Егер О. Всемирная история (том первый. Древний мир)

ОГЛАВЛЕНИЕ

КНИГА ВТОРАЯ. ПЕРСЫ И ЭЛЛИНЫ

ГЛАВА ВТОРАЯ. Эллины. Происхождение и история нации до столкновения с персами

Восток и Запад

Переходя от обзора различных сторон быта громадного Персидского царства к истории Запада, невольно поражаешься той полнейшей противоположности Востоку, которая встречается во всех проявлениях исторической жизни. На Востоке государство, организация и порядок идут, если можно так выразиться, сверху, вследствие чего создается некоторый механически правильный общественный строй, обычно приводящий к непомерному развитию власти того, кто в этом строе составляет главную основу и опору, т. е. царя. Права народа оказываются там совершенно ничтожными перед волей монарха, и самого понятия о законе, о государственном праве в западном значении этого слова там не существует.

На Западе другое: здесь сила, создающая государство, идет снизу, от единицы; единичное благо есть постоянная и главная цель, созидающая и связующая общество. Здесь только и могло сложиться понятие о личной свободе, которое и как понятие, и как слово, напрасно искать в древних языках и надписях Востока, или даже в самом Ветхом Завете. Эллинам впервые удалось сознательно провести это понятие в общественную жизнь и тем придать новую силу нравственной деятельности человека: в этом заключается их всемирно-историческая заслуга, в этом и вся сущность их истории.

Происхождение эллинов

Переселения из Азии

Основным и первоначальным событием в истории той части света, которую называют древним семитским названием Европы (полуночной страны), было нескончаемо долго длившееся переселение в нее народов из Азии. Предшествовавшее этому переселению покрыто полнейшим мраком: если и было где до этого переселения туземное население, то оно было очень редким, стояло на самой низкой ступени развития, а потому и было вытеснено переселенцами, порабощено, истреблено. Этот процесс переселения и прочного поселения на новых сельбищах стал принимать форму исторического и разумного проявления народной жизни, ранее всего - на Балканском полуострове, и притом в южной его части, к которой со стороны азиатского берега как бы проведен мост, в виде почти непрерывного ряда островов. Действительно. Спорадские и Кикладские острова лежат так близко друг к другу, что как бы заманивают переселенца, привлекают, удерживают, указывают ему дальнейший путь. Римляне назвали жителей южной части Балканского полуострова и принадлежащих к ней островов греками (graeci); сами же они называли себя впоследствии одним общим именем - эллины [Может быть, первоначально это было название какого-нибудь отдельного племени.]. Но они приняли это общее название уже в довольно позднюю эпоху своей исторической жизни, когда сложились в своем новом отечестве в целый народ.

Рисунок на архаическом греческом чернофигурном сосуде VIII в. до н. э. В стиле росписи чувствуются восточные черты.

Эти жители, переселившиеся на Балканский полуостров, принадлежали к арийскому племени, как это положительно доказывается сравнительным языкознанием. Та же наука в общих чертах объясняет объем культуры, вынесенной ими из их восточной прародины. В круг их верований входили бог света - Зевс, или Дий, бог всеобъемлющего небесного свода - Уран, богиня земли Гея, посол богов - Гермес и еще несколько наивно-религиозных олицетворений, воплощавших силы природы. В области быта им была известна необходимейшая домашняя утварь и земледельческие орудия, обычнейшие домашние животные умеренного пояса - бык, конь, овца, собака, гусь; им было свойственно понятие об оседлости, прочном жилище, о доме, в противоположность с переносным шатром кочевника; наконец, они обладали уже весьма развитым языком, свидетельствовавшим о довольно высокой степени развития. Вот с чем вышли эти переселенцы из старых мест поселения и что они принесли с собой в Европу.

Их переселение было совершенно произвольное, никем не руководимое, не имевшее никакой определенной цели и плана. Оно совершалось, без сомнения, подобно европейским выселениям в Америку, происходящим в настоящее время, т. е. переселялись семьями, толпами, из которых большей частью уже спустя много времени в новом отечестве складывались отдельные роды и племена. В этом переселении, как и в современном переселении в Америку, принимали участие не богатые и знатные, и не самый низший слой населения, менее всего подвижный; переселялась наиболее энергичная часть бедняков, которая при выселении рассчитывает на улучшение своей участи.

Природа страны

Территорию, избранную для поселения, они нашли не совсем пустой и безлюдной; они встретили там первобытное население, которое впоследствии называли пеласгами. Между древними названиями различных урочищ этой территории встречаются многие, носящие на себе отпечаток семитского происхождения [Например, Саламин - город мира, благополучия.], и можно предположить, что некоторые части территории были заселены семитскими племенами. Те переселенцы, которым пришлось вступить на Балканский полуостров с севера, наткнулись там на другого рода население, и дело не везде обошлось без борьбы. Но об этом ничего не известно, и можно только предположить, что первоначальное пеласгическое население территории было немногочисленно. Новые переселенцы искали, видимо, не пастбищ и не торжищ, а таких мест, где они могли бы прочно осесть, и вот местность на юг от Олимпа, хотя и не особенно богатая большими и плодоносными равнинами, показалась им особенно привлекательной. С северо-запада на юго-восток здесь тянется по всему полуострову горный хребет Пинд с вершинами до 2,5 тысяч метров, с проходами в 1600-1800 метров; он и составляет водораздел между Эгейским и Адриатическим морями. С его высот, обратясь лицом к югу, с левой стороны к востоку видна плодоносная равнина с прекрасной рекой - страна, впоследствии получившая название Фессалии; на запад - страна, изрезанная горными цепями, параллельными Пинду, - это Эпир с его лесистыми высотами. Далее, под 49° с. ш. простирается страна, позднее получившая название Эллады - собственно Средняя Греция. Эта страна, хотя и есть в ней горные и довольно дикие местности, а в середине ее поднимается двухвершинный Парнас, возвышающийся на 2460 метров, все же была очень привлекательна на вид; чистое небо, редко выпадающие дожди, много разнообразия в общем виде местности, немного подальше - обширная равнина с озером посредине, изобилующим рыбой - это позднейшая Беотия; горы всюду были обильнее покрыты лесом в то время, нежели позднее; рек немного и нее мелководны; на запад везде до моря - рукой подать; южная часть представляет собой гористый полуостров, почти вполне отделенный водой от остальной Греции - это Пелопоннес. Вся эта страна, гористая, с резкими переходами климата, имеет в себе нечто такое, что будит энергию и закаляет силу, а главное, самим устройством своей поверхности она благоприятствует образованию отдельных небольших общин, вполне замкнутых, и тем способствует развитию в них горячей любви к родному углу. В одном отношении страна имеет действительно несравненные преимущества: весь восточный берег полуострова чрезвычайно извилист, в нем не менее пяти больших бухт и притом со множеством разветвлений - следовательно, он везде доступен, а изобилие дорого ценившегося в то время пурпурного моллюска в некоторых заливах и проливах (например, Эвбейском и Сароническом), а в других местностях изобилие корабельного леса и минеральных богатств уже очень рано стали привлекать сюда иноземцев. Но иноземцы никогда не могли далеко проникнуть в глубь страны, т. к. ее, по самому характеру местности, всюду легко было защитить от внешнего вторжения.

Изображение военного флота на лезвии бронзового меча.

Первые греческие цивилизации славились воинственностью и знанием морского дела, за что в Египте эти племена получили общее название "народы моря". III в. до н. э.

Финикийское влияние

Впрочем, в то далекое время первых поселений арийского племени на Балканском полуострове только один народ мог бы помешать естественному росту и развитию арийцев, а именно - финикийцы; но они и не помышляли о колонизации в больших размерах. Их влияние однако было весьма значительно и, вообще говоря, даже благодетельно; по преданию, основателем одного из греческих городов, города Фив, был финикиец Кадм, и это имя действительно носит на себе семитский отпечаток и обозначает "человек с Востока". Поэтому можно предположить, что было такое время, когда финикийский элемент был среди населения преобладающим. Он доставил арийскому населению драгоценный подарок - письмена, которые у этого подвижного и оборотистого народа, постепенно развиваясь из египетской основы, обратились в настоящее звуковое письмо с отдельным знаком для каждого отдельного звука - в алфавит. Конечно, в этом виде письмена послужили могучим орудием для дальнейших успехов развития арийского племени. И религиозные представления, и обряды финикийцев также оказали некоторое влияние, которое нетрудно признать в отдельных божествах позднейшего времени, например, в Афродите, в Геракле; в них нельзя не видеть Астарту и Баала-Мелькарта финикийских верований. Но и в этой области финикийское влияние проникало неглубоко. Оно только возбуждало, но не овладевало вполне, и всего яснее выказывалось это в языке, который впоследствии сохранил и усвоил лишь весьма незначительное число слов семитского характера, и то преимущественно в виде торговых терминов. Египетское влияние, о котором также сохранились предания, конечно, было еще слабее финикийского.

Образование эллинской нации

Эти соприкосновения с чуждым элементом были важны именно тем, что выяснили пришлому арийскому населению его своеобразный характер, особенности его быта, довели их до сознания этих особенностей и тем самым способствовали их дальнейшему самостоятельному развитию. О деятельной духовной жизни арийского народа, на почве его новой родины, свидетельствует уже то бесконечное множество мифов о богах и героях, в которых выказывается творческая фантазия, сдерживаемая разумом, а не расплывчатая и необузданная на восточный образец. Эти мифы представляют собой отдаленный отголосок тех великих переворотов, которые придали стране ее окончательный вид и известны под названием "странствования дорийцев".

