Боффа Дж. История Советского Союза

ОГЛАВЛЕНИЕ

Книга третья. ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ И КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ

VII. Попытка поворота: (1) самый критический год

Тревожные итоги, 401 — Январский Пленум 1933 г., 402 — Военные методы в деревне, 408 — Молотов и Каганович, 410 — США признают СССР, 413.

Тревожные итоги

Между тем частичное отступление было реальностью. 1933 г . был самым трудным с начала индустриализации. Зима была чудовищно тяжелой. Лето прошло в предельном напряжении. Просвет наметился лишь позже. Казалось, будто все противоречия и конфликты преды дущих лет сплелись в один немыслимый клубок. Кризис отличался совершенно особым характером. Все что угодно можно было сказать о Советском Союзе, но только не то, что страна пребывает в застое. Ораторы говорили правду, когда утверждали, что Россия преобразует свой уклад невообразимыми темпами. Правдой было и то, что она строила массу новых заводов: в столь короткие сроки ни одна другая страна никогда не возводила столько предприятий. Но вместо выгод большая часть населения получила лишь тяжкие лишения.

Анонимный корреспондент писал Троцкому из Харькова о своем впечатлении, будто машины подавляют людей'. Рядом с новыми электростанциями в домах неделями не бывает света. Было законче но или заканчивалось строительство заводов-гигантов, «равных кото рым нет в Европе», справедливо подчеркивал Орджоникидзе, но не все их удавалось ввести строй: новые прокатные станы простаивали 40—45 % времени. Во многих отраслях страна обзавелась самым со вершенным и современным оборудованием в мире, однако его производительность оставалась более низкой, чем на менее совершенных предприятиях за границей. Падала угледобыча в Донбассе: половина новых пневматических отбойных молотков бездействовала. Не терпимая обстановка сложилась на транспорте: из-за длительных простоев средняя скорость передвижения грузов снизилась до 4,5 км/час. Ощущались признаки приближающегося паралича. «Не может быть сомнения, — констатировало Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б), — что, если (признаки ослабления и перебоев в рабо те) начнут нарастать, мы можем оказаться перед опасностью подрыва всего нашего народного хозяйства, подрыва обороноспособности страны» 2 . Существовала, наконец, опасность серьезного финансового кризиса. Расходы, особенно в 1932 г ., превысили все предусмотрен ные наметки. Денежная масса в обращении намного увеличилась, между тем как население не могло приобрести нужные ему товары. Прочность рубля могла оказаться подорванной.

Самое тяжелое положение сохранялось в деревне. Зима 1932/33 г. была голодной и сопровождалась новыми массовыми реп рессиями. Вновь вспыхнули эпидемии: опять, как в годы гражданской войны, серьезной опасностью становился сыпной тиф 3 . В колхозах и совхозах царил полный беспорядок; многие из них были накануне развала, несмотря на принятые драконовские законы в их защиту.

401

В который уже раз под угрозой был весенний сев: его срыв привел бы к катастрофе. Красноречивы донесения той поры с мест. «...Семян не хватало, — писал один посланный на село работник. — Тракторы в большинстве не были отремонтированы или же отремонтированы настолько скверно, что выходили из строя тотчас после выхода в по ле. Дисциплина как среди трактористов, так и среди колхозников сильно упала. Были частые случаи невыхода на работу... Особенно тяжелое положение было с конским тяглом, отсутствовали корма, уход за лошадьми был организован безобразно. Многие колхозы испытывали большие затруднения с продовольствием. Были массовые случаи опухания от голода и смерти» 4 . В справке Политуправления нового Наркомата совхозов СССР говорилось, что «общая картина» характеризуется «наличием развала и расхлябанности» в «большинст ве совхозов, за редким исключением». Не хватало не только семян, но также горючего, запасных частей к механизмам, да и рабочей силы. В жилищах было грязно, не было воды 5 . Крестьяне старались стя нуть, кто что мог, особенно «что плохо лежит», причем, как признал Каганович, если они и поступали так, то потому, что видели в этом не кражу, а, напротив, проявление ловкости и хозяйственности 6 .

Внутренний кризис усугублялся ухудшением международной об становки. Оставалась опасность со стороны Японии на Дальнем Востоке. Другая половина «клещей» обрисовалась на Западе. Только на самых первых порах еще можно было тешиться иллюзией, что приход Гитлера к власти означает лишь конвульсию капитализма и предвещает близкую пролетарскую революцию в Германии. Та жестокость, с которой нацисты громили рабочие организации, убивали и бросали за колючую проволоку их активистов, день ото дня все яснее демонстрировала чрезмерный оптимизм подобных ожиданий. Начавшееся еще при правительстве фон Папена ухудшение советско-гер манских отношений продолжалось на протяжении всего 1933 г . Новые хозяева Германии отнюдь не скрывали — ни в своих речах, ни в дипломатических инициативах — своего презрения к народам восточноевропейских стран и своих экспансионистских намерений 7 . В первые месяцы правления они попытались лишь слегка «подслас тить» такую позицию, но отнюдь не разубедили советскую сторону.

