Рабинер Я. Предисловие к трагедии

(малоизвестные страницы истории Холокоста)

До прихода Гитлера к власти в Германии проживало более 500 тысяч евреев. В 1871 году новые германские законы предоставили им равные с немцами права. «Солнце свободы» воссияло, наконец, в небе и для евреев Германии. Оно покрыло со временем их лица плотным загаром самоуверенности, сняло, как рукой былую скованность и страх. Евреи вскоре, действительно, уверовали в то, что гражданские права гарантированы им раз и навсегда незыблемой в их глазах политической системой, существовавшей тогда в Германии.
Да и можно ли было мыслить иначе? Евреи способствовали во многом процветанию и славе Германии и не могли себя даже мысленно отделить от неё. 92.000 евреев служили в немецкой армии в Первую мировую войну. 12.000 из них погибли. 35.000 были награждены за геройство орденами и медалями. Они были уже плоть от плоти этой земли, называемой Германией, пропитанной кровью и еврейских сыновей. Многие из немецких евреев чувствовали себя даже в большей степени немцами, чем сами немцы. Не то, чтобы антисемитизм не имел места в Германии, но был он всё же явлением случайным, спорадическим, никак не привлекавшим внимания большинства евреев, предпочитавших, как водится, отмахиваться от проблем, их лично не касающихся и способных лишь разрушить с таким трудом обретённую «гармонию».
Приход Гитлера к власти оказался шоком для многих евреев, и они, как и немецкие либералы, утешали себя мыслью, что это ненадолго. Гитлер, по их представлению, был чем-то вроде дьявольского наваждения, возникшим случайно в политическом хаосе растерявшейся перед лицом экономического кризиса Германии. Во всяком случае, никто из немецких евреев и не собирался по этому поводу ударяться в бега. «Он и не думал покидать Германию, - пишет о таком немецком еврее в своей документальной повести «Последние евреи Берлина» Леонард Гросс. Как раз напротив, он собирался оказать сопротивление, потому что Германия была в такой же степени его страной, как и любого другого немца». Упомянутый Гроссом житель Берлина был ещё достаточно смел, чтобы в ответ на скандирование марширующих штурмовиков: «Смерть евреям!» бросить им из толпы, как гранату: «Смерть Гитлеру!» Симптоматично, что с ним ничего не случилось. Но это был 1931 год, влияние нацистов ещё не было повсеместным, и в силу этого, смельчак отделался лишь приводом в полицию и предупреждением.
Ни герой Гросса, ни другие немецкие евреи так ничего и не смогли противопоставить нацистскому наваждению, которое и не собиралось куда либо исчезать. Закрепив власть в 1933 году, Гитлер приступает к плану, названному им самим «окончательным решением еврейского вопроса». Меры, предпринимавшиеся им против евреев, представлялись обществу, в котором немцы привыкли жить бок о бок с евреями, постепенно, одна за другой. Цель всей антиеврейской пропаганды заключалась в том, чтобы прежде всего, отделить евреев от остальной части населения, изолировать их, представить в чёрном свете, этакой нацией злоумышленников, которым Германия обязана всеми своими проблемами.
Но хотя евреев изгоняют с работы, избивают, присваивают их собственность, лишают гражданства – всё-таки о массовом уничтожении пока ещё речь не идёт. Первоначальный план Гитлера в отношении евреев сводился к тому, чтобы избавиться от них, заставить их эмигрировать из Германии, а самых упрямых депортировать из страны. Создание невыносимой обстановки внутри Германии и служило этой цели, должно было, как полагал Гитлер, стимулировать у евреев желание покинуть страну. Впрочем, случалось порой, что антисемитизм в Германии вдруг странным образом ослабевал, терял свой напор и тогда немецким евреям казалось, что они просто пережили шторм. Высокая волна улеглась, накрыв некоторых из них, но они-то живы. Можно было жить теперь, как прежде, делая вид, что ничего, собственно, не произошло, обычные зигзаги судьбы, не более того. Главное не раздражать нацистского вождя.