Дорийское странствование и его влияние

Эту эпоху переселений приурочивают обыкновенно к 1104 г. до н. э., конечно, совершенно произвольно, потому что у подобного рода событий никогда нельзя определенно указать ни их начало, ни конец. Внешний ход этих переселений народов на небольшом пространстве представляется в следующем виде: племя фессалийцев, осевшее в Эпире между Адриатическим морем и древним святилищем Додонского оракула, перешло через Пинд и овладело на востоке от этого хребта плодородной страной, простирающейся до моря; этой стране племя и дало свое имя. Одно из племен, потесненных этими фессалийцами, потянулось на юг и одолело минийцев в Орхомене и кадмейцев в Фивах. В связи с этими передвижениями или даже ранее их третий народец, дорийцы, поселившиеся было на южном склоне Олимпа, тоже двинулся в южном направлении, завоевал небольшую гористую область между Пиндом и Этой - Дориду, но не удовольствовался ею, потому что она показалась тесна этому многочисленному и воинственному народцу, а потому он и заселил еще южнее гористый полуостров Пелопоннес (т. е. остров Пелопса). По преданию, этот захват оправдывался какими-то правами дорийских князей на Арголиду, область на Пелопоннесе, правами, перешедшими к ним от их родоначальника, Геракла. Под начальством трех вождей, подкрепившись по пути этолийскими толпами, они вторглись в Пелопоннес. Этолийцы осели на северо-востоке полуострова на равнинах и холмах Элиды; три отдельные толпы дорийцев в течение известного периода времени овладевают всем остальным пространством полуострова, кроме лежащей в центре его гористой страны Аркадии и таким образом основывают три дорийские общины - Арголиду, Лаконию, Мессению, с некоторой примесью покоренного дорийцами ахейского племени, первоначально жившего здесь. И победители, и побежденные - два различных племени, не два разных народа - образовали тут некоторое подобие маленького государства. Часть ахейцев в Лаконии, которым не по сердцу пришлось их порабощение, устремились на ионийские поселения северо-восточного побережья Пелопоннеса при Коринфском заливе. Вытесненные отсюда ионийцы выселились на восточную окраину Средней Греции, в Аттику. Вскоре после того дорийцы попытались было двинуться на север и проникнуть в Аттику, но эта попытка не удалась, и они должны были удовольствоваться Пелопоннесом. Но Аттика, не особенно плодородная, не могла выносить слишком большого переполнения населением. Это повело к новым выселениям за Эгейское море, в Малую Азию. Переселенцы заняли там среднюю полосу берега и основали известное количество городов - Милет, Миунт, Приену, Эфес, Колофон, Лебедос, Эритры, Теос, Клазомены, и единоплеменники стали собираться для ежегодных празднеств на одном из Кикладских островов, Делосе, на который сказания эллинов указывают как на место рождения солнечного бога Аполлона. Берега на юг от занятых ионийцами, а равно и южные острова Родос и Крит были заселены переселенцами дорийского племени; местности же к северу - ахейцами и другими. Само название Эолида эта местность получила именно от пестроты и разнообразия своего населения, для которого также известного рода сборным пунктом был остров Лесбос.

Гомер

В этот период упорной борьбы племен, положившей основание последующему устройству отдельных государств Греции, дух эллинов нашел выражение в героических песнях - этом первом цветке греческой поэзии, и эта поэзия уже очень рано, в X-IX вв. до н. э., достигла высшей степени своего развития в Гомере, которому удалось создать из отдельных песен два больших эпических произведения. В одном из них он воспел гнев Ахиллеса и его последствия, в другом - возвращение Одиссея домой из дальних странствий, и в обоих этих произведениях гениально воплотил и выразил всю юношескую свежесть отдаленного героического периода греческой жизни.

Гомер. Позднеантичный бюст.

Оригинал хранится в Капитолийском музее.

О его личной жизни ничего неизвестно; только его имя сохранено достоверно. Несколько значительных городов греческого мира оспаривали друг у друга честь называться родиной Гомера. Многих способно сбить с толку часто употребляемое по отношению к Гомеру выражение "народный поэт", а между тем его поэтические произведения создавались уже, видимо, для избранной, благородной публики, для господ, если можно так выразиться. Он превосходно знаком со всеми сторонами быта этого высшего сословия, описывает ли он охоту или единоборство, шлем или иную часть вооружения, во всем виден тонкий знаток дела. С удивительным умением и знанием, основанным на зоркой наблюдательности, он рисует отдельные характеры из этого высшего круга.

Тронный зал дворца в Пилосе, столице легендарного гомеровского царя Нестора.

Современная реконструкция

Но это высшее сословие, описываемое Гомером, вовсе не было замкнутой кастой; во главе этого сословия стоял царь, правивший небольшой областью, в которой он был главным землевладельцем. Ниже этого сословия шел слой свободных земледельцев или ремесленников, которые на время обращались в воинов, и у всех у них было свое общее дело, общие интересы. [Быт высшего сословия гомеровских времен был дополнен важными раскопками Шлимана, произведенными на месте древней Трои (в Малой Азии) и на самом материке Греции (в Микенах и других местах). Вещи, добытые из этих раскопок и составляющие драгоценный вклад в науку античной археологии, составляют богатейший Шлимановский музей в Афинах.].

Микены, легендарная столица царя Агамемнона, реконструкция первоначального вида и план крепости

А. Львиные ворота; В. амбар; С. стена, поддерживающая террасу; D. площадка, ведущая к дворцу; Е. круг захоронений, найденных Шлиманом; F. дворец: 1 - вход; 2 - помещение для стражи; 3 - вход в пропилеи; 4 - западный портал; 5 - северный коридор: 6 - южный коридор; 7 - западный проход; 8 - большой двор; 9 - лестничная клетка; 10 - тронный зал; 11 - приемный зал: 12-14 - портик, большой приемный зал, мегарон: G. фундамент греческого святилища; Н. черный вход.

Львиные ворота в Микенах.

Внутренний двор дворца в Микенах. Современная реконструкция.

Важной чертой быта за это время является отсутствие тесно сплоченного сословия, нет и обособленного сословия жрецов; различные слои народа еще близко соприкасались между собой и понимали друг друга, вот почему и эти поэтические произведения, если даже они и были первоначально предназначены для высшего сословия, вскоре сделались достоянием всего народа как истинный плод его самосознания. Гомер усвоил от своего народа способность обуздывать и художественно умерять свою фантазию, точно так же, как унаследовал от него сказания о его богах и героях; но, с другой стороны, ему удалось облечь эти сказания в такую яркую художественную форму, что он навсегда оставил на них печать своего личного гения.

Можно сказать, что со времен Гомера греческий народ стал яснее и отчетливее представлять себе своих богов в виде отдельных, обособленных личностей, в виде определенных существ. Палаты богов на неприступной вершине Олимпа, высший из богов Зевс, ближайшие к нему великие божества - супруга его Гера, гордая, страстная, сварливая; темнокудрый бог морей Посейдон, носящий на себе землю и потрясающий ее; бог преисподней Аид; Гермес - посол богов; Арес; Афродита; Деметра; Аполлон; Артемида; Афина; бог огня Гефест; пестрая толпа богов и духов морских глубин и гор, источников, рек и деревьев, - весь этот мир благодаря Гомеру воплотился в живые, индивидуальные формы, которые легко усваивались народным представлением и легко облекались выходившими из народа поэтами и художниками в осязательные формы. И все высказанное применяется не только к религиозным представлениям, к воззрениям на мир богов... И людей точно так же определенно характеризует поэзия Гомера, и, противополагая характеры, рисует поэтические образы - благородного юноши, царственного мужа, многоопытного старца, - притом так, что эти человеческие образы: Ахиллес, Агамемнон, Нестор, Диомед, Одиссей навсегда остались достоянием эллинов, как и их божества.

Воины микенского времени. Реконструкция М. В. Горелика

Примерно так должны были выглядеть герои гомеровского эпоса. Слева направо: воин в доспехах колесничего (по находке из Микен); пехотинец (по рисунку на вазе); кавалерист (по росписи из Пилосского дворца)

Куполообразная гробница в Микенах, раскопанная Шлиманом и названная им "усыпальницей Атридов"

Такого литературного достояния всего народа, каким "Илиада" и "Одиссея" стали в короткое время для греков, до Гомера, насколько известно, еще нигде и никогда не бывало. Не следует забывать, что эти произведения, преимущественно передаваемые устно, были произносимы, а не читаемы, вот почему в них, кажется, и до сих пор еще слышится и чувствуется свежесть живой речи.

Положение низших классов общества. Гесиод

Не следует забывать, что поэзия - не действительность и что действительность той отдаленной эпохи для большинства тех, кто не был ни царем, ни вельможей, была очень суровой. Сила тогда заменяла право: маленьким людям жилось плохо даже там, где цари относились к своим подданным с отеческой мягкостью, а знатные стояли за своих людей. Простой человек подвергал опасности свою жизнь на войне, которая велась из-за такого дела, которое непосредственно и лично его не касалось. Если его похищал всюду подстерегавший морской разбойник, он умирал рабом на чужбине и ему не было возврата на родину. Эту действительность, по отношению к жизни простых людей, описал другой поэт, Гесиод - прямая противоположность Гомеру. Этот поэт жил в беотийской деревне у подножия Геликона, и его "Труды и дни" поучали земледельца, как ему следовало поступать при севе и жатве, как надо было прикрывать уши от холодного ветра и зловредных утренних туманов.

Ваза с воинами. Микены XIV-XVI1I вв. до н. э.

Праздник сбора урожая. Изображение с чернофигурного сосуда VII в. до н. э.

Он горячо восстает против всех знатных людей, жалуется на них, утверждая, что в тот железный век на них нельзя было найти никакой управы, и очень метко сравнивает их, по отношению к низшему слою населения, с коршуном, который в своих когтях уносит соловья.