Итак, что же принесли четыре года, минувшие с момента «велико го перелома», предпринятого в момент борьбы с правыми? Коренной поворот основывался, с одной стороны, на «развернутом наступлении социализма по всему фронту» во внутренних делах, а с другой - на предвидении новых революционных взрывов за границей и, следо вательно, на борьбе с социал-фашизмом и всеми промежуточными силами. Если подвести итог, результат вызывает недоумение.

Январский Пленум 1933 г .

На этот период приходится как раз одно весьма важное событие: с 7 по 12 января проходил объединенный Пленум Центрального Ко-

402

и Центральной контрольной комиссии ВКП(б)). На пленуме Сталин объявил об успешном завершении первой пятилетки. Здесь же была осуждена «группа Эйсмонта». Впервые после довольно боль шого перерыва были опубликованы, правда с некоторыми купю рами, основные доклады Сталина, Молотова, Куйбышева, Кагановича и Рудзутака.

Пленум объявил о' замедлении темпов индустриализации. Правда, прямо не заявлялось, что темпы нужно притормозить. Однако речь шла именно об этом. Молотов предложил увеличить промышленное производство в 1933 г . на 16,5 %. На остальные годы второй пятилетки планировалось увеличение в среднем на 13 — 14 %. Сталин сказал, что новый пятилетний план должен поставить во главу угла не столь ко новое строительство, сколько освоение того, что уже создано, и ос воение новой техники и технологии 8 . Программа индустриализации, как можно видеть, вовсе не была отменена. Поставленные цели продолжали оставаться более чем внушительными. Отступление заклю чалось, скорее, в отходе на позиции более трезвого и уравновешен ного планирования и в этом смысле выступало лишь как разумное решение. Достаточно, однако, сопоставить новые задания с голово кружительными цифрами предыдущих лет или с еще более честолю бивыми наметками, провозглашенными годом раньше на XVII парт конференции, где был представлен первоначальный набросок второй пятилетки, чтобы в глаза сразу бросилось, насколько разительным было изменение прежнего курса. В самой этой перемене содержа лась критика прошлых перегибов. И тот факт, что никто — по крайней мере публично — не сделал этого признания, совершенно не ме нял сути самого поворота.

Совсем иным был тон обсуждения второго пункта повестки дня: положение в деревне. Дело происходило в самое тяжелое время зи мы. С докладом по этому вопросу выступал Каганович. После двух дневных прений Сталин тем не менее счел необходимым лично вме шаться в ход обсуждения (это было его второе выступление на пле нуме), ибо у него сложилось впечатление, как он выразился, что дру гие выступавшие «не сказали самого главного насчет недостатков нашей работы в деревне» 9 . Его слова вместе с 'высказываниями Кагановича еще раз убеждают нас, что применительно к указанному пе риоду не будет преувеличением сказать о столкновении государства с самими колхозами.

Сталин упрекал коммунистов в том, что они недостаточно позабо тились о сдаче зерна государству и слишком увлеклись «образовани ем всякого рода фондов в колхозах». Они недостаточно вмешивались в деятельность колхозов, предоставляли слишком многое «естествен ному ходу вещей», «самотеку», или — как нетрудно понять, проанализировав сталинскую терминологию, — самостоятельному функциони рованию колхозов. Между тем, утверждал Сталин, «самотек теперь может погубить все дело». Поэтому, добавил он, «партия уже не может теперь ограничиваться отдельными актами вмешательства в про-

403

цесс сельскохозяйственного развития. Она должна теперь взять в свои руки руководство колхозами...». Далее Сталин высказал мысль, которая, после всего, что произошло, не могла не выглядеть пора зительной: «...многие наши товарищи переоценили колхозы как новую форму хозяйства, переоценили и превратили их в икону». Колхозы же, за которые велась такая неистовая борьба, «при известных условиях... могут быть использованы антисоветскими элементами в своих целях». Мало того, подчеркивал Сталин, опасность эта стала даже большей, чем прежде, ибо «крестьяне имеют в лице колхозов уже готовую форму массовой организации». Врагов, следовательно, теперь нужно было искать внутри самих колхозов. Но кто же были эти вра ги? Кулаки, отвечал, как и прежде, Сталин, но только занимающие должности «кладовщиков, завхозов, счетдводов, секретарей и т. д.». Речь может идти, признавал он при этом, о людях, выступающих за колхозы, мало того — даже за хлебозаготовки, но на самом деле думающих лишь о том, чтобы отложить побольше зерна в виде ре зерва для животноводства, страхового фонда, давать больше хлеба на общественное питание. Сталин, правда, обвинял их в том, что они стремятся делать это в больших размерах, «чем требуется для де ла» 10 . Если вспомнить об остроте голода, который испытывала в эти месяцы деревня, понятно, что колхозники не могли согласиться с ним. В своем докладе Каганович, один из главнейших проводников антиколхозных репрессий, был еще откровенней, раскрывая сталин скую мысль. «По-антипартийному, антисоветски рассуждают те лю ди, — заявил он, — которые выполнению обязательств перед государ ством противопоставляют повышение доходности колхоза». По его мнению, «сельские и районные коммунисты слишком идеализируют колхозы». Каганович поэтому напустился на тех, кто думает, что «в отношении колхозов можно действовать лишь путем убеждения» и что «методы принуждения к отдельным колхозам и колхозникам неприменимы». «Нечего и говорить, — объявил он, цитируя Сталина, — что такой взгляд на колхозы не имеет ничего общего с лени низмом» (из чего явствовало, что ленинскую мысль теперь можно трактовать как угодно). Он же, впрочем, признавал, что «многие сельские коммунисты не понимали особенностей классовой борьбы на данном этапе», не принимали тезиса о «кулацком влиянии» в колхо зах по той уже причине, что, как они говорили, «кулака нет, кулака ликвидировали и давно выселили». На это докладчик отвечал, что «кулацкая психология проявляется не только через физических лиц». Кулацкая идеология, разъяснял Каганович, «живуча в виде пережит ков, которые коренятся еще в головах и поступках некоторых кол хозников. Кулацкое влияние захватило даже отдельные группы сельских коммунистов, руководителей колхозов и станиц». Колхоз ников следовало «перевоспитывать». Коммунистам нужно было ясно заявить, что выполнение плана хлебозаготовок — их «первейшая обя занность». Иначе они сами подпадали под действие «окружающей атмосферы», «мелкобуржуазного окружения» (напомним, что в боль-

