Боханов А.Н., Горинов М.М. История России с древнейших времен до конца XX века

ОГЛАВЛЕНИЕ

РАЗДЕЛ III. Становление Российского централизованного государства

Глава 14. Государь «всея Руси»

§ 3. Россия на периферии Европы и у ворот Азии

Вычленение дипломатической сферы из всего круга забот и дел Ивана III в определенной мере искусственно. В калейдоскопе событий внутриполитические проблемы переплетались с внешнеполитическими и порою трудно определить, какие из них были главенствующими в круговороте повседневности. Как бы то ни было, заметно преобладание внутренних задач в политике московского государя до середины 80-х годов и наоборот — превалирование внешнеполитических сюжетов в последний период правления Ивана III.

Сколь разительными были тут перемены, наглядно видно из простого сравнения международного горизонта Василия Темного и Ивана III. Если не считать послов из Большой Орды, Казанского ханства, Литовского княжества, то вряд ли Василий II общался с кем-либо из дипломатов европейского или азиатского зарубежья. Его главные контрагенты по переговорам — великие и удельные князья и их представители Северо-Восточной Руси, посольства из Новгорода, Пскова. Полной изоляции Руси от Европы, конечно же, не существовало. Достаточно напомнить связи Новгорода и Пскова (экономические, политические, культурные) с Ливонским орденом, ганзейскими городами, Швецией, а через них и с другими странами Европы. В этих сношениях московский великий князь выступал гарантом интересов двух названных боярских республик и преследовал собственные цели. При всем том горизонт русской дипломатии при Василии Темном крайне узок. С принципиально иной ситуацией имел дело его старший сын. Около полутора десятков европейских государств, около десятка азиатских, не считая прежних традиционных партнеров — вот ареал деятельности русских дипломатов в годы правления Ивана III. Именно тогда внешняя политика окончательно выделилась в специфическую и очень важную сферу государственного управления России, произошло громадное расширение объема международной информации и дипломатических отношений, их усложнение, а самое главное — постепенно определялись внешнеполитические приоритеты и национально-государственные интересы страны.

Специфические сложности быстрого и широкого включения России в международную жизнь Европы, Азии заключались еще и в том, что это происходило в эпоху первого этапа в складывании мировой системы. Она формировалась вокруг исходного ядра — передовых государств Западной Европы. Уплотнялась сама сеть международных связей, резко возросла их интенсивность, значимость для внутреннего развития каждого государства, включавшегося в эту систему. Заметно усложнились структура и формы международного общения. В новых условиях большие затруднения испытывали многие европейские страны. Что же говорить о новичке (пусть даже относительном), стремительно вовлеченном в водоворот международных союзов, дипломатических браков, интриг и канцелярской обыденности внешнеполитической практики? Тем не менее, успехи оказались внушительными, а сформулированные в последней трети XV в. цели российской дипломатии определяли ее деятельность в течение двух-трех столетий.

Главным было западное направление. Хотя в 60—70-е годы дело не дошло до войны с Литвой, именно пресечение попыток литовских политиков вернуться к восточной политике Витовта стало приоритетной целью московского великого князя. Включение Новгорода в состав единого государства потребовало почти двадцати лет, и все это время за спиной антимосковских сил в Новгороде вырисовывалась фигура литовского великого князя и польского короля Казимира. Его действиям вполне справедливо приписывали московские политики походы на Русь хана Большой Орды Ахмада в 1472 и 1480 гг. Противостоянием Литве и Орде объясняются поиски русскими дипломатами стратегического союзника. Неудача первых переговоров с Ментли-Гираем в 1474 г . проистекала как раз из того, что он не хотел указывать поименно главного «недруга» Ивана III, против которого он обязывался выступить в случае войны, — Литву. Весной 1480 г . договор был ратифицирован крымским ханом, но сработал он двумя годами позднее. 1 сентября, во время похода всех крымских сил на украинские земли Литвы, был взят и разграблен Киев. С осени 1482 г . и следует говорить об оси Москва — Бахчисарай, направленной против Вильно и Большой Орды.

