Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты

Иржи Давид. Современное состояние великой России или Московии

СВИДЕТЕЛЬСТВО ИНОСТРАННОГО НАБЛЮДАТЕЛЯ О ЖИЗНИ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА КОНЦА XVII ВЕКА

Трактат Иржи Давида «Современное состояние Великой России, или Московии» показывает жизнь Русского государства последних лет правления царевны Софьи Алексеевны так, как эта жизнь представлялась иностранцу, наблюдавшему ее в течение трех лет. Кто же такой Иржи Давид, когда и для чего прибыл он в Россию?

Иржи Давид родился в Чехии 26 июня 1647 г., а по достижении 17-летнего возраста вступил в орден иезуитов, в то время представлявший собой здесь влиятельнейшую силу. После окончательной утраты Чешским королевством независимости в результате неудачного восстания сословий под знаменами протестантизма и поражения чешского войска в битве у Белой горы 1620 г. страна оказалась аннексированной Габсбургами и вошла в состав Австрийской монархии в качестве составной части так называемых наследственных земель. Завоеватели стремились вытравить из памяти народа все свидетельства былого расцвета Чешского королевства, особенно гуситские революционные традиции. Одним из средств идейного закабаления чешского народа стала политика контрреформации и массового насильственного обращения прежде по большей части протестантского населения в католицизм. Ударной силой в проведении этой политики стал орден иезуитов, пользовавшийся полной поддержкой как Ватикана, так и венского правительства. Орден иезуитов не только вел борьбу с «еретиками», изымал и уничтожал старинные чешские книги по подозрению в «ереси», но и проводил широкую миссионерскую деятельность, ведал вопросами школьного образование; вмешивался в жизнь Пражского и Оломоуцкого университетов. В 1669 г., выполняя поручение ордена, Иржи Давид переехал в Моравию. В 1681 г. он преподавал еврейский язык в Оломоуцком университете на богословском факультете, а год спустя — он уже в Брно. Именно в это время Иржи Давид обратился к генералу ордена иезуитов с просьбой направить его с миссионерской целью в какую-либо отдаленную страну. Давида манили Марианские острова, Филиппины или Парагвай, где с начала XVII в. существовало созданное орденом иезуитов деспотическое теократическое государство. Однако руководство ордена решило направить его в православную Московию, что объяснялось усилиями Ватикана укрепить влияние католической церкви в России, имея в перспективе, в частности, введение здесь унии. Эти надежды, в основе которых лежали вполне понятные политические резоны, отчасти питались постепенно усиливавшимся в Русском государстве интересом к жизни европейских государств, и орден иезуитов не был бы самим собой, если бы не попытался использовать ситуацию в своих целях. Но — чрезвычайно примечательная деталь, еще раз подтверждающая гибкость и расчетливость политики католической церкви, — учитывая напряженность русско-польских политических отношений, создавшуюся вследствие недавней иностранной интервенции в период «смутного времени», руководство ордена решает поручить миссионерскую деятельность в Москве не польско-литовским, а чешским, иезуитам 1. Именно поэтому русские дела были доверены чешской провинции ордена иезуитов — административно-территориальной единице ордена, охватывавшей собственно Чехию, Моравию и Силезию, то есть так называемые коронные чешские земли. Кроме того, руководство ордена, очевидно, учитывало и такой факт, как языковая близость, поскольку подавляющая часть иезуитов чешской провинции или состояла из лиц чешского происхождения, или знала чешский язык. Католическая миссия появилась в Москве в 1684 г. на основании устного согласия, данного от имени русского правительства всесильным тогда князем В. Голицыным. После падения Софьи в 1689 г. по настоянию московского патриарха, опасавшегося того, что русскому православию будет нанесен ущерб, иезуиты были из России изгнаны 2. Это решение вызвало тогда настолько бурную реакцию в католических странах, что германский император, или, как его называли в русских источниках, австрийский цесарь, Леопольд I был даже готов разорвать с Россией дипломатические отношения. Впрочем, уже в 1692 г. Петр I дал согласие на приезд новых католических священников — чехов [125] Ф. Лефлера и Й. Яроша. Католические священнослужители и иезуиты приезжали в Россию до 1719 г., когда из-за временного разрыва дипломатических отношении с Австрией все они были высланы, и иезуитский орден получил возможность вновь посылать в Россию своих миссионеров лишь в середине XVIII века 3.

Прибывшая в Москву в 1684 г. католическая миссия состояла из двух священников, которым вменялось в обязанность обслуживание католической общины, члены которой проживали в основном в Немецкой слободе в Москве. Это были: выходец из Пруссии И. Шмидт, владевший чешским языком, и Альберт де Бойе из Оломоуца. На место последнего, скончавшегося в 1685 г., и был прислан Иржи Давид, приехавший в Россию в августе следующего года. В 1689 г. на очень короткий срок вторым членом миссии стал другой чешский иезуит, Тобиаш Тихавский, уроженец Праги, заменивший выехавшего из Москвы Шмидта. По указанным выше причинам 5 сентября 1689 г. Тихавский вместе с Давидом покинули Москву 4. По возвращении домой Иржи Давид проживал в Силезии и Чехии. В 1691 г. он вновь просил отправить его в какую-либо миссионерскую поездку — Америка особенно притягивала его. Но его просьба была оставлена без внимания. За ним по распоряжению руководства ордена иезуитов устанавливается надзор: какие-то действия Давида во время пребывания в Москве вызвали к нему настороженное отношение. Во всяком случае, поручении, похожих на ответственную московскую миссию, Давид никогда больше не получал. Смерть настигла его в Праге, где в 1713 г. он скончался от чумы 5.

Следует отметить, что Иржи Давид был не просто иезуитом, хотя бы и выполняющим важные поручения ордена,— он еще и литератор, автор нескольких трудов, поставивших его в число чешских писателей конца XVII века. Все дошедшие до нас работы Иржи Давида связаны с его миссией в Россию. Неизвестно, писал ли он что-либо до этой поездки и позднее, вернувшись домой, после 1690 года. Но независимо от этого нельзя не признать, что пребывание в Москве дало богатую пищу уму чешского иезуита. Его работы представляют большой интерес как документы очевидца русской жизни, о которой тогда в Чехии знали очень мало. Находясь в Москве, Давид составил по просьбе бельгийских болландистов для «Acta Sanctorum» справку о святых, отмечаемых русской церковью 6. Параллельно с ним материалы для болландистов направлял из Москвы и швед И. Спарвенфельд, находившийся там с дипломатической миссией и установивший довольно близкие контакты с Иржи Давидом. Свой материал Давид отослал в Бельгию в 1688 г. под следующим характерным названием, написанным по-русски в латинской транскрипции: «Sobornik dva na desiatem meisicem». На эту рукопись, ныне хранящуюся в Королевской библиотеке в Брюсселе, имеются ссылки в публикациях болландистов 7. Далее, в 1689 г., переехав русскую границу в районе литовского города Кадина, Давид пишет отчет об изгнании иезуитов из России, очевидно, предназначая его для руководителей ордена. Этот отчет, опубликованный в свое время И. Гагариным 8, был включен Давидом затем в состав своего трактата. Год спустя на основе обработки «Грамматики» М. Смотрицкого Давид издал в Нисе русский букварь — первый отпечатанный типографским способом за пределами России труд такого рода, сознательно предназначавшийся составителем для лиц, стремившихся изучить русский язык. Но, конечно, главным и наиболее важным трудом Давида является трактат «Современное состояние Великой России, или Московии», написанный в 1690 году. Он остался в рукописи (вероятнее всего, из-за настороженного отношения руководства ордена к автору по его возвращении из Москвы), которая в середине XVIII в. принадлежала чешско-силезскому просветителю Леопольду Шершнику, а позднее перешла в городской музей Тешина (Силезия) 9. Заслуга воскрешения Иржи Давида как исторического писателя и филолога и введения в научный оборот его трудов принадлежит крупному знатоку истории чехословацко-русских связей пражскому профессору А. В. Флоровскому, впервые не только обратившему серьезное внимание на трактат Иржи Давида, но и постаравшемуся осмыслить его содержание, а затем и опубликовавшему самый текст (на латинском языке). Публикация трактата Давида подготовлена А. В. Флоренским на основе списка, хранящегося в тешинском музее. В [126] обстоятельном введении содержится характеристика трактата. Заключают книгу достаточно полно составленные указатели 10.

Трактат Иржи Давида состоит из предисловия, в котором упоминаются и в известном смысле критически оцениваются описания Русского государства его предшественниками — Герберштейном, Поссевином, Олеарием и другими, и трех частей. Первая часть посвящена описанию приезда и отбытия из России Иржи Давида, касается некоторых общих впечатлении о внутренней жизни страны, различных событий, в частности двух крымских походов князя Голицына в 1687 и 1689 годах. Вторая часть трактата содержит сведения государственно-правового и административного характера — роль царя, положение .боярства, механизм государственного управления: приказы, финансовая система, право, военное дело и т. д. В этой же части рассказывается о нравах, обычаях, здравоохранении, торговле Москвы и жизни ее населения, о природе и климате страны. Наконец, третья часть, помимо описания структуры и состава православной русской церкви, содержит также материалы о книжном деле, просвещении и культуре. В приложении к своему труду Давид приводит сведения о русском церковном календаре, причем это приложение несколько отличается, по наблюдению А. В. Флоровского, по содержанию от справки, посланной Давидом из Москвы бельгийским болландистам 11. Конечно, политические позиции автора нашли в тексте свое отражение. Давид — прежде всего иезуит, несомненно, искренне стремящийся к выполнению возложенных на него орденом задач. На все, что он видит в России,— а видит он многое, — на все, о чем он слышит здесь,— а слышит он тоже немало — он смотрит с позиций католика, причем католика-иезуита. Отсюда и происхождение многих его оценок: лишь то, что содействует или подтверждает истинность католицизма, заслуживает, по его мнению, поддержки; и, наоборот, отказ от католицизма как от «истинной» веры ведет за собой падение нравов, культурную отсталость. Такой подход ярче всего проявился в описании Давидом быта, нравов, состояния просвещения, здравоохранения и т. п.

Однако если бы только этим самодовольно-конфессиональным любованием ограничивался автор трактата о Московии, то вряд ли заслуживал бы он особого внимания. Но это не так! Давид не просто католик, не только иезуит — он еще и умный, зоркий наблюдатель, он чех, который осознает свое славянское происхождение, путешественник, жадно запоминающий, изучающий, буквально ловящий на лету сведения о русском языке, русской письменности, национальных обычаях. В одной из глав он перечислил широкий круг печатных и рукописных русских книг, с которыми познакомился в России. Интерес к русской культуре возник у Давида еще до прибытия в Россию. Не сыграло ли это обстоятельство своей роли в решении ордена направить его именно сюда? Во всяком случае, как явствует из предисловия к букварю 1690 г., направляясь в Москву, Давид разыскивал книги и лиц, владевших русским языком, чтобы заблаговременно с этим языком познакомиться. А ожидая у Смоленска разрешения на въезд в Москву, он достал какую-то русскую азбуку, по которой быстро обучился чтению, в чем ему помогло знание чешского языка 12. Трактат Иржи Давида является не только ценным документом чешско-русских культурных связей, не только своего рода идейным памятником своей эпохи, но и еще одним источником иностранного, в сущности, славянского происхождения по истории России кануна преобразований эпохи Петра I. Перед читателями проходят картины жизни Московской Руси периода регентства Софьи, постепенного роста элементов нового в политике, культуре и обычаях и вместе с тем борьбы реакционных и консервативных сил против всяких перемен, против какого-либо движения вперед. Многое из того, о чем рассказывает Давид, уже известно по другим источникам, о многом он пишет тенденциозно или без всякого понимания. Отдельные сообщения Давида, несомненно, потребуют в дальнейшем критического изучения и проверки по другим документам. Тем не менее еще одно свидетельство очевидца дополнит наши представления о Русском государстве кануна петровских преобразований.