Но как бы ни были основательны эти жалобы, все же большой шаг вперед был сделан уже в том, что в результате всех этих передвижений и войн всюду образовались определенные государства с небольшой территорией, городскими центрами, государства с определенными, хотя и суровыми для низшего слоя правовыми порядками.

Греция в VII-VI вв. до н. э.

Из них в европейской части эллинского мира, которому была дана возможность в течение довольно долгого времени развиваться свободно, без всякого внешнего, иноземного влияния, возвысились до наибольшего значения два государства: Спарта на Пелопоннесе и Афины в Средней Греции.

Изображение пахоты и сева на чернофигурной вазе из Вульчи. VII в. до н. э.

Дорийцы и ионийцы; Спарта и Афины

Спарта

Мужественным дорийцам подчинились ахейцы и в Лаконии, самой крайней юго-восточной части Пелопоннеса. Но подчинились они не скоро и не вполне. Напору дорийской военной силы, которая двигалась вниз по долине Эврота, ахейский город Амиклы (в низовьях Эврота) оказал упорное сопротивление. Из воинского лагеря, расположенного на правом берегу той же реки, возник город Спарта, который и в последующем развитии образовавшегося около него государства сохранил характер воинского лагеря.

Бой фаланг. Изображение на чернофигурной пелопоннесской вазе IV в. до н. э.

Воины имеют классическое вооружение гоплитов: большие круглые щиты, шлемы, колоколообразные кирасы, поножи, два копья, одно из которых воин держит в левой руке, другое заносит над головой для броска.

За фалангой идет флейтист для поддержания такта ходьбы в ногу. Щиты воинов расписаны личными эмблемами.

Щит характерной для VIII до н. э. формы. Кираса колоколообразная из раскопок в Аргосе, датирована VI в. до н. э., набрюшник из находок в КоринфеVI в. до н. э., поножи и налядвенники реконструированы по статуэтке из Беотии. Правую руку защищают наручи. Шлем иллирийского типа VII в. до н.э. Щит обычной гоплитской формы, деревянный, окованный медными листами. Вооружение составляют тяжелое гоплитское копье с втоком и метательное копье с петлею

Один из граждан Спарты Ликург, происходивший из царского рода, сделался законодателем своей родины и впоследствии был почитаем в особом, посвященном его памяти святилище, где ему воздавались почести как герою. Много рассказывали впоследствии о его путешествиях, об изречениях оракула, который указывал на него народу как на избранника, и, наконец, о его смерти на чужбине. Задача законодателя заключалась в том, чтобы собрать и сосредоточить силу спартиатов - дорийской военной аристократии, противопоставляя ее многочисленному слою подданных, принадлежавших к другому племени и притом в довольно обширной стране. Эти подданные - ахейцы - распадались на два класса: периэков и илотов. Последние были, судя по названию, военнопленные, принадлежавшие к населению тех ахейских городов и городков, которые сопротивлялись завоеванию до последней крайности и с которыми поэтому поступили по всей строгости военных законов. Они стали собственностью государства и его властью были предоставлены в рабство тем или другим аристократам. В качестве рабов они, сами безземельные, обрабатывали землю для своих господ и получали половину жатвы на свое содержание. Некоторые из них, предоставленные в личное распоряжение своих господ, сопровождали их на войну, носили их оружие и съестные припасы и таким образом приобретали некоторое военное значение. Их различить было нетрудно по особой одежде и кожаным колпакам и по всем внешним признакам людей, ввергнутых в рабство. Единственная защита закона, на которую они имели право, заключалась в том, что господин, пользовавшийся ими как рабочей силой, нес на себе некоторую ответственность за них перед государством, которое в данном случае являлось собственником, поэтому он не мог ни убивать их, ни уродовать, не мог ни отпустить на свободу, ни продать. Положение периэков было лучше. Они происходили от той, значительно большей, части ахейского населения, которое вовремя успело вступить в переговоры с победителем и добровольно признало над собой его господство. Они были большей частью мелкими землевладельцами и ремесленниками и пользовались личной свободой. В своей трудовой деятельности они не были стеснены ничем, платили подати, несли на себе воинскую повинность; в различных унизительных формах они должны были проявлять свое преклонение перед знатным сословием и не имели никаких политических прав. Вопросы войны и мира решались помимо их воли представителями высшего класса Спарты, и периэки узнавали об этом только из уст своих гармостов, или старшин, также принадлежавших к высшему сословию.

Законодательство Ликурга

Что касается спартиатов, т. е. дорийской аристократической общины, то она постоянно сохраняла свою строго военную организацию, как и во времена завоеваний. Они жили в разбросанных по берегам Эврота домах своего неогражденного стенами города Спарты, как войско в лагере. Впрочем, и положение города было такое, что исключало всякую возможность открытого нападения: на западе отвесная стена Тайгета, на востоке и юге - побережье без единой гавани, и на нем всюду, в тех местах, где берег приступен, расположены гарнизоны; к северу гористая местность с тесными проходами, которые нетрудно было заградить. Притом все их войско могло быть собрано в несколько часов. Во главе войска стояли по какому-то древнему обыкновению, происхождение которого неизвестно, два царя из двух различных родов. Двоевластие, может быть, еще с ахейских времен, следовательно, уже с самого основания - власть весьма слабая, только в военное время, как военачальники, оба эти царя приобретали некоторое значение. Хотя и в мирное время им были воздаваемы внешние почести и они обладали всякими преимуществами, руки у них были связаны советом старейшин, так называемой герусией - совещательным собранием из 28 старцев (геронтов), которые избирались народом из стариков не моложе 60 лет. В этом высшем правительственном совете царю принадлежал только один голос, как и всякому другому геронту. Ежемесячно, в полнолуние, все благородные спартиаты созывались на общее народное собрание, на котором, однако, никакие свободные прения не допускались. Говорить могли только одни должностные лица; восклицание или молчание, более или менее громкий крик - вот чем выражалась воля народа. В случае необходимости получения более ясного решения отрицающих и подтверждающих заставляли расходиться в противоположные стороны. Тщательно охранялись народные обычаи и поддерживались все обыкновения лагерной жизни. Тяжко налагало государство свою руку на домашнюю жизнь спартиатов и на воспитание юношества. Кто не вступал в брак, тот подвергался атимии, т. е. лишению почетных прав; совершению неравных браков старались воспрепятствовать, иногда за них даже наказывали; слабых детей изгоняли к илотам или даже просто убивали. С 7-летнего возраста мальчики уже воспитывались за счет государства. Платье, стрижка волос, содержание - все это было строго определено, сообразно с древнедорийскими обычаями. Юноши, разделенные на агелы (или илы), отдавались на обучение особым учителям гимнастики и доводились до такого совершенства в воинских упражнениях, что в то время никто не мог с ними в этом равняться. Они приучались к перенесению всех возможных трудностей - голода, жажды, к затруднительным переходам, к беспрекословному, быстрому, молчаливому повиновению, и в то же время вместе с этим воспитанием воспринимали непомерно высокое чувство собственного достоинства, которое основывалось столько же на национальной гордости, сколько на сословной спеси и на сознании своего воинского совершенства. Это общественное воспитание продолжалось до 30-летнего возраста. Следовательно, можно предполагать, что молодой человек уже неоднократно мог выказать свое мужество на войне, прежде чем его принимали в одну из сисситий, т. е. шатерных товариществ или застольных товариществ, представлявших собой одно из замечательных учреждений этого воинственного государства. В каждой подобной сисситий было 15 участников. Прием нового члена производился посредством известного рода баллотировки; такие товарищества обязаны были обедать вместе и во всем, даже в кушаньях [Очень часто здесь подавалось то национальное блюдо, тот "черный" суп из чечевицы, над которым постоянно смеялись все граждане приморских и торговых богатых городов.], строго держаться старых обычаев.

Архаический рельеф, найденный близ Спарты. VII в. до н. э.

Воспитание юношества даже старались простейшим образом дополнить, заставляя юношей присутствовать за этим обедом в качестве зрителей или слушателей, дабы они могли слышать застольные беседы мужей, постоянно вращавшиеся около двух неисчерпаемых тем: войны и охоты. При таких условиях, конечно, для домашней жизни оставалось немного времени, и государство заботилось также о воспитании молодых девушек. Оно производилось не публично, но в основу его полагалась та же строго определенная точка зрения - взращивание воинственного, физически крепкого потомства, и это было обставлено рациональными правилами и подвергалось строгому наблюдению. А между тем женщины, как и во всякой аристократической среде, пользовались большим почетом и влиянием. В остальной Греции обращали внимание на то, что их здесь называли "госпожами" (деспойнэ).

Положение Спарты в Пелопоннесе

Это общественное устройство Спарты, заключавшееся главным образом в обновлении и окончательном закреплении древнедорийских обычаев, относится к 840 г. до н. э. Оно дало Спарте превосходство над всеми, и слава ее могущества распространилась даже в самых отдаленных странах. Подобное военное государство, конечно, не могло оставаться бездеятельным; оно начало с того, что покорило прекраснейшую из греческих земель, страну, лежавшую по ту сторону Тайгета - Мессению. После геройской борьбы часть мессенцев выселилась из своей страны, остальная была обращена в илотов. Последовавшее затем нападение на Аркадию, лежавшую в центре Пелопоннеса, оказалось не вполне удачным. Однако же важнейший из городов Аркадии, Тегея, вступил со Спартой в договор, по которому обязался во время войны предоставлять Спарте известный отряд воинов по команде спартанского военачальника. Еще более ожесточенными и еще менее удачными были войны Спарты с Аргосом, также заселенным дорийцами. Эти войны длились долго, возобновлялись много раз, и все же ни к чему не привели... Аргос остался независимым от Спарты. Точно так же власть спартанцев не распространилась на полуионийские и ахейские города на северном побережье Пелопоннеса: на Коринф, Сикион, Эпидавр, Мегару и др. Тем не менее, однако же, около 600 г. до н. э. исторические обстоятельства сложились так, что в Пелопоннесе ничто не могло произойти без воли и участия Спарты, а т. к. государства Средней Греции тогда еще не достигли самостоятельного значения, то Спарта, бесспорно, должна была представляться иноземцам могущественнейшей из держав на материке Греции.