Восточное направление московской политики выдвинулось на первый план в 1480 г . — в решающий момент борьбы за ликвидацию зависимости от Орды. Характерная ее деталь — активно оборонительная позиция Руси. Нет и речи о дипломатическом или военном наступлении, Москва только отражает нашествие армии Ахмада. Позднее (как, скажем, в 1491 г .) Иван III выполнил союзные обязательства перед Крымом и направил свои войска против сыновей Ахмада. Особенная важность Казани в международном раскладе определялась для Москвы недавней историей, опасностью нередких набегов казанских ратей, задачами обеспечения условий для торговли русских гостей по Волге. Вот почему после успеха 1469 г . Иван III перешел позднее к политике укрепления своего прямого влияния в Казани. Междоусобная борьба сыновей казанского хана Ибрагима в середине 80-х годов дала повод Москве для вмешательства. В апреле 1487 г . русская армия под командованием Д.Д. Холмского направилась к Казани, 18 мая началась ее осада, а 9 июля город был взят. На ханский престол был посажен ставленник Москвы Мухаммад-Эмин.

С конца 60-х годов завязались активные связи Руси с рядом государств на Аппенинском полуострове. Поводом для них стали поиски второй жены для московского государя. От кого бы ни исходила инициатива брака Ивана III с Софьей (Зоей) Палеолог (по этому вопросу историки спорили и спорят), несомненен факт регулярных, интенсивных отношений Москвы с Римом, Венецией, Миланом. Превалировала экономическая составляющая, хотя собственно торговля была невелика по объему после того, как турки захватили все колонии Генуи в Крыму и установили свой протекторат над Крымским ханством. Для России главный интерес представляли «фрязские» специалисты и ремесленники. В несколько приемов русские послы заключили контракты и доставили в Москву десятки архитекторов, строителей, врачей, пушечных мастеров, ювелиров, мастеров денежного дела и литейщиков. Аристотель Фиораванти, Пьеро Антонио Солари, Алоизо де Каркано, Ламберти де Монтаньяно Альвизе, Паоло Дебоссис — вот только наиболее известные имена архитекторов и литейщиков, чей вклад в отечественную архитектуру и артиллерию очень велик. Московский Кремль и кремлевские соборы, Грановитая палата и церкви в столице за пределами кремлевских стен — это зримые до сих пор следы удивительно органического синтеза русского зодчества и итальянской архитектуры эпохи Возрождения. Панегирик Успенскому собору и его создателю Фиораванти вообще занимает совершенно особое место в русской хронографии.

Политический контекст русско-итальянских связей также несомненен. Римский престол путем брака Софьи и Ивана III пытался вернуться к проблеме унии

католичества и православия, воздействуя на московского государя через его супругу. Затея не удалась. Позднее, на первый план выступает заинтересованность в вовлечении Руси в антитурецкий союз. Эта задача надолго стала одной из центральных в дипломатической игре римского первосвятителя и многих итальянских государств. Впрочем, попытки использовать Россию в этом плане предпринимались и ранее. Важнее, пожалуй, другое. С конца XV в. при различных итальянских дворах накапливается информация о России, постепенно распространившаяся в ряде стран Европы, включая тем самым страну в орбиту общеевропейского общения.

Казалось бы, ничего нового не могло произойти в отношениях со Швецией, Ливонией, Ганзой. Еще в последние годы правления Василия Темного Москва взяла под более плотный контроль эту сферу международных связей, все решительнее отстаивая интересы не только Новгорода и Пскова, но в целом общероссийские. Вся совокупность старых и новых проблем сводилась к пограничным конфликтам, к отражению периодических нападений Ливонского ордена, к охране имущественных и личных прав российских купцов, торговавших в Ливонии, к защите «русских купцов» и церквей в Дерпте, а также в Колывани (Таллине).