Ввиду довольно большого объема и неравноценности содержания трактата текст первой и третьей его части печатается не полностью. Вторая часть, представляющая наибольший историко-культурный интерес, публикуется полностью. Перевод с латинского языка осуществлен по публикации А. В. Флоровского Ю. Е. Копелевич. Подготовка к публикации выполнена А. С. Мыльниковым.

6 Болландисты — ученое общество иезуитов, основанное в Антверпене Ж. Болландом (1596—1665 гг.) и занимавшееся с 1643 г. изданием житий святых католической церкви — «Acta Sanctorum».

7 См. А. В. Флоровский. Указ. соч., стр. 485—486.

8 I. Gagarin. Eine noch unbekannte Urkunde in Bezug auf die Vertreibung der Jesuiten aus Moskau im Jahre 1689. «Russische Studien zur Theologie und Geschichte». Muenster. 1857, S. 67—105.

9 M.Kudelka. L.J. Sersnik (1747—1814). Zivot a dilo. Ostrava. 1957, str. 188.

10 G. David. Status modernus magnae Russiae seu Moscoviae (1690). Ed. With introduction and Explanatory Index by A. V. Florovskij. London — Paris — Hague. 1965, 136 p. (Slavistic Printings and Reprintings ed. by C. H. van Schooneveld. LIV).

11 А. В. Флоровский. Указ. соч., стр. 486.

12 Там же, стр. 483.

О положении иностранцев и их религиях

Иностранцы, которые постоянно проживают в Москве, — это лютеране и кальвинисты, притом последних меньше, чем первых. Но кальвинисты превосходят лютеран богатством, ибо среди них большинство — купцы. Лютеране отчасти купцы, отчасти чиновники и мастера. Среди мастеров большинство ювелиры, они превосходно приспособились и постоянно заняты работой. Кальвинисты, которых здесь называют реформаторами, — это голландцы, они состоят под покровительством голландской республики и имеют своего резидента. Лютеране, которые предпочитают, чтобы их называли евангелистами, принадлежат разным странам: Швеции, Дании, Ливонии, Гамбургу и т. д. В первое время по прибытии они жили в пределах города, где и теперь есть улица, на которой обитают старожилы. Их считали язычниками, отсюда москвитяне и сегодня называют их улицу «Поганый пруд», или улицей язычников. Там у них был и собор, но однажды царь проходил мимо и услышал в соборе драку (это женщины спорили из-за первых мест). Он не пожелал дальше позволять им совершать свои богослужения в городе, а отвел им место за городом, на Слободе. Расселяясь дальше и постоянно расширяясь за счет новых переселенцев, они заняли лучшую часть Слободы. Лютеране имеют два собора: один каменный, очень большой, расположенный среди обширного кладбища, где хоронят всех иностранцев, другой деревянный. Богослужение у них совершают три священника — они называют их пасторами, — два в каменном соборе и один в деревянном. Содержат этих священников на средства общины. Все эти соборы без колоколов. Они имеют также две начальные школы, в которых преподают два учителя. Обучают также по-латыни, но ученики постигают только чтение и не получают других знаний. Учителя живут частично за счет общины, частично на частные средства, собранные от учеников. Кальвинисты тоже имеют одну каменную церковь, скорее похожую на школу, чем на храм, и одного священника, которого содержат на свои средства, и еще учителя, который обучает их юношество голландской грамоте. Кроме того, есть еще много наставников, которые частным образом на дому обучают купеческих сыновей латыни. Религиозное общественное воспитание, как и самые соборы, как и в других городах, возглавляются старейшинами. Дома у большинства деревянные, красивые, а у многих каменные, похожие на дворцы, сады прекрасно ухоженные, и многие кормятся садами. Одеваются великолепно, особенно женщины, и трапезы устраивают роскошные, в зимнее время дома, а летом в соседних рощах, которых здесь множество и куда они обычно выезжают отдыхать. Разъезжают на конях и в каретах даже простые ремесленники. Войсковые офицеры живут весьма праздно, ибо, если они не в походе, у них нет никаких дел, кроме лишь того, что они по утрам должны приветствовать князя, стоящего во главе посольского приказа, да и то не всегда. В остальное время они ходят друг к другу в гости и проводят целые дни в курении табака и попойках. Они снискали уже у москвитян такое преимущество, что хотя те и презирают их религию, однако предпочитают их католикам, так как их пасторов и их религии они не боятся да еще потому, что получают от них большие прибыли и много подарков. Если кто берет в жены католичку, лютеранку или реформатку, то между супругами заключается соглашение, что, если один из них пожелает принять религию другого, их дети мужского пола унаследуют религию отца, а женского — религию матери, и это так укрепилось, что не может быть нарушено.

Прибывают сюда, кроме того, нерадивые хозяева, мужья, покинувшие жён, дуэлянты, бродяги и люди, которые из-за разных проступков не решаются появляться у себя на родине. Они сами сочиняют себе свидетельства, приложив поддельные печати, будто служили офицерами в войске того или другого государя, и таким обманом присваивают себе здесь военные должности. Это случается часто, и я сам наблюдал несколько примеров. Уж если москвитяне принимают охотно иностранных вояк-бахвалов, то как приняли бы настоящих знатоков ?

Первый и второй походы против татар. Начало возмущении после второго похода. Ссылка Голицына

После торжественного посольства, которое светлейший король Польши направил к царям в 1686 г.. москвитяне объединились с августейшим и светлейшим королем Польши против общего врага христианства 1. Вскоре, в начале следующего года, в феврале, они снарядили против татар большое войско, чтобы сдержать их набеги то на царские, то на польские земли. Говорили, что это войско, составленное из москвитян и казаков, содержало двести тысяч человек, командовал им царскою волей князь Голицын 2, и он дошел с этим войском до самой Самары 3. Самара — это новый небольшой укрепленный пункт на границе москвитян и крымских татар, недавно построенный и укрепленный против татарских набегов 4. Они хотели продвинуться [127] дальше, но им мешали огромные степи, которые нужно было преодолеть, простирающиеся почти на сорок миль вширь. Но главная трудность заключалась в том, что враг при подходе войска москвитян, там, где оно должно было пройти, сжег всю траву и зелень и сделал дорогу невозможной для лошадей, а тем более для людей. Вдобавок к этому непредвиденному опустошению еще прошла молва, что казацкий гетман Самойлович и его сын вступили в тайный сговор с татарами. Карая за это преступление, Голицын, чтобы поднять свой авторитет и внушить войску страх, сместил гетмана с его должности и отправил в ссылку, а сына его велел казнить перед всем войском, и действия эти одобрила вся Москва (кроме двора Петра). Затем, так и не встретившись с врагом, он бесславно возвратился домой. Говорили, что в этом походе погибло около тридцати тысяч людей от всяких болезней, которых они набрались от заразной воды. Возвратившееся командование упрекали еще и в том, что, покинув те опустошенные степи, они не повернули вправо к Днепру для устрашения очаковских и белгородских татар, более всего доставляющих беспокойство Венгрии, Украине и Польше. Вернувшегося Голицына царь Петр лишь после многих просьб со стороны вельмож допустил к аудиенции. Он его всегда ненавидел, то ли из-за сестры Софьи, именем которой тот правил, то ли из-за пышности, которую тот соблюдал, или из-за зависти его врагов, которые накаляли Петра.

Один год войско отдыхало, затем, снова набравшись сил, в 1689 г. опять двинулось в поход против того же врага, столь же храброе, как и раньше. Командующим опять, как и прежде, был назначен князь Голицын, и это было бы к счастью, если бы он развил дальше одержанную вначале победу. В этом походе он дошел до Перекопа, до самого перешейка Херсонеса Таврического, но ничего не сделал, а только показался в тех местах. Между тем распространялись удивительные слухи, будто под великим ханом Татарии убили коня, будто погиб его сын, четырнадцать мурз пали в бою и большой разгром учинен в татарском войске, многие взяты в плен. Но все это потом так и осталось легендой, так как в триумфальном шествии не видели ни одного пленного. К тому же писали, что в тот день, когда войско отошло к Перекопу, хан прислал к Голицыну одного из мурз для переговоров о мире, которому, как сообщали, князь предложил следующие условия. Во-первых, чтобы татары обязались, что не посмеют больше нападать ни на империю москвитян, ни на Польшу. Во-вторых, что не будут оказывать никакой помощи туркам против христиан. В-третьих, что впредь никогда не будут больше требовать от Московии ежегодной дани в сорок тысяч рублей. В-четвертых, что они отдадут всех христиан, которых до тех пор забрали в плен. Упомянутый мурза, появившись три или четыре раза на аудиенции у князя, возвратился к своим без всякого решения. Другие рассказывали, что в войске, которым командовал князь, было запрещено кому-либо пускать в ход оружие против врага, что никто не вступал в столкновение с неприятелем, кроме казаков и одного-двух московских командиров, что на поле боя не появлялось врагов более тридцати тысяч и убито с обеих сторон очень немного. Трудно установить истину, когда неизвестно, что достигается доблестью, а что хитростью. Сам князь в своем имении Троице при мне (я приезжал туда его приветствовать в свите господина резидента Польши) в присутствии многих бояр и польского резидента похвалялся, что никогда еще москвитяне не добивались большего, чем в этом походе, и еще не слыхано, чтобы такое огромное войско москвитян так быстро дошло до самого перешейка Татарии 5. Но при дворе Петра обо всем этом думали совсем иначе.

Тем не менее царевна Софья, желая возвеличить триумф князя, по возвращении почтила его большими дарами и, когда он приближался, сама вышла ему навстречу. Такая честь, необычная для москвитян, сильно задела Петра и усугубила давно возникшие у москвитян подозрения. Итак, Петр его не допустил к себе, но позвал государственного казначея и допрашивал его о расходах царевны. При этом допросе Петр схватил казначея за бороду, швырнул его на землю и топтал ногами. Когда слух об этом позоре дошел до царевны, пламя ее гнева вырвалось наружу. В город стало приходить множество пеших воинов, и никто не знал, для какой цели. Потом распространился слух, что они должны были окружить Ображенское 6, схватить или убить Петра (ибо царь Петр находился тогда в своем загородном доме в Ображенском). Достоверно, что ночью стало известно о кознях против Петра. Вырвавшись оттуда и поспешно собрав свои вещи, он отправился в Троицу (это место, в 60 верстах, или 12 левках, от Москвы, известно знаменитым монастырем на двести монахов) и там начал со всей суровостью вести свои дела. Сначала допросили капитанов стрельцов, затем других сообщников. В чем они признались, нам неизвестно. Но нужно заметить, что за Петром в его убежище последовали многие бояре и стрельцы. А те, которые колебались, были призваны. Призваны были в Троицу и немецкие офицеры, которые не желали задеть и другую сторону, ожидая, что решат князь, еще бывший в силе, и царевна. Но с этой стороны им была предоставлена свобода остаться на месте или следовать приказу. Далее, для умиротворения Петра выступили разные бояре и сам патриарх, но, на беду для Софьи, все они примкнули к Петру, особенно патриарх, который со свержением Голицына рассчитывал получить простор для властвования и действительно его получил. Вскоре Петр затребовал к себе князя Голицына и начальника стрельцов, молодого боярина, очень знатного, почитаемого и очень любимого Софьей 7, а также казначея и других лиц из двора Софьи. Голицын и начальник стрельцов не были выданы. Когда же царь более настойчиво заявил свое [128] требование, применив угрозы и силу, к Петру отправилась вместе с Голицыным сама царевна, но не была допущена. Итак, она вместе с ним возвратилась. Говорят, Петр после этого сказал, что, если ему не выдадут этих бояр, он осадит Москву и всю ее обратит в прах. Наконец их выдали. Голицын явился сам с обычной свитой, другого бесславно привели. Пред очи Петра Голицын не предстал, а был вызван и на ступенях дворцового крыльца выслушал обвинение, что он командовал по своему произволу, предпринимал походы без ведома царей, злоупотреблял печатью, уже дважды вел против татар огромное войско с громадными затратами и без всякого успеха. За это ок лишается боярства и отправляется в ссылку. Приказано, чтобы он ехал в своей обычной карете, с несколькими слугами, а за ним может следовать супруга, два сына и остальная семья. Сначала местом ссылки был назначен Каргополь, в пустынной области близ Архангельска, а позднее Пустозерск, далекий край на границе Обдории и Сибири. Но так как еще много появилось против него обвинений, уже в пути его лишили всей почетной свиты, бросили на подводу, заковали в цепи и кандалы, и в таком виде он продолжал свой горестный путь. Прошел слух даже, что Голицына должны были возвратить с дороги и публично в городе казнить, но за него вступился царь Иван. А тот начальник стрельцов, по имени Шакловитый, поскольку он ни в чем не хотел признаваться, был бит кнутами (это особый род грубой плети). Потом он обещал, что перед смертью письмом сообщит светлейшему Петру весь ход заговора против него. Говорили, что он так и сделал. Петр, смягчившись этим признанием, даровал ему жизнь, но по настоянию бояр и особенна по требованию патриарха вынужден был согласиться на его казнь. Обезглавленного он велел похоронить в упомянутом монастыре (ибо все это там происходило) и через шесть недель приказал совершить по нем службу. После всего этого царевна Софья была отстранена от власти, лишена царских почестей, и было обнародовано, чтобы отныне в прошениях не упоминалось ее имя. Ей было предписано как можно скорее оставить дворец и удалиться в монастырь, что и было сделано на следующий день после нашего отъезда. О Голицыне и о царевне Софье потом распространялись удивительные слухи, как это обычно бывает в несведущем простонародье, исполненном разных страстей и вдруг получившем возможность низвергать. Но мы не имеем доверия к этим слухам. Со свержением этих правителей вся верховная власть перешла к Петру, который, как гласила молва, всегда был протестантом и ни в чем не желал подчиняться авторитету старшего брата Ивана, но, равный ему по духу, воле, доблести и физической силе 8, укреплял военную власть, что было необходимо из-за стрельцов, волею которых Иван должен был взойти на престол.