Бронзовая пластина и изображение головы Медузы Горгоны. Диаметр 32 см. Находка из Лаконики, датирована VII в.

Дальнейшее развитие внутреннего строя. Эфоры

Кроме военной славы, которой заслуженно пользовалась Спарта, были еще три обстоятельства, которым она была обязана своим высоким положением. Первое - то, что Спарта именно в то время, когда во всей остальной Греции кипела борьба политических партий (явление, неизвестное на Востоке!), сумела во внутреннем быте примирить все противоречия и оставалась совершенно спокойна. Попытки некоторых более энергичных царей к расширению царской власти привели к полнейшему торжеству аристократии, но при этом и царская власть не была устранена, а только добавилось новое и в высшей степени своеобразное учреждение - нечто вроде контроля: пять эфоров (надзирателей), которые вскоре присвоили себе право наблюдения не только за царской властью, но и вообще за аристократией.

Рельеф, изображающий сцены из Троянской войны, на бронзовом архаическом сосуде VII в. до н. э.

Предполагают, что первоначально эфоры были представителями пяти поселений, из которых вырос город Спарта, или пяти частей (кварталов), на которые он был разделен впоследствии. Достоверно известно, что эфоры выбирались ежегодно и их выборы не стеснялись никакими отягчающими ограничениями, как, например, выборы геронтов; что они в силу принципа, в прежнее время совершенно чуждого этому государству, превратились с течением времени в деятельнейший правительственный орган, и сами цари приносили перед этими представителями народа клятву в соблюдении законов страны, и, в свою очередь, эфоры присягали царям в верности от лица своей общины. Постепенно эфоры от наблюдения за деятельностью царей перешли к наблюдению за деятельностью всех чиновников вообще, и в их руках оказалась уже неограниченная дисциплинарная власть, которой почти добровольно подчинилась спартанская знать, воспитанная в строгих правилах военного повиновения. При часто повторявшихся выборах эфоров постоянно имелось в виду, чтобы в эфоры не попадали лица, принадлежащие к одной и той же фамилии или партии, и вообще старались сделать эту важную должность доступной возможно большему числу спартанцев. Но это новое учреждение ничего не изменило в древнем, столетиями освященном строе государства, а только еще усилило его незыблемость.

Тирания

Вследствие такой именно незыблемости государственных учреждений Спарты появилось другое условие, усиливавшее ее значение и могущество в греческом мире: все государства Пелопоннеса и многие вне его границ в Спарте видели опору аристократизма, идеал тесно сплоченной большой партии. Этой партии, состоявшей из высшего сословия, исключительно владевшего земельной собственностью, всюду начинала угрожать оппозиция, составленная из самых разнообразных элементов и становившаяся все более и более опасной. Аристократия всюду упразднила царскую власть, которая, главным образом, являлась опорой и защитой для слабых, и в весьма многих местах заменила ее олигархией, т. е. господством одного рода или немногих фамилий. В приморских городах, где аристократы первоначально захватили в свои руки и торговлю, вскоре стал развиваться дух независимости, появились чисто демократические стремления, поддерживаемые недовольством низших слоев населения, и аристократия оказывалась бессильной в борьбе с этими элементами, если у народа появлялся вождь. Таких вождей оппозиция нередко находила среди честолюбцев высшего сословия, и эти запутанные условия общественной жизни приводили в некоторых местах к новой форме монархии - тирании, т. е. к захвату власти одним лицом. Власть этих тиранов, поддерживаемая главным образом массой народа, мало походила на прежнюю царскую власть гомеровских времен. Она опиралась на интересы настоящего, и притом не на одни только материальные, но и на духовные, и на идеальные. Писатели и художники всюду находили в тиранах щедрых покровителей, а масса народа - материальную поддержку и постоянную работу в воздвигаемых тиранами общественных зданиях и сооружениях. Эта противоположность между популярной властью тиранов и эгоистическими стремлениями аристократии всюду вызывала сильные потрясения. Спарта, спокойная у себя дома, хотя и поддерживавшая это спокойствие самыми суровыми мерами [Стоит только припомнить тайную внутреннюю стражу (криптию), которая была учреждена в Спарте для наблюдения за илотами. Каждый спартиат, входивший в состав этой стражи, имел право убить илота, который почему-либо показался ему подозрительным.], относилась к этим внепелопоннесским волнениям вполне своеобразно... Она всюду сочувствовала только аристократическому элементу в связи с крупным землевладением, и этим побуждала аристократию остальных греческих государств взирать на Спарту как на незыблемую опору аристократизма и всех консервативных начал.

Дельфийский оракул. Олимпийские игры

Третье важное условие, способствовавшее возвышению Спарты, составляли издавна установившиеся тесные связи со святилищем и оракулом Аполлона Дельфийского в Средней Греции и отношение к Олимпийским играм - древнему празднеству Зевса в Элиде, в северо-западной части Пелопоннеса.

Реконструкция археологического ансамбля Дельф

Эти игры издавна были приняты Спартой под особое покровительство, и собственная слава Спарты возрастала вместе с блеском и значением этих священных игр в честь Зевса, которые весьма скоро приобрели значение празднества, общего для всех эллинов, съезжавшихся на эти игры из всех стран, из-за моря и со всех концов эллинского мира, чтобы участвовать в состязаниях за награды, выдаваемые каждый четвертый год, или только присутствовать при этих торжественных играх.

Борцы. Олимпийские игры. Античная скульптурная группа.

Бег.

Слева: эстафета с факелом (изображение на кувшине, IV в. до н. э.).

Справа и внизу: бегуны на короткие и длинные дистанции (изображение на панафинейской амфоре, VI в. до н. э.).

Таким образом, спартанское могущество несомненно служило как бы тормозом среди тревожной жизни греческого мира, составленного из множества мелких государств с их беспокойным населением, с их разнородными противоположностями и особенностями быта. Оно до некоторой степени обеспечивало только внешний порядок, но духовного влияния, в высшем значении этого слова, Спарта оказывать на Грецию не могла, т. к. в ее жизни и деятельности все было рассчитано только на поддержание уже существующего. Для этой цели, ради охранения Спарты от иноземного влияния, там были приняты самые радикальные меры: иностранцев прямо высылали из спартанских городов и из пределов государства, спартиатам путешествия за пределы Спарты разрешались только с дозволения правительства. Мало того, спартиатам было запрещено держать у себя серебряные деньги и для удовлетворения своих нужд предписывалось довольствоваться деньгами из железа, добываемого в Тайгете, т. е. такой монетой, которая могла иметь ценность лишь в Спарте. Духовный прогресс в Греции был создан другим городом Средней Греции, Афинами, которые вполне самостоятельно развили и выработали свой государственный строй на совершенно иных, противоположных началах.

Афины и Аттика

Город Афины возвысился в Аттике, в стране, представляющей наиболее выдающуюся к востоку часть Средней Греции. Эта страна не обширна по размерам, всего около 2,2 тыс. кв. км, и не весьма плодородна; между горами, не слишком богатыми лесом, тянутся равнины, не изобилующие орошением; среди растительности - шелковичное дерево, миндальное и лавровое; страна богата также фиговыми и оливковыми деревьями. Но чудное небо и близость моря придают аттическому ландшафту краски и свежесть, а за мысом Суний, далеко выдающейся юго-восточной оконечностью Аттики, начинается целый мир островов, которые тянутся в виде непрерывного ряда портов и гаваней почти до самого берега Малой Азии, облегчая отношения и торговлю. Аттика не привлекала к себе поселенцев извне, и впоследствии жители Аттики любили хвалиться тем, что они "сыны земли своей", никогда не покидавшие своих пепелищ. По некоторым древним преданиям и сказаниям (например, по мифу о юношах и девицах, приносимых в жертву Минотавру, жившему на о. Крит), есть основание предполагать, что финикийские фактории некогда были и в Аттике, и на прилегающих к ней островах, но недолго.

Древнейшая история Афин

И в Афинах история общественной жизни начинается с царей, которые собрали под своей властью небольшое аттическое государство и основали свою резиденцию в низовьях ручья Кефис - наибольшего в скудной водными источниками стране. Древние сказания восхваляют царя Тесея, которому приписывают многие важные заслуги по отношению к культуре страны. Не менее прославляют и последнего из потомков Тесея, царя Кодра, который пожертвовал жизнью за отечество и пал в битве с дорийцами, пытавшимися вторгнуться в Аттику через Истмийский перешеек.

Царская власть; высшие классы и народ

Всюду преобладавший аристократический элемент и в Аттике оказался настолько сильным, что без всякого насилия устранил царскую власть. Около 682 г. до н. э. во главе аттического государства стояло 9 архонтов (правителей), избираемых высшим сословием из высшего же сословия на один год. Это сословие - евпатриды (сыновья благородного отца) являются исключительными и единственными распорядителями судеб страны. Когда архонты отбывали свой год службы государству, они поступали в состав особого высшего совета - ареопага, в котором евпатриды (аристократы и по рождению, и по имуществу) сосредоточили всю свою силу.

Тезей, убивающий Минотавра. Изображение на архаической греческой печати VIII в. до н. э.

За спиной героя стоит Ариадна, Минотавр - чудовище-человекобык, рожден женой царя Миноса, помещен в лабиринт, построенный Дедалом на острове Крит. Считается, что легенда отражает зависимость Афин от Крита.

Богиня Афина, покровительница города Афины.