Бывший американский корреспондент в гитлеровской Германии Вильям Ширер в книге “The Nightmare Years. 1930-1940” так пишет о немецких евреях, с которыми ему и его коллегам приходилось сталкиваться в то время: «Они были раздражены нашим советом покинуть Германию пока ещё не поздно. Они настоятельно просили нас не вмешиваться и заниматься своим делом. Мы встречали многих из них в выходные дни в Бэд Саарове, популярном курорте недалеко от Берлина, и я записал в своём дневнике: «Бэд Сааров. 21 апреля 1935 года. Мы отдыхаем. Гостиница заполнена примущественно немецкими евреями, и мы несколько удивлены тем, что они всё ещё так состоятельны и явно ничем не напуганы. Я думаю, что их оптимизм неоправдан».
Самообман казался немецким евреям в те годы чуть ли не философией выживания. Они не вникали в причины, но порой и не могли знать причин кратковременного ослабления антисемитизма в стране. Спад его воспринимался ими как вынужденное отступление Гитлера от декларируемой им антисемитской политики, но, на самом деле, был не более чем его тактическим шагом назад в этаком роковом танго, в котором столь бездумно кружились Европа.
В 1936 году в Германии должны были пройти зимние, а затем и летние Олимпийские игры. Гитлер решил превратить их в грандиозный политический спектакль. Ожидался большой наплыв иностранных гостей. По приказу Гитлера с улиц немецких городов, где могли появиться гости, были убраны антисемитские лозунги и плакаты. Со страниц немецких газет исчезли статьи антисемитского содержания, нескольким евреям-спортсменам (точнее полуевреям и одному еврею – хоккеисту Руди Балю) было даже милостливо разрешено войти в состав немецкой олимпийской команды. Всё было шито-крыто. Германия предстала перед глазами наводнивших её иностранцев счастливой, дружелюбной страной, сплотившейся воедино вокруг своего обожаемого вождя. Не тогда ли «евреями Моисеевой веры, - как пишет Эли Люксембург в книге «В полях Амалека», - был подписан документ, письмо, обращённое к Лиге наций, к широкой мировой общественности. В нём требовалось прекратить антинацистскую пропаганду. Им хорошо живётся при власти Гитлера. Преследование евреев – ложь и выдумка. Да будет известно всем врагам их любимого фюрера, что Германия – их настоящая и единственная родина».
Но прошёл олимпийский угар. Вновь укутался в серое разилюминированный совсем недавно Берлин. Разъехались гости. Всё возвращалось на круги своя. Снова начал функционировать прервавший на время работу так называемый «Отдел еврейской эмиграции», возглавляемый бывшим заместителем Гиммлера, Рейхардом Гейдрихом. Статистический счётчик, отмеряющий человеческие судьбы, заработал с немецкой аккуратностью. Контора Гейдриха могла уже подвести кое-какие предварительные итоги своей деятельности. С 1933 по 1936 гг. из Германии эмигрировало 82.000 евреев. В течение 1936-37 годов Германию покинуло ещё 48.000 человек.
В марте 1938 года Гитлер, сопровождаемый некоторым газетным и дипломатическим неудовольствием со стороны европейских стран и Соединённых Штатов, захватывает Австрию. Уже в апреле нацисты создают в Вене «Еврейский эмигрантский центр». Руководителем его назначается один из сотрудников Гейдриха Адольф Эйхман. В течение только одного года, совмещая террор и шантаж с угрозой отправки в концлагерь, он заставил эмигрировать из Австрии 100.000 евреев. Проблема еврейских беженцев из Германии и оккупированной нацистами Австрии становилась всё серьёзнее, но, похоже было, что никто, даже на международном уровне, не собирался её решать. Лигой наций была создана в то время специальная комиссия по делам беженцев. Но участники Лиги проявляли так мало интереса к решению проблем еврейских беженцев, что глава комиссиии Джеймс МакДоналд подал в отставку в знак протеста.