Наше изгнание

Пока дела шли таким образом, бежал из Москвы некий старец — так называются пожилые монахи, — строитель какого-то монастыря. Но в пути он был пойман и подвергнут допросу вместе со многими сообщниками. Его давно уже патриарх держал под арестом за какие-то католические, противоречащие греческим суждения, которых он придерживался и которые распространял. Говорят, Голицын хотел использовать его как средство для сеяния в народе унии и католической религии. Иные говорят, что другой партией он предназначался на патриаршество. Как бы то ни было, мы передаем то, что слышали. Итак, он на допросе сказал, что знал о некоторых действиях и отговаривал от поступков, направленных во вред Петру, тем не менее прошел слух, что он не дал нужных показаний и что ему отрубили ноги, руки и голову. Но теперь мы слышали, что он брошен в карцер, где его и держат. Говорят также, что его спрашивали, были ли иезуиты сколько-нибудь осведомлены об этих действиях и не получал ли он от них советов или наставлений, касающихся веры. Он сказал, как и должно было, что они ни о чем не знали, да и в самом деле мы этого человека не видели и не знали и не имели с ним никакой связи. Тем не менее из-за него о нас пошла молва и разговоры среди еретиков и схизматиков, особенно среди духовенства и у патриарха, который воспользовался случаем начать действия против нас, и никто ему не противился. Ведь Голицын был в ссылке. При нем он не решался что-либо предпринять, хотя пускал в ход все уловки, чтобы добиться указа против нас. Уже тогда еретики судачили между собой, что у нас с ним какие-то общие интересы. Другие отрицали это, говоря, что если бы были какие-то интересы, то нам уже не уехать и не снести головы. А другие говорили, что, как бы то ни было, виновны мы или не виновны, мы будем изгнаны. Поэтому 2 октября старого стиля, то есть 12 нового стиля, в среду, когда мы закончили наше богослужение и ничего подобного не ожидали, появился какой-то писарь и позвал нас в посольский приказ, где нас ждал подьячий этого приказа. Когда мы явились, он велел расступиться стоявшим вокруг советникам и помощникам и обратился к нам с такой тирадой:

«Великие государи царь Иван Алексеевич и царь Петр Алексеевич, всея Великия, Малыя и Белыя Руси самодержцы, повелели Вас уведомить, что они приняли Вас по рекомендации августейшего римского императора в знак дружбы и братства, в каковых они с ним состоят. Но приняли вас на время, на время, на Время! Теперь же их царскому величеству угодно снова вас отослать к вашему августейшему цесарю. Но не думайте, что вы дали повод к этому изгнанию. Нет. Мы знаем вашу честную и добросовестную жизвь и ваше поведение. Единственная причина — наш [129] благочестивый патриарх 9, который вместе со всем своим духовенством настойчиво просил их царское величество, и они постановили на своем церковном соборе, что вас нельзя здесь терпеть, так как ваша вера нашей православной церкви не подходит и даже противна и враждебна. В этом главная причина. Итак, через два дня, которые даны вам на сборы, вы должны уехать. Вы уедете без всякого насилия, почетно. Вам будут даны царские подводы, провожатый и из царской казны кое-что на дорогу».

Мы ответили ему так. Что их царское величество царь Иван Алексеевич, царь Петр Алексеевич, всея Великий, Малыя и Белая Руси самодержцы, нас по рекомендации августейшего римского императора приняли и до сих пор держали, за это приносим нижайшую благодарность. Но что так внезапно нам при таких обстоятельствах приказывают удалиться без всякой нашей вины, этому будет дивиться августейший император, и мы дивимся. Поэтому мы просим, чтобы нам дозволено было здесь оставаться, пока мы известим, об этом деле августейшего императора и получим от него ответ. Все стали качать головами, улыбаясь, и дьяк ответил: ни в коем случае вам не следует писать, более того, цесарь не должен знать об этом деле до тех пор, пока вы не будете за пределами Московии. Тогда мы снова заговорили. Каким образом благочестивейший патриарх со своим духовенством мог так нас возненавидеть, если мы, живя здесь четвертый год, никогда перед ним не появлялись и ни с кем из духовенства не разговаривали? Об обычаях русских мы всегда говорили с уважением, что могут засвидетельствовать стоящие здесь переводчики. На это он лишь пожал плечами. Тогда мы снова заговорили. Поскольку мы оба, каждый за себя, представили рекомендательные письма от его королевского величества, мы просим, чтобы при нашем отъезде нам также было дано письмо к королю, в котором была бы засвидетельствована наша невиновность и указана причина нашего изгнания. Он ответил, что в скором времени будет надобность писать его королевскому величеству и по этому случаю также будет сообщено о нашей отсылке. А вообще давать кому-либо рекомендательные письма здесь не принято. Тогда мы снова попросили, чтобы нам дали хотя бы восемь дней на сборы к отъезду. Он отказал и настаивал, что ему было строго указано, чтобы мы в два дня удалились. Итак, мы ушли из посольского приказа к господину резиденту Польши и с ним говорили, чтобы он хотя бы одного из нас оставил у себя. Появились там два главных переводчика, которые также во всем винили патриарха, человека невежественного, ненавидевшего нас и всякого, кто учен. Он единственная причина нашего отъезда, ибо при отсутствии Голицына никто не решается ему перечить. Тем не менее в тот же день мы отправили двух гонцов в Троицу, одного к господину генералу Гордону 10, чтобы он за нас вступился, другого. уже ночью к светлейшему царю с прошением, в котором содержались уже указанные прежде просьбы. На следующий день, в четверг, когда я закончил утреннюю молитву перед нашими, один из нас пошел в город к господину резиденту, чтобы вместе с ним отправиться в посольский приказ. Там господин .резидент снова просил оставить хотя бы одного, но и ему было отказано. А когда господин резидент снова спросил о причине нашего изгнания, ему было сказано то же, что и нам. Чтобы заверить это, господин резидент написал нам свидетельство собственной рукой. По этому случаю, когда отец в присутствий подьячего и его помощников продолжал допытываться: «Вы терпите лютеран и кальвинистов, а где кальвинисты или лютеране терпят греков или их религию? Между тем августейший король, сиятельнейший князь Польши в своем сиятельном государстве имеет их множество под своим покровительством и дает им всяческие свободы. Чем же наша религия враждебна вашей?», ему предложили замолчать, чтобы он дальше не расспрашивал. И еще было сказано, чтобы мы не подозревали лютеран или кальвинистов, будто они замешаны в нашем изгнании. Но это извинение было ни к чему. Ведь кто не подумал бы так? Хотя мы не причиняли им никакого вреда, они воспользовались удобным случаем действовать у разъяренного патриарха, у разозленного духовенства, когда никто нас не опекает и не защищает, когда Голицын в изгнании и. вынужден молчать, когда отстранена от власти царевна, единственная наша защита. Все затевалось постоянно в Троице, тайно, без ведома даже живущих там нескольких католиков, в том числе и генерала Гордона. Когда же отец снова попросил, чтобы нас при всех этих обстоятельствах оградили от разговоров, ибо уже сейчас в Слободе поговаривают еретики, будто мы замешаны в этих делах, дьяк ответил, что если от кого-нибудь услышат подобные разговоры против нас, то его приведут в приказ и покарают, дабы другим не повадно было. Между тем наступила пятница, и прямо на рассвете явился к нам будущий наш провожатый с указом, чтобы мы в тот-же день вечером отправились в путь. Через некоторое время появился другой и снова позвал нас в приказ. Один из нас остался, чтобы совершить богослужение перед собравшимися нашими католиками, другой отправился в приказ и на вопрос, когда мы хотим отбыть, ответил, что мы просим об отсрочке хотя бы до понедельника. Но там дьяк сказал, что это никак нельзя сделать, и наконец с большим трудом позволил отложить отъезд до завтрашнего утра. А на новые настоятельные просьбы, чтобы нам дали письмо, свидетельствующее нашу невиновность в-этих делах, он сказал, что нам нечего бояться, что причина отъезда уже сказана и ничего другого нет. Затем он вынес шесть пар собольих шкур, протянул каждому по три пары, сказал, что это дарят дам на дорогу и на память их царское величество. Мы поблагодарили и отказались от всего, и он, по обычаю унося шкуры на руке, удалился. [130]

Итак, в субботу на рассвете собрались многие наши католики, ожидая причастия и благословения. Совершив богослужение, мы объявили о причине нашего изгнания и дали им полезные наставления, как правильно жить при сложившихся обстоятельствах. Около полудня, провожаемые плачущими, мы отбыли, убрав храм наш и часовню в таком виде, как она была, и вручив их ангелу хранителю и достойнейшим старейшинам католической общины, с согласия господина резидента и многих чиновников. Но в этот день мы только выехали за пределы города и остались в одной из слобод. К вечеру мы получили письмо от генерала Гордона, который сообщил, что он хлопотал перед всеми боярами и даже перед его светлостью, чтобы удовлетворили нашу просьбу, но ничего не мог добиться, так как патриарх и духовенство сильно настаивали на своем, и поэтому решили нас отправить, но с почетом, снабдив всем необходимым на дорогу. Он писал также, что получил отсрочку на несколько дней, а именно до прибытия его светлости в Москву. Но мы узнали другое, что подьячий приказа преследует нас и постоянно добивается нашего изгнания. Итак, в воскресенье примерно в миле от города собрались для прощания наши католики, мы совершили богослужение и позавтракали принесенной ими пищей, как Павел у Милета, и затем после долгих прощальных объятий отправились в путь. Но, чтобы сохранилась о нас какая-нибудь память, мы оставили в нашем храме (по просьбе и по настоянию знатнейших лиц из собрания католиков) ученого юношу, которого мы давно приняли в помощники для обучения молодежи, посещающей нашу школу. Он должен будет вместе с началами грамоты продолжать внушать этому нежному возрасту и начала веры, чтобы им не пришлось после нашего отъезда блуждать по школам нашего противника, и еще должен будет по воскресеньям и в праздничные дни в часовне читать и петь что-нибудь духовное, пока его королевское величество примет какое-нибудь новое решение. Не удивительно, что католики отнеслись к нам с такой любовью, ибо ведь мы от них никогда ничего не требовали, ничего не брали ни для наших нужд, ни на часовню, на все тратились сами и даже, когда это было нужно, щедро помогали бедным, довольствуясь тем, что августейший король ассигновал нам от славной финансовой палаты Силезии.

