Боффа Дж. История Советского Союза

ОГЛАВЛЕНИЕ

КНИГА ПЕРВАЯ. РЕВОЛЮЦИЯ

III. 1917 ГОД: ФЕВРАЛЬ И ОКТЯБРЬ

Шел 31-й месяц первой мировой войны, когда восставший Петроград в считанные дни сверг царское самодержавие. После трех столетий господства династия Романовых была столь стремительно выставлена за дверь, что сразу исчезла с исторической сцены1.
В рабочих кварталах столицы нарастало недовольство, выливавшееся в забастовки. Однако к взрыву они не приводили. Так продолжалось вплоть до 23 февраля*, когда демонстрации работниц и рабочих Путиловского завода на целый день взбудоражили город. В последующие дни забастовка разрасталась как снежный ком.! Ширились уличные шествия и демонстрации. Недооценив размах движения, карательный аппарат затем принялся действовать, но уже j был не в силах пресечь его. Власти считали своей опорой Петроградский гарнизон (170 тыс. штыков в городе и еще 152 тыс. в окрестностях2) . Однако солдаты отказались повиноваться правительству и в ночь на 27 февраля начали присоединяться к рабочим. Это породило вторую волну восстания, которая и обусловила его победу. После попытки вызвать войска с фронта, провалившейся из-за отказа железнодорожников и солдат выполнять приказы, царские власти были вынуждены оставить город восставшим. Они не оказывали сопротивления и за пределами столицы. Николай II отрекся от престола в пользу брата Михаила. Однако последний не испытывал желания сесть на разваливающийся трон и отказался от этой сомнительной чести. Таким образом, вторая русская революция (первая была подавлена в 1905 г.) победила с ошеломляющей легкостью.

Буржуазия и Советы

Февральское восстание называют обычно стихийным. Это определение верно в том смысле, что ни одна политическая партия не осуществляла полного контроля над событиями и сами эти события развивались не по какому-то заранее разработанному плану. Даже после начала движения никто не был в состоянии предвидеть, каков будет его исход. В то же время нельзя сказать, чтобы восстание было неподготовленным. Вышедший на улицы пролетариат и присоединившиеся к рабочим солдаты находились под влиянием революционной пропаганды, которая в предыдущие годы велась подпольно, несмотря на преграды, созданные жесткими репрессиями
* В дальнейшем вплоть до 1(14) февраля 1918 г. даты указываются по старому стилю.
38

военного времени. Восставшие требовали не только хлеба — хотя причиной первых волнений в столице послужила именно нехватка продовольствия, — они требовали также свободы, мира и ликвидации царизма. Агитаторы, преимущественно из числа большевиков, вели активную работу в бедных кварталах и казармах. Они сыграли решающую роль в придании движению все большего размаха. В то же время организации революционных партий, не исключая и большевистской, были не в состоянии — не в последнюю очередь из-за массовых арестов — провести какой-то стратегический план или полностью осуществить политическое руководство борьбой. Так сложилась ситуация, которую Троцкий позже назвал «парадоксом» февральской революции: восстание, опрокинувшее царизм, было делом рук рабочих и солдат, но вырванная у монархии власть временно перешла к буржуазии и ее политическим организациям3. Буржуазия действительно была наиболее подготовлена для того, чтобы взять на себя управление государством. Она контролировала большую часть экономики (требовала контроля над всей), а следовательно, и кадры, обладавшие опытом управления. Закономерно усиленное войной значение техники повысило роль буржуазии в административном аппарате: сам царизм вынужден был обращаться к ее «общественным» организациям. Ее политические организации окрепли благодаря легальному положению. Оставаясь в оппозиции, они образовали первую политическую коалицию — «Прогрессивный блок», объединивший кадетов с более консервативными октябристами. Их основным требованием было образование «ответственного министерства», а главными мотивами — неспособность правительства к эффективным действиям ради победы русского оружия и опасение, как бы его бездарность не привела к революции4. Поэтому руководители «Прогрессивного блока» участвовали в интригах определенных придворных кругов с целью организации дворцового переворота. При выработке политических решений они могли рассчитывать на солидарность правящих классов союзных держав: хозяйственные связи с этими странами только окрепли в результате совместных усилий в ходе войны. Кроме того, русская буржуазия была убеждена — а в убеждении этом ее поддерживали, в частности, меньшевики, — что раз революция в данной исторической фазе может носить лишь буржуазный характер, значит, именно буржуазии, и только ей одной, надлежит взять на себя управление страной; всякое иное решение отбросило бы ее в стан царизма и тем самым изменило бы исход борьбы5.
В то же время русская буржуазия вовсе не желала революции и не участвовала в ней. Более того, она всегда опасалась революции и пыталась предотвратить ее, не видя в ней ничего, кроме ужасающего взрыва «анархии». После победы восстания в Петрограде ее наиболее видные политические лидеры — кадет Милюков и октябрист Гучков — все еще пытались спасти монархию как оплот «законности», но это было уже не в их власти. Тогда они встали на
39