Изображение на призовой панафинейской амфоре V в. до н. э.

Но в этом аристократическом элементе на аттической почве было одно весьма существенное различие по сравнению с спартанской аристократией: низшие слои народа были одноплеменны с евпатридами. Евпатриды были люди богатые, крупные землевладельцы - "люди равнины" (педиеи), как их тогда называли - между ними и низшим классом существовала разница в имущественном отношении, в образовании, одним словом - различие и противоположность чисто социальные. Рядом с евпатридами - еще два класса в аттическом обществе - мелкие землевладельцы (диакрии), которые при общей бедности страны были сильно обременены долгами и потому попадали во все более и более тяжкую зависимость от богачей, и, наконец, прибрежные жители (паралии), люди, всюду по берегам занимавшиеся торговлей и мореходством.

Панафинеи. Центральный эпизод ежегодного праздника Афин.

Торжественная процессия с жертвенными животными поднималась на Акрополь к статуе Афины. Девушки в новых одеждах, которые ткали несколько месяцев, возлагали на алтарь ветви священной оливы. После жертвоприношений праздник заканчивался музыкальными и атлетическими состязаниями, победители в которых награждались оливковыми ветками и роскошными амфорами с оливковым маслом. Изображение на призовой панафинейской амфоре VI в. до н. э.

Следовательно, здесь встречаются совсем иные общественные условия, иные потребности, нежели в Спарте; насущнейшей потребностью среди зарождающейся демократии здесь была потребность в писаном законе, который устранил бы произвол сильных и богатых. Попытка основать тиранию, столь обыкновенная в это время, вызванная отчасти личным честолюбием, отчасти желанием удовлетворить потребность массы, в Афинах не удалась. Килон, зять мегарского тирана Феагена, захватил было афинский Акрополь (628 г. до н. э.). Но аристократическая партия взяла верх в борьбе: приверженцы Килона должны были искать спасения у подножия алтарей, сдались на обманчивые обещания и были перебиты.

Килон и Драконт

Около 620 г. до н. э. наблюдается первая попытка установления правильного законодательства в лице Драконта. Кажется, он уже установил разделение граждан по имуществу, приписываемое Солону: действительным правом гражданства пользовался каждый, кто был в состоянии добыть себе полное вооружение, и эти граждане избирали архонтов и прочие должностные лица, для которых существовал определенный ценз, имущественная квалификация. Совет, состоявший из 401 избранного по жребию сочлена, был представителем всех граждан, за отсутствие в заседаниях совета назначался денежный штраф. Однако это общественное устройство ни к чему не привело, оно не улучшило положения низших классов, не дало правильного решения социальной задачи, которая была положена в основу аттического общественного устройства. Отношения между бедными и богатыми не улучшились; гнет высших классов, кажется, еще более усилился вследствие попыток установления тирании, сделанной вышеупомянутым Килоном. Во многих местах были видны каменные столбы, на которых было написано, сколько тот или другой двор мелких землевладельцев должен был такому-то богачу, который, следовательно, имел возможность продать его в близком будущем, и весьма многие из граждан Аттики были проданы за это время в рабство на чужбину, в уплату долгов своим кредиторам.

Солон

Разумеется, такие печальные условия общественной жизни в стране малоплодородной и не густо населенной, при полной возможности выселения в соседние страны, должны были ощутимей всего сказываться на высшем сословии... И вот из самого сословия евпатридов выискался наконец замечательный человек - Солон, сын Эксекестида, потомок царя Кодра, который нашел возможность вернуть благосостояние своей родине, сняв с порабощенного аттического населения тяжкий гнет неоплатного долга. С нравственным лицом этого великого человека несколько ближе можно ознакомиться по дошедшим в отрывках нескольким его стихотворениям. Дух истинного мудреца и вполне правдивого человека выказывается в этих стихотворениях! Не без некоторого юмора он говорит в них, что ему приходилось, как волку между собаками, прокладывать себе путь, не уклоняясь ни в ту, ни в другую сторону и никого не слушая, чтобы прийти к разумному выводу. По этим стихотворениям можно даже проследить переходы в настроении его души. Почти не уклоняясь ни в сторону оптимизма, ни в сторону пессимизма, он всюду выказывает свойственное грекам равновесие духа и, перебирая все возрасты человека и все занятия, сопряженные с его различными положениями, строго для каждого определяет границы доступного и возможного. Собственности он придает цену, как и наслаждениям любовью и вином в пору и вовремя, но с отвращением говорит о ненасытной алчности в обладании. В одном из стихотворений он высказывает желание, чтобы смерть его не осталась неоплаканной. Два личных качества Солона особенно ярко выступают в этих стихотворных отрывках: сильно и ясно высказывающееся чувство правоты (право - божество Солона!) и не менее сильный, прекрасный афинский патриотизм. Читая эти стихотворения, можно подумать, что он провидит великое будущее своей родной страны: "По воле Зевса и по мысли бессмертных богов, наш город еще не погиб!" - так начинается одно из солоновских стихотворений. "Дочь Всемогущего, высокоумная Паллада-Афина, простирает над нами свою руку, нас защищающую!" Надо полагать, что зло, за исправление которого принялся Солон, давно уже было сознаваемо многими, поэтому он, едва приступив к своим законодательным реформам, сразу увидел около себя кружок людей, готовых ему помогать и сочувствовать. Солон, родившийся в 639 г. до н. э., приобрел популярность среди своих сограждан весьма важным патриотическим подвигом: он возвратил афинянам остров Саламин, заграждавший выходы из афинских гаваней и по вине правителей отнятый у афинян мегарцами. В 594 г. он был избран в архонты и показал себя практическим государственным деятелем: он сумел избавить государство от страшного вреда, который наносила непосильная задолженность граждан и все ее последствия. Полнейшая амнистия для всех должников, подпавших атимии, т. е. лишению гражданских прав, выкуп и возвращение проданных на чужбину должников, сложение долгов, облегчение их уплаты и новые упорядоченные правила залогодательства - вот что составило часть законодательства Солона, за которой и до позднейшего времени сохранилось название "великого облегчения" (сисахфии). Остальная часть касалась будущего устройства тех же отношений между бедным и богатым классом: воспрещала займы, обеспечиваемые личностью самого должника, и таким образом уничтожала рабство за долги. Это было прочным исцелением страшного общественного недуга, и в последующей истории Аттики нет ни одного такого случая, когда бы спокойствие страны нарушалось какими бы то ни было экономическими смутами, столь обычными в других странах.

Законодательство Солона

Но этого "великого облегчения" было недостаточно для исправления всех зол, вкравшихся в общественное устройство Аттики, а между тем срок полномочий Солона, как архонта, приближался. Он сознавал, что та дисномия (т. е. путаница в законе), которую он видел вокруг себя, составляет великое зло, и легко мог бы захватить власть в свои руки для благой цели - приведения в действие задуманной им законной реформы. Но он не захотел показать своим согражданам дурной пример и сложил с себя полномочия архонта в законный срок. Тогда новые правители, высоко ценя заслуги и скромную умеренность Солона, предложили ему ввести в государственную жизнь ту эвномию (равновесие закона), которая была его идеалом, другими словами, предложили ему дать государству новое устройство.

Общественная реформа Солона

Это новое устройство вполне соответствовало условиям аттического общественного быта. Солон отлично сознавал разницу между аристократией в Аттике и тем же сословием в других государствах Греции. Аттическая аристократия была главным образом аристократией имущественной, а потому законодатель и выдвинул на первый план имущество как основной принцип для разделения общества на сословия, при введении в народ новой организации. Он удержал существовавшее до него (вероятно, еще Драконтом введенное) разделение на сословия по среднему доходу с урожая: на пентакосиомедимнов (получавших до 500 медимнов зерна от жатвы), на всадников, зевгитов (крестьян-собственников, обрабатывавших поле парой волов) и фетов (поденщиков). Последние не были обложены никакими податями; первые три класса обложены соответственно своим доходам; но все, и имущие, и неимущие, одинаково были обязаны воинской повинностью на защиту отечества. Очень разумно он распределил каждому честь по заслугам. В архонты (ежегодно избиралось 9 правителей) могли быть избираемы только те, которые были обложены высшим размером податей; им собственно и надлежало руководить делами - политикой, войной и внешними отношениями, культом и судом. Первый из архонтов, эпоним (его именем обозначался год его правления), председательствовал в совете и в народном собрании; архонт полемарх заботился о внешних отношениях государства; третий архонт, басилевс (царь), наблюдал над служением богам; остальные шесть архонтов, фесмофеты (законодатели), заседали в судах. Кроме архонтов был образован совет из выборных граждан: каждая из четырех фил или округов, на которые была разделена страна, ежегодно избирала в этот совет по 100 человек; выборы членов в этот совет четырехсот могли быть производимы только гражданами трех первых классов и только из трех первых классов. Эта корпорация занималась текущими делами и подготавливала дела, которые подлежали решению экклесии - всенародного собрания. Народ в Аттике впервые предстал в виде полновластного правителя, как высшая и последняя инстанция, которой и высшие сановники должны были отдавать отчет в своих действиях.

Фрагмент надгробия стены афинского гражданина из сословия всадников. V в. до н. э.

Законы Солона предписывали гражданам этого сословия содержать за свой счет боевого коня и выступать в поход конными. Но кавалерия в афинском ополчении никогда не занимала привилегированного положения. Часто всадники оставляли лошадей и становились в ряды фаланги.

Сомнительно однако же, чтобы во времена Солона феты уже принимали участие в этих собраниях. В первое время по учреждении экклесии это собрание созывалось нечасто, в среднем раза четыре в год, и это было весьма разумно, т. к. не политика, а работа для приобретения насущного хлеба должна составлять главное занятие и главный интерес народа. Притом вначале эти собрания не носили такого бурного характера, как впоследствии.