В то же самое время, когда нам приказали уехать, были сожжены заживо и отправлены в иной мир Конрад Нордерман и Квирин Кульман 11, лютеране, пророки, реформаторы веры, за распространение каких-то пророческих книг. Конрад был здесь некогда известным купцом, Квирин, родом из Силезии, я думаю, был один из лютеран-предсказателей, изгнанных из Венгрии. Они называли себя иезуелитами. Их книги принес нам на цензуру царский переводчик, и в последнем приговоре им было прочитано, что книги их осуждены как еретические и лютеранскими пасторами и иезуитами. Итак, в одно и то же время в Московии было вычеркнуто имя иезуелитов и иезуитов, но орден пророков опередил орден апостолов. Чтобы кратко закончить, скажу, что причиной нашего изгнания были опала прежнего фаворита Голицына, устранение от власти царевны Софьи, которая, говорят, услышав об этом, застонала, зная ненависть со стороны патриарха и духовенства, с которым мы не имели никаких дел, раздражение со стороны еретиков, которым мы ничего дурного не сделали. Мы же удалились, радуясь, что были удостоены чести потерпеть обиду во имя Христа.

О ПОЛИТИЧЕСКОМ ПОЛОЖЕНИИ МОСКВИТЯН

О звании «царь» и его значении

Первым это звание себе присвоил Иван Васильевич, великий и православный московский князь, когда он силой оружия подчинял своей власти великие татарские царства Астрахань и Казань. До этого он, как и его предшественники, довольствовался званием великого князя. Новое же звание, как об этом пишут историки, он принял потому, что им пользовались князья названных царств. Впрочем, литовцы и поляки долго отказывались называть его этим именем, как сообщает Папеброх в предисловии к «Греко-московскому календарю», том I, май.

Об исконном значении этого названия и его этимологии среди ученых существуют различные мнения. Даниэль Принц в четвертой главе своей «Московии» полагает, что это слово берет начало от древнейшего народа скифов. Я с этим согласен и допускаю, что скифы, древнейший народ, пользовались этим словом и так называли своих правителей. Но я спрашиваю, откуда пришло это название к скифам? Принадлежит ли оно скифскому языку, или славянскому, или греческому, или какому другому и что оно, собственно, означает? Коротко изложу свое собственное мнение об этом. Я полагаю, что название это древнееврейское, произошло от общего у древних евреев слова «сарад», или, вернее, «сур». И то и другое означает «господствовать», «быть во главе». Отсюда и произошло существительное, о котором идет речь, «cap». Этим словом обозначались военачальники древних евреев, которые волей своей управляли народами и провинциями. Пророк Осия говорит (гл. 3, стих 4):

«Ибо долгое время сыны Израилевы будут оставаться без царя и без князя». Понятие «военачальник» выражено словом «cap» в четвертой книге «Царей» (гл. 9, стих 5). «У меня слово до тебя, военачальник»,— говорит пророк царю. [131] По-древневрейски стоит: «cap». В Священном писании встречается немало таких примеров, из которых легко можно убедиться, что царями назывались правители земель. Итак, это касается этимологии слова. Остается другой вопрос: каким образом оно попало к скифам? Над этим, я думаю, не имеет смысла трудиться, поскольку известно, что те области, которые некогда назывались Сарматией и Скифией, занимали потомки Яфета, — так пишут Гванини, Эней Сильвий и другие историки. С ними вместе распространились остатки языков древнееврейского, арабского, халдейского и сохраняются до сих пор, хотя в искаженном виде. Несомненно, что скифы и сарматы, часть которых впоследствии стала называться татарами, своих правителей, стоявших во главе орды (нечто вроде трибы), называли не иначе, как «cap», что потом из-за порчи языка выродилось в «царь». От них и русские заимствовали это имя для своего правителя, полагая, что в нем скрыто больше важности и достоинства, чем в слове «князь», а затем это слово вошло в славянский язык 12. Под словом «царь» славяне подразумевают не что иное, как латинское «rex», ибо цесаря они называют «кесарь» (или. как теперь москвитяне говорят, «цесарь»). В Священном писании есть немало примеров, когда понятие «тех» постоянно обозначается словом «царь», а император — словом «кесарь». Так, у Иоанна (гл. 19, стих 15): «Нет у нас царя, кроме кесаря», у Матфея (гл. 22, стих 17): «Позволительно ли давать подать кесарю?» И так постоянно и в других местах. «Regnum» они соответственно называют «царевство», или «царство», «regnare» — «царствовать». Главные же города, которые служат резиденцией, — безразлично, царей или цесарей, — называют «Царогород», то есть «царский город». Так, Константинополь у них называется, по антономасии, не иначе, как «Царогрод», ибо там имеет свою резиденцию владыка всего Востока. Однако поскольку слово «царь» очень похоже на слово «цисарь», под которым они подразумевают цесаря, происходит так, что и своего царя они называют цесарем, хотя и не вкладывают в это определенного значения. Иностранцы, которые находятся здесь на службе у царя, называют его не иначе, как «цесарь». Притом и императора Востока москвитяне также называют «царем». Так, мы читаем в их книгах: «Царь Константин», «Царь Феодосий», «Царь Василий», — которые, однако, были не только царями или правителями, но и императорами Востока. Когда же их империя перешла к варварам туркам, московские правители стали по достоинству их преемниками на Востоке и Севере как христиане, у которых сохраняется христианство и греческие обычаи. Очевидно, в этом причина, почему некоторые правители Европы отказывались давать им этот титул или с трудом на это согласились; Алексей Михайлович, отец нынешних царей, просил об этом папу Клемента X, к которому в 1673 г. был послан по некоторым делам знатный господин Павел Менезиус, шотландец, католик, ныне полковник в смоленском гарнизоне. Но поскольку он этого не добился, он промолчал и обо всем деле, которое вел. Августейший же цесарь Леопольд был более благосклонен и в угоду их желанию дал им этот титул 13.

Всякий раз, когда кто-нибудь допускается приветствовать царей или обращается к ним с речью, от своего ли имени или от имени каких-либо правителей, то всегда приветствию или речи предшествует титул. Их два, малый, или более краткий, и большой, или полный. Малый звучит так: «Пресветлейшие цари и великие князья, царь Иван Алексеевич, царь Петр Алексеевич, всея Великия, Малыя и Белыя Руси самодержцы и многих других государств Восточных и Северных отчичей и дедичей наследники и государе». Большой: «Пресветлейшие и державнейшие государе, божьей милостью цари и великие князья, царь Иван Алексеевич, царь Петр Алексеевич, всея Великия, Малыя и Белыя Руси самодержцы, князья Московские, Киевские, Володимирские, Новгородские, цари Казанские, цари Астраханские, цари Сибирские, государе Псковские, государе и великие князья Смоленские, Тверские, Югорские, Пермские, Вятские, Болгарские и иных стран государе и великие князья Новгорода, Низовския земли, Черниговские, Рязанские, Ростовские, Ярославские, Белоозерские, Удорские, Обдорские, Кондинские и всея Северныя страны повелители и государе, Иверские, земли Карталинской и Грузинской цари, Кабардинской земли Черкасских городских князей и иных многих Восточных, Западных, Северных владений и областей отчичей и дедичей наследники, преемственные государе и обладатели». Этот титул дает им августейший цесарь, и в нем, во-первых, нужно следить, чтобы не ставилась связка между Иваном и Петром. Нельзя писать «Иван Алексеевич и Петр», но нужно без «и», и это соблюдается свято и считается за большой грех, если кто вставит это «и», ибо они хотят быть не как двое, а будто как один. Во-вторых, часто повторяется слово «царь», чтобы обозначить, что эти государства некогда имели своих царей, а теперь милостью божьей к ним перешли. В-третьих, они пишут «цари Иверские земли» и т. д., хотя эти земли имеют своего собственного царя. Но он по известным причинам бежал под их покровительство, отдал себя под их защиту, прожил в Москве почти три года и недавно возвратился на родину. В этот титул вписывалась также Софья, сестра названных царей, таким образом: после Петра Алексеевича, «и благоверная Великая государыня царевна и великая принцесса Софья Алексеевна»! Но, поскольку она вследствие недавнего переворота лишена власти, ее вычеркнули и из титула.

1 Имеется в виду «Вечный мир» между Россией и Польшей, подписанный в Москве 6 мая 1686 г., на основании которого Россия возвратила себе ряд временно отторгнутых территорий, включая Смоленск и Левобережную Украину с Киевом. Согласно условиям договора Русское государство становилось членом антитурецкой «Священной лиги» (Польша, Австрия, Венеция) и обязалось организовать военный поход против вассала Турции — Крымского ханства.

2 Голицын Василий Васильевич (1643—1714), видный государственный деятель и дипломат, ведавший в 1682—1689 гг. Посольским, Малороссийским, Смоленским, Иноземским и Рейтарским приказами. Фаворит царевны Софьи Алексеевны, фактически направлял внутреннюю и внешнюю политику России в эти годы. В 1684 г. ему был присвоен титул: «Царственный большия печати и государей великих посольских дел сберегатель, ближний боярин и наместник новгородский». После отстранения Софьи от управления и перехода полноты власти в руки Петра I В. В. Голицын был сослан в Архангельский край с лишением всех званий и имущественных прав.

3 Во время первого крымского похода 1687 г. русские войска под командой князя В. В. Голицына дошли до притока Днепра — реки Конские Воды. Из-за невозможности дальнейшего продвижения на юг, поскольку татары подожгли степь, 17 июня было принято решение о возвращении назад.

4 Сведения неточные. К моменту приезда в Москву И. Давида Самара существовала уже сто лет. Основанная в 1586 г. в качестве военно-сторожевого пункта, Самара довольно скоро, уже к концу XVI — началу XVII в., приобретает значение и торгового центра. По данным 1647 г., здесь проживало 317 жителей. Возможно, что И. Давид путает Самару с крепостью Новобогородской, построенной в процессе подготовки ко второму крымскому походу при впадении реки Самары в Днепр в 1688 году.

5 Во время второго крымского похода 1689 г. русское войско, преодолевая сопротивление противника, 20 мая подошло к Перекопу, где крымский хан, стремясь выиграть время, пытался навязать переговоры. Ввиду сложной международной и внутриполитической обстановки русское командование решило на следующий день начать отход. Несмотря на некоторое ослабление Крымского ханства и Турции, крымские походы не решили главной задачи—обеспечения выхода России к Черному морю» Их неудача во многом предопределила падение правительства царевны Софьи.

6 Так автор называет подмосковную резиденцию Петра I — село Преображенское.

7 Речь идет о Шакловитом, Федоре Леонтьевиче, Назначенном после казни в 1682 г. князя Хованского начальником стрелецкого войска. Казнен по приказу Петра I в 1689 году.

8 Как известно, старший брат Петра I, сын царя Алексея Михайловича от первого брака с М. И. Милославской, Иван V (1666—1696), отличался слабым физическим и умственным развитием и сколько-нибудь значительного участия в управлении не принимал. Столь же фантастичны слухи о тайном протестантстве Петра I.

9 Патриарх Иоаким (1620—1690) с фанатической нетерпимостью выступал против всех, несогласных с догматами русской православной церкви. Возведенный на патриарший престол в 1673 г., который он и занимал до самой смерти, Иоаким (Иван Петрович Савелов), в частности, крайне отрицательно относился к укреплению контактов с другими государствами и требовал изгнания из пределов России всех иноверцев.

10 Патрик Гордон (1635—1699), выходец из Шотландии, генерал и контр-адмирал русской службы (с 1661 г.). В 1689 г. перешел с Бутырским полком на сторону Петра I и являлся его ближайшим военным советником.

