Ерасов Б.С. Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия: Учеб. пособие для студентов вузов

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава II. Цивилизационное устроение общества

О. Шпенглер. ЦИВИЛИЗАЦИЯ КАК СТИЛЬ

Цитируется по изд.: Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. М., 1993. С. 323-338.

Итак, мысль о всемирной истории физиогномического типа расширяется до идеи всеобъемлющей символики. Историография во взыскуемом здесь смысле имеет задачей исследовать картину некогда живого, а ныне канувшего и определить ее внутреннюю форму и логику... Все, что находится в нашем сознании в каком угодно гештальте, как душа и мир, жизнь и действительность, история и природа, закон, чувство, судьба, Бог, прошлое и будущее, настоящее и вечность, — все это имеет для нас еще и какой-то глубинный смысл, а единственное средство познать эту непостижимость таится в той разновидности метафизики, для которой все, чем бы это все ни было, обладает значением смысла.
Символы суть чувственные знаки, последние, неделимые, а главное, невольные впечатления, имеющие определенное значение. Символ есть некая черта действительности, с непосредственной внутренней достоверностью обозначающая для чувственнободрствующих людей нечто такое, что не может быть сообщено рассудочным путем. Дорический, раннеарабский, раннероманский орнамент, гештальт крестьянского дома, семьи, человеческих отношений, одеяний и культовых действий, но также облик, походка и осанка определенного человека, целые сословия и народы,

79

диалекты и формы оседлости всех людей и животных и, кроме того, немой язык природы с ее лесами, выгонами, стадами, облаками, звездами, с лунными ночами и грозами, цветением и увяданием, близостью и далью — все это есть символическое воздействие космического на нас, когда мы бодрствуем и внемлем этому языку в моменты самоуглубления, и это же, с другой стороны, есть чувство однородности понимания, которое выделяет из общей человеческой массы целые семьи, сословия, племена и, наконец, культуры и смыкает их воедино. <...>
Таким образом, речь будет идти здесь не о том, что есть мир, а о том, что он значит для живущего в нем существа. Из совокупности чувственных и вспомянутых элементов внезапно и непреложно возникает мир «как таковой», доступный пониманию, и «как таковой», уникальный для каждого отдельного человека.
Такова идея макрокосма, действительности как совокупности всяческих символов, соотнесенных с конкретной душой.
Ничто не выпадает за рамки этого свойства многозначительности. Все, что есть, есть также символ. От телесных проявлений — лицо, облик, осанка отдельных людей, сословий, народов, — что всегда было известно, до мнимо вечных и общеобязательных форм познания, математики и физики — все говорит о сущности какой-то конкретной, и только этой вот, а не иной души.
Лишь на большем или меньшем сродстве отдельных миров, поскольку они переживаются людьми одной культуры или одного душевного склада, покоится большая или меньшая возможность сообщения увиденного, прочувствованного, познанного, т.е. оформленного в стиле собственного бытия при помощи выразительных средств языка, искусства и религии, при помощи слов, формул, знаков, которые и сами в свою очередь суть символы. <...>
Каждый художник передавал «природу» в красках и линиях. Каждый физик — греческий, арабский, немецкий — разлагал «природу» на последние элементы — отчего же всем им не представало одно и то же? Оттого, что у каждого своя собственная природа, хотя каждый с наивностью, спасающей его жизневоззрение, спасающей его самого, и полагает, что она едина для всех. «Природа» — это достояние, насквозь проникнутое личностным содержанием. 77рм/?оои— это функция соответствующей культуры. <...>
Способ протяженности должен отныне быть назван прасимволом культуры. Из него можно вывести весь язык форм ее действительности, ее физиогномию, в отличие от всякой другой культуры, и прежде всего от почти лишенного физиогномии первобытного человека; ибо истолкование глубины возводится здесь на уровень поступка, пластического выражения в произведениях, пре-

80

ображения действительности, уже не служащего, как у животных, жизненной нужде, а водружающего символ жизни, который пользуется всеми элементами протяженности, материалом, линиями, красками, тонами, движениями.
Но сам прасимвол неосуществим. Он пульсирует в чувстве формы каждого человека, каждой общности, стадии, эпохи и диктует им стиль всей совокупности жизненных проявлений. Он кроется в форме государства, в религиозных мифах и культах, в идеалах этики, формах живописи, музыки и поэзии, в основных понятиях всякой науки, но не исчерпывается ими. Следовательно, его нельзя понятийно изложить и в словах, ибо язык и формы познания сами суть производные символы.