План афинской Агоры, центральной площади города, где проходили народные собрания

О Солоне известно, что он говорил с народом в спокойном положении, до половины укрыв руку одеждой. Собрания эти собирались на особом месте, которое каждый раз особо освящалось для этой цели; открывалось собрание, как и в Спарте и всюду в Греции, жертвоприношениями и молитвой. И старости воздавались почести - глашатай предлагал сначала говорить тем, кому было более 50 лет. По натуре этого живого, легко воспламеняющегося народа ионийского племени и по самому духу подобного рода государственных учреждений, эти собрания здесь очень скоро приобрели более оживленный характер и получили большее значение, нежели народные собрания в Спарте и где бы то ни было у дорийского племени. Солон считал, что он дал народу достаточно власти; он позаботился и о том, чтобы народ воспитать, и с этой целью предоставил в его руки судебную расправу как наиболее близкое народу дело. В этом смысле и ради этой цели ежегодно из граждан, переступивших 30-летний возраст, избиралось по жребию 4 тысячи человек в распоряжение фесмофетов, и большее или меньшее их количество призывалось в суд для присутствия в качестве присяжных при тех судебных процессах, которые были сопряжены с лишением подсудимых жизни, имущества или гражданских прав. Они приносили общую клятву при вступлении в исправление своих важных почетных обязанностей, а те из них, которые были призваны произносить договор в том или другом случае, произносили еще особую клятву перед началом каждого судебного разбирательства. Особенное значение этому народному судилищу, гелиее, придавало то, что перед его лицом и сами архонты, до своего вступления в должность, должны были выдерживать некоторого рода испытание (докимасию), касавшееся их прав, их нравственной чистоты, оказанных ими воинских заслуг и выполнения ими иных гражданских обязанностей; точно так же и по окончании своего года службы архонты должны были перед тем же учреждением отдать отчет (эвтину) в своей деятельности. Круг деятельности этого суда вначале был не чрезмерно велик, в отдельных общинах страны были свои деревенские судьи для менее важных дел, и все жалобы, касавшиеся решения каких бы то ни было тяжб, должно было всегда приносить сначала перед третейским судом.

Афинские гоплиты, снаряжающиеся в поход. Изображение на аттической вазе. V в. до н. э.

Воины надевают доспехи и чистят оружие. На левой фигуре хорошо видна конструкция греческого холщового панциря с откинутыми наплечниками, который воин затягивает на левом боку. Крайний справа воин надевает бронзовые поножи, которые изготавливались индивидуально по ноге и держались за счет упругости. Юноши помогают гоплитам.

Законодатель старался сохранить из старины все, что было возможно удержать. Так, уцелело старое судилище, которому подлежали уголовные преступления - древний ареопаг. Архонты, окончившие свою службу, следовательно, люди, занимавшие в государстве высшее положение, вступали в это высшее государственное учреждение, полномочия которого были в значительной степени расширены, так что он получил даже некоторое политическое значение. Современники Солона на общий государственный строй смотрели не как на нечто механически созданное, не как на своего рода страховое общество, а как на нечто жизненное, священное, а потому Солон и его приверженцы, хорошо зная натуру человека, отлично понимали, что для правительства и его чиновников недостижимо многое из того, что может иметь серьезное значение для всего состава населения. Вот почему ареопагу было поручено известного рода наблюдение над жизнью граждан, и притом он был облечен неограниченной карательной властью против всех нарушителей основных нравственных законов - против ленивых, неблагодарных или всяких людей зазорного поведения. В то же время ареопаг был и хранителем законов, и члены его - пожизненные, принадлежавшие к высшим и богатейшим классам общества, притом независимые от внешних влияний - придавали ему такой авторитет, что он мог, в случае нужды, кассировать решения даже народного собрания, либо отменяя их вполне, либо, по крайней мере, отсрочивая их выполнение на неопределенное время.

Всемирно-историческое значение законов Солона

Вот в общих чертах важнейшее из законодательства Солона. Из вышеуказанного ясно, что в этом народе жил иной дух, нежели в спартанском - дух более свободный и более возвышенный. Это законодательство явилось не как результат недоверия к подавленному народонаселению, оно было свободным и, можно сказать, радостным созданием истинной государственной мудрости. Солону удалось выработать для своего народа надежную законную основу, которая и в дальнейшей истории Афин постоянно оказывала благое влияние на народную жизнь. Для всей дальнейшей истории и для всей жизни народа важное значение имел тот факт, что такая громадная органическая реформа была произведена Солоном законным путем - путем свободного соглашения, без всякого кровопролития, без всякого захвата власти и насилия. В этом смысле Солон гораздо более Ликурга достоин всемирно-исторического имени. В виде дополнения или прибавления к законодательству Солона приводят известное количество нравственных изречений и поучений, будто бы тоже исходящих от Солона, вроде общеизвестных "не издевайся над мертвыми", "перед лицом народа всегда говори правду" и т. д. Возможно, что среди деревянных таблиц, хранившихся в Акрополе, на которых и было написано законодательство Солона, одна таблица и была посвящена изречениям такой практической мудрости. Но приписываемое Солону известное положение, по которому каждый гражданин при междоусобиях должен был открыто высказаться в пользу той или другой партии, - это положение, конечно, принадлежит более ранней эпохе возрождения демократии.

Тирания Писистрата и его сыновей. 538 г.

Хотя Солон и сумел отринуть от себя всякий помысел о захвате верховной власти в свои руки, однако и его государственное устройство не избавило Аттику от временной тирании. Один из молодых евпатридов, Писистрат из дома Нелеидов, опираясь на свои военные заслуги в борьбе с мегарцами и поддерживаемый диакриями, еще во времена Солона успел захватить власть в свои руки и дважды утрачивал ее и вновь захватывал, пока окончательно не удержал за собой (538-527 гг. до н. э.). Он утвердился во власти обычными средствами всех греческих тиранов - фракийскими наемниками, союзами с другими тиранами, Лигдамидом Наксосским и со знаменитейшим из всех Поликратом Самосским, колонизациями и приобретением новых земель. В то же время он поощрял развитие сельской культуры, любил окружать себя писателями и художниками. Он обратил особое внимание на устройство правосудия в деревенских общинах, которые часто посещал лично, и, по свидетельству Аристотеля, он был очень любим народом как правитель. Законы Солона он оставил неприкосновенными, насколько они не мешали его правлению, которое он удивительно умело и ловко умел примирить с быстро возраставшим могуществом народа. Он и умер правителем, и даже передал свою власть как вполне обеспеченное достояние своим сыновьям. Старший из них, Гиппий, пошел по следам отца, вступил в новые союзы, сумел даже поладить со Спартой, но убийство его брата, Гиппарха, который пал жертвой частной мести двух граждан, Гармодия и Аристогитона, поколебало спокойствие Гиппия и вынудило его к суровым мерам, которые значительно ему повредили.

Гармодий и Аристогитон, убийцы Гиппарха.

Античная мраморная копия с медной группы Антенора Афинского, увезенной Ксерксом в Персию в виде военной добычи и возвращенной после победы Александра Македонского

Падение тирании. 510 г.

К тому же под власть дома Нелеидов, к которому принадлежал Писистрат, давно уже подкапывались потомки другого знатного рода - Алкмеонидов, который был изгнан после неудачной попытки Килона захватить власть и учредить в Афинах тиранию. Эти Алкмеониды деятельно работали в изгнании, подготавливая гибель Писистратидам. Они вошли в отношения со жрецами Дельфийского оракула, склонили их на свою сторону, а через них воздействовали и на Спарту. Два раза они пытались свергнуть Гиппия, но безуспешно. На третий раз, когда счастливая случайность предала в их руки детей Гиппия, они добились своей цели, Гиппий бежал, а Алкмеониды возвратились на родину (510 г. до н. э.).

Но случилось совсем не то, чего ожидали все греческие государства. Аристократическая форма правления не была восстановлена. Напротив, наступил резкий поворот в сторону чистой демократии, и главным деятелем в этом смысле явился один из Алкмеонидов, Клисфен, способствовавший изгнанию тирана Гиппия. Из каких побуждений он действовал, теперь узнать невозможно. Известно только, что он восстановил солоновское государственное устройство и придал ему новую форму в дальнейшем развитии демократии.

Демократия. Клисфен

План реформ был задуман Клисфеном широко и требовал продолжительного времени для своего осуществления. Вместо весьма древнего разделения страны на 4 филы, при котором евпатриды имели полную возможность оказывать сильное местное влияние, Клисфен ввел разделение на 10 фил, и каждая из них ежегодно избирала по 50 членов в совет, по 500 гелиастов в народное судилище, и таким образом совет состоял уже из 500 членов, а гелиея из 5 тысяч граждан. За смелым нововведением последовала сильная реакция. Предводитель противной партии, Исагор, призвал спартанцев на помощь; спартанское войско под предводительством царя Клеомена заняло афинский Акрополь. Но самосознание народа за это время успело настолько возрасти, что народ не допустил иноземного вмешательства в свои дела. Произошло общее народное восстание, и небольшое спартанское войско вынуждено было капитулировать. После этого афиняне стали опасаться мести со стороны своей грозной соседки Спарты, и эти опасения были настолько велики, что одно время афиняне стали даже хлопотать о помощи со стороны Персии и обращались за этим даже к ближайшему персидскому сатрапу, в Сарды. Но опасность вскоре миновала: наступавшее на Аттику спартанское войско вынуждено было вернуться, потому что между его начальниками начались раздоры и дело дошло до полного нарушения воинской дисциплины. Однако спартанцы все же не думали бросать дела, и сильная партия между ними домогалась восстановления тирании в Афинах при спартанской помощи.