404

шевистском анализе деревни выражение «мелкобуржуазная стихия» было синонимом слова «крестьянство», «тем более что от государства "далеко"»). Центральная мысль в докладе Кагановича сводилась к тому, что для предотвращения подобного положения необходимо создать особые партийные органы: политотделы при машинно-трак торных станциях и совхозах. Это предложение также исходило лич но от Сталина".

Еще больше, чем против крестьян, критические высказывания Сталина и Кагановича были направлены против многих коммунистов, то есть против немаловажной части партии. Именно здесь и рожда лась теория все большего обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму. Она обрисовалась как продолжение и развитие другого сталинского тезиса о том, что объективных трудностей для социалистического развития страны больше не существует, сохранились лишь субъективные недостатки. Утверждать обратное означало вновь подвергнуть обсуждению политику предшествующих лет, а этого Сталин не желал. Операции типа той, которую Ленин предпринял в 1921 г ., предложив, учитывая сопротивление крестьян ства, нэп, не укладывались в рамки его мышления. Быть может, Сталин не принимал их в расчет и по той причине, что не считал возможным удержать их под контролем. Причину неудач он усматри вал в другом: враги, говорил он, «расползлись и укрылись... накинув маску «рабочих» и «крестьян», причем кое-кто из них пролез даже в партию». Он обрушивался поэтому на «некоторых товарищей», которые «поняли тезис об уничтожении классов, создании бесклассового общества и отмирании государства как оправдание лени и благоду шия, оправдание контрреволюционной теории затухания классовой борьбы и ослабления государственной власти». Подобные люди - «перерожденцы либо двурушники, которых надо гнать вон из пар тии». Совершив поразительный диалектический пируэт, Сталин перечеркивал целые главы теории Маркса и Ленина: «Отмирание государ ства придет не через ослабление государственной власти... а через ее максимальное усиление...», «...рост мощи Советского государст ва, — добавлял он, — будет усиливать сопротивление последних ос татков умирающих классов... они будут переходить от одних форм наскоков к другим, более резким формам наскоков...» 12 .

Историческая наука не раз задавалась вопросом, замышлял ли уже тогда Сталин массовые репрессии против партии. Подобное пред положение опирается на документ, который огласил многие годы спустя Хрущев; в этом документе, датированном осенью 1936 г ., Ста лин заявлял, что ГПУ «отстало на четыре года» в борьбе с «троцкист - ско-зиновьевскими» врагами внутри партии 13 . Однако в данном кон тексте более существенным пока является другой вопрос. Против ко го именно в партии были нацелены сталинские выпады? Имена, разумеется, не назывались. И речь, естественно, не могла идти о ста рых оппозиционных группах, по отношению к которым такого рода умолчания уже давно были отброшены. Год спустя ответ был дан

405

Кагановичем в его докладе на XVII съезде ВКП(б), когда он сказал, что на январском Пленуме ЦК 1933 г . Сталин подверг «суровой и заслуженной критике» ряд «обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпар- тий». Впрочем, на том же январском Пленуме сам Каганович уточ нял, что обвинения в слабости руководства не только касаются отдельных коммунистов или первичных партийных организаций, но затрагивают также «районные и даже областные партийные комите ты» 14 . Вот где вырисовывались узлы нового конфликта, порожденного и на этот раз различиями в подходе к политике партии на селе, а сле довательно, и различиями по более общим вопросам.

Наконец, последний заслуживающий внимания эпизод, связанный с январским Пленумом. Слово на пленуме взяли Бухарин, Томский и Рыков, их речи были опубликованы вместе с докладами. Они содержали самое полное и радикальное отречение всех троих от взгля дов, которые они высказывали четыре года ранее. Они заявляли, что были кругом неправы, полностью признавали правоту большин ства, воздавали хвалу Сталину, превозносили результаты, достигну тые за годы первой пятилетки и коллективизации. Если вспомнить о недоумении, имевшем место в партии, легко понять, почему подобные речи получили широкую огласку: они помогали укреплять ста линское руководство. Было бы, впрочем, несправедливо поставить здесь точку на этом эпизоде. В речах, и в особенности в выступ лении Бухарина, содержались, правда в обновленной форме своеобра зной программы на будущее, некоторые идеи, которые прекрасно укладывались в прежние его концепции. Не исключено, что в такой новой оболочке он считал их способными завоевать больший успех. Не могло это также укрыться и от такого проницательного человека, как Сталин.