Убийство в Париже 7 ноября 1938 г. евреем Гриншпаном сотрудника германского посольства фон Рата дало предлог нацистам для массового погрома евреев , известного под названием «Хрустальная ночь». Погромы в Германии были обставлены таким образом, чтобы они казались спонтанным выражением гнева немецкого народа. Гитлеру, как главе государства, нужны были мосты к отступлению, дипломатические и иные контакты с другими странами, и он исчез из поля зрения, предоставляя на время погромов Гиммлеру и Геббельсу полную свободу рук в организации «народного гнева». Но в этот раз главе Рейха не удалось никого обмануть. Возмущение, вызванное во многих странах погромами в Германии, объявленный некоторыми странами экономический бойкот – несколько охладили пыл Гитлера, вернув его к идее решения «еврейского вопроса» на данном этапе всё же с помощью эмиграции.
В ноябре 1938 г. американец Джордж Рабли, назначенный директором специальной межправительственной организации по делам беженцев, встречается в Лондоне с Шахтом, известным немецким промышленником и президентом Рейхсбанка. Условия переговоров между ними были таковы, что торговаться, добиваться каких-либо уступок было невозможно. Шахт просто предъявил Рабли свой план, похожий на ультиматум, который мог быть либо принят, как он есть, либо отвергнут. За спасение евреев Шахт потребовал уплаты в сумме 3 миллиардов немецких марок, что равнялось 1.200.000.000 долларов. Возмущение по поводу этой суммы выразили все поддерживавшие деятельность Рабли организации, включая и еврейские. Тем не менее, решено было продолжить переговоры.
Через несколько месяцев после встречи Шахта с Рабли, в январе 1939 г., Германг Геринг назначает советника Министерства экономики Хельмута Волтхата для продолжения переговоров с Рабли по поводу еврейской эмиграции. В феврале 1939 г. Волтхат неожиданно заявил, что Германия готова принять официальный план эмиграции евреев. Согласно этому плану исход евреев из Германии должен был начаться с эмиграции 150.000 трудоспособных евреев в возрасте от 15 до 45 лет, которым будет разрешено эмигрировать в течение трёх-пяти лет. В этот период времени на оставшихся евреев не будет оказываться какого-либо давления. Затем, за этими 150.000 евреев последуют их жёны, дети и те, кто находился на иждивении главы семьи. Третьий Рейх готов был даже заняться профессиональной переподготовкой потенциальных эмигрантов для их будущей работы по новому месту жительства. Финансовое обеспечение этой эмиграции не было оговорено в деталях, однако, судя по поступавшим сигналам, немцы собирались и в этом плане значительно смягчить свои требования.
Никто не мог толком объяснить причин изменения в политике немцев. Существовало предположение в американской печати, что Геринга всё более беспокоила чрезмерная самостоятельность и совершенно неконтролируемая жестокость штурмовиков. Мишенью их вандализма и грабежей нередко становились и сами немцы. Некоторые политические обозреватели считали, что нацистское правительство, напуганное размахом анархии со стороны своих фанатичных последователей, решило способствовать эмиграции евреев, чтобы таким образом уничтожить оправдательный мотив для внутренних беспорядков. Другие предполагали, что позиции немцев изменились, ввиду резкого снижения экспорта немецких товаров, последовавшего за расправой над евреями в Хрустальную ночь.
Как бы там ни было, американец Рабли посетил Геринга и был заверен им в том, что миссия Волтхата была действительно одобрена как им, так и Гитлером. Согласно немецкому плану, для покрытия расходов по осуществлению намеченной программы должен был быть создан специальный фонд, составленный из конфискованного у евреев капитала. Поскольку поступления из этого фонда не могли покрыть всех расходов как на переезд беженцев, так и на их обустройство в другой стране, решено было создать дополнительный фонд. По инициативе британских евреев были предприняты шаги по созданию международной корпорации, которая должна была дать в долг 300 миллионов долларов для оказания помощи беженцам.