11 Квирин Кульман (1651—1689) проповедовал близкое падение «Вавилонского царства» и наступление «иезуелитского царства». Последователь голландского теософа Якова Беме и, что небезынтересно, чешских хилиастов X. Коттера и Н. Драбиция. В 1687 г. обратился с посланием к царям Ивану V и Петру I, а в апреле 1869 г. для практической пропаганды своих пророчеств в России прибыл в Москву, где к нему присоединился иноземный купец Конрад Нордерман. Опасаясь воздействия К. Кульмана и его последователей на свою паству, лютеранский пастор в Москве обратился с жалобой и с просьбой о помощи к патриарху Иоакиму. Обвиненные в еретических взглядах и умыслах политического характера, К. Кульман и К. Нордерман были сожжены в Москве 4 октября 1689 года.

12 Рассуждения И. Давида об этимологии слова «царь» лишены основания и любопытны лишь для характеристики уровня филологических знаний XVII века. Слово «царь» происходит от латинского «caesar», «цезарь», в русском словоупотреблении также «цесарь» или «кесарь».

13 В рассуждениях И. Давида содержатся отзвуки «теории Третьего Рима», возникшей в Московском государстве после падения в 1453 г. Византии. Мысль о преемственности Россией культурно-политического наследия двух первых мировых держав сыграла, как известно, важную идеологическую роль в централизации и укреплении Русского государства. Московские государи добивались соответствующего международного признания, в том числе признания царского титула, как в XVIII в. Петр I и его преемники стремились добиться того же в отношении императорского титула. Это обстоятельство отразилось и в утверждении И. Давида о том, будто бы титул «царя» был дан русским государям Леопольдом I.

О царском дворце

Царский дворец занимает ту часть города, которая называется «Кремленый город» 1 и огорожена особой стеноп. Это глазная часть города. Расположена она на невысоком холме, с одной стороны, с юга, огибается Москвой-рекой, от которой и взято название города. В ней много построек каменных и кирпичных, грубо сложенных по древнему обычаю, мрачных и темных. Здесь живут царские принцессы, которые называются «царицы», а также принцы, которые называются «царичи», — все царское потомство, каждый в предназначенных ему палатах, со своей особой прислугой, или «двором». В этом же городе живет и патриарх со своим двором. Здесь можно видеть главные церкви. Первая — кафедральный собор, который они называют «Соборная церковь» Успения святой Девы. Ее украшают пять башен, купола их целиком позолочены и сверкают изумительным блеском. Вторая — святого Михаила Архангела, в которой погребают царей, украшена одной позолоченной башней. Третья — Благовещения святой Девы, в самом вестибюле царского дома, тоже украшена пятью позолоченными башенками. Четвертая — святого Иоанна, называемая у них «Иван Великий», на башне которой знаменитый колокол в 66000 фунтов 2. Около этой церкви — другие, меньшие, наподобие часовен. Пятая — Очищения святой Девы, в самом царском доме, где сейчас живет царь Иван. Шестая — Воскресения Господа Христа, тоже в царском доме, который теперь занимает Петр. Седьмая — святой Девы и мученика Федора Тирона, который принес сюда ее икону. Эта церковь тоже в самом царском доме. Восьмая — святой великомученицы Екатерины. Девятая — церковь Риз положения, в которой, как говорят, хранятся остатки христовой одежды. Десятая — святых Петра и Павла. Эту церковь постоянно посещает Петр. Он же и позаботился о ее постройке в честь апостола своего имени. Каждая из них имеет своих протопопов, или попов, которые ежедневно по очереди отправляют богослужения. В патриарших палатах есть церковь Двенадцати апостолов и еще другая, трех святых митрополитов Московии, Петра, Алексия и Ионы. В этом же городе есть монастырь Михаила Архангела, в котором похоронен Алексий, митрополит Киевский. Здесь живут сто двадцать монахов. Еще женский монастырь Вознесения Христа Господа. В нем живут почти триста монахинь. Здесь хоронят царских принцесс. Церковь св. Константина и Елены. Церковь св. Марии Магдалины. Церковь имени тех женщин, которые последовали за Христом и мертвого его умащали, называется церковью святых мироносиц. Богоявленский монастырь, 120 монахов. Монастырь Воскресения Христа, 600 монахов. Собор, или церковь, св. Михаила и его боярина Федора Черниговских князей. Собор св. князя Александра Невского. Церковь св. Ивана Лествичника (так он назван от книги «Лествица», которую он написал), а был он игуменом на горе Синай. Собор Рождества Христова. Собор св. Николая, епископа Миры. Здесь находится митрополит Крутицкий, помощник патриарха. Есть еще и другие, меньшие церкви, принадлежащие отдельным князьям, в их домах, где они живут.

В этом же городе находятся и главные приказы, или курии. Первый приказ—посольский, в котором решаются дела иностранцев. Второй — сибирский, где ведутся дела, касающиеся этого обширнейшего царства. Третий — общий над всеми, называемый «разряд», в котором решаются общие дела империи. Четвертый — дворцовый приказ, в котором разбираются дела знати. Пятый — стрелецкий, в котором разбираются главные военные дела. Но поскольку войско очень большое и не все может доходить сюда, этот приказ делится на много других, разбросанных в разных частях города. Шестой — казанский приказ, где решаются дела этого царства. Седьмой — новгородский, где ведутся дела, относящиеся к Великому Новгороду. Восьмой — Устюжской области. Девятый — каменных дел, где разбираются дела кирпичников и камнетесов. Десятый — холопский, где разбираются дела холопов, имена которых здесь записываются. В царском дворце, кроме того, еще есть приказ казны (царская казна), где хранятся все деньги, серебро, золото, драгоценные камни, изделия из камней и все, сюда относящееся. [93]

В приказе тайных дел ведутся все секретные дела, которые сохраняются в строжайшей тайне. Приказ сытовный, где принимаются все напитки, отправляемые для царского стола: мед, водка, вино, пиво 3.

Это то главное, что находится в городе. Кроме того, светлейшие цари имеют еще дворцы за городом, куда они время от времени отправляются на отдых. Первый — Коломенское, примерно в миле к югу от Москвы. Сюда обычно выезжает царь Иван. Здание деревянное, рядом каменная церковь. Второе — Алексеевское, построено Алексеем, отцом нынешних царей. Здесь тоже деревянный дворец с каменной церковью. Расположено в неполной миле от Москвы. Третье — Измайлово, также в миле от Москвы, из-за близости зеленых рощ очень удобное место для отдыха. Здесь есть стекольный завод, где немцы производят стекло для нужд царского двора. Царский дворец и здесь деревянный, а рядом каменная церковь, которую нынче царь Иван восстанавливает. Есть сад, большой и хорошо ухоженный. Четвертое — Преображенское, удалено от Москвы на неполную милю, сюда обычно выезжает царь Петр и развлекается здесь почти все лето. Пятое — Воробьевы горы, отстоят от города на полмили, за Девичьим монастырем. Здание каменное, на холме, окружено рощей, как короной. Сюда имеют обыкновение выезжать и сами принцессы. Шестое — Пресня, очень близко от города. Здесь Петр построил себе дворец для отдыха. Он больше других любитель развлечений и чаще уезжает для этого за город. А состоят его забавы более всего в быстрых упражнениях, в посещениях стекольного завода, в обучении и смотрах войск, в охоте на зайцев, которых здесь огромное множество. Иногда он развлекается также плаванием на лодках по реке Яузе, протекающей возле Немецкой слободы. Прочие увеселения, принятые у других государей, здесь не в чести.

В заключение уместно будет перечислить всю ныне здравствующую царскую семью. Всей империей управляют неограниченной властью Иван Алексеевич и Петр Алексеевич, братья от одного отца, но от разных матерей. Их сестры: 1. Екатерина. 2. Мария. 3. Марфа. 4. Софья, которая недавно царствовала. 5. Феодосия. Шестой в семье — царь Иван. Первые пятеро — сестры этого царя как по отцу, так и по матери. 7. Феодора. 8. Екатерина. 9. Царь Петр, царствующий вместе с Иваном. 10. Наталья 4. Это здравствующие доныне сестры Петра по отцу и по матери, Ивану же и его родным сестрам они сестры от другой матери. Все они имеют свои дворцы и тратят на свое содержание огромные средства из общей казны. Ни одна не решается выйти замуж. За иностранных государей их не выдают и за своих не отдают из-за неравенства положения. Таким образом они сохраняют свою религию и свое, если можно так сказать, варварство.

О достоинствах, знатности и придворных должностях

Цари пользуются таким почитанием, что нет знатного человека, который бы не искал у них службы, поэтому почти все живут из царской казны. Степени же достоинства следующие: 1. Великие князья. Они или происходят от царского древа, или имеют свои земли в других царствах, но по известным причинам отдали себя под покровительство Москвы и здесь живут. Таков тот царь Иверии, о котором мы упоминали выше. 2. Бояре и князья. Они происходят от самих царей и занимают высшие должности в государстве. Таковым был князь Голицын. 3. Просто бояре, примерно равные нашим графам. Из них многие стоят во главе городов, войска и занимают другие видные должности. 4. Малые князья, примерно равные нашим баронам. 5. Царские кравчие, это должность одна из самых высоких. 6. Окольничие, как бы каштелланы. Эти тоже имеют большую власть, и многие из них командуют гарнизонами и городами. 7. Спальники, это как у нас камерарии. 8. Стольники, которые прислуживают царям за трапезой. Для этих двух должностей берутся обычно боярские сыновья. 9. Думные дворяне. Это придворные советники, лица особого достоинства. 10. Младшие стольники. Для этой должности используются сыновья знати. 11. Думные дьяки. Это советники-писари, подобные нашим асессорам трибуналов. 12. Городовые дворяне, примерно равные нашим рейтарам. Живут они обычно вне города, в имениях, и поэтому называются «городовые». 13. Полковники, которым подчинено определенное число воинов. 14. Головы стрелецкие — капитаны стрельцов, то есть пешего войска. Достоинство их большое. Дочь одного из этого сословия в прошлом году младший царь взял себе в жены 5. 15. Стряпчие царского двора — эти ведут все дворцовые дела, примерно таким образом, как наши придворные секретари. 16. Дьяки приказные — писари приказов, которые ведут в приказах дела. Они пользуются большим уважением. 17. Подьячие из приказов, или канцеляристы. 18. Подьячие гостиной сотни. Это купцы и негоцианты, которые ведут торговлю с иностранцами, например, с персами, китайцами, армянами, вывозят к ним товары и другие ввозят. Эти очень богаты. 19. Подьячие всяких чинов. Это всевозможные купцы, ведущие различные торговые дела. Их в Московии очень много. 20. Подьячие всех приказов постоянно занимаются писарскими делами. Их также огромное число. 21. Сотники и пятидесятники. Это офицеры, командующие сотней или полусотней воинов. Есть еще другие сотники и пятидесятники, на которых возложена забота о сотне семейств или домов. 22. Солдаты, они среди воинов самые почетные, из них также выходят знать и офицеры. Их несколько тысяч, и живут они в одном месте [94] близ Москвы, называемом Бутырск. Здесь они занимаются ремеслом и земледелием, получая также жалованье от царя. Они его первые стражники. 23. Драгуны — это вторые в ряду воинских достоинств, за которыми следуют рейтары. 24. Протазанщики — это те, которые несут впереди полка копья и иконы, как наши Forirschuetz. 25. Пушкари, на которых возложена забота о пушках. 26. Стрельцы. Пешее войско, которое между собой делится еще на различные разряды. 27. Сытники царские, ведают царскими напитками. 28. Царские подключники — это царские привратники. 29. Царские повара. 30. Царские истопники—и эти по своей должности пользуются почетом. 31. Подьячие площадные. Эти писари обычно сидят на площадях и на улицах, и приезжие просят у них свидетельств ради безопасности. 32. Приставы, которых придают в качестве провожатых послам при их прибытии и отъезде. 33. Переводчики. Их очень много, более и менее высоких по достоинству 6.

Среди женщин самыми большими почестями пользуются матки царские, то есть царские кормилицы. Через них обычно добиваются милостей у царей. Здесь особо нужно заметить, что бояре и высшие чиновники двора никогда не едят за одним столом со своими женами, даже на пирах. И сыновья, когда достигают шести лет, живут при дворе отца, отлученные от матерей, которых они даже редко видят. То же самое и дочери в отношении отцов.