Комментарии

Именно О. Шпенглер ввел в оборот в цивилизационных дискуссиях категорию «стиль» как выражение существенного начала, образующего цивилизацию. Присущее ему глубокое проникновение в стилевое своеобразие различных сфер духовной деятельности, видов искусства и мастерство в формулировании этого своеобразия оказали заметное влияние на многие работы по цивилизации и культуре. Однако его интуитивистский метод и метафоричность языка ограничили возможность использования шпенглеровского подхода к анализу культуры. Существенную аналитическую обработку этого подхода дал А. Кребер в своей книге «Стиль и цивилизация».

А. Кребер. СТИЛЬ И ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Перевод осуществлен по изд.: KroeberA.L. Style and Civilization. Ithaca, N.Y., 1957. P. 60-82, 103-104.

[Существенное значение стиля, по мнению автора, состоит в роли формы, а не содержания, определенном единстве и последовательности формы, соответствии всех ее элементов. Стиль — явление, присущее как художественной культуре, так и образу жизни, одежде, кухне и т.д. Далее выделяются три проблемы в соотношении стиля и цивилизации.]
Первая проблема — это значение гениальности в формировании стиля. Знакомый ответ на эту проблему заключается в том, что стиль определяется гениальностью мастера. Но другой ответ состоит в том, что стиль имеет социальную ориентацию. Стиль формируется в длительном историческом процессе. Великие мастера приходят созвездиями, но имеются эпохи, отличающиеся низкой творческой производительностью. Как только мы учитываем интересы, определяющие социальные отношения, индивиды утрачивают свою независимость и предстают как члены социальных сообществ.

81

В определенном смысле люди создают стиль, в другом плане они — продукт стиля... Именно культурная среда, в которой они родились, способствует или реализации их способностей, или же препятствует этому.
Вторая проблема — вопрос о том, в какой степени стилевое своеобразие может быть выявлено в культурной деятельности, помимо собственно художественной. <...>
[Бесспорно стилевое своеобразие «высокой культуры», относящейся к каждой цивилизации. Но, как полагает автор, и в науке проявляется состояние общества, благодаря которому те или иные отрасли расцветают или же предаются забвению. И науке присуща в какой-то степени относительность значения, характерная для всей культуры. Это обстоятельство было убедительно раскрыто О. Шпенглером, хотя он сильно преувеличил эти ее характеристики.
Третья проблема — вопрос о том, в какой степени цивилизации как целостные образования могут быть определены в стилевом плане по своей сущности или по поведению в истории. По мнению автора, стиль цивилизации не следует определять как совокупность тех стилей, которые присутствуют в ней. Необходимо обратиться к рассмотрению того «сверхстиля», который является продуктом взаимодействия частных жанров и направлений. Стиль создает согласованность и взаимосвязь различных элементов общества. В стиле отражается и преемственность общества, создаваемая постоянством реакции на окружающую среду и на ее изменения, Далее в специальной главе рассматривается трактовка стиля в цивилизационной концепции О. Шпенглера.]
В какой степени мы можем говорить о стилистической определенности цивилизации? Было бы большим преувеличением утверждать, что она может повлиять на все содержание культуры. В конце концов, каждое общество сталкивается с определенными условиями и существуют несомненные базисные потребности бытия. Только после того, как эти условия выполнены, может начаться свободная стилизация общества. О. Шпенглер игнорирует все привходящие обстоятельства и исходит из того, что стиль имеет как бы полную автономию в определении характера культуры. Нам не следует принимать такие крайние утверждения, но тем не менее нельзя отрицать роль стилизации культуры в рамках той или иной цивилизации. <...>
Другой вопрос — как формируется стиль, присущий той или иной цивилизации? Наиболее простой ответ на этот вопрос дает О. Шпенглер: стиль порождается из прасимвола. Но в этом ответе известное получает объяснение из менее известного, что создает телеологический подход.

82

[Решение заключается в том, что культура не может подчиняться «единому стилю, так как существует взаимодействие со средой обитания и необходимость удовлетворения основных человеческих потребностей. Стиль вырабатывается постепенно, в процессе зарождения, роста и формирования культуры общества в целом».]

Комментарии

Вслед за О. Шпенглером, однако в совершенно иной, не интуитивистской, а скорее позитивистской манере, А. Кребер рассматривает стиль как вполне определенное явление, характер которого четко выделяется и хорошо распознается в культуре и формирование которого связано с социальными процессами. В отличие»от О. Шпенглера А. Кребер очевидным образом ограничивает значение стиля как единого и доминирующего начала для каждой цивилизации и устанавливает его связь с другими компонентами социальной регуляции. Тем не менее его работа упрочила значение этой категории в теории цивилизаций. Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история