23 февраля 1939 г. внезапно произошло резкое изменение политики нацистов в этом вопросе. Геринг издал декрет, требовавший от «всех немецких евреев, не имеющих гражданства, в течение двух недель передать официальным представителям властей все ювелирные изделия и вещи, сделанные из золота, серебра и платины». Подобные действия нарушали предварительную договоренность между Рабли и Волтхатом о том, что евреи не будут подвергаться штрафам, конфискациям и преследованиям. Через два дня очередной приказ, направленный против евреев, подорвал саму основу намеченного плана.
Еврейским организациям в Германии было приказано немецкой полицией предоставлять ежедневно список ста человек, которым предписывалось покинуть Германию в двухнедельный срок. Это создавало паническую ситуацию, котрую как раз намеревался предотвратить Рабли. Для евреев-беженцев не было ещё страны, куда они могли бы эмигрировать. Немецкая полиция, тем не менее, угрожала суровым наказаниям тем, кто будет оставаться в Германии по истечении намеченных для них властями двух недель. Кроме того, отныне, евреи покидавшие Германию, должны были платить дополнительный налог, составлявший десять процентов стоимости их имущества. Нацисты заявляли, что эти деньги пойдут на создание фонда для оказания помощи престарелым евреям, всё ещё остававшимся в Германии. Этот налог должен был быть уплачен в дополнение к другим многочисленным налогам, существовавшим к тому времени.
В марте 1939 г. нацистский представитель Волтхат сделал запрос о готовности стран принять еврейских беженцев. Госдепартамент Соединённых Штатов дал понять, что планы по принятию и размещению беженцев ещё не приняты. Информация, пришедшая из других стран, была аналогичной. Вся намеченная ранее программа помощи евреям-беженцам была лишь на начальном этапе. Немцы не сделали ничего для создания обещанного ими внутреннего фонда по оплате переезда беженцев, а британские и американские евреи погрязли в спорах и расхождениях по поводу создания международной корпорации, которая должна была финансировать помощь еврейским беженцам на различных этапах их эмиграции.
В мае гестапо разрешило представителям немецких евреев посетить Лондон и убедить британскую межправительственную комиссию, занимавшуюся беженцами, в необходимости принять срочные меры по размещению немецких евреев в других странах. Как сообщили прибывшие в Лондон еврейские представители, им было сказано в гестапо, что Международная корпорация должна быть создана немедленно и евреям должны быть указаны страны, в которые они могли бы эмигрировать. В противном случае, как заявили гестаповские чины, «немецкое правиельство вернётся к той, в высшей степени эффективной практике, которая уже помогала Германии в прошлом не раз избавляться от евреев».
Лорд Винтертон, исполнявший в то время обязанности Председателя межправительственной комиссии по делам беженцев заявил еврейским представителям, что гестапо не смеет диктовать комиссии, что ей следует делать. Еврейские делегаты объяснили, что в гестапо им ясно дали понять, что им лучше всего вернуться в Берлин с планом. Они умоляли выдать им документ, способный хоть в какой-то степени умиротворить нацистов. Им было категорически отказано в этом. Просьба, по крайней мере, направить от имени комиссии письмо лорду Ридлингу, известному английскому еврею, с заверением в том, что межправительственная комиссия сделает всё возможное для оказания содействия эмиграции евреев из Германии, тоже натолкнулась на отказ. Евреи вернулись в Германию ни с чем.