Другое, что следует отметить,— что все чиновники, высшие и низшие, и вся знать относительно царей называют себя холопами, то есть царскими рабами, и если они подписывают имя под каким-нибудь прошением, то ставят его в уменьшительной форме: «холоп Ивашко Бутурлин».

В царских кладовых хранится множество роскошной одежды с той целью, чтобы знатные лица могли брать ее оттуда, когда прибывают послы или вообще нужно появиться перед народом, а если они причинят ей какую-нибудь порчу, то обязаны уплатить известную сумму денег казначею и возместить убыток. Но теперь это уже не так. Они имеют свои одежды, и притом разнообразные и великолепные, и многие, особенно те, которые постоянно должны находиться при дворе, хранят во дворце по крайней мере один наряд, чтобы не надо было идти за ним домой, если вдруг понадобится выйти к народу.

О куриях, или приказах, посольских домах и представительствах иностранных государей

Мы уже описали в § 2 основные курии, или приказы, которые так называются от слова «приказать», ибо в них издаются приказы. Таких приказов большое множество, и из-за обширности города в каждом из них разбираются дела только тех лиц, которые ему принадлежат. В каждом имеются списки всех имен, к нему относящихся, так что никто не может скрываться. Самый главный приказ тот, который называется посольским. В нем разбираются все дела иностранцев и все тяжбы первостепенной важности. Здесь иностранцев также судят и подвергают аресту. Во главе этого приказа стоит высший из царских министров. Сюда приходят почти ежедневно многие чиновники-иностранцы, чтобы выразить начальнику свою покорность и почтение и высказать, если есть у них какие-нибудь предложения. В этом приказе аккуратно записаны имена всех иностранцев, чтобы никто не мог сбежать. Здесь также от приезжающих требуют подорожную. Тут же хранятся письма иностранных правителей, если их не нужно было непосредственно представить царям, и здесь ведутся дела с послами. Сюда доставляются от почтаря все письма, прибывающие в Москву, до того, как их переписывают и отсылают за ее пределы, и из-за этого получается, что многие письма разглашаются и искажаются. Отдельные провинции имеют свои приказы, куда они обращаются и где рассматриваются их дела. Остальные приказы мы достаточно описали выше,

Кроме того, есть еще особый дом для послов, просторный и вмещающий много семей, весь каменный. Туда заезжает всякий, кто прибывает сюда в звании посла или посланника. Здесь разрешено также бесплатно жить резидентам (если у них нет особого дома). Бывает, живет здесь и кое-кто из иностранных купцов — персов, турок, армян,— но за плату. Если же сюда не поселяют кого-нибудь из иностранцев, приезжающих по какому-то делу, то поселяют в другом месте, бесплатно, и он может там жить до тех пор, пока закончит все дела. В нынешнем году там находятся четыре министра иностранных государей. Первый — резидент и посланник пресветлейшего короля Польши. Он теперь живет в посольском доме. Второй — комиссар шведского короля. Третий — комиссар Дании. Эти двое живут здесь уже много лет как местные граждане, занимаются купеческими и другими делами, опекают и поддерживают лютеран, за которых вступаются перед высшим приказом, если в этом бывает надобность. Четвертый — резидент голландцев, тоже здесь уже много лет, имеет свой дворец в Немецкой слободе. Его обязанность — опекать находящихся здесь голландцев и продвигать их дела. Из остальных правителей никто не держит здесь своих министров. Для католического дела было бы большой поддержкой, если бы августейший цесарь, по крайней мере во время войны против турок, имел здесь также своего министра. [95]

Об аптеках и медицине

Артек в этом огромном городе, да и во всем государстве, только две, и они принадлежат не какому-либо частному фармацевту, а самим царям. Первая находится В Кремленом городе, где живут цари, в самой их резиденции, вторая — в городе. Из первой ничего не продается или продается редко, все лекарства изготовляются только для дворца. Из второй продают за деньги любому. Обеими управляет один из дьяков. Ему подчинены медики, аптекари и хирурги. В определенные дни он появляется в первой аптеке и приказывает, дает поручения, что нужно сделать. А каждую аптеку еще возглавляет другой подьячий, так называемый канцелярист, который сидит там ежедневно все время, пока изготовляют лекарства. Ему показывают все рецепты, и он дает указания аптекарям. Без его разрешения ничего не делается, все обращаются к нему, он заботится о доставке недостающих лекарств. Присяжных царских лекарей пять: три лютеранина, один кальвинист, один католик. Первый лекарь когда-то был костоправам, но. благодаря тому, что удачно вскрыл царю вену и хорошо знает характеры россиян, царь назначил его доктором. Об остальных трех, кроме католика, которого; в прошлом году прислал сюда его священное цесарское величество, я не знаю, откуда они прибыли. Присяжных аптекарей четверо или пятеро, все очень опытные а своем искусстве, и, кроме них, еще другие юноши, как ученики, так и помощники. Всем им платят из доходов аптек, и притом довольно щедро. Последние четыре аптекаря получают в год не менее двух тысяч рейнских флоринов, а первый еще немного, больше, не считая еще богатых гонораров и доходов от пациентов. Первый аптекарь получает девятьсот флоринов в год, второй и третий немного меньше, четвертый, триста, и плата эта с заслугами возрастает. Юноши же, еще мало сведущие в этом искусстве, получают по 60, а иногда и по девяносто флоринов.

Обязанности лекарей — ежедневно (кроме праздников) утром появляться в главной аптеке, получать приказания от дьяка или подьячего, проверять, изготовлены ли прописанные лекарства, заказывать то, чего в аптеке недостает. Затем они посещают тех больных, которых им указывает дьяк или подьячий, составляют реляции о состоянии здоровья, особенно если это кто-то из важных лиц при дворе. В остальном никто из присяжных лекарей не обязан посещать каждого больного, к которому его не посылают, а если он сам туда приходит или из милости помогает еще другим, которые ему не поручены, то народ и знать за это его весьма возносят и он получает от этого большое удовлетворение. Среди пунктов, по которым лекари присягают, есть два особых: первый — никогда не прописывать и не давать больному лекарства, которое склоняет к нарушению русского поста; второе — ничего не прописывать больным, что изготовляется из мощей, черепов или какого-нибудь другого человеческого члена, или, жира, а также из мяса змей, жаб, пауков и тому подобное.

Обязанность аптекарей — каждый день утром появляться в своих аптеках и изготолять то, что им предписано. Они заняты до тех пор, пока все закончат, а это бывает обычно с восьми часов утра до двух или трех, а иногда приходится, задерживаться и до четырех, а в остальное время они свободны и не имеют по аптеке других забот, кроме того, что должны напоминать дьяку или подьячему о недостающих лекарствах. Никто из них не решается частным образом продавать свои лекарства. Иногда они это делают, но только тайно, хотя вообще предпочитают раздавать даром, чем подвергать себя опасности. Костоправы также сидят ежедневно здесь же, в аптеке, и выполняют приказания. Жалованье каждого из них едва превышает 120 германских флоринов, но им разрешается частным образом обслуживать кого угодно, и они имеют большие доходы. Из этих лекарей, аптекарей, костоправов дьяк выбирает тех, которые отправляются с войском в походы.

О деньгах москвитян

Об этом можно сказать много разного, но если вкратце, то следующее. Деньги у них только чисто серебряные и делятся на три класса, а именно: копейка, деньга и полушка. Одна копейка несколько больше нашего круцифера, деньга — это полкопейки. Полушка — половина деньги, это самая маленькая монета. Три копейки называются один алтын, десять — одна гривна. Двадцать пять копеек называются полполтины. Сто — один рубль. Пять копеек стоят три наших чешских гроша, десять — шесть грошей. Двадцать пять — пол-империала, сто — трех флоринов. Эти деньги серебряные, но, бывает, что к ним примешивают посеребренные медные — для обмана, но их из числа других выбрасывают. Несколько лет тому назад отчеканили также медные монеты и назвали их «чехи», но они не имели успеха 7. Империалов и золотых монет обычно не чеканят, разве только как почетные деньги, которые, например, раздает великий князь офицерам, после какого-нибудь похода, как это было в последние годя. Наш чеканный империал, говорят, стоит здесь пятьдесят пять или самое большое пятьдесят шесть, копеек, то есть тридцать три богемских гроша. Поэтому тот, кто свои деньги переводит в. империалы в Германии и добавляет на каждый по четыре или пять грошей, терпит убытки. За золотой обычно дают сто семнадцать копеек, то есть три флорина, десять грошей. Иногда дают сто двадцать, то есть три флорина двенадцать грошей, так что выгоднее прибывать с этой монетой, чем с другой.

Поскольку иностранцы привозят империалы и дукаты, у них имеются определенные лавки, которые занимаются обменом денег, так, чтобы иностранцы, едущие [96] за границу и желающие обратить мелкую монету в крупную, могли сюда приходить и здесь этот обмен совершать. Точно так же, если кто прибывает с крупными деньгами, допустим, империалами или золотыми, здесь же меняет их на ходовую монету. Эти их деньги имеют хождение по всей империи, вплоть до Вильны в Литве. Для тех, кто приезжает сюда, лучше всего свои деньги обменять в пограничных местах и обратить их в московские деньги, так как обычно там за империал или золотой можно получить больше, чем в Москве. А уезжающим следует иметь в виду, что обратить мелкие московские деньги в империалы лучше в Москве, ибо за границей, особенно в Польше, они стоят дороже, чем здесь.

О правосудии и казнях

Русские не имеют письменного законодательства, воля государя и сената — высший закон 8. Но они придерживаются образа правления своих предшественников, все приговоры которых, аккуратно записанные, они сохраняют. Обвиняемые, как только их приводят в тюрьму, подвергаются допросу, и их допрашивают непрерывно, пока не установят истину, а установив, тотчас переходят к экзекуции. В том они достойны похвалы, что никому не дают долго сидеть в тюрьме, хотя из-за поспешности происходят многие ошибки. Высшему наказанию подвергаются за убийство и воровство, но воровство только тяжкое, еще за распространение ереси и редко за прелюбодеяние— разве только уж очень позорное. Остальные, более мелкие, преступления обычно караются кнутами (это особый род плети)» Для наказания нет специально предназначенного места, выбирают или то, на котором совершено преступление, или какое-нибудь другое по усмотрению судьи. Из казней применяются отсечение головы, а иногда, по степени злодеяния, еще и рук и ног, повешение, сожжение, закапывание в землю Голову отсекают не мечом, а топором, таким образом: когда осужденный прибывает к месту казни, ему бросают какое-нибудь бревно из ближайшего забора или изгороди, осужденный выслушивает приговор, который ему зачитывают, трижды осеняет себя крестным знамением, если он русский, и, повернувшись к зрителям, говорит: «простите меня» — и тут же ложится на землю, скрестив несвязанные руки на спине, голову кладет на бревно, и один из палачей ее отрубает, одним ли ударом или несколькими. Специального места для повешения тоже нет, а виселицу постоянно перевозят на то место, где должна совершаться казнь. Осужденных вешают на толстой плетеной веревке, и они висят на небольшом расстоянии от перекладины. Тому, кого вешают, надевают на голову митру или белую повязку с красным крестом, которая закрывает все лицо. Руки у всех осужденных всегда свободны. Я видел, как приговоренный к повешению крестился так долго, как мог. Если веревка обрывается (однажды это случилось на моих глазах), его со смехом поднимают с земли и снова вздергивают вверх с еще большим ожесточением. Для сожжения не складывают костра, а строят как бы маленькие домики, в них через потолок осужденных опускают вниз, а там поджигают солому, в которой они задыхаются и сгорают. В землю обычно закапывают женщин-мужеубийц, зарывают их стоя, по горло, так, что голова торчит наружу, и ее заклевывают вороны или загрызают собаки, если их не прогонит приставленный здесь сторож, или наступает смерть от голода. Никто из священников не провожает осужденного к месту казни. Они идут одни, свободно, без оков, между двух стрельцов, с горящей свечой, вслед за мальчиком, несущим впереди святой образ. За три дня до смерти (это редко и из высшей милости) к ним зовут попа, который принимает исповедь и причащает, а больше потом уже ничем им не служит. Трижды в год цари из милосердия некоторых осужденных выпускают из тюрьмы на свободу. В первый раз к пасхе выпускают двенадцать, потом к рождеству христову еще двенадцать и еще столько же ко дню рождения самого царя. Те перед освобождением клянутся на кресте, что больше не будут совершать преступлений. В ночь перед пасхой сам великий князь обходит все тюрьмы и целует сидящих там обвиняемый. Это же делают царские принцессы со всем двором, и тоже ночью.