Все эти задачи были выполнены московскими дипломатами Особенно показательны события 1473—1474 и 1480— 1481 гг. В обоих случаях речь шла о крупных военных акциях Ордена против Пскова и соразмерных ответных действиях Москвы Показательно, что в 1473 г . московская рать, состоявшая из корпораций двадцати двух уездов страны, даже не успела начать кампании. Одно ее появление во Пскове поздней осенью 1473 г . вынудило и орденские власти, и дерптского «бискупа» приступить к переговорам. Заключенное в январе 1474 г перемирие (с Орденом — на 20 лет, с епископством — на 30 лет) включило в себя ряд новых статей, дававших известные преимущества псковским купцам (право розничной и гостевой торговли и т.п.), а также подтверждало принадлежность спорных пограничных территорий Пскову. В преамбуле текста договора была сохранена формула о заключении мира по челобитью орденских властей, московскому же великому князю и его старшему сыну усваивался титул «господина нашого, государя... и царя всея Руси» (текст от имени псковских властей). Это один из первых примеров укрепления суверенитета Российского государства — в тексте международного соглашения признается развернутый титул московского монарха.

Договор 1474 г оказался непрочным. С конца 70-х годов наблюдается рост пограничных конфликтов, причем нападавшей стороной чаще выступали ливонцы. Москва не была заинтересована в войне, поскольку нуждалась в мире на западной границе для упрочения своих позиций в Новгороде (только что утерявшем свою независимость) и до разрешения противоречий с Ордой и союзной ей Литвой. Но вот орденские власти сполна воспользовались создавшейся ситуацией для подготовки крупномасштабной агрессии против Пскова. Военные и финансовые приготовления начались еще в 1479 г . По призыву орденских властей Ганзейский союз выделил заметную часть с доходов своих членов в Ливонии на ведение войны в течение пяти лет.

Первые стычки произошли зимой 1480 г ., когда Иван III находился в Новгороде: он был вынужден отправить на помощь псковичам часть своего двора с воеводой. Основные события развернулись во второй половине 1480 г . По подсчетам позднейших хронистов, магистр повел в поход армию в 100 тыс. воинов. Это многократное преувеличение, но несомненно, что под стенами Пскова в конце августа 1480 г . оказалась самая крупная в XV столетии ливонская армия. Несмотря на подавляющий перевес в живой силе, несмотря на значительную артиллерию, несмотря на неоднократные приступы ливонская армия не сумела взять ни Псков, ни Изборск. Поспешное отступление при известии о подходе к Пскову братьев Ивана III

из Великих Лук со своими отрядами подчеркнуло полную безрезультатность акции магистра. Ответная карательная акция имела место в феврале—марте 1481 г . Во Псков прибыли объединенные силы из центральных уездов (более 20 тыс. воинов) и Новгородской земли. Русская армия взяла две крепости, заняла основную часть резиденции магистра — Феллин (получив за отказ от штурма замка выкуп в две тысячи рублей), разорив обширные области в Ливонии. Орден не мог продолжать войну, Москва же не была заинтересована в земельных приобретениях в Ливонии В итоге в сентябре 1481 г . стороны заключили перемирие на 10 лет. Повторив в главном договор 1474 г ., докончание включило новые статьи, укреплявшие позиции русских купцов: орденские власти в пределах своей компетенции гарантировали безопасность морской торговли русских купцов, а также поддержание порядка, охрану русских купцов и православных церквей не только в Дерпте, но и в других городах Ливонии. Московские политики взяли твердый курс на обеспечение полного равенства прав российского купечества в балтийской торговле. Этой главной задачей диктовался пересмотр некоторых статей в Новгородско-Ганзейском договоре 1487 г ., а в особенности практика регулирования торговых отношений новгородскими наместниками. Самые дискриминационные моменты отменялись решениями наместников, причем юридически только в отношении русских участников сделки. Арест и казнь двух русских гостей в Ревеле (вряд ли справедливая) вызвали длительный и острый конфликт с Ганзой. Окончательное урегулирование отношений произошло лишь во втором десятилетии XVI в.

Что важно. В период первой русско-литовской войны 1492—1494 гг. московскому правительству удалось избежать создания антирусской коалиции на западе и более того — добиться разъединения усилий Ливонии и Ганзы. В 1493 г . с Ливонией был заключен новый договор, подтверждавший условия и нормы перемирия 1481 г . Конфликт с Ганзой в следующем году не вызвал перехода орденских властей на открыто враждебные по отношению к России позиции. То был несомненный успех русской дипломатии.