В числе стран, куда нацисты предполагали направить эмиграцию евреев из Германии был, как это недавно обнаружилось, и Советский Союз. В 2005 г. в Российском государственном архиве была обнаружена докладная записка Молотову, которую он получил от начальника Переселенческого управления при СНК СССР Е.Чекменева. Записка датирована 9 февраля 1940 года. Чекменев сообщал Молотову, что им получены «2 письма от Берлинского и Венского переселенческих бюро по вопросу организации переселения еврейского населения из Германии в СССР – конкретно в Биробиджан и Западную Украину...» «Считаем, - заканчивал рекомендацией свою записку Чекменев, - что предложения указанных переселенческих бюро приняты быть не могут. Прошу указаний. Приложение: 6 страниц». Приложения в 6 страниц ни в российских, ни в немецких архивах так, к сожалению, и не было найдено. Если учесть, что «переселением евреев» в Третьем Рейхе занимался Эйхман, то скорее всего, именно его подпись стояла в направленном Чекменеву письме. Категорическое советское «нет», которым, судя по всему, завершилась переписка немецких и советских ведомств, положило конец попыткам нацистов организовать массовую эмиграцию евреев в Советский Союз.
Для решения проблемы еврейских беженцев, положение которых становилось всё более критическим, требовалось пересмотреть эмиграционные законы, которые существовали в некоторых странах с начала века, привести их в соответствие с жуткими событиями, происходившими в Европе. Но именно это не было сделано, более того, дело доходило порой до полного абсурда, если не прямого издевательства со стороны всевозможных правительственных бюрократов, от которых стала зависеть судьба тысяч и тысяч гонимых и преследуемых. Так, одним из препятствий для въезда в Соединённые Штаты еврейских беженцев являлось, например, правило, введённое ещё в 1924 году, согласно которому каждый обращавшийся за визами на въезд должен был представить документ местной полиции в стране проживания, подтверждающий хорошее и политически благонадёжное поведение в течение последних пяти лет. Хотя требования о том, чтобы еврейские беженцы предоставляли положительную характеристику из полиции или гестапо, занимавшихся их преследованием, казалось не более чем бюрократическим издевательством, тем не менее, Госдепартамент постоянно напоминал сотрудникам эмиграционных служб за границей о важности неукоснительного соблюдения этого правила. В ответ на жалобы по этому поводу юридический советник Госдепартамента Грин Хэкворс заметил, что изменение этих правил может привести к наводнению Соединённых Штатов преступными элементами и анархистами, которые с удовольствием воспользуются их отменой».
На пресс-конференции в Белом доме, последовавшей за расправой над немецкими евреями в «Хрустальную ночь», один из репортёров спросил Рузвельта: «Собираетесь ли вы снять эмиграционные ограничения с тем, чтобы еврейские беженцы могли въехать в Америку?» «Это не подлежит пересмотру, - ответил президент. У нас существует система квот». По подсчётам Артура Морсе, автора книги «While Six Million Died. A Chronicle of American Apathy», за 10-летний период, с 1933 по 1943 годы, общее число неиспользованных квот в Соединённых Штатах составило 1.244.858. Каждое такое незаполненное место было по сути смертным приговором тем, кто надеялся на спасение.
При внешне сочувственном отношениии к преследуемым евреям, ни правительство Чемберлена, ни правительство Рузвельта ничего не сделало, да и не собиралось ничего толком делать для оказания им действенной помощи.
Хотя сведения о бесчинствах нацистов и убийствах евреев попадали в американскую печать, правительство Рузвельта, до вступления Соединённых Штатов в войну, воздерживалось от прямых осуждений Гитлера. Более того, в правительственных кругах считалось, что сведения о расправах над евреями носят явно преувеличенный характер и имеют своей целью оказать давление на правительство со стороны американских евреев с тем, чтобы заставить его предпринять более решительные действия по отношению к нацистской Германии. «У меня есть все основания верить, - сказал, реагируя на сведения в печати по поводу преследования евреев в Германии госсекретарь Корделл Хэлл, - что сведения о многочисленных актах террора и насилия , дошедшие до нас, преувеличены, и я боюсь, что распространение впредь подобных сообщений о событиях в Германии может нанести вред дружеским чувствам между народами наших стран и оказать плохую услугу всем нам».