Актом своей капитуляции Бухарин стремился положить могиль ную плиту на прежние раздоры. Он сравнивал первую пятилетку по значению с Октябрьской революцией: то был «крутой перелом» во всем развитии страны. Трудности оказались большими, чем можно было предположить, но главное теперь было сделано. В свое время позиция правых, то есть его собственная, «объективно» ослабляла на ступающую армию: с точки зрения «тактики этого боя» была поэто му «целиком исторически оправдана решительная и жестокая борьба партии с правым уклоном». Как бы то ни было, СССР стал «новой страной», с совершенно новым «органическим составом» совокупного общественного капитала. Он превратился в индустриальную стра ну; противоречие между растущей промышленностью и единоличным сельским хозяйством также было «в основном решено». Одним сло вом, глубоко изменились все классовые отношения.

В отличие от Сталина Бухарин, однако, вовсе не скрывал наличия объективных трудностей, особенно в сельском хозяйстве. Мало того, он специально останавливался на них. В деревне сопротивление но вым формам хозяйствования куда сильнее, чем на заводах; исходная база более отсталая, разрыв между новыми средствами производст-

406

ва и уровнем квалификации рабочей силы более глубок и серьезен; труд здесь носит сезонный, а не непрерывный характер; наконец, сама «природа» колхозника иная, чем у рабочего. Требовались по этому новая смычка, «новые хозяйственные связи» между городом и деревней. Бухарин предлагал добиваться «постепенного» «организационно-хозяйственного укрепления колхозов» с помощью «стимула прямой заинтересованности через советскую торговлю, через рынок». На базе созданной тяжелой индустрии должны были развиваться лег кая промышленность и производство средств потребления: тем самым укреплялась бы финансовая система. В этом смысле Бухарин истол ковывал и переход к пятилетке «освоения», а не одного только ново го строительства.

Одним словом, Бухарин не претендовал на признание своей правоты в прошлом, не предлагал никакого «возврата вспять», что, кстати, было невозможно. Он призывал партию сплотиться вокруг ее «исто рически сложившегося руководства» во главе со Сталиным. В извест ной степени вынужденно он шел на признание «режима, который в партии сложился», с его «железной дисциплиной». Он шел на это, учитывая также и внешнюю опасность, которая, по его словам, могла резко усилиться в течение нескольких недель (Гитлер действительно пришел к власти в конце месяца). По всем этим причинам он и пред лагал, не слишком подчеркивая это, проведение иной политики 15 .

Мы так подробно остановились на советской политике 1933 г ., по тому что этим годом в истории СССР открывается период, по сей день составляющий одну из главных ее загадок. Скажем сразу, что у нас не может быть притязаний на то, чтобы целиком разгадать ее здесь. Разгадку могут содержать лишь московские архивы. За пределами СССР многие исследователи возводят к этому периоду начало конфликта между умеренным крылом Политбюро и его непри миримым сталинским крылом. Опираясь на последующее свидетель ство Бухарина, они усматривают первое проявление этих разногласий в отказе от осуждения на смертную казнь Рютина в сентябре 1932 г . 16 Нельзя исключать того, что Сталин намекал именно на эпизоды такого рода, когда говорил о двурушниках, не желающих понимать процесс непрерывного обострения классовой борьбы. Поз волительно думать, однако, что расхождения охватывали более широ кий круг вопросов. Если мы попытаемся определить отдельные их аспекты, это облегчит нам понимание событий последующих лет. Мы натолкнемся на противоречивые решения и установки, подобные тем, которые мы показали на примере промышленных и сельскохо зяйственных постановлений январского Пленума. Но и этого недоста точно для уяснения всех деталей. Неизменно трудно, чтобы не ска зать невозможно, установить, кто отстаивал такой-то, а кто — противоположный тезис, кто ратовал за одни, а кто — за другие решения. В своих публичных выступлениях даже высшие руководители остере гались откровенно выражать собственные убеждения или акцентиро вать то специфическое, что в них могло содержаться, особенно если

407

это не совпадало с мнением Сталина. Этим в значительной степени объясняется та неясность, которая сохраняется все эти годы.

Военные методы в деревне

Главным плодом январского Пленума было создание политотде лов в деревне. Они строились по образцу аналогичных органов в армии и непосредственно из вооруженных сил получили значитель ную часть своего руководящего состава. Они действовали одновре менно как партийные и как государственные органы. Кадры для них отбирались и назначались Секретариатом ЦК. Политотделы руково дили работой партийных организаций в колхозах и совхозах, входя щих в зону их действия. Тем самым эти организации изымались из- под контроля территориальных — районных и областных — комите тов, которым должны были бы подчиняться по уставу. Однако по литотделы строились в соответствии со своей параллельной иерар хией и подчинялись Политуправлению Наркомзема. Они отвечали за сев, уборку, заготовки, ибо все эти операции, как объяснил Каганович, приобрели политический смысл 17 . Всего было образовано 5389 политотделов: 3368 — в МТС и 2021 — в совхозах. Это означает, что ими была охвачена не вся сельская местность: МТС тогда еле справлялись с обслуживанием половины существовавших колхозов. Но они были сосредоточены в решающих районах производства хлеб ных и технических культур, то есть там, где и МТС были много численнее 18 .