Цели русской политики в этом регионе отчетливо выявились в двух событиях. В 1492 г . на берегу Наровы, напротив орденской крепости Нарвы стремительно возводится пограничная русская крепость Ивангород. В ней как бы символизировалось устремление России к расширению и упрочению связей по Балтийскому морю. На следующий год был заключен союзный договор с Данией, имевший в системе международных обязательств России такое же стратегическое значение в данном регионе, как докончание Ивана III с крымским ханом Менглн-Гираем.

Война со Швецией была частью балтийской политики Ивана III. Мы замечаем важные перемены в ее мотивах и способах проведения: она несомненно становится активной. Намеревались решить две задачи. Во-первых, вернуть захваченные Швецией у Новгорода еще в первой четверти XIV в. три погоста на Карельском перешейке. Во-вторых, воспрепятствовать планам правителя Швеции Стена Стуре, стремившегося к антирусскому союзу с Ливонским орденом. В сентябре 1495 г . русская армия направилась из Новгорода к Выборгу. Началась осада, шведский гарнизон был в критическом положении, но тем не менее крепость устояла. Ивану III, который в ноябре 1495 г . в последний раз побывал в Новгороде, не довелось торжественно въехать в побежденный город. Военные действия продолжались. В первые месяцы 1496 г . русские рати прошли огнем и мечом по южной, отчасти и центральной Финляндии, вернувшись с большой добычей. Позднее в том же году состоялся поход в северные и центральные районы Финляндии. Хотя шведские силы были стянуты к театру военных действий, хотя там находился и сам правитель, до крупных сражений дело не дошло. Впрочем, шведы под водительством Свана Стуре (племянника правителя) нанесли неожиданный и очень болезненный удар совсем в

другом месте: их отряд в 6 тыс. воинов на 70 судах в августе 1496 г . взял Ивангород и сжег саму крепость. Война грозила перерасти в затяжную, в чем обе стороны заинтересованы не были. В начале 1497 г . было подписано перемирие сроком на шесть лет.

Неудачи в восточной войне стали одной из причин острого кризиса и временного отстранения от власти Стена Стуре. Датский король, являвшийся формальным главой Шведского королевства (между Данией и Швецией существовала государственная уния) и поддержанный Государственным советом Швеции, восстановил на время свои полномочия в реальности. Московские политики, опираясь на договор 1493 г ., попытались добиться поставленной задачи дипломатическим путем. По ряду причин этого не получилось.

Балтийскому вопросу еще предстояло через полвека стать центральным в русской внешней политике. Пока же на первый план выдвинулись иные приоритеты. Главным препятствием даже во внутренних конфликтах — идет ли речь о Новгороде, Твери, удельных князьях — нередко была Литва. Конечно, нацеленность Казимира и его многочисленных сыновей на центральноевропейские троны, известная подмена национально-государственных интересов Польши и Литвы фамильно-династическими сдерживала активность восточной политики Литвы. Казимир вообще был более польским королем, чем великим князем литовским, что постоянно порождало почти нескрываемое недовольство в Литве. В 70— 80-е годы, бесспорно, ухудшились социальные и конфессиональные условия жизни православной шляхты и даже знати в Великом княжестве Литовском. А это имело два печальных — с точки зрения эффективности восточной политики Литвы — следствия. Прежде всего, возврат к приоритетам политики Витовта не объединял более все благородные сословия Литовского княжества. Соответственно падал интерес Казимира и его ближайшего литовского окружения к твердости и последовательности в отношениях с Россией. Во-вторых, с 70-х годов XV в. постепенно растет эмиграция православной знати из Литвы на Русь. Такие отъезды давали порой законный предлог Москве для военных акций.

По опыту, информированности, наработанной практике, широте привычных связей дипломатию и дипломатов Казимира нельзя даже рядом поставить с их российскими коллегами. Последние, не получив, можно сказать, даже среднего образования, были разом брошены в водоворот почти одномоментно расширившихся международных связей страны. Но вот парадокс: дипломатическое обеспечение первой русско-литовской войны в конце 80-х — начале 90-х годов XV в. выиграли куда менее опытные московские политики.