Похоже было, что усугублявшееся трагическое положение евреев в Германии и на оккупированных ею территориях вызывало в Лондоне и в Вашингтоне лишь едва сдерживаемую досаду и раздражение по отношению к жертвам гитлеровского геноцида. Тонущим не спешили бросать спасательные круги, ожидая, что каким-то чудесным образом они спасутся сами. Все нити к спасению евреев, вследствие этого, оказались в руках их преследователей – нацистов, которые делали всё, чтобы извлечь из этого максимальную выгоду.
Вовсю процветало взяточничество. Эмиграция явно становилась прибыльным делом для всех причастных к ней немцев, начиная от машинистки и клерка в полиции или гестапо и кончая грузчиками и служащими железных дорог и портов.
По мере того, как расширялись пределы Третьего рейха, морской путь становился всё более предпочтительным для евреев, стремившихся покинуть охваченный войной европейский континент. Бегство морским путём было, однако, сопряжено как с трудностями вполне предсказуемыми, так и с теми, которые было трудно предвидеть. Один из трагических эпизодов такого морского исхода связан с румынским кораблём «Струма».
Корабль, способный перевозить не более 100 пассажиров, 16 декабря 1941 г. взял на борт из румынского порта - 769 еврейских беженцев и, хотя ни один из его пассажиров не имел на то разрешения британских властей, взял курс на Палестину. Явно перегруженный, с кое-как залатанными пробоинами, корабль заглох, находясь у берегов Стамбула. Турецкое правительство не разрешало пассажирам высадиться на берег до тех пор, пока они не получат разрешение англичан на въезд в Палестину. Англичане, на запрос по этому поводу, ответили отказом. «Струма» простояла у турецкого берега в течение 10 недель. Несмотря на протесты капитана, корабль был отбуксован в море.
Прежде, чем он исчез из виду, многие на берегу могли видеть на его корме сделанный пассажирами плакат, на котором было написано: «Спасите нас!». В шести милях от берега «Струма» затонула. Погибли все: дети, женщины, все 769 человек.
Пресса в разных странах мира немедленно отреагировала на это трагическое событие. Английское правительство, тем не менее, отнеслось к нему с нескрываемым бюрократическим равнодушием. Гэролд Макмиллан, в то время секретарь по делам колоний, отмёл какие-либо обвинения в адрес англичан. «Не в нашей это власти давать какие-либо гарантии, - сказал он, - могущие подорвать нашу существующую в настоящее время политику в отношении нелегальной эмиграции». Лорд Кранборн, в ответ на возмущение некоторых англичан, заявил: «В нынешней существующей в мире трагической ситуации, у нас нет другого выхода, как закалить свой дух перед лицом всевозможных и неотвратимых ужасов нашего времени».
К концу 1940 года Гитлер приходит к выводу, что эмиграция сама по себе не решит «еврейскую проблему». Всё ещё много евреев проживало на территории Рейха. Германское министерство иностранных дел распространило среди своих сотрудников меморандум, в котором отмечалось, что «почти все государства мира, чуть ли не герметически, закрыли свои границы для пытающихся вторгнуться на их территории еврейских паразитов». Во время одного из совещаний Гитлер заявил Герингу, что «еврейский вопрос должен быть решён раз и навсегда, так или иначе».
Террор против евреев принял отныне тотальный характер, сопровождаемый, увы, тотальным безразличием со стороны Запада. Глобальные изменения, происходившие тогда в мире, военные сводки, новости политического и военного характера заполняли собой первые страницы газет, поглощали всё внимание государственных деятелей, вытесняя на задний план и проблемы немецких евреев и трагедию мирового еврейства в целом. Нельзя утверждать, что чудовищные преступления нацистов против евреев проходили совершенно незамеченными, но что они нередко преступно игнорировались, замалчивались, приносились в жертву политическим интересам и соображениям – факт бесспорный.