Политотделы выполняли двоякую роль: политико-организацион ную и репрессивную. Соответствующей была и их структура: во главе стоял начальник, у которого было два заместителя — по партийно- массовой работе и от ОГПУ. Первой их задачей было создание ядра надежных людей в каждом колхозе, как коммунистов, так и беспар тийных, готовых дисциплинированно выполнять полученные распоря жения и добросовестно трудиться, при необходимости беря на себя и соответствующие руководящие должностные функции. Цель заклю чалась при этом в том, чтобы сколотить колхозный актив, который бы обеспечил нормальное функционирование новых предприятий, возникших в сельском хозяйстве. В этом политотделы добились некоторых важных результатов: действуя уже известным методом «выдви жения», они сформировали многочисленную новую категорию кад ров — кадры колхозного строительства 19 . Другой, дополняющей пер вую, задачей были репрессии. Особенно интенсивно они проводились в первые месяцы существования политотделов; впрочем, полностью они не прекращались никогда. В соответствии с указанием Сталина они в первую очередь обрушились на лиц, уже занимавших ответственные посты: председателей колхозов, директоров совхозов, агрономов и т. д. Чистке, однако, подверглись и сотни тысяч простых кол хозников, как было подсчитано уже в те годы. У заместителя от ОГПУ была в этом смысле широкая свобода действий, ибо он не

408

отвечал за свои мероприятия даже перед начальником политотдела, отчитываясь лишь перед собственными руководителями в аппарате полиции, что порождало конфликты внутри самих политотделов 20 .

Как бы то ни было, но с помощью такого рода экстремистских методов политотделы сумели внедрить зачатки организованности в коллективизированное сельское хозяйство, которому угрожал общий крах. Они добились этого, насаждая в деревне жесткую государ ственную субординацию. МТС выступали уже не как предприятия, состоящие на службе у колхозов, где колхозы могли брать в аренду нужные им машины, как это было задумано вначале, когда от кол лективных хозяйств требовали, чтобы они становились пайщиками МТС и брали на себя часть расходов по их образованию. МТС превратились в центры государственного руководства деревней; они финансировались государством и были уполномочены направлять аграрно-экономическую деятельность самих колхозов. Услуги МТС оплачивались колхозами в натуре, то есть поставками их продукции, которая добавлялась, таким образом, к той, что государство по лучало путем обязательных заготовок. Размеры натуроплаты уста навливались сверху в общегосударственном порядке 21 . Наличие по литотделов придавало всем этим операциям характер приказной процедуры. После того как эти институты продемонстрировали известную эффективность в деревне, они были использованы и в некоторых других областях государственной деятельности начиная с транспорта, переживавшего тяжелый кризис.

Вместе с тем, будучи органами чрезвычайного характера, политотделы порождали новые противоречия в деревне и в партии. Их об разование с самого начала наталкивалось на сопротивление и не понимание 22 . Фактически они дезавуировали Советы и райкомы, создавая на селе некое новое «двоевластие». Взаимоотношения меж ду политотделами и райкомами были настолько напряженными, что в июне 1933 г . ЦК принял специальное постановление с целью раз граничить их компетенции в пользу первых. Споры и раздоры были приглушены, но сохранились на протяжении всего существования политотделов 23 .

Что касается положения внутри партии, то самая критическая ситуация в 1933 г . сложилась на Украине. Конфликты коллективи зации здесь, как известно, в некоторых отношениях были даже бо лее острыми, чем в других местах, и принимали националистическую окраску. К этому располагала вся до- и послереволюционная исто рия Украины. Голод явился завершающим штрихом. Напряженность усугублялась различными элементами международного характера: украинские эмигранты в Германии находились в контакте с нацис тами, не скрывавшими своих притязаний на эту землю. Ряд пар тийных руководителей республик был обвинен Москвой в уступках националистическим тенденциям и смещен с постов решением свер ху. Наиболее крупной фигурой среди них был Скрыпник. Его история показательна. В начале 20-х гг. он был в числе критиков сталинской

409

национальной политики, но позже поддержал Сталина и большинство ЦК в проведении генеральной линии партии. В 1933 г . его обвинили не только в националистическом уклоне, но и в сообщничестве с контрреволюционерами и вредителями. В действительности обви нения опирались конкретно лишь на то, что он отстаивал определен ную политическую позицию, например критиковал образование еди ного для всего Советского Союза Наркомата земледелия 24 . Скрып- ник покончил с собой. Многие годы спустя, после смерти Сталина, обвинения, выдвинутые против него, были объявлены необоснован-

ными.