сторону восставших и постарались направить восстание по менее кровопролитному пути, надеясь привлечь восставших на свою сторону и удержать власть. С этого момента началась их тщетная пого* за ушедшими вперед событиями, чтобы вернуть себе контроль на« ними. По крайней мере одним средством для этого они располагали 2 марта было сформировано Временное правительство — по существу, слегка видоизмененный Временный комитет Думы, который также не играл никакой роли в ходе восстания. Председателем был назначен князь Львов, вокруг него группировались остальные члены кабинета — все представители «Прогрессивного блока».
Однако для создания правительства требовалось содействие и согласие Петроградского Совета. Этот орган образовался 27 февраля по инициативе группы социалистов, большей частью из числа интеллигенции, продолживших линию, намеченную опытом 1905 г. и стихийными выступлениями народных масс. Его формирование проходило в бурной, хаотичной обстановке. В руководители Совета сразу же выдвинулись те лидеры левого лагеря — Чхеидзе, Скобелев, Керенский, — которые пользовались большой известностью благодаря своей деятельности в рядах легальной оппозиции. Для понимания сути явления куда важнее обстоятельств его возникновения успех, завоеванный Советами как центром организации делегатов, выбранных восставшими рабочими и солдатами: они почувствовали, что Советы — их опора, на которую можно положиться. Рожденные революцией, Советы становились органом реальной власти. Сюда i стекались делегаты, здесь они встречались, обменивались опытом.] Здесь солдаты сами составили знаменитый Приказ № 1, которым! упразднялась старая субординация в армии. Без одобрения Советов ; буржуазное правительство не смогло бы сформироваться. Очень скоро стало ясно, что без их поддержки оно не смогло бы и функционировать. Так определился знаменитый дуализм власти — двоевластие — главный результат и главное противоречие Февральской революции.
Жизненность Советов проявилась в другом. Самым важным с первого же дня стал Петроградский Совет, который сохранил первостепенное значение на протяжении всего 1917 г. Вместе с тем по всей стране быстро возникали Советы, повсюду противопоставлявшиеся старым органам власти, унаследованным Временным правительством от прежнего строя, или даже местным органам самоуправления — городским думам, которые в новой, «буржуазной» атмосфере обрели более широкие функции. Советский историк Минц подсчитал, что только за один месяц март образовалось не менее шестисот Советов, главным образом городских6. Этот процесс не подчинялся никакой единой схеме. Создавались Советы рабочих и солдатские Советs? объединенные Советы тех и других (позже появились крестьянские Советы) с разными нормами представительства, с разным и часто менявшимся составом, в разной степени обладавшие реальной властью. К Советам, как к магниту, тянулись поли-
40

тически активные, пробужденные к сознательной жизни февральской обедой людские массы. Вскоре проявилось стремление к координации движения: уже 29 марта в Петрограде состоялась первая конференция Советов.
С самого начала выявилась также двоякая природа новых органов: это была самобытная, более широкая, чем в партии, форма организации и политического руководства широкими народными массами и в то же время представительный институт нового типа, инструмент бурлящей демократии, орган «революционной диктатуры», черпающий свою правомочность не в законе, а в самой инициативе восставшего народа.
Февральская революция повлекла за собой взрыв чересчур долго подавлявшейся свободы: нескончаемый поток речей, митингов, резолюций, листовок, прокламаций, программ. Миллионы людей внезапно приобрели небывалый политический опыт. Исчезли бесчисленные ограничения, и они слушали и говорили сами, размышляли, выбирали ориентацию, выступали со своей инициативой. Исследователи проанализировали требования, содержавшиеся в резолюциях, письмах, обращениях первых недель после Февраля, когда политическая борьба еще не успела приобрести четких очертаний. Один парижский историк сравнивает эти требования с требованиями, выдвигавшимися Французской революцией 1789 г. Пока они еще умеренные, но уже совершенно определенные. Рабочие требовали прежде всего (даже прежде повышения зарплаты) восьмичасового рабочего дня и человеческих условий труда. В их запросах только-только начинала вырисовываться идея «контроля» над администрацией, да и то главным образом с целью проверить, насколько оправданны были отказы на их требования. Солдаты требовали установления человеческих отношений в армии. Крестьянство, которое пришло в движение в марте, — конфискации земельных владений7. Таким образом, в рамках общего потока, слившегося из многих течений, постепенно уточнялись мотивы революции. Кто возьмет на себя руководство им? В этом заключалась коренная проблема, которую Февраль оставил открытой.
Все политические партии получили возможность действовать легально. В конце марта свой первый съезд провела партия кадетов. После того как революция отбросила или вовсе смела наиболее консервативные политические организации, эта партия оказалась не только главной партией буржуазии, но и правой партией. Неудобство такой позиции она пыталась компенсировать тактикой левого блока, то есть союзом с партиями, преобладавшими в Советах. Из конституционно-монархической ее программа превратилась в парла-ментарно-республиканскую, буржуазную на западный манер. Но главное ее стремление в этот период сводилось к тому, чтобы «восстановить порядок» и добиться победы в войне, а также вернуться к единовластию. Иначе говоря, терпеть Советы, пока это неизбежно, в качестве простых организаций, защищающих рабочие интересы.
° касается крупных общественных вопросов, то партия кадетов
41