Многим такая форма правления в соседнем государстве казалась более выгодной, нежели народное правление, при котором ловкий и смелый демагог мог легко увлечь за собой толпу. Гиппий даже был приглашен в Спарту. Но при обсуждении вопроса о вмешательстве Спарты на общем собрании пелопоннесских союзных государств против этого восстали многие, и преимущественно коринфяне. Их оратор начал свою речь горячим вступлением: "Небо и земля - на месте ли вы?!" и доказал всю противоестественность заступничества за тиранию со стороны государства, которое никогда бы не допустило ее у себя. Спартанское вмешательство, таким образом, не состоялось, и демократический принцип окончательно восторжествовал в Афинах.

В отдельных демах или деревенских округах Аттики, которых прежде насчитывали 100, а затем уже и 190, развилось самоуправление в самом широком смысле слова. Каждые 10 демов составили филу. Тогда же было допущено еще одно крупное нововведение: архонтов стали замещать не по выборам, а по жребию между теми, кто добивался архонтства или имел на него права. Против попыток восстановления тирании изобрели весьма своеобразную меру - остракизм (суд черепков, если можно так выразиться). Ежегодно народному собранию, иногда по представлению совета, иногда по инициативе частного лица, задавался вопрос: "А не имеется ли основание для изгнания такого-то гражданина?", т. е. не питает ли такой-то затаенного желания быть тираном, или даже - не настолько ли он влиятелен, что такой соблазн может прийти ему в голову. Если собрание отвечало на этот вопрос утвердительно, то вопрос пускали на голоса, т. е. выцарапывали имя опасного гражданина на черепках, и если таких черепков набиралось 6 тысяч, то участь гражданина была решена: он изгонялся из страны, хотя это изгнание не было сопряжено ни с потерей чести, ни с конфискацией имущества. Изгнание остракизмом осуждало на 10 лет пребывания вне страны, но это было простой формальностью, и по решению народа он мог быть в любое время вызван обратно.

Общая картина жизни эллинов около 500 г. до н. э.

Эллинская колонизация

Так образовалось в средней Греции, на бойком и удобном для отношения с соседними странами месте новое государство, выросшее из совершенно иной основы, нежели Спарта, и быстро двигавшееся по пути развития. Образование этого государства было важнейшим политическим событием двух последних столетий. В течение этого времени значительно изменилась и вся жизнь того народа, который уже давно был известен под одним общим названием эллинов. С быстротой, беспримерной в истории человечества, эллины овладели почти всем Средиземным морем и усеяли его берега и острова своими колониями.

Греческая бирема. Изображение на вазе VI в. до н. э.

Современная реконструкция греческой военной биремы. VI в. до н. э.

Финикийцы, несколько ослабленные уже сложившимися на Востоке историческими условиями жизни, всюду были вынуждены уступать место этому более способному, более многостороннему, более энергичному народу; и всюду возникали новые своеобразные города, отличавшиеся таким быстрым ростом населения, что приходилось организовывать новые колонии. В этом величавом, всепобедном шествии одинаково принимали участие все греческие племена, и именно в этих разнообразных поселениях и выросло то общеэллинское национальное чувство, которое обособляло греков от чуждых им или варварских племен, среди которых им приходилось селиться. Побуждения к этим беспрерывно возобновлявшимся и громадным выселениям были различны. Одних вынуждала к выселению с родины действительная нужда, других победа противной им партии в сильно разгоревшейся повсюду борьбе партий, третьих увлекала вдаль страсть к приключениям, а иногда и само правительство руководило выселением части граждан, чтобы избавить города от избытка населения. Очень немногие из этих выселений производились вследствие вынужденного, насильственного разрыва с отечеством. Переселенцы обычно захватывали с собой головню из родного очага и ею зажигали свой новый очаг на месте нового поселения, и названия площадей и улиц родного города возрождались в его выселке, и начинались из нового города отправления почетных посольств на празднества родного города, и обратно посольства из старого отечественного города на праздники в честь божеств нового поселения. Но тем и ограничивались обоюдные связи, выселенцы искали на чужбине независимости и всюду находили ее. Чтобы дать понятие об этих отношениях между метрополией и колониями, припомним, что один город Милет в течение полутора столетий выделил из себя 80 колоний в разные стороны, и эти колонии не составляли ни милетского царства, ни милетского союза городов, и каждая из них существовала сама по себе и жила своей жизнью, хотя и сохраняла дружественные отношения к своим согражданам и землякам [Это дробление на части было до такой степени свойственно эллинам, что они даже не создали себе отдельного термина, подобно нашему слову "государство": слово полис, собственно город, применялось и в смысле государства.].

Крайним пунктом эллинской колонизации на западе была Массалия в стране галлов, недалеко от устья Роны. В южной Италии и Сицилии эллинские колонии составляли как бы особую область. Здесь им приходилось соперничать с западными потомками финикийцев (карфагенянами), этрусками на северо-западе Италии и другими различными народами, промышлявшими морским разбоем. Зато уж в восточной половине они были полными хозяевами Средиземного моря и смежных с ним морей. Их колонии восходили до отдаленнейших берегов Черного и Азовского морей, на восток простирались до самой Финикии и острова Кипра и на юге, в Египте, ими была заселена прекрасная местность Киренаика - к западу от устьев Нила. Невозможно перечислить все эти эллинские колонии, заглянуть в их историю, любопытную и поучительную; но нельзя не заметить, что последствия этой колонизационной деятельности были в высшей степени важны: новая культура неудержимо пускала свои корни всюду, от Понта Евксинского до отдаленных берегов Иберии, охватывая все обширное пространство берегом Средиземного моря.

Народная жизнь. Литература

Как ни разнообразно складывалась жизнь этого народа, связь всех его племен всюду была крепка, поскольку все они в одинаковой степени обладали одним общим сокровищем. Это сокровище был единый, общий для всех язык, который, хотя и делился на различные диалекты и говоры, все же был всем одинаково понятен во всех концах эллинского мира, точно так же, как впоследствии всем эллинам доступной и понятной сделалась общая им греческая литература. Гомеровские песни издавна стали всенародным, национальным достоянием, и притом драгоценнейшим, их уже давно закрепили в писаной редакции, и на великих законодателей Греции - Ликурга и Солона - указывают как на ревностных распространителей гомеровской поэзии, а на Писистрата - как на составителя лучшей и наиболее тщательной редакции гомеровских песен. Эти известия важны, потому что доказывают, какая тесная взаимная связь существовала у греков между их литературными и государственными стремлениями и успехами. Несравненные произведения Гомера, в свою очередь, породили богатую эпическую литературу, в виде продолжений и подражаний его поэмам, тем более, что для этой литературы уже готов был строго выработанный и как бы созданный для нее размер - гекзаметр. Из эпической поэзии при посредстве некоторого изменения стихотворного размера появилась новая поэтическая форма - элегия, в которую было вложено и новое содержание: в элегии поэт от простого эпического рассказа переходил в область чисто субъективных ощущений, и таким образом открывал поэтическому вдохновению новые необъятные горизонты. Новый элегический размер служил формой то для нежной жалобы, то для спокойного созерцания, то для произведения сатирического оттенка; одной из подобных элегий Солон побудил своих сограждан к завоеванию Саламина. Тот же поэтический размер, несколько сокращенный, послужил современнику Солона, Феогниду из Мегары, для эпиграмм, направленных против возникающей демократии. Другой отличный знаток языка и приятный поэт, Архилох Паросский, изобрел другой стихотворный размер - ямбический стих как форму, удобную для выражения возбужденного чувства - гнева, насмешки, страсти. Этим стихом воспользовались для новых поэтических образов поэты богатого талантами острова Лесбоса Арион, Алкей и поэтесса Сафо, и воспевали им вино и любовь, воинственное возбуждение и страстную борьбу партий. Немногие из поэтов, подобно Анакреонту Теосскому, занимались своим искусством под покровительством тиранов. Большинство этих смелых мыслителей были в своих произведениях враждебны тирании, которая опиралась в своих стремлениях на низшие слои народа. Может быть, именно поэтому и поспешили Писистратиды принять под свое покровительство драму, эту младшую, но важнейшую из отраслей поэзии, которая зародилась на почве Аттики, богатой духовной жизнью.

Праздничный хор в честь бога виноделия Диониса. Изображение с архаической вазы VIII в. до н. э.

Праздник Диониса. Рельеф аттического саркофага.

Драма в первоначальной форме развилась из тех хоровых песен, которые пелись в честь бога вина Диониса на его веселых празднествах. Предание называет Феспида из аттического демоса Икарии первым виновником появления новой поэтической формы. Ему будто бы пришла в голову мысль внести в хоровую песнь элемент живого действия; для этой цели он стал и хор, и главного запевалу (корифея) хора облекать масками, хоровую песню обратил в песенный диалог между корифеем и хором; в основу же этих диалогов клали одну из множества легенд о Дионисе.

Мимический танец. Актеры одеты в маски.

Изображение с греческой вазы V в. до н. э.

Искусства

Одновременно с литературой стали быстро развиваться и другие пластические искусства, к которым особенно благосклонно относились тираны, помогая их развитию и поощряя художников. Внимание этих правителей было обращено преимущественно на сооружения, пригодные для общественной пользы - дороги, водопроводы, бассейны, но они не пренебрегали и изящными, каждому бросающимися в глаза произведениями. И рост искусств в эту эпоху был так же поразительно быстр, как и рост литературы. С невероятной быстротой освободились они от уз ремесленности и цеховой ограниченности. Раньше всех развилась архитектура, в которой блестящим образом проявился творческий гений эллинов.

Кариатида из храма Афродиты в Книде VI в. до н. э.

Рельефы из храма Афродиты, находящегося в малоазиатском городе Книд.

Образец ранней классической скульптуры VI в. до н. э.