Январский Пленум, отказавшись, как и раньше, от приема но вых членов в партию, принял решение о проведении новой партий ной чистки. Критерии ее были уточнены в последующем специальном постановлении. Основаниями для исключения на этот раз счи тались не только карьеризм, коррупция, моральное разложение и т. п., которые уже перечислялись в ходе предыдущих операций такого рода. Теперь они дополнялись мотивами конкретно поли тического характера: нежелание «бороться на деле» с «кулацкими элементами», с «буржуазными элементами»; выражение сомнений насчет реальности и осуществимости установленных партией планов; «двурушничество» и неискренность, сокрытие от партии своих действительных намерений и действий, практически затрудняю щих проведение политики, получившей одобрение большинства в пар тийных рядах 26 . Перечень критериев не только был весьма обшир ным, но и мог самым широким образом толковаться. Чистка, таким образом, привела в движение механизм, который на этот раз не скоро остановился.

Молотов и Каганович

В обстановке трудностей 1933 г . вырос культ Сталина. В мар те, когда отмечалось 50-летие со дня смерти Маркса, газеты вышли с тремя равной величины профилями Маркса, Ленина и Ста лина в верхней части полосы. Это сближение послужило основой речи, которую Каганович произнес по этому поводу на торжествен ном заседании в Москве. В пропаганде обиходными стали выраже ния: «Ленин — Сталин», «дело Ленина — Сталина», «знамя Ленина — Сталина». Формулы почитания вождя превратились в повсед невные и преувеличенно восторженные как раз в тот момент, когда сомнения насчет мудрости его руководства получили наибольшее распространение.

Вслед за Сталиным на первый план выдвигались его главные сподвижники по коллективизации: Молотов и Каганович. Первый подписывал вместе с ним многочисленные постановления, которые теперь издавались совместно от имени партии и правительства без каких-либо формальных различий. Второй произносил наибольшее число важнейших политических речей. Две эти фигуры очень от-

410

личались друг от друга. И вместе с тем обе служили, наглядным подтверждением того, насколько изменился «калибр», интеллектуаль ный и духовный масштаб новых руководителей по сравнению с пре дыдущим поколением.

Молотов происходил из интеллигенции, как и многие другие большевистские деятели до него. Тем не менее случалось, что он грешил поверхностными и скороспелыми суждениями, которые, как правило, были не свойственны большинству его предшественников. Он мог, например, с полной убежденностью объявить действия гангстера Аль Капоне (в своем докладе на XVII партконференции) одним из признаков разложения американского капитализма 27 . Что касается качеств политического руководителя, то некоторые близко знавшие его люди в своих мемуарах упрекают его в недостатке такта и из вестной грубости 28 . Под внешне присущим ему профессорским об личьем скрывались настойчивость, огромная работоспособность и упорство, граничившее с бесчувственностью. Несмотря на некоторые неудачи его в провинции, все эти качества позволили ему в начале 20-х гг. в возрасте чуть более 30 лет стать ближайшим по мощником Сталина в Секретариате, а затем окончательно и навсегда стать умелым и верным исполнителем его воли.

Вышедший из семьи еврея-сапожника, Каганович получил более скромное образование, но обладал большей сообразительностью и большими организаторскими способностями. В то же время он был живым воплощением того административного ража и авторитарности, которые Ленин считал столь опасными качествами. Когда он гово рил о смещенных со своих постов работниках — неважно, шла ли речь о профсоюзниках-бухаринцах или об арестованных руководи телях совхозов, — его излюбленная острота была: «Часть их ушла сама, а часть мы "их ушли"». Член партии не может считаться на стоящим большевиком, утверждал он, «если в глубине души у него шевелится червячок сомнения» 29 . В своем восхождении он следовал по стопам Сталина внутри организационного аппарата партии. При исполнении порученных заданий он, подобно тому как было на Куба ни (из-за чего, возможно, Сталин и возлагал на него наиболее трудные миссии), демонстрировал предельную, почти нарочитую жес токость и грубость. То, что в 1933 г . авторитет его был столь высок, само по себе свидетельствовало о суровости того периода.

И, однако, даже в событиях 1933 г . можно различить иную тен денцию, вторую линию развития. Она проявлялась, в частности, в той же самой политике по отношению к деревне. И выразителем ее выступал сам Сталин, что еще не означает его превращения в убеж денного сторонника этой второй тенденции. Спустя считанные недели после январского Пленума, на котором Сталин говорил о колхо зах уже известным нам образом, он в совершенно другом тоне об ратился с речью к участникам Первого съезда колхозников-удар ников, созванного в Москве, где он выдвинул задачу сделать всех колхозников «зажиточными». При этом не без демагогии он добавил,

411

что если они будут трудиться честно, то эту задачу можно осущест вить за какие-нибудь 2—3 года. Это его двойственная позиция была позже синтезирована в часто повторявшемся лозунге: «Сделать все колхозы большевистскими! Сделать всех колхозников зажиточны- ми!» 30 .

До этой цели было еще далеко. И все же некоторые законода тельные меры отчасти облегчили положение деревни. Система сдачи продуктов государству была видоизменена благодаря введению обя зательных заготовительных квот — что-то вроде нового продналога, — которые устанавливались заранее для каждой области, а затем для каждого района и каждого колхоза. Нормы эти были по-прежне му тяжелыми, а кары за невыполнение — суровыми. И все же в це лом это был прогресс по сравнению с предшествующими годами, когда формально методом заготовок продолжала считаться контрактация, а на деле вывозилось все, что имелось в деревне. Сейчас, по крайней мере, колхоз знал, каковы его обязанности и, следовательно, каким количеством каких продуктов он сможет свободно располагать после их выполнения 31 . В голодающих районах зерно на посев было выдано крестьянам из государственных запасов. В мае секретным распоряжением, которое мы уже цитировали, были ограничены аресты и высылки; одновременно эти акции были возвращены под контроль уполномоченных на то судебно-полицейских органов.