предлагала передать их на рассмотрение Учредительного собрания будущего высшего органа государственной власти8.
Более неопределенным было положение в партиях, пользов шихся влиянием в Советах, то есть тех, которые боролись с царизмом преимущественно в условиях подполья. Менялись даже исторически сложившиеся линии их размежевания. Наиболее опытные известные вожди этих партий только возвращались из ссылки или эмиграции. Из замкнутых конспиративных организаций они превратились в партии со своими сторонниками и сочувствующими. Именно такую трансформацию претерпели социалисты-революционеры (эсеры). В силу народнических и крестьянских традиций они стали само» многочисленной партией (особенно много там было солдат), но в же время и самой бесформенной, ибо в нее потоком шли те, кто, не слишком долго размышляя, приветствовал восторженную атмосферу марта9.
Отношения между двумя крыльями социал-демократии — боль шевиками и меньшевиками — отличались после Февраля неопределенностью. Нередки были случаи перехода из одного лагеря в другой. Позиции эсеров и меньшевиков, провозглашенные с самого начала их лидерами в Петроградском Совете, сводились в общем и цело к следующему: поддержка на определенных условиях Временног правительства в сочетании с давлением на него и контролем за ег действиями; призыв к «демократическому миру» без аннексий контрибуций (обе партии имели своих представителей на Циммер-вальдской конференции в 1915 г.), что в то же время не исключало лозунга защиты «революционного отечества». Вместе с тем по этим пунктам и по каждой из более конкретных проблем, стоящих перед русским обществом, в позициях двух партий и внутри них имелись различия. Как бы то ни было, указанные программные положения позволили меньшевикам и эсерам образовать в Советах и их Исполнительных комитетах тот единый блок «революционной демократии», который существовал на протяжении всего 1917 г.

«Апрельские тезисы»

Совершенно новый элемент был внесен в дискуссию между российскими политическими партиями Лениным, сумевшим наконец в первых числах апреля после путешествия в знаменитом пломбированном вагоне через враждебную Германию вернуться на родину из Швейцарии, где он был в изгнании. Дело в том, что перед во многом не предусмотренными обстоятельствами большевики тоже проявили немало колебаний. Их партия переживала период свободной организации и неограниченного роста. В условиях стремительного развития событий сама грань, отделявшая большевиков от меньшевиков, стала более расплывчатой: некоторые организации, особенно на периферии, вернулись к легальному существованию в качестве единой партии10. Дискуссия о возможном, хотя и подозрительном в глазах

ногих, воссоединении докатилась до центра11. Хотя с самого начала И льше'вики находились в оппозиции к Временному правительству, озже они — главным образом под влиянием двух таких авторитет-ых руководителей, как Каменев и Сталин, — не исключали возможности простого «контроля» над деятельностью правительства, с тем чтобы побудить его к «энергичной борьбе» с остатками прежнего ре-
жима1 .
Ленин уже из эмиграции советовал занять более твердую позицию. Еще в январе, когда никто — и он в том числе — не смог бы предугадать столь близкую победу восстания в России, Ленин, выступая перед молодежной аудиторией в Швейцарии, говорил о Европе, придавленной войной, но «чреватой революцией», и привлекал внимание слушателей к важности революции в России — стране на границе Европы и Азии13. Опираясь на эти предпосылки, он сразу же по возвращении в Петроград придал всей дискуссии новое направление, сформулировав положения, которым суждено было стать знаменитыми «Апрельскими тезисами».
Ленин призывал своих товарищей не оставаться «старыми большевиками», не отставать от революции, то есть не останавливаться на идейно-политических рубежах 1905 г., когда российская революция представлялась им лишь революцией буржуазно-демократической14. Эта революция уже осуществилась. «Своеобразие» ситуации в России состояло в «переходе... ко второму ее (революции. — Ред.) этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства». Следовательно, никакой поддержки Временному правительству. Никаких уступок «революционному оборончеству», ибо при капиталистах, остающихся у власти, война продолжала быть империалистической и могла стать революционной только со свержением власти капитала. Никакого воссоединения, кроме как с наиболее непреклонными интернационалистами. Для более четкого размежевания Ленин предлагал изменить само название партии и приступить не медля к созданию нового Интернационала. Что касается крестьян, то требовалась конфискация без выкупа помещичьих владений и национализация всех земель. Коренным вопросом всякой революции, добавлял Ленин, является вопрос о власти: в государстве не может долго сохраняться двоевластие. Вся власть поэтому должна перейти к Советам: бороться следовало не за «парламентскую республику», а за «республику Советов»15. Вопрос мира и войны, объяснял позже Зиновьев, который вернулся вместе с Лениным из Швейцарии, был «вопросом всех вопросов», ибо большевики должны были держать курс на «мировую пролетарскую революцию»16.
Ленинские тезисы встретили ожесточенное сопротивление блока «революционной демократии». На VII Всероссийской конференции РСДРП (б) 24—29 апреля, они, напротив, нашли одобрение, хотя и здесь не обошлось без борьбы. Ленин признавал, что пока его позиция является позицией меньшинства в Советах. «Революционное обо-