Между тем, репрессии в Германии против евреев усилились. 1 сентября 1941 г. нацисты приказали всем евреям старше 6 лет носить жёлтую звезду. В январе 1942 г. евреям было приказано отдать зимнюю одежду, которая должна была быть послана немецким войскам на Восточном фронте. В 1942 г. жёлтые звёзды должны были быть прибиты на двери квартир или домов, в которых проживали евреи. Евреям было запрещено появляться в районах правительственных зданий и в торговых центрах. Им разрешалось заниматься покупками лишь в течение часа, с 4 до 5. Вскоре евреям было запрещено покупать молоко, яйца, сыры и другие продукты. 18 сентября стало началом массовой депортации берлинских евреев. Депортируемые, конечно, и не подозревали, что на самом деле, их не просто «переселяют» в другое место проживания, о чём им сказали нацисты, но что их горестный маршрут лежит в Освенцим. Их неведение было только на руку их палачам.

Можно ли было спасти евреев Германии и оккупированой нацистами Европы? И если да – то каким образом? «Что можно было предпринять?» - так называется последняя глава книги Давида Ваймена «Abandonment of the Jews», что можно перевести с английского как «Евреи, брошенные на произвол судьбы».
Вот они, некоторые из перечисленных автором возможных мер по спасению европейских евреев.
1. Американское правительство через правительства нейтральных стран могло оказывать постоянное, непрекращающееся давление на нацистское правительство и требовать от последнего освобождения евреев из концлагерей. Если бы даже такого рода давление ни к чему бы не привело, это продемонстрировало бы нацистам и всему миру непоколебимое стремление Соединённых Штатов спасти европейских евреев.
2. Соединённые Штаты могли оказать не меньшее давление и на союзные Гитлеру страны с целью добиться от последних соответствующих изменений в их политике по отношению к евреям, а в конечном итоге, и их эмиграции из этих стран. К весне 1943-го Государственный Департамент имел достаточно доказательств тому, что в правительственных кругах этих стран многие уже не верили в военный успех Гитлера и искали всевозможных путей для контактов и переговоров с представителями американских властей. Правительство Рузвельта вполне могло воспользоваться этим и спасти таким образом тысячи и тысячи евреев Румынии, Болгарии, Венгрии и Словакии.
3. При соответствующем давлении на такие страны, как Турция и Швейцария, можно было бы заставить последние принять более активное участие в оказании помощи евреям. Соединённые Штаты не только не оказали такого давления, но и отвергали неоднократно предлагавшиеся этими странами планы спасения европейских евреев. Так, Швейцария готова была принять тысячи еврейских детей из Франции при условии получения гарантий со стороны Соединённых Штатов, что после войны дети будут вывезены из Швейцарии. Дело с гарантиями затянулось на целый год. После того, как Госдепартамент предоставил, наконец, требуемые гарантии, выяснилось, что подходящий момент для спасения детей был упущен.
В 1941 г. турецкий посланник в Бухаресте предложил план спасения румынских евреев. Его идея сводилась к тому, чтобы Британия и Франция объединились с Турцией для транспортировки 300.000 евреев из Турции в Сирию, а затем в Палестину в качестве места для их временного проживания. Турецкий дипломат также потребовал, чтобы этот план был поддержан Соединёнными Штатами, и он был представлен для рассмотрения в отдел европейских связей при Госдепартаменте г-ну Кэнону. Кэнон, со своей стороны, выразил сомнение в том, что удастся обеспечить транспортом такое количество беженцев. Затем он предположил, что такой наплыв евреев в Палестину вызовет недовольство арабов. Кроме того, по мнению Кэнона, если евреям Румынии оказать помощь, то это только продемонстрирует эффективность грубой политики фашистского правительства Румынии в отношение евреев. Всё кончилось тем, что турки потеряли интерес к плану и больше не заикались о нём.