Погодные условия на этот раз были благоприятными. Совокуп ность этих факторов в сочетании с энергичной работой политотде лов и инстинктом самосохранения колхозников позволили избежать худшего. Было бы, пожалуй, чрезмерным оптимизмом говорить о подлинном подъеме. Урожай был примерно таким же, как в 1932 г ., и государство забрало не меньшую его часть. Тем не менее ему уда лось получить ее быстрее и с меньшим сопротивлением. На селе при этом осталось больше хлеба, который можно было разделить среди колхозников 32 . Эти внешне противоречивые результаты объ ясняются, вероятно, просто большей организованностью: можно представить себе, следовательно, сколько ресурсов было погублено, растрачено в столкновениях предшествующих годов. Летом были также впервые введены льготные условия для приобретения и выращи вания молодняка колхозниками, оставшимися без коровы.

Промышленное производство выросло в 1933 г . не на 16,5 %, как заранее объявил Молотов, а лишь на 5 % 33 . Кризис стал реаль ностью. И все же после сумятицы предыдущей фазы это был скорее год упорядочения, нежели застоя. Главные усилия направлялись на завершение строительства и введение в строй предприятий, на устра нение самых важных «узких мест». Для достижения этих целей в ход были пущены все средства и приемы, опробованные в годы пер вой пятилетки: соревнование, денежное стимулирование, дисципли нарные меры, обращение к новым и старым техническим кадрам. Нарком тяжелой промышленности Орджоникидзе был самым неуто мимым организатором этой кампании, потребовавшей от партии еще

412

более прямого участия в решении производственных вопросов: в об коме партии в Донбассе, например, была учреждена должность секретаря по углю 34 .

Некоторое улучшение хозяйственной обстановки повлекло за со бой во второй половине года и кое-какую разрядку напряженности в партии. В печати стали вновь появляться статьи бывших оппо зиционеров. Как правило, в них пелись дифирамбы Сталину и осуж дался Троцкий — они питали, следовательно, растущий культ. И это было тоже в новинку. Исключенные годом раньше деятели, вроде Зиновьева и Каменева, по очереди возвращались в партию и к об щественной деятельности, хотя и далеко не на главные посты.

США признают СССР

Еще до истечения года кое-что переменилось и в международном положении СССР. Менялось все хрупкое послевоенное устройство мира. В своем ежегодном докладе ВЦИК Литвинов заявил: «Если можно говорить о дипломатических эрах, то мы, несомненно, стоим сейчас на стыке двух эр». Закончившейся он считал «эру буржуазно го пацифизма» 35 . Уже не только СССР, но и весь мир начинал об суждать вопрос о возможности возникновения новой войны. После воцарения нацизма в Германии последовали известные события: уничтожение евреев, роспуск всех партий, сожжение книг, громоглас ные агрессивные притязания во внешней политике. Теперь програм мы нацистов и их жестокость вызывали тревогу и в капиталисти ческих странах: часть их руководящих кругов поневоле начинала смотреть иными глазами на тот военно-промышленный потенциал, который Советский Союз обеспечивал себе, преодолевая массу труд ностей и противоречий.

Новые тенденции начали проявляться и в среде той зарубежной общественности, которая уже с интересом следила за ходом выпол нения первого пятилетнего плана. Их возникновение стимулирова лось ходом событий на процессе в Лейпциге. По обвинению в поджо ге рейхстага, организованном самими нацистами, были схвачены руководитель болгарских коммунистов Димитров, бывший тогда представителем Коминтерна в Германии, и еще трое коммунистов: два болгарских и один немецкий. Процесс над ними, преднамеренно устроенный в столице бывшей «красной Саксонии», должен был стать обвинительным актом всему мировому коммунистическому движению. Умное и мужественное поведение Димитрова в роли собственного защитника, выдержанное в лучших традициях революционного Движения, позволило ему полностью опрокинуть ход судебного разби рательства. Сам Димитров теперь обличал гитлеровских правителей и их преступления. За процессом, который занял последние месяцы года, в Москве следили с напряженным вниманием. Он находил широкие отклики во всем мире. Как бы резко и неуклонно ни противо стояли коммунисты всем другим политическим партиям, в ходе меж-

413

дународной кампании солидарности с обвиняемыми возникало новое объединение сил, в котором коммунисты уже не были одиноки: к ним присоединялись многие социал-демократы, а затем и наиболее радикальное крыло буржуазно-демократических течений.