42

43

рончество» еще было сильно среди масс. Призыв к немедленнол _ и насильственному свержению правительства не был бы понят. В от-j ношении самих крестьян, приходивших уже в движение, трудно былс сказать, не пойдут ли они в массе своей за буржуазией. Ленин по* требовал, чтобы максимальное внимание уделялось беднейшим слоял крестьянства. Иными словами, он указывал стратегический курс, а не назначал точные сроки будущих действий. Пока он предвидел период «мирного развития» революции, на протяжении которого партии] предстояло бороться за завоевание большинства в Советах путел широкого ознакомления масс со своими революционными предложениями17.
Каменев, который на Апрельской конференции возглавлял оп-. позицию тезисам Ленина, упрекал его как раз за то, что он не предлагал ничего, кроме программы агитации18. Но наиболее существенным для Ленина было именно это: определить и утвердить «пролетарскую линию», отмежеваться от расплывчатой «революционной демократии», в которой он видел политическое выражение интересов мелкой буржуазии, преобладающей в России, но колеблющейся и не способной осуществить собственную гегемонию. Он был убежден, что противоположные классовые интересы — прежде всего в связи с войной — не замедлят прийти в жестокое столкновение, несмотря на, видимую гармонию и риторику первых недель нового режима. Несколько месяцев спустя он писал, что «за время революции миллионы и десятки миллионов людей учатся в каждую неделю большему, чем в год обычной, сонной жизни»19. События 1917 г. подкрепляли это его убеждение.
Начиная с марта русская революция переживала во все ускоряющемся темпе смену быстротечных и драматически острых ситуаций. Политические столкновения приобрели такую напряженность и четкость характерных особенностей, что сделались своего рода символом конфликтов, которые в последующие десятилетия классовой борьбы j будут возникать в самых различных частях мира. В апреле, как раз когда большевики обсуждали ленинские тезисы, февральский режим пережил свой первый глубокий кризис. Его причиной на этот раз была именно война. В ноте министра иностранных дел Милюкова союзникам подтверждались общие цели ведения войны и было вновь повторено, что конечной ее целью должна быть победа над Германией. Эта нота вызвала столкновение с Советами, уличные манифестации и беспорядки, первую вспышку негодования рабочих и солдат, которые в то время еще были «добросовестными оборонцами», по ленинскому выражению, но именно в силу этого считали мир возможным и близким. Лишь Советы смогли вернуть их к спокойствию. Установившееся в марте равновесие между этими органами и правительством было, таким образом, нарушено и с трудом смогло быть восстановлено лишь ценой изменения политической базы коалиционного правительства. Возглавлял его по-прежнему Львов, но в него вошли также меньшевистские и эсеровские вожди Советов.

Весенние месяцы были временем наивысшего влияния двух пар-
тий «революционной демократии». Их представители вошли в прави
тельство, что пробудило много надежд и одновременно вызвало
немало опасений. Обе они в мае провели свои ассамблеи: конферен-
ию меньшевики, съезд — эсеры. На первых муниципальных вы
борах, проводившихся на основе всеобщего избирательного права,
они намного опередили все другие партии. Решительно преобладающим
было их влияние на состоявшемся в июне I съезде Советов и в
избранном на нем Исполнительном комитете.
В обеих партиях господствующей была идея, что революция не может выйти за определенные пределы. Так думали — в силу своих теоретических положений и тактических установок — меньшевики, которые видели в Советах организацию трудящихся, способную оказывать влияние, может быть, даже навязывать некоторые решения, но не орган власти. Однако они опасались, что чрезмерные социальные притязания могут изолировать рабочий класс или ввергнуть страну в гражданскую войну. Аналогичная позиция эсеров опиралась не столько на теоретические рассуждения, сколько на соображения непосредственной целесообразности. Самым насущным для них, учитывая характер их партии и ее сторонников, был вопрос о земле, «коренной вопрос нашей революции», как они заявляли . Программа эсеров предусматривала радикальное перераспределение земли на основе эгалитарных принципов. Но и эсеры предпочитали выжидать — их предложения наталкивались на сопротивление справа — и откладывать решение до Учредительного собрания, где они рассчитывали получить большинство. Наконец, обе партии, как и раньше, объединяло общее, «оборонческое» отношение к войне.
Эти позиции вели к тому, что политика правительства, по видимости исходившая из весьма передовых программ, на практике оказывалась противоречивой и нерешительной. К тому же не было единодушия даже в самих этих двух партиях: в каждой из них сосуществовали по меньшей мере три тенденции. У меньшевиков линии размежевания проходили так же, как и во всей тогдашней международной социал-демократии. Имелось левое крыло действительно непримиримых к войне «интернационалистов», которых возглавляли Мартов и Мартынов. Был «центр», в котором находились все главные деятели партии (Церетели, Чхеидзе, Дан), и решительно «оборонческое» правое крыло во главе с Л ибером и Потресовым (Плеханов со своей группой «Единство», давно уже перешедшей на патриотические позиции, оставался вне партии). Еще более резким в силу самой неоднородности социального состава было размежевание среди эсеров. Наряду с правыми и центристскими течениями, во главе которых оьши Керенский, Гоц и аграрный идеолог Чернов, сложилось довольно сильное и боевитое левое крыло, руководителями которого были К-амков, Спиридонова, старый народник Натансон. Нарастающее давление снизу придавало противоречиям и конфликтам еще большую остроту.