О войске как пешем, так и конном

Все войско делится на три класса. Первый состоит из пехотинцев, второй — легкая конница (desultorii), третий — конница. Пешее войско делится на солдат и стрельцов. Солдаты выше по достоинству. Солдатами называют тех, которые имеют свои избы, землю и даже деревни. Их большое множество, готовых в любое время идти воевать. Стрельцы — это те, которые живут на царское жалованье, и когда они не на службе, они занимаются механическими ремеслами. Вокруг Москвы их около двадцати тысяч. Одни живут в царском дворе, другие — в разных частях города, третьи разосланы по соседним укреплениям. Никто не носит оружия, кроме тех, кто действительно находится на службе. Последние же имеют на боку копье, ружье, бердыш или романский топор. Когда они на службе или куда-нибудь сопровождают царя, то надевают кафтаны, которые получают в своих куриях, или приказах, а по окончания службы опять сдают их туда же. Кафтанов четыре: белый, зеленый, красный и синий. Стрельцы весьма неспокойны и по любому поводу нагоняют ужас на Москву. Во главе войска, как пешего, так и конного, стоят офицеры, русские или иностранцы. Военных учений либо совсем не бывает, либо лишь кое-где и редко. В своих [97] приказах их судят, там же они получают жалованье, туда же подают челобитные. То же относится и к офицерам. Воинские должности распределяются так: на первом месте — генерал, на втором — генерал-майор, на третьем — полковник, на четвертом — поручик-майор, на пятом — капитан конницы, на шестом — поручик или лейтенант, на седьмом — прапорщик. В прежние времена офицеры, говорят, получали большое жалованье, но сейчас вынуждены довольствоваться весьма скромным. Когда готовится военный поход, они не набирают солдат, а лишь дают указы, кому следует выступать. Сыновья воинов все остаются воинами, поэтому войско сохраняет свою численность и постоянно растет, преемственно от поколения к поколению. Все они живут на царское жалованье, которое выплачивается и на детей и жен. Если кто из офицеров умирает, в том числе и иностранец, то оставшимся после них женам и детям дается определенное жалованье, в зависимости от должности мужа. Женам оно выплачивается до перемены их положения или до смерти, детям — пока они не подрастут для какой-нибудь службы. Офицерам половина жалованья дается деньгами, половина — собольими шкурками или какими-нибудь другими, которые сильно обесценены, так что при продаже они едва получают за них половину.

2 Речь идет о втором «Царь-колоколе», отлитом в 1654 г. по повелению царя Алексея Михаиловича взамен первого колокола, отлитого еще во времена Бориса Годунова. Через 14 лет колокол был извлечен из литейной ямы, а в 1674 г. поднят на колокольню Ивана Великого. Его вес — 8 тыс. пудов. В 1701 г. колокол упал и разбился, в начале 1730-х годов перелит в «Царь-колокол», ныне демонстрируемый в Московском Кремле.

3 Перечень приказов, приводимый И. Давидом, чрезвычайно неполный. На самом деле их было гораздо больше. На протяжении XVII в. существовало до 80 приказов, в том числе около 40 постоянных. Приказы как органы центрального управления делились на дворцово-вотчинные и общегосударственные (военные, судебно-административные и отраслевые), областные и др. Впрочем, это деление носит чрезвычайно условный характер, поскольку приказная система, появление которой относится еще к XVI столетию, формировалась без заранее составленного плана и была весьма запутанной. Наиболее значительную роль в XVII в. играли посольский приказ, приказ тайных дел, образованный около 1658 г. для объединения деятельности остальных приказов, и некоторые другие.

4 Сведения И. Давида о детях Алексея Михайловича, живших к моменту его пребывания в России, не вполне точны. Детьми от брака царя Алексея Михайловича с М. И. Милославскон по старшинству были: Евдокия (1650—1712), Марфа (1652—1707), Софья (1657-1704), Екатерина (1658—1718), Мария (1660—1723), Феодосия (1662— 1713) и Иван (1666—1696). Детьми царя от брака с Н. К. Нарышкиной были: Петр (1672—1725) и Наталья (1673—1716). Остальные дети Алексея Михайловича, включая упомянутую И. Давидом Феодору, умерли ранее. Ошибкой автора является и отнесение к числу детей Алексея Михайловича от второго брака Екатерины.

5 В 1689 г. Петр I женился на Евдокии Федоровне Лопухиной (1670—1731).

6 В приведенном перечне разряды феодального класса смешаны не только с придворными и военными должностями, право занимать которые имели лишь представители правящего класса, но и с лицами, принадлежавшими к непривилегированной части общества,— купцами, солдатами, царскими слугами. Кроме того, имеются и пропуски, например, пропущена такая группа, как дети боярские.

7 Имеется в виду попытка царского правительства выпустить в обращение наравне с серебряной медную монету. Введение медных денег быстро привело к резкому ухудшению положения широких слоев населения и явилось поводом для городского восстания 1662 г. в Москве — «Медного бунта». В 1663 г. выпуск медных денег был запрещен. Подробнее о денежной системе того времени см. Л. В. Черепнин. Русская метрология. М. 1944, стр. 72—74.

8 Сведения И. Давида о том, будто бы в России не было в тот период письменного законодательства, глубоко ошибочны и ни на чем не основаны. Наоборот, к тому времени Московское государство располагало обширным и детально разработанным феодальным законодательством. Выдающимся памятником его может служить «Соборное Уложение» 1649 г., а также последовавшие за его принятием так называемые новоуказные статьи. Среди последних имели важное значение акты «О поместьях» (1676) "и «О поместьях и вотчинах» (1677), «Писцовый наказ» (1684). Можно было бы упомянуть такие крупные законодательные акты, как «Уставная грамота» 1654 г. и «Новоторговый устав» 1677 года. Русское законодательство второй половины XVII в. отразило постепенное укрепление феодально-абсолютистского государства, шедшего на смену сословно-представительнои монархии. Вся полнота власти в государстве принадлежала царю как самодержцу, хотя в определенные моменты большую роль играла и существовавшая рядом с царем Боярская дума, которую И. Давид именует сенатом.

Краткое описание города, слобод и империи

Город Москва — очень большой, расположен на равнине, на широте 55 градусов и нескольких минут. Стоит на трех реках: Москва, от которой он взял свое название, судоходная, протекает с западной стороны; Неглинная, пересекающая посредине; Яуза, подходящая с восточной стороны. Делится Москва на четыре общины. Первая — Кремленый город, в котором живут цари, как мы уже говорили выше. Вторая — Китай-город, где ведется вся торговля. Здесь лавки со всевозможными товарами. Тут же находится и посольский дом и дом провинциальный, который у них называется Гостиный двор, или дом для приезжих. Он очень большой. Здесь останавливаются приезжие купцы всех наций, прибывающие в Москву по торговым делам. Они за постой платят. При доме имеются разные лавки, которые сдаются внаем купцам, и погреба для торговцев вином. Здесь возвышаются самые главные церкви, среди них церковь Святой Троицы, в которую в вербное воскресенье из своей кафедральной церкви проходит патриарх и там, надев епископское платье, выступает для благословения паствы и других церемоний этого дня. Этот город окружен стеной. Третий— Белый город, тоже окруженный особой стеной, в которой имеют свои дома большинство купцов и люди разного сословия, но здесь нет особых лавок. Четвертый — Земляной город, его населяют почти одни только стрельцы, и делится он на свои слободы. Этот город огибает оба предыдущих с северной стороны. Он очень большой, окружен валом и рвом. А вся столица в целом называется Великий царствующий город, то есть великая столица империи. Отсюда в сочинения некоторых историков и географов закралась ошибка — они делят этот город на три: один — Кремленый, другой — Китай, третий — Царь-город. Большинство лавок в этом городе расположено в превосходном порядке, так что для определенных товаров отведены определенные улицы, например, здесь продаются только ткани, там — дорогие меха, в другом месте — более душевые, в третьем — сукна.

Ворота этих городов не имеют подъемных мостов, а закрываются крепкими дверьми, но никогда не запираются так, чтобы нельзя было легко их открыть даже ночью. У ворот стоят стрелецкие посты, около каждых ворот имеются одна-две пушки, уже довольно глубоко погрузившиеся в землю, так как город давно никем не осаждался. У ворот Кремленого города стоят две огромные пушки под покровом. Улицы, имеющие свои особые названия, широкие и довольно правильные, вымощены бревнами, наподобие мостов, прокладываемых через болота. Отдельные города делятся на свои приказы или кварталы, во главе которых стоят определенные чиновники. Последние имеют списки и держат в поле зрения всех своих подопечных, так что никто не может легко сбежать, что весьма удивительно при таком множестве самых разных людей. Строения в основном деревянные, просторные, у некоторых два бревенчатых перекрытия, у некоторых только одно, окружены изгородью, или, как они говорят, забором. Исключая хижины для прислуги, немного таких, которые выходят окнами на улицу, ибо находятся они подальше от ворот, а в промежутке построен двор. Почти у каждого есть сады, которые они научились разводить от немцев. Из-за такой обширности строений неизбежно получается, что и сам город раскинулся так широко. Дома бояр и других чиновников очень чистые, но избы прислуги и простонародья полны дыма, ибо они имеют не камины, а печи, которые, когда топятся, наполняют всю комнату невыносимым дымом и отсюда называются «черные избы». Встречаются также и большие красивые каменные здания, которые у них называются «палаты». Их довольно много. После недавнего пожара многие знатные лица строят себе дома охотнее из камня, чем из дерева. Да и купцы, потерпевшие в прошлом году большие убытки, когда лавки их сгорели дотла, теперь строят каменные. Но и каменные дома обычно темные, частично из-за толстых стен. частично из-за непропорционально маленьких окон.

Церкви в основном, за исключением лишь самых маленьких, каменные. Некоторые насчитывают их, вместе с монастырями, до тысячи семисот сорока. Каждая имеет своего попа. Кроме этих, многие знатные лица при своем доме имеют частные церкви, построенные для своих молитв. Очень красивые церкви у дома князя Голицына и [139] у недавно обезглавленного боярина Шакловитого. Эти все построены наподобие старой греческой церкви, круглые и темные, украшенные пятью башнями с куполами, на каждом куполе возвышается тяжелый крест и, чтобы его не качало ветром, укреплен подпорками. В церковь людей созывают звоном колоколов, которых здесь большое множество. Они, как и у нас, звонят во время пожара. Большинство бояр в своем доме имеют часовни или молельни, в которых совершают для них богослужения домашние попы, как бы капелланы, специально нанятые для этого.