Главным было обнаружить общий интерес в совокупности дипломатических приоритетов, реально совпадающий у партнеров. В сношениях с Великим княжеством Молдовой (они установились на рубеже 70—80-х годов), с Венгерским королевством (они известны с начала 80-х годов), с Империей (официальные контакты начались в 1488 г .), в привычных отношениях с Крымским ханством и еще рядом государств таким интересом стала антнягеллонская направленность. Конечно, существовало еще множество вопросов, представлявших взаимный интерес. Конечно, удельный вес и контекст антиягеллонского фактора был сугубо индивидуален и к тому же изменчив. К примеру, после смерти Матьяша Хуньяди в 1490 г . соперничество Габсбургов с Владиславом Ягеллоном, чешским королем, за Венгрию резко усилило их заинтересованность в союзе с Москвой. Однако урегулирование этой проблемы Пресбургским миром (ноябрь 1491 г .) привело к заметному охлаждению связей Империи с Россией. Правитель Молдовы Стефан Великий в конце 80-х годов был вы-"Ужден даже пойти на временный патронат Польши в интересах антиосманской борьбы, сохранив при этом заинтересованность в договоренностях против Казимира.

России не удалось создать широкой антилитовской коалиции. Но важнее другое. В стратегическом плане активное взаимодействие Руси с Крымом с учетом почти постоянного турецкого нажима оказалось намного результативнее союза Литвы с Ахмадом, а после 1481 г . с его сыновьями. Казимиру не удалось ни изолировать Русь от Крымского ханства, ни создать антирусский союз в Прибалтике.

Конфликт долгое время находился в стадии мелких пограничных столкновений. Интенсивнее всего с 1487 г . они шли в районах Торопца, Ржева, Вязьмы и особенно в верховьях Оки, где находились владения верховских служилых князей. Они, по характеристике русских дипломатов, «служили на обе стороны». Здесь с 1487 г . воевали между собой родственники: князья Воротынские, Одоевские, Мезецкие. В 1489 г . случился уже массовый отъезд князей с «вотчинами» к Ивану III. Дипломатические шаги (несмотря на вооруженные конфликты стороны регулярно обменивались посольствами) оказались неэффективными. В 1492 г . Москва перешла к решительным действиям. В результате походов крупных сил ей удалось овладеть, помимо верховских княжеств, Мценском, Любутском, Серпейском, Рогачевом и т.д. Успеху русских ратей способствовала смерть Казимира в июне 1492 г . и разделение тронов: королем в Польше стал Ян Ольбрахт, великим князем литовским — его родной брат Александр. Зимнее наступление в начале 1493 г . привело к взятию русскими Вязьмы, Опакова и т.д. Все попытки Александра получить действенную военную помощь в Польше оказались бесполезными. Последовавшие переговоры привели к заключению мира в 1494 г .: Москва сохранила за собой почти все приобретения, по инициативе литовской стороны заключался брак между дочерью Ивана III Еленой и Александром. Каждая из сторон, естественно, преследовала собственные интересы: Иван III видел в дочери будущую опору православных в Литве, канал воздействия на литовских политиков; Александр же усматривал в браке способ решения многих спорных проблем.

Уже вскоре была отправлена назад в Россию сопровождавшая Елену свита, жалобы же русских послов на «приневоливание» московской княжны к переходу в латинство едва ли не рефреном повторяются из года в год. Иллюзорными оказались надежды Александра: его брак вовсе не приостановил активности московской политики. В определенном смысле ситуация ухудшилась, поскольку пример вероисповедных затруднений у самой великой княгини подталкивал православную знать к большей оппозиционности. Вообще заметную роль в усилении напряженности в Литве сыграл новый киевский митрополит Иосиф Болгаринович (с мая 1498 г .), бывший смоленский епископ. Он был ревностным и к тому же весьма деятельным сторонником Флорентийской унии. Значительная волна недовольства стала заметной буквально в первые же месяцы его пастырской деятельности. Одно из последствий не замедлило проявить себя: где-то в конце 1499 — начале 1500 г . переходит на службу к Ивану III князь С.И. Бельский с вотчиной. Полной фантастикой стало решение потомков злейших врагов московской династии и эмигрантов из России: по конфессиональным мотивам выразили желание перейти под руку московского государя князь Семен Иванович Стародубский (сын князя Ивана Андреевича Можайского; Стародуб был центром его обширных владений в Литве) и новгород-северский князь Василий Иванович Шемячич (внук Дмитрия Юрьевича Шемяки; Новгород-Северский был центром его большого удела в Литве). Сведения об этом поступили в Москву в апреле 1500 г ., но тайная переписка по этому поводу происходила значительно ранее. В мае Иван III направляет в Литву гонца с «разметной» грамотой: началась новая русско-литовская война.