44

45

Керенский и Корнилов

Весенние месяцы были также временем, когда ожидания, надежды и иллюзии первых восторженных дней марта развеялись во все более ожесточенной борьбе классов, их противоборствующих стремлений. Апрель обнаружил непримиримую враждебность тех, кто разглагольствовал о «демократическом мире», чтобы продолжать войну, и тех, кто увидел в этом искреннее обещание положить конец кровопролитию. В обстановке упадка дисциплины в армии, где выборные комитеты обладали большей властью, чем офицеры, буржуазия оказалась перед роковой дилеммой: для того, чтобы выиграть войну, она должна была сохранить народ вооруженным; для того, чтобы обеспечить сохранение собственной власти, ей следовало разоружить его. Ленин в это время требовал, чтобы пролетариат вооружался и в тылу: в Москве и Петрограде уже возникли первые отряды красногвардей- > цев2'. В деревне после первых, еще редких мартовских вспышек не-; терпение крестьян проявлялось в растущем числе покушений на по- ] мещичью собственность. Их участники все меньше заботились о том,' чтобы придать вид «законности» своим действиям. К лету движение стало шириться, как река в половодье (по сравнению с 17 революционными выступлениями в марте, в апреле их было 204, в мае — 259, в июне — 577, в июле — 1122 ), причем правительство, в кото-| ром министром земледелия был эсер Чернов, ничем не могло отве-1 тить на нажим деревни. На заводах и фабриках социальные конфлик- • ты нарастали и обострялись не только из-за того, что росло число забастовок и как ответ на них — хозяйских локаутов, но и потому, что среди рабочих усиливалась тенденция не считаться с неприкосновенными правами собственности и оспаривать полномочия самой заводской администрации. Родилось новое движение «фабрично-заводских комитетов»: это были первые выборные органы, в которых большевики оказались в большинстве. Мир, земля, рабочий контроль становились, таким образом, главными темами революции.
Конфликты обострились в самых различных областях. Уже в июне большевистские лозунги — ив первую очередь лозунг «Вся власть Советам!» — получили, особенно в крупных городах, распространение, какого не ожидали их противники. Правые все настойчивее искали «сильную личность», способную покончить с «анархией», и в своих расчетах делали ставку на расстройство экономики. Расколотое коалиционное правительство не могло решить самых неотложных задач, таких, например, как организация снабжения продовольствием и предметами первой необходимости. Раскол углубился не только между большевиками и «революционной демократией», противоречия обострились и в рядах самих промежуточных партий. Июньское наступление на фронте, предпринятое под аккомпанемент критики и обличений оппозиции, обернулось провалом, и это резко ускорило развитие революционного движения в армии. В июле вооруженная демонстрация солдат и рабочих, которую большевики, колебавшиеся
46

до последнего момента, все же решились возглавить, была подавлена Петрограде с помощью некоторых частей самого Петроградского гарнизона. Это послужило началом кампании против партии Ленина. Его публично обвинили в том, что он является «германским шпио-ном». Перед угрозой ареста Ленин был вынужден скрыться в подполье за пределами столицы. Сложившееся ранее равновесие нарушилось окончательно.
После затяжного правительственного кризиса был сформирован новый коалиционный кабинет, на этот раз во главе с Керенским. Так начался краткий период, на протяжении которого этот адвокат-радикал, подозреваемый в бонапартистских намерениях23, единственный из политических деятелей, еще в марте вступивших в правительство в качестве представителей Совета, оказался у кормила правления Россией. Деятельность этого человека, промелькнувшего как метеор на авансцене истории, является хрестоматийным примером превращения трагедии в фарс.
Июльский поворот явился прелюдией к операции, направленной на то, чтобы покончить с Советами. Эта попытка была предпринята в августе высшими военными кругами, скрепя сердце мирившимися с новым режимом. Руководил операцией новый верховный главнокомандующий генерал Корнилов, пользовавшийся симпатией у буржуазии. Наступление Корнилова на Петроград было остановлено массовыми выступлениями рабочих и солдат. В его организации главная роль принадлежала большевикам. Это был последний случай, когда они действовали заодно с промежуточными партиями, как в феврале, но уже преследуя свои собственные, совершенно особые цели.
В самом деле, после провала выступления Корнилова вопрос о власти вновь, как никогда остро, встал на повестку дня. Соотношение сил в корне изменилось. Правительство Керенского — а он сам был отчасти замешан в заговоре — не пользовалось авторитетом ни у правых, ни у левых. Развитие революции, за которое ратовали большевики, теперь отождествлялось в глазах масс с защитой от контрреволюции. В сентябре большинство в Советах перешло к большевикам. Армия выходила из-под контроля военачальников и все меньше поддавалась влиянию лидеров «революционной демократии». Крестьянские выступления становились все более ожесточенными и приобретали характер открытого мятежа; участились случаи разграбления или поджога помещичьих имений24.
Два главных города — Петроград и Москва — играли решающую роль на протяжении всех событий 1917 г. Вместе с тем сама активизация политической жизни и революционной деятельности, ослабление центральной власти, растущая инициатива на местах, многообразие ситуаций равновесия или неравновесия сил в разных частях страны — все это создавало в России крайне неоднородную обстановку. Условия борьбы менялись от губернии к губернии, нередко от одного населенного пункта к другому. Беря на себя под нажимом самих масс решение все более широкого круга вопросов, Советы в
47