4. Явно выраженное стремление Соединённых Штатов содействовать спасению еврейских беженцев, если бы такое имело место, не могло бы не повлиять на правительства Канады и стран Латинской Америки и побудить их открыть свои границы большему числу беженцев. Такая политика повлияла бы определённым образом и на позицию Великобритании в вопросе размещения евреев в Палестине. Ведь даже при всех британских законах, ограничивавших в то время въезд евреев в Палестину, тысячи из них нашли там своё спасение. При содействии и деятельной помощи спаслись бы многие тысячи других.
Гораздо больше денежных средств из фондов правительственных и благотворительных организаций могло быть переведено из Соединённых Штатов в Европу. Эти средства могли быть использованы для укрепления еврейского подполья. Они могли бы покрыть также и расходы, связанные с переправкой евреев с оккупированных территорий на территории нейтральных и других стран, особенно в период осуществляемого Гитлером плана тотального уничтожения евреев. В эти расходы могли войти деньги на обеспечение беженцев транспортом, снятие тайных квартир, где могли бы временно скрываться те, кто готовился к побегу, приобретение соответствующих документов, виз, паспортов, письменных разрешений от гестапо, полиции и т.д. Немало возможностей такого рода было упущено как из-за нерасторопности британских и американских организаций, так и из-за острой нехватки материальных средств.
Усилия известного шведского дипломата Рауля Валленберга, спасшего около 20.000 венгерских евреев, должны были быть всячески поддержаны, а его методы распространены на все дипломатические миссии нейтральных стран.
5. Возможны были и дополнительные меры военного характера по спасению евреев. Авиация союзных армий могла разбомбить крематории, газовые камеры и подъездные пути Освенцима, ведь сами узники передали на волю просьбу об этом.
6. Рузвельт, Чемберлен и Черчилль могли дать ясно и недвусмысленно понять нацистам ещё в 30-е годы о том, что им известны планы уничтожения евреев, предупредить их о неизбежной ответственности за эти преступления, как сделал это, увы, с большим опозданием в 1944 году Рузвельт.
7. Европейские евреи должны были быть предупреждены о том, что стоит за их депортацией в концлагеря, о том, что происходило в этих лагерях. Много лет спустя один из бывших узников Освенцима Рудольф Вроба выразил своё возмущение по поводу того, что евреи не были предупреждены о том, что их ждёт в концлагере. «Попробывал бы меня кто-нибудь доставить живым в Освенцим, если бы у меня была исчерпывающая информация о том, что там происходило. И разве тысячи и тысячи евреев во всех странах Европы, способных постоять за себя, дали бы безропотно отправить своих детей, жён и матерей в концентрационный лагерь, если бы они знали о том, что там творится».
Рузвельт, лидеры других стран, еврейские представители в этих странах должны были вновь и вновь напоминать евреям о последствиях депортации в лагеря смерти, убеждать их сопротивляться депортации, бежать, скрываться или оказывать сопротивление. Этому могли бы помочь и способствовать специально обученные и тренированные кадры еврейских агентов, которые могли быть заброшены на оккупированные территории.

К сожалению, ничего из перечисленного американским историком не произошло. Европейские евреи оказались загнанными в гигантский замкнутый круг, из которого, по сути дела, не было выхода. Круг этот был очерчен не только войной, но и в неменьшей степени равнодушием тех, кто мог помочь, но чья помощь, если таковая и оказывалась, отмерялась скупо и неуверенно ввиду соображений более «высокого» порядка. Прорвать этот круг удалось лишь с окончанием войны, но, как верно заметил в беседе с Рузвельтом в 1942 г. раввин Стефан Вайз: «Понятно, что многое зависит от окончательной победы. Вопрос только в том, господин Президент, многие ли из несчастных доживут до её торжества и сумеют насладиться её плодами».

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история