Ее международные условия были, пожалуй, менее благоприятны для России, чем в конце 80-х — начале 90-х годов XV в. Молдавия перешла под совместный патронат Польши и Литвы (1499). Отношения с Габсбургами у Ягеллонов на тот момент были урегулированы. Более того, Литва пыталась создать широкую антирусскую

коалицию в Прибалтике. Большой не получилось, равно как не вышло переманить на литовскую сторону Крымское ханство. Тем не менее союз с Ливонским орденом был близок к подписанию, Александр продолжал надеяться и на Шах-Ахмада с его Ордой. Но почти все его расчеты оказались опрокинутыми благодаря, во-первых, переходу на русскую сторону упомянутых служилых князей, а во-вторых, быстрым и решительным действиям русских войск.

Кампания 1500 г . была проведена блестяще. Русская армия действовала на трех направлениях. Первых больших успехов достигла юго-западная группировка: уже в мае пал Брянск, переход же С.И. Стародубского и В.И. Шемячича означал передачу почти десятка крепостей в междуречье Десны и Днепра. Тогда же под руку Москвы отдались князья Трубецкие (из Гедиминовнчей) и Мосальские (из Рюриковичей). Часть сил, включая полки вновь перешедших князей, была затем направлена в помощь ратям, действовавшим на западном направлении. Здесь и произошли решающие события, определившие не только исход кампании, но и войны в целом.

Первым успехом здесь было взятие Дорогобужа где-то в первой половине июня 1500 г . Затем в район действий выдвигается большая армия во главе с князем Д.В. Щеней (она состояла из полков всей Тверской земли и отрядов несколы ких центральных уездов). На берегах речки Ведроши в середине июля состоялось решительное сражение между главными силами Литовского княжества во главе с гетманом князем К.И. Острожским и русской ратью. Начало сражения осталось за литовцами: им удалось разбить русские передовые отряды. Несколько дней противники провели в ожидании и разведке. Наконец, 14 июля гетман перешел в наступление, переправившись через речку. Сражение длилось почти шесть часов и завершилось полной победой русской армии благодаря умелому использованию засадного полка. Сам гетман, множество мелких и крупных литовских военачальников, рядовых шляхтичей попало в плен (около 500 человек); было убито, по русским данным, несколько тысяч литовцев. Следствия не замедлили проявиться. 9 августа пал Путивль, мощная крепость, находившаяся под непосредственным контролем литовского государя (наместник, князь Б.И. Глинский, попал в плен). В тот же день был взят Торопец войсками, действовавшими на северо-западном направлении. В ближайших планах Ивана III был зимний поход на Смоленск при поддержке крымского хана. Но этот замысел остался нереализованным: помешала суровая и снежная зима.

Весна и лето 1501 г . принесли новые осложнения. Главное из них заключалось в наконец-то осуществившемся союзе Ливонского ордена и Литвы: в соответствии с соглашением магистр фон Плеттенберг планировал совместное наступление на Псков. Но военного взаимодействия в очередной раз не получилось. Александру было не до войны — в середине июня 1501 г . умер польский король (его брат) Ян Ольбрахт, сеймовая сессия должна была начаться в августе. Поэтому на долю орденских сил объективно выпала задача максимально связать военную активность русской стороны. Еще зимой 1501 г . в Москву прибыли послы от Владислава Чешского и Яна Ольбрахта, настаивавшие на возврате захваченных литовских территорий и начале мирных переговоров. Первое было решительно отвергнуто русскими политиками, второе предложение было приемлемым. Трудно сказать, сколь информирован был об этом ливонский магистр: его акция по существу должна была подкрепить слабые позиции Литвы.