некоторых районах уже осуществляли власть, в то время как в других были совершенно отстранены от нее25. Промышленные районы шли в авангарде. Разнообразие ситуаций усиливалось подъемом национального движения в районах с преобладанием нерусского населения, особенно в Финляндии, на Украине и в мусульманских районах европейской части страны. Недооценка требований этого движения Временным правительством и входившими в него партиями лишь углубляла кризис.

Сторонники и противники пролетарского восстания

Бывают исторические ситуации, когда классово-политический конфликт не оставляет места ни для каких промежуточных решений. Обстановка в России летом и осенью 1917 г. не была, разумеется, уникальной с этой точки зрения. Однако впервые в нашу эпоху Россия оказалась перед столь категорической дилеммой. Ленин уловил это уже в начале июля: «Либо... поворот к контрреволюции... Либо... — „якобинство"». Дух своей партии он отождествлял (призвав помнить о положении России «на границе Европы и Азии») с духом якобинцев, наиболее радикального крыла Французской революции26. Об этом он говорил вплоть до Октября. Июльский поворот Ленин и его соратники расценили как конец «мирного развития революции». С этого момента спасти от «военной диктатуры», по его мнению, должно было вооруженное восстание, которое привело бы к победе пролетариата, поддержанного беднейшим крестьянством27. Сами Советы в тот момент представлялись большевикам органами, переживающими «мучительную агонию». Партия даже вынуждена была временно снять свой лозунг «Вся власть Советам!»28.
Таковы были новые, по сравнению с весной, установки, выдвинутые VI съездом РСДРП (б). На съезде в ее ряды официально влились «межрайонцы» — группа социал-демократов, которые ранее не были связаны ни с большевиками, ни с меньшевиками. Хотя и не слишком многочисленная, эта группа была весьма активной и влиятельной; не случайно из ее рядов вышло впоследствии немало руководителей партии. Наиболее авторитетный среди них, Троцкий, уже выступал решительно заодно с Лениным и в июльские дни сразу же выдвинулся как один из вождей большевиков. Кстати, Ленин тогда еще не ставил непосредственной целью вооруженное восстание. Сама мысль о нем отсутствует в резолюциях съезда: обжегшись на июльском опыте, делегаты призывали избегать «преждевременного боя»29.
Предложение о восстании Ленин выдвинул из своего подполья в середине сентября. После разгрома Корнилова большевики несколько раз предлагали промежуточным партиям компромисс — немедленно образовать целиком Советское правительство, то есть правительство, ответственное перед Советами и включающее только те политические течения, которые представлены в Советах. По правде говоря, это предложение выдвигалось Лениным не без скептицизма30. Оно не бы-
48

ло принято. Партии, которым оно было адресовано, еще раз предпочли соглашение с буржуазией и кадетами, хотя рост внутренних разногласий и вызвал в них политический и организационный кризис. В конце сентября было сформировано еще одно, последнее, коалиционное правительство под председательством все того же Керенского. Распространялись слухи о новых контрреволюционных заговорах, о бесчисленных замыслах восстановления единой власти. Однако шансы подобных планов на успех были невелики. Большевики в этих условиях снова выдвинули лозунг «Вся власть Советам!». Только на этот раз Советы должны были взять власть силой. В такой политической обстановке и сложился ленинский план восстания. В первый момент часть членов Центрального Комитета встретили этот план с немалым недоумением. Растущее не по дням, а по часам влияние большевиков давало основание думать, что достичь успеха можно «легальным» путем. Опасались, что ложный шаг приведет к новому, более тяжелому поражению, чем в июле. По мнению Ленина, это были пустые конституционные иллюзии, да к тому же в условиях, когда не было ни конституции, ни вообще каких-либо законов. Назрел новый кризис, новая революция. Восстание было бы авантюрой, если бы оно не сопровождалось подъемом народного движения. Между тем такой подъем был налицо. Уже ни слова, ни резолюции не могли удовлетворить массы; сделать это могли только решительные действия. Таким образом, перед партией стояла возможность использовать решающий шанс. Если она упустит его, говорил Ленин, она поставит под угрозу свое будущее. Напротив, если она возьмет власть, то сможет сразу укрепить свою победу, немедленно предложив мир, дав землю крестьянам и применив жесткие экономические меры против буржуазии. Именно это и имело решающее значение. На протяжении второй половины сентября и первых чисел октября Ленин все настойчивее призывал к тщательной и быстрой подготовке восстания. Ему стоило немало труда преодолеть сопротивление многих своих товарищей. Он не останавливался перед угрозой обратиться через их голову прямо к партии и массам. Поддержку внушительного большинства он получил наконец на заседании Центрального Комитета 10 октября, где 10 голосами против 2 было одобрено историческое решение о восстании31.
Главными противниками восстания среди большевистских руководителей были Каменев и Зиновьев. Партия отвергла их точку зрения, а позже ее опроверг и сам ход событий. Тем не менее жаркие споры по поводу решающего выбора, разгоревшиеся в сентябре — октябре и захватившие также период, непосредственно последовавший за победой, споры, в ходе которых дело едва не доходило до личного разрыва между их участниками, относились к числу наиболее важных и ответственных во всей истории партии большевиков. Два противника Ленина исходили не столько из слабой убежденности в возможности успеха, сколько из опасения, что мелкая буржуазия, составлявшая подавляющее большинство населения крестьян-
49