Принадлежности античного художника.

Возможно, что до первых греческих зодчих и дошли смутные предания о громадных храмах, дворцах и гробницах египтян, но они не могли взять с них примера и пошли самостоятельным путем. Так, например, очень рано встречаются у греков два совершенно различных типа колонн, в которых восточные формы не только преобразованы и улучшены, но настолько самостоятельно усвоены, что в них проявляются даже характерные особенности двух главных греческих племен в виде двух стилей - дорического и ионического.

Капители колонн дорического и ионического типов.

Рядом с архитектурой развивается и скульптура. Уже у Гомера упоминаются скульптурные произведения, изображавшие людей и животных, которые представлялись "как бы живыми". Но, в сущности, это искусство двигалось вперед очень медленно, и резец художника не скоро приучился побеждать технические трудности ваяния; однако даже те произведения греческой скульптуры, которые заканчивают собой ее первый период, например, известная фронтонная группа на храме Афины в Эгине, превосходят по общему духу произведения и по художественной живости своей все, что в той же области искусства успел создать Восток.

Фронтонная группа храма Афины на острове Эгина.

Религиозные воззрения эллинов

В религиозных воззрениях и мифах эллинов древнеарийские начала отступили на задний план. Боги обратились в олицетворения людей, которые и ненавидели, и любили, и мирились, и ссорились, и интересы их перепутывались точно так же, как у людей, но только в ином, высшем мире - идеальном отражении низшего. Благодаря такому обороту в понятиях народа появлялась опасность слишком большого принижения, материализации божества, и многие из передовых людей Греции это отлично понимали. Неоднократно проявлялось стремление очистить религию от слишком грубых представлений о божестве, облечь эти представления в некоторый туман таинственности. Именно в этом смысле были важны некоторые местные культы, из которых два пользовались громадным значением во всей Греции, а именно культ божеств, покровительствующих земледелию, Деметры, Коры и Диониса в Аттике - в Элевсине, известный под названием Элевсинских таинств. В этих таинствах внушительным образом связывалось мимолетное, ничтожное существование каждого смертного с явлениями высшего порядка, недоступными человеческому знанию и пониманию. Насколько известно, здесь наглядно представлялось в общей картине цветущее время жизни, ее увядание, смерть и пробуждение к новой загробной жизни, о которой, собственно говоря, греки имели лишь весьма ограниченное представление.

Поминальное жертвоприношение. Изображение на аттической вазе.

Не меньшим значением пользовался и культ бога Аполлона в Дельфах. Это небольшое местечко, заброшенное в горах Фокиды, в середине VI в. до н. э. прославилось оракулом, прорицания которого почитались за волю вдохновлявшего его бога. Важным шагом вперед по пути развития религиозных верований следует считать уже то, что здесь Аполлон, бог солнца, - следовательно, олицетворявший собой одну из сил природы - в народном представлении обратился в божество, способное к откровению, изрекавшее свою волю устами жрицы, которую сажали на треножник над щелью в скале, постоянно испускавшей серные пары. Отуманенная ими и приведенная в исступленное состояние, жрица становилась действительно непроизвольным орудием бога или его ловких служителей. Тысячи простолюдинов и небогатых людей постоянно толпились в Дельфах, а цари, правители и вельможи беспрестанно присылали туда своих послов с запросами к оракулу. Впоследствии, когда некоторые города, а потом все большее их число, учредили в Дельфах сокровищницу и надежный склад своих богатств и драгоценностей, этот город обратился в очень важный центр торговых оборотов. Дельфийские жрецы, к которым отовсюду приходили с вестями и запросами, конечно, должны были очень многое знать и пользовались огромным влиянием на народ. Но к их чести следует сказать, судя по их немногим дошедшим изречениям, что они в значительной степени способствовали распространению в народе более чистых нравственных воззрений. Геродот рассказывает известный случай со спартиатом Главком, который, утаив чужое добро, осмелился обратиться к оракулу с вопросом, может ли он присвоить себе деньги принесением ложной клятвы. Оракул сурово отвечал, воспрещая всякую клятву, и грозил Главку полным истреблением его рода. Главк вернул утаенное им богатство, но было уже поздно: его колебание было вменено ему в проступок, и боги жестоко покарали его, искоренив его род в Спарте. Этот пример, приводимый Геродотом, ясно указывает на то, что нравственные воззрения этого времени были выше, нежели во времена Гомера, который с удивительной наивностью восхваляет одного из князей за то, что выдвинулся "воровским искусством и клятвами, которые внушал ему сам бог Гермес".

Наука

Нетрудно уяснить такой значительный нравственный прогресс, припомнив, что в это время и наука уже заявила о своем существовании и стала, смело минуя мифы, искать начала всему существующему. То был именно век, впоследствии прозванный "веком 7 мудрецов"; история науки указывает в это время на ионийца Фалеса, на Анаксимена и на Анаксимандра как на первых ученых, которые наблюдали природу, разумно созерцая и не уносясь в область фантазии, и старались заглянуть в самое существо окружающего их мира, отрицая навязываемые преданием религиозные воззрения сограждан.

Пробуждение национального чувства. Олимпийские игры

Все вышеприведенное указывает на значительную общность мысли и ощущения в греческом мире, которая приравнивала до известной степени всех эллинов и придавала им нравственное единство в то время, когда они, стремясь во все концы известного им мира, всюду основывали свои поселения. Но нигде не упоминается в это время ни политического, ни национального центра, к которому бы все эллины тяготели. Даже Олимпийские игры в честь Зевса не служили таким центром, хотя уже успели приобрести большое значение и сделаться достоянием всего эллинского мира. Всем эллинам одинаково доступные, они уже давно утратили свои местный характер; по Олимпиадам, т. е. четырехлетним промежуткам между играми, велось летосчисление во всей Греции, и тот, кто хотел посмотреть Грецию или себя показать и прославиться на всю Грецию, тот должен был явиться на Олимпийские игры.

Геракл (Геркулес Фарнеский)

Дискобол

Победитель получает головную повязку

В течение пяти дней праздника на равнине Алфея кипела свежая, пестрая и удивительно разнообразная жизнь. Но и здесь главным оживляющим элементом было соперничество различных городов и местностей, выказывавшееся в более мирной форме в эти священные дни, тотчас по прошествии их готовое перейти в ожесточенную борьбу. По амфиктиониям - довольно оригинальному политико-религиозному учреждению - видно, в какой степени эллины в этот период времени были способны к единению. Это название обозначает "союз окрестных городов" - окрестных по отношению к святилищу, и важнейшей из амфиктионий была та, центром для которой служило святилище Аполлона в Дельфах. Этот союз дважды в году собирался на собрания, и постепенно в его состав вошло довольно значительное количество племен и государств: фессалийцы и беотийцы, дорийцы и ионийцы, фокейцы и локры, сильные и слабые по своему политическому значению. На этих собраниях приходили к общим решениям, которые и выполнялись общими силами, в тех случаях, когда священнослужению грозило какое-нибудь нарушение спокойствия или выказанное кем-либо непочтение святыни требовало мести и искупления. Но участие в этом союзе не препятствовало войнам и раздорам между городами, принадлежавшими к одной амфиктионий. Для этих войн (а ими переполнена история Греции) существовали, впрочем, известные гуманные правила, по которым, например, нельзя было доводить войну до крайнего разорения входившего в амфиктионию города, нельзя было отводить у него воду и морить его жаждой и т. д.

Эллинская свобода

Итак, главным жизненным элементом этого мира маленьких общин была свобода движения, и любовь к этой свободе была настолько велика, что ради нее каждый из эллинов был готов пожертвовать всем. Восточные соседи греков в Азии, не имевшие понятия о жизни таких маленьких центров, смотрели на них с пренебрежением и смеялись над их постоянными спорами и усобицами. "Чего они ссорятся? Ведь язык у них у всех один - послали бы послов, и те уладили бы все их несогласия!" - думали персы, не постигавшие, какая громадная сила заключалась в этой самостоятельности каждого отдельного гражданина, не терпящей никаких стеснений. Историк Геродот, которому, напротив, была совершенно ясна разница между мировоззрениями эллинов и азиатов, т. к. он родился подданным персидского царя, чрезвычайно высоко ставит то, что он называет "равенством всех людей на рынке", т. е. равенство граждан перед законом, в том виде, как оно установилось после изгнания тиранов. Кому не известен его рассказ о разговоре Креза с Солоном, так превосходно рисующий идеалы эллинов лучшего времени? Крез, показав Солону все неисчислимые богатства, которыми была переполнена его сокровищница, спросил: "Видел ли на свете людей, счастливей его, Креза?" На это великий законодатель Аттики отвечал. что "самых счастливых людей не бывает между смертными, но, насколько это выражение может быть применимо к смертному, он мог бы указать Крезу на одного из своих сограждан, как на одного из самых счастливых людей на свете", и затем рассказал царю его простую, незамысловатую историю. Таким счастливцем, по мнению Солона, был афинянин Телл, всю жизнь работавший и приобретавший на себя, а не на деспота. Он ни богат, ни беден, у него - столько, сколько ему нужно, у него и дети, и внуки, которые его переживут, в борьбе не за Элладу, а за свой родной город, в одной из небольших усобиц с соседним городом, Телл умирает с оружием в руках, и его сограждане воздают ему честь по заслугам. Они погребают его на том месте, где он пал, и погребают на свой общий счет...

И наступил час, когда эту силу азиатам предстояло испытать в громаднейшей войне - в войне, которую следует признать одной из великих героических эпопей всемирной истории и которая, конечно, представляет совсем иной интерес, нежели опустошительные походы Ашшурбанапала и Навуходоносора.

Греческая монета, выбитая в честь Олимпийских игр, с изображением наград, присуждаемых победителям.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история