Впрочем, решительного успеха Орден не достиг. Хотя в сражении на Серице в конце августа 1501 г . ливонцы одержали несомненную победу, никаких реальных выгод они не добились. Взятую крепость (Остров) они были вынуждены оставить, Изборск вообще устоял, о походе же на Псков речи уже не было. Ответный рейд русских сил состоялся осенью — сильному погрому подверглась территория Дерптского епископства. Сражение под Гельмедом было скорее выиграно ратью

Ивана III, но и это не имело серьезных следствий. В начале 1502 г . магистр нанес два удара: один под Ивангородом, второй — в направлении Пскова. Ни тот, ни другой не принесли решающего успеха.

Затишье 1501 г . на литовском театре сменилось в следующем году явным ухудшением обстановки для Александра. В июне 1502 г . Менгли-Гирай нанес решающее поражение Большой Орде, после чего она перестала существовать как государственное образование. В августе последовал большой набег на правобережные украинские земли. Единственным утешением для Александра стала неудача московской армии под Смоленском. Правда, русские временно захватили Оршу и подвергли разорению пограничные литовские волости. Но этим дело и ограничилось. В конце октября осада со Смоленска была снята. Действия на Ливонском фронте в сентябре 1502 г . принесли еще одну неудачу московским ратям, но это не изменило общей картины. По разным причинам стороны стремились к заключению мира. Весной 1503 г . было заключено перемирие на шесть лет с Литвой и на такой же срок с Ливонским орденом и Дерптским епископством. Последнее соглашение почти полностью восстанавливало довоенное положение дел. Перемирие же с Литвой практически закрепило за Москвой все ее литовские приобретения.

Из последних внешнеполитических событий при жизни Ивана III следует отметить антимосковские действия летом 1505 г . казанского хана Мухаммад-Эмина (арест посла, купцов и т.п.). Конфликт объяснялся многими причинами. Этот несомненный неуспех московских политиков тем не менее весьма красноречив. Вспомним, с чего начиналось правление Ивана III? Одной из главных задач тогда, в 60-е годы, была ликвидация последствий поражения 1445 г . под Суздалем в русско-казанских отношениях. Что теперь? Неудачей признается ситуация, при которой казанский хан освобождается от прямой зависимости от московского государя, а был он «под его рукой» почти двадцать лет.

Еще один взгляд на восток. С конца 80-х годов известны сношения Руси с рядом государств в Средней Азии, Закавказье. Еще ранее фиксируются оживленные связи с государством Ак-Коюнлу (на территории современного северного и Центрального Ирана), ногайскими владетелями и мирзами на правобережье и левобережье Нижней Волги. Вообще, заметно стремление московских политиков содействовать росту восточной торговли, обеспечивая мерами дипломатического свойства безопасность Волжского торгового пути. Активно защищает правительство интересы русских промысловиков на Волге, прежде всего рыболовов. Видимо, уже в последний период княжения Ивана III в Москве начинают осознавать важность геополитического единства Волжского пути. В 1496 г . устанавливаются дипломатические и торговые отношения с Османской империей.

Трудно переоценить значение эпохи Ивана III во внешнеполитической истории России. Страна стала важным элементом восточно- и североевропейской подсистемы государств. Западное направление становится — и притом надолго — ведущим в русской дипломатии. Внутренние сложности Литовского княжества, особенности курса Казимира Старого были прекрасно использованы московским правительством: западная граница была отодвинута на сотню с лишним километров, практически все Верховские княжества и Северская земля (захваченные в свое время Литвой) перешли под власть Москвы. Важной и самостоятельной частью русской внешней политики стал балтийский вопрос: Россия добивалась гарантий равных условий — правовых и экономических — участия русских купцов в морской торговле. Связи с Италией, Венгрией, Молдовой обеспечили мощный приток в страну специалистов разного профиля и многократно расширили горизонт культурного общения.

После свержения зависимости от Большой Орды и ее окончательной ликвидации Россия объективно становится сильнейшим государством в бассейне Волги по экономическому, демографическому и военному потенциалу. Ее намерения не