ской России, отнесется враждебно к чересчур решительным действиям пролетариата. Пролетариат, следовательно, окажется в изоляции, а его партия, да и сама революция будут поставлены под угрозу. Зиновьев и Каменев предлагали иную стратегию: не восстание, а длительное пребывание в оппозиции, комбинированные действия в Советах и Учредительном собрании32. В этом они были близки к левому крылу меньшевиков.
Сторонники восстания, напротив, убеждали в абсолютной невероятности подобного «мирного» развития: в условиях, когда уже в деревне дело дошло до жакерии, стоило большевикам промедлить — и нетерпение народных масс обратилось бы против них. Кроме того, сторонники восстания уповали на то, что революция распространится на другие страны. «Мы стоим в преддверии всемирной пролетарской революции»33, — писал Ленин, а Сталин в дискуссии на заседании Центрального Комитета добавил, что большинство держит курс «на победу революции и опирается на Европу»34. Как справедливо заметил Исаак Дойчер, рассматривая эти события с позиций историка, меньшинство чересчур пессимистично смотрело на перспективы внутриполитического развития международной ситуации35. Если же отвлечься от подобных соображений, эта дискуссия свидетельствует о том, насколько руководители большевиков в тот самый момент, когда они принимали решение не упустить исторический шанс, сознавали те трудности, с которыми социалистическая революция может столкнуться в России.

Победа большевиков в Петрограде

Легальное «прикрытие» восстания обеспечил Петроградский Совет. Его председателем с сентября был Троцкий — в глазах большинства в то время главный трибун большевиков. В руководстве событиями в решающий момент он играл такую же важную роль, как и Ленин. Перед угрозой правительства удалить из столицы вышедшие из повиновения войска нетрудно было образовать при Петроградском Совете Военно-революционный комитет, который взял на себя реальное командование гарнизоном и в тесной связи с большевистскими организациями стал штабом восстания. Оно началось 24 октября. Участвовали все те же солдаты, рабочие (на этот раз вооруженные: в городе насчитывалось около 20 тыс. красногвардейцев), которые поднялись в феврале. К ним присоединились матросы Балтийского флота, вызванные из Кронштадта. Отличие состояло в степени их ожесточенности, порожденной несбывшимися ожиданиями предыдущих месяцев, и главным образом в присутствии сознательного, ясно мыслящего руководства, направляющего их действия ради конечной цели — завоевания власти во имя социализма.
Для того чтобы свергнуть правительство Керенского, понадобилось лишь два дня — два знаменитых дня. Впоследствии о них столько рассказывали главные участники событий. Успех был относитель-
50

но легким, потому что увенчивал политическую победу, уже практически «накопленную» в предыдущие месяцы. На протяжении этих месяцев революционные массы были окончательно, оторваны от вождей, выдвинувшихся после Февраля, и теперь достаточно было, как предвидел Ленин, своевременно и хорошо подготовленного «военного» выступления, чтобы повести эти массы на заключительный акт революции. В 10 часов утра 25 октября Ленин мог уже написать знаменитое воззвание, в котором сообщалось о низложении Временного правительства и взятии власти Военно-революционным комитетом36. Вечером восставшие рабочие, матросы, солдаты штурмом взяли резиденцию Временного правительства — Зимний дворец — и арестовали министров. Керенский к этому времени уже покинул город.
Победа большевиков была не только и не столько военно-повстанческой, сколько политической. Это подтвердил II съезд Советов, собравшийся вечером 25 октября, то есть в те самые часы, когда шел штурм дворца. Завоеванная днем власть ночью была передана съезду, актом формальной передачи явилась речь Луначарского. Вопрос о съезде долгое время был предметом разногласий между большевиками, добивавшимися его созыва, и промежуточными партиями, стремившимися его отсрочить. Затем среди самих победителей разгорелись жаркие споры относительно того, какой должна быть взаимосвязь между восстанием и съездом: атаковать, когда съезд уже будет заседать, и брать власть только от его имени или восстать против правительства, невзирая ни на что, и задним числом передать власть съезду? Ленин был против какого бы то ни было «легального» оправдания. Лишь его прибытие в ночь с 24 на 25 октября в Смольный, который с февраля служил помещением для всех революционных организаций, ускорило выбор в пользу второго решения. Съезд провозгласил себя обладателем власти уже после победного исхода восстания, хотя практически эти два события совпали по времени.
Главное же состояло в том, что больше половины делегатов съезда — 338 из 648 — были большевики, в то время как на I съезде, в июне, их было лишь 105 из 822. Другие делегаты стояли на позициях, близких к позициям большевиков. Показательна расстановка сил при голосовании по главному, решающему политическому вопросу: три четверти были за формулу «Вся власть Советам», лишь 13 % — за власть «демократии» и 12 % — за сохранение старой коалиции37.
С этого начинается установление нового, революционного порядка с целью создания нового общества, нового, Советского государства на земле Российской империи.