Новый курс наметился и в дипломатической деятельности Моск вы. Советский Союз всегда враждебно относился к Версальской системе, которая не принесла ему ничего хорошего. Не было у него и причин менять эту точку зрения, основанную на опыте прошлого. Но с того момента, как деятели, пришедшие к власти в Германии, начали демонстрировать намерение изменить эту систему с помощью новой войны, кое-что стало выглядеть иначе, чем прежде. Сначала Литвинов, а затем Сталин объявили, что СССР воспротивится подоб ной перспективе 36 . Оба выразили интерес к Лиге Наций, из которой тем временем вышли как Япония, так и Германия 37 . Тем самым об рисовалась возможность сближения с Францией и ее восточноевро пейскими союзниками. В рамках бесплодных переговоров о разоружении СССР предложил свое определение агрессии. Ни одна из великих держав не приняла его, однако оно легло в основу конвенций, заключенных со всеми сопредельными государствами на западе и юге, а также со странами Малой Антанты (Чехословакией, Югославией и Румынией), тесно связанными с Францией. Это были пока скромные дипломатические успехи. К тому же на противоположную чашу весов ложились все новые отрицательные факторы: в начале 1934 г . Польша Пилсудского заключила с гитлеровской Германией соглашение, которое представляло собой первый серьезный отход от прежней, профранцузской ориентации Варшавы и одновременно тревожный симптом для СССР.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Бюллетень оппозиции, № 35, с. 26—27.

2 Г. К. Орджоникидзе. Указ, соч., т. 2, с. 466—468; История СССР, т. 9, с. 79, 92;
КПСС в резолюциях, т. 5, с. 118.

3 Так по крайней мере говорилось в одном из плакатов на местах: Archivio
Smolensk , WKP 227.

4 И. Е. Зеленин. Политотделы МТС (1933—1934 гг.). — «Исторические записки»,
№ 76, с. 47.

5 Материалы по истории СССР, т. 7, с. 364—366.

6 Большевик, 1033, № 1—2, с. 32.

7 См. советскую реакцию на так называемый меморандум Гугенберга: представ­
ленный германской делегацией на Лондонской экономической конференции, он призы­
вал к колонизации русских просторов; Документы внешней политики СССР, т. 16,
с. 359—360.

8 Известия, 12 января 1933; КПСС в резолюциях, т. 5, с. 74; И. В. Сталин.
Соч., т. 13, с. 186.

9 И. В. Сталин. Соч., т. 13, с. 216.

10 Там же, с 218—230.

11 Большевик, 1933, № 1—2, с. 23—24.

12 И. В. Сталин. Соч., т. 13, с. 207—212.

13 Цитата содержится в так называемом секретном докладе, сделанном Хруще­
вым в 1956 г. на XX съезде КПСС; Nikita S . Kruscev . Kruscev ricorda . Milano , s . d .,
p . 592. Хотя в опубликованном виде этот документ имеется только за пределами СССР,
существование его косвенно подтверждено Москвой в форме обнародования резолюции
XX съезда — вначале также секретной — об одобрении этого доклада: КПСС в резо­
люциях, т. 7, с. 181.

14 XVII съезд ВКП(б), с. 561; Большевик, 1933, № 1—2, с. 25.

15 Известия, 14 января 1933 г.

16 Об этом эпизоде см. в предыдущей главе.

17 Большевик, 1933, № 1—2, с. 27.

18 О политотделах см. И. Е. Зеленин. Указ. соч. — «Исторические записки», № 76;
В. П. Данилов, Н. А. Ивницкий. Указ. соч. — «Очерки...», с. 54—58; Б. А. Абрамов.
Указ. соч. — Там же, с. 136—146; С. Трапезников. Указ. соч. с. 300—305.

19 История СССР, т. 9, с. 142.

20 И. Е. Зеленин. Указ. соч. — «Исторические записки», № 76, с. 50—51; В. П. Данилов, Н. А. Ивницкий. Указ. соч. — «Очерки...», с. 58.

21 Коллективизация.., с. 452—455, 463—464.

22 XVII съезд ВКП(б), (доклад Кагановича), с. 530.

23 КПСС в резолюциях, т. 5, с. 108—111; И. Е. Зеленин. Указ. соч. — «Истори­ческие записки», № 76, с. 45.

24 XVII съезд ВКП(б), с. 65—71.

25 Известия, 25 января 1962; Roy A . Medvedev . Op . cit , p . 178—179.

26 КПСС в резолюциях, т. 5, с. 98—103.
27 XVII конференция ВКП(б), с. 157.

28 А. И. Микоян. Указ. соч. — «Новый мир», 1972, № 9, с. 183.

29 XVI съезд ВКП(б), с. 122; Большевик, 1933, № 1—2, с. 30, 34.

30 И. В. Сталин. Соч., т. 13; с. 247—249, 359; XVII съезд ВКП(б), с. 373.

31 Коллективизация.., с. 441—445.

32 И. Е. Зеленин. Указ. соч. — «Исторические записки», № 76, с. 59.

33 Промышленность СССР, с. 36.

34 История КПСС, т. 4, кн. 2, с. 245.

35 Документы внешней политики СССР, т. 16, с. 782—783.

36 Там же, с. 785; И. В. Сталин. Соч., т. 13, с. 302 (Сталин говорил о сохранении
мира. — Прим. ред.)

37 И. В. Сталин. Соч., т. 13, с. 280; Документы внешней политики СССР, т. 16,
с. 783.

38 Документы внешней политики СССР, т. 16; с. 609—610.

39 Там же, с. 610.