1 Э. Н. Бурджалов. Вторая русская революция. Восстание в Петрограде. М., 1967;
М. Ferro. La revolution de 1917. La chute du tsarisme et les orgines d'octobre. Paris, 1967

2 Э. Н. Бурджалов. Указ, соч., с. 96.

3 L. Trotsky. Storia della rivoluzione russa. Milano, 1972, v. 1, p. 177.

4 Цит. по М. Ferro. Op. cit., p. 497.

5 Nikolaj Suchanov. Cronache della rivoluzione russa. Roma, 1967, v. 1, p. 6—9

6 И. И. Минц. Указ, соч., с. 918—919.

7 М. Ferro. Op. cit., p. 170—203; The aspirations of Russian society in Revolutionary
Russia. A. Sumposium, ed. by Richard Pipes. New York, 1969, p. 183—199.

8 «Речь», газета кадетской партии, 28 и 29 марта 1917 г.

9 Vd. Oliver H. Radkey. The Agrarian Foes of the Bolshevism; Promise and Default
of the Russian Socialist Revolutionnaries. February to October 1917. New York, 1958-
L. Trotsky. Op. cit., v. 1, p. 249—252.

10 История КПСС, т. 3, кн. 1, с. 26—29; И. И. Минц. История Великого Октября. Свержение временного правительства. М., 1968, т. 2, с. 29—35.

11 Протоколы Всероссийского (мартовского) совещания партийных работников (27 марта — 2 апреля 1917 г.). — «Вопросы истории КПСС», 1962, № 6, с. 139—140.

12 Там же, с. 141. Документацию о мартовских спорах 1917 г. между руководи­
телями большевиков см. в: Протоколы и резолюции Бюро ЦК РСДРП (март
1917 г.). —«Вопросы истории КПСС», М., 1962, № 3.

13 В. И. Ленин. Поли. собр. соч, т. 30, с. 306—328.

14 В. И. Ленин. Поли. собр. соч, т. 31, с. 237—265.

15 Там же, с. 113—118.

16 Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (большевиков).
Протоколы [далее: Седьмая (Апрельская)...]. М., 1958, с. 103—104.

17 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 31, с. 342—350.

18 Седьмая (Апрельская)... с. 34—35.

19 В. И. Ленин. Поли. собр. соч, т. 34, с. 55.

20 Третий съезд партии социалистов-революционеров. Петроград, 1917, с. 478;
И. И. Минц. Указ, соч., т. 2, с. 138.

21 О численности и распространенности Красной гвардии в 1917 г. см. И. И. Минц.
Указ, соч., т. 2, с. 1123—1134.

22 Там же, с. 1124—1125.

23 Suchanov. Op. cit., v. 1, p. 163; Lev Trotsky. Op. cit., v. 2, p. 673—679.

24 После июля число революционных или «нелегальных» выступлений в деревне
сократилось, но гораздо более частыми стали эпизоды стихийных крестьянских выступ­
лений с применением насилия, которые не регистрировались в предыдущие месяцы.
И. И. Минц. Указ, соч, т. 2, с. 837—839.

25 Е. Н. Городецкий. Рождение Советского государства (1917—1918 гг.). М,
1965, с. 46—60.

26 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 32, с. 374.

27 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 34, с. 2—5.

28 Шестой съезд РСДРП (большевиков). Август 1917 года. Протоколы. М, 1958,
с. 256.

Там же, с. 257.

29

30 В. И. Ленин. Поли. собр. соч, т. 34, с. 200—207.

31 Протоколы Центрального Комитета РСДРП(б). Август 1917 — февраль 1918.
М, 1929, с. 86 [далее: Протоколы ЦК РСДРП (б)]. О напряженных спорах больше­
виков по поводу восстания в период сентября — октября 1917 г. см. основную Д° К У~
ментацию в этом томе и в статьях В. И. Ленина за это время. В обобщенном ВР *,".
суть этой дискуссии хорошо изложена в: Michal Reiman. La rivoluzione russa da
23 febbraio al 25 ottobre. Bari, 1969, p. 294—353.

32 Протоколы ЦК РСДРП (б).

33 В. И. Ленин. Поли. собр. соч, т. 34, с. 275.

34 Протоколы ЦК РСДРП (б), с. 100.

35 Isaac Deutscher. И profeta armato. Milano, 1956, p. 399.

36 В. И. Ленин. Поли. собр. соч, т. 35, с. 11. 37 Е. Н. Городецкий. Указ. соч.