Слободы — это не что иное, как округа или районы, отведенные для жительства какому-то определенному сословию людей, и находятся они (за исключением стрелецких слобод, образующих город) на положении предместий. Такова Ямская слобода, в которой живут ямщики, всегда готовые ехать куда угодно. Из нее назначаются ямщики, которые по милости царей даются уезжающим. В остальное время эти ямщики с лошадьми и телегами, а зимой с санями стоят на улицах, готовые любого за небольшую плату быстро довезти через город куда угодно. Это очень удобно для тех, кто не в состоянии или не хочет дома держать лошадей, ибо они всегда имеют их на улицах, готовых к услугам. Панскую, или Польскую, слободу населяют черкасы или поляки, заброшенные сюда в разные войны. Солдатская слобода иначе называется Бутырки. Здесь живут только солдаты, о которых мы говорили выше. Еще есть Турецкая слобода. Армянская, Китайская, Персидская. Немецкая слобода, или Кукуй, называемая так от протекающей здесь речки, более опрятная и нарядная, чем другие. Живут здесь одни только немцы, много в ней красивых каменных палат, выстроенных немцами и голландцами недавно для своего жилья. Остальные строения деревянные, но достаточно просторные. Едва ли найдешь здесь дом без сада, притом сады цветущие, плодоносные и красивые. Садоводство здесь ввели немцы. Как и в других слободах, и в этой во главе стоит один из придворных, что составляет специальную его должность, здесь его курия, или приказ, в котором постоянно караулят стрельцы. Спасская слобода — в ней живут одни только каменщики. Пушкарская слобода, где живут пушкари. Драгомилова слобода, или Девичья, названная так от находящегося поблизости изящного Девичьего монастыря, расположенного на ровной широкой площади. В нем живут около ста двадцати монашек. Все эти слободы опоясывают город вокруг и придают ему огромные размеры.

Что же касается размеров империи, то в нее входят следующие провинции: Московская, Владимирская, Рязанская, огромное Сибирское царство — Сибирью называют всю область от Тобольска, столицы Сибири, до Альбазина, у китайской границы,— Бельская, Тверская, Новгородская, Псковская, Двинская провинции, Устюг, Вологда, Белое озеро, Ярославская, Ростовская, Суздальская, Вятская, Пермская, Югорская, Печорская, Обдорская, Кандорская, Поморская, Лапландия, большою частью которой они владеют, Черемиссия, Мордовия, царства Казанское и Астраханское, княжества Северное, Киевское и Смоленское. Каждая из этих областей достойна особого описания. Граничит же эта обширная империя на востоке с татарами — ногайцами, на юге — с крымскими татарами, на западе — с Литвой и Ливонией, Финляндией и Швецией, на севере — с Лапландией, Ледовитым океаном. Новой Землей. Тянется она по долготе от Кольского полуострова на берегах северной Лапландии до Астрахани на юго-востоке на 4260 верст, то есть 852 немецких мили, а по широте от границ Ливонии до пределов Сибири на 4 400 верст, то есть 880 миль.

О торговле и достопримечательностях

Здесь обращаются всякого рода товары, которые привозят из разных частей света как иностранцы, так и сами москвитяне. Сюда прибывают персы, армяне, греки и даже турки, привозят ковры, шелк, хлопчатник, жемчуг, драгоценные камни и этим торгуют. Из Китая сами москвитяне привозят траву чай, темсуй (temsui — это какая-то масса наподобие глины с удивительными свойствами), шелк, разные дорогие материи, бадьян, китайскую хину и другие редчайшие корни и травы. В прежние времена остальная торговля велась через Каффу в Крымской Татарии, некогда цветущий город,— пока она была под властью Москвы. Теперь же, когда верх взяли татары, все привозится через Архангельск, этот порт очень знаменит и весьма доходен для царской казны. От него ежегодно в казну прибывает больше ста тысяч золотых. Расположен он на Севере, у берегов реки Двины и Белого моря. В прежние годы через этот порт все ввозили англичане, но после того, как они казнили короля Карла I, их изгнали из этого края и место их заняли голландцы, которые здесь теперь главенствуют и привозят на своих кораблях всяческие товары, какие только имеются в Голландии. От самой Москвы этот порт отстоит примерно на триста миль, и купцы обычно совершают этот путь за три недели, так распределяя свои повозки, чтобы всегда иметь свежих лошадей. Каждый год много купцов, иностранных и местных, отправляются в путь около 20 июля, прибывают сюда примерно 15 августа и ждут голландских кораблей, которые при попутном ветре приходят к концу августа. Тогда они забирают свои товары и нагружают корабли русскими. В конце сентября они отчаливают. Купцы же со своими товарами возвращаются домой и прибывают туда обычно в начале декабря. Через эту торговлю с голландцами здесь получают почти все, что [140] есть в других странах, и притом за умеренную плату, за исключением свежих лимонов и апельсинов, которые еще довольно редки, так как из-за холода их трудно доставлять. Вино испанское, голландское, французское привозится в изобилии, так что часто употребляется даже в семьях скромного достатка. Испанское вино, которое здесь называют романским, продается почти по той же цене, что в нашей Германии. Белое вино, откуда бы его ни привезли, называют рейнским, оно разнообразное и благодаря своему качеству дороже. Красное называется церковным, ибо издавна россияне употребляли его для причастия, оно сравнительно дешевле. За него берется мало пошлины или вовсе не берется, а за белое, наоборот, надо довольно, много платить. Россияне теперь опасаются, что нынешняя война между французами и голландцами помешает ввозу вин и многих других товаров 1. Официальным посланникам иностранных государей дается право получать через этот порт по десять бочек любого вина без всякой пошлины.

Главной достопримечательностью москвитян является кожа, которую называют местным словом «юхть» 2. Способ ее изготовления они никому не желают сообщать. Другая достопримечательность — стекло, которое иностранцы везде называют московским, а у русских называется «слюда». Добывается она из скалы близ Соловецкого монастыря. Монастырь этот находится на острове в Северном море. Половина отдается царю, со второй половины живет монастырь. Выработкой занимаются одни только монахи. Раньше она была очень дешевой, а теперь заметно подорожала, так ее стали в большом количестве вывозить иностранцы 3. Третья достопримечательность — редкие ценные шкуры: соболей, черных лисиц, черных и белых зайцев, белых медведей, горностаев, выхухолей, так называемых белок и других редких животных — удивительно дорогие. Есть более дешевые — это шкурки обыкновенных зайцев, похожих на наших. Здесь их называют «русаки», и шкурки их продаются недорого. Четвертая достопримечательность — поташ. Это порошок из какого-то песка, смешанного с измельченной соломой. Его назначения я не знаю, но он ценится высоко и вывозится в большом количестве в Персию, Армению и Турцию 4. Пятая — пенька, это трава или кустарник наподобие льна, из которой, размельчив ее на волокна, изготовляют холст. Морж — морское животное, жир и шкура которого широко продаются. Нерпа — другое морское животное, кожа которого особенно хороша для обивки сундуков. Наливное — это прозрачное яблоко, как бы полное сока. Положенное на солнце, оно сочится, и все через него видно. Они настолько нежны, что их нельзя далеко перевозить. Растут такие яблоки около города Митрова 5. Кап — особое дерево, на палящем солнце делается мягким, наподобие тряпки 6. Из него делаются разные сосуды — блюда, чаши, трости, которые можно как угодно изгибать. Такими сосудами обычно пользуются за столом цари. Встречаются здесь также очень старые кедры, некоторые редкие терновые деревья и красные ивы. Икра из рыбьих яиц бывает двоякого рода: спрессованная в сплошную массу или простая, похожая на яйца раков, ее вывозят в большом количестве в другие страны. К достопримечательностям я отношу также дыни, которые в этой холодной стране растут в огромном количестве, и такие большие, что иностранцы с трудом могут поверить, если сами не увидят, к тому же они очень мясистые и сладкие. Остальное, я думаю, здесь такое же, как и в других странах.

О нравах, характере, искусствах москвитян, их обращении с иностранцами

По своей природе русские очень способны ко всяким наукам, но безграмотны и темны из-за отсутствия у них обучения и образования. Это нельзя исправить, если не распространять здесь знания. Постигают они все не спокойно, а стремительно, жадно, неистово. Они восприимчивы также к овладению всякими искусствами, как изящными, так и механическими, но изделия их крупные, грубые, непрочные. В том, что они изучают на родине, они очень искусны, но учиться за границу не ездят, а если бы ездили, то могли бы ввести в свое отечество искусства всех стран. Иноземные мастера, как, например, ювелиры, иногда, хотя и очень редко, имеют учеников из москвитян, но секретов своего искусства им не показывают, а некоторые вовсе не принимают их в обучение, как стекольных дел мастера, которым, впрочем, запрещено обучать и немцев. Коварны они чрезвычайно, склонны к хитрости и обману. Купцы сами признаются, что по утрам молят бога, чтобы он послал им как можно больше покупателей-иностранцев, которых им гораздо легче обманывать. Ремесла у них в основном те же, что и в других странах, но, как я говорил, изделия грубые и неотесанные. У заказчика за работу просят вперед деньги, но работу не отдают без больших трудностей и хитростей. Редко они нанимаются поденно, а чаще на всю работу, за которую не принимаются, пока не заключен договор, но затем работают с удивительной поспешностью и, если внимательно не следить заканчивают кое-как. Как слуги, они хороши и ловки, но прислуга стоит относительно дорого: иностранцы платят каждому без питания рубль в месяц, то есть три немецких флорина, а с питанием — шесть, семь, а некоторым и восемь рублей в год.

Иван Петрович — это значит Иван сын Петра. Все они пользуются отчествами, как прозвищами, а фамилий не имеют, за исключением немногих, например, Петр Федорович Долгорукий, то есть Петр сын Федора Долгорукий 7. К питию они весьма [141] склонны, и. мужчины и женщины, и какой бы большой ни поднести им стакан водки или пива, выпивают до дна, даже натощак или будучи уже пьяными. Видимо, в долгий пост они питием утоляют голод.

Праздники и воскресенья проводят в питии: этот порок распространен и у других народов, у москвитян ему тем более не приходится удивляться, ибо для переваривания грубой пищи, которой они питаются, нужна водка, которая даже в малом количестве многим кружит головы. Гостям здесь по обыкновению подносят сначала рюмку водки, потом пива, а если гости особо почетные, то вина и кое-что из сластей. Такой обычай соблюдается и среди немцев. У простого народа обычный напиток квас или брага, приготовляется из воды и теста, кисловатый и довольно вкусный. Они охотно подносят его любому путнику и всякому, кто попросит. Из кушаний особо любимы чеснок, лук, огурцы; чеснок и лук они мелко рубят, затем немного толкут в ступе, заливают квасом и с удовольствием едят ложками. Огурцы свежие, как собирают с поля, так без всяких приправ прямо в кожуре едят, или разрезают на несколько частей и, также залив квасом, едят, иногда прибавив немного холодного мяса. Знать питается немного благороднее, но приправ к блюдам, кроме чеснока и лука, употребляет мало, да и блюда обычно полусырые. Некоторые, однако, в еде уже подражают немцам. Салфеток и ножей на стол не кладут. Столы у них длинные, а не круглые. Общий у них обычай после обеда немного поспать и отдохнуть. Это обыкновенно делает и прислуга. Историки рассказывают, что царя Дмитрия (которого они считают самозванцем) 8 будто бы из-за того и заподозрили и не сочли за истинного москвитянина, что он после обеда не спал.

Несколько раз мы отведали кушанья с царского стола, присылавшиеся то нам, то господину польскому резиденту, но обычно не могли их есть, прежде чем они не были заново сварены, пережарены и вновь приготовлены, так как все было полусырое. Зайцев, голубей и телят они не едят, или едят очень немногие. Зайцев — потому что они запрещены у евреев. Голубей — потому что в их образе явился дух святой.

В простом народе процветают некоторые несложные веселые игры, как, например, бросание гвоздя в железное кольцо, попадание в косточки, расположенные в определенном порядке. Но особенно в ходу качание как на канате, подвязанном к перекладине — такие качели воздвигнуты для публики в деревнях и городах,— так и на доске, положенной в равновесии. Этой забавой особенно услаждаются женщины. Среди более почтенных и знати процветает игра с пешками, которую мы называем шках. Мы видели, как этим повсюду занимаются купцы и обыватели в лавках; карты среди русских не употребляются.

Что говорят о женщинах, будто мужья их не любят, если не бьют, уже, кажется, устарело и вообще неправда. Но правда то, что, если мужья их когда и побьют, они не жалуются и легко прощают. Женщины появляются, где много публики, и притом в большом количестве, как у нас еврейки 9, сидят в лавках, продают шелка, ленты и так далее, разгуливают в шубах, плавно шествуют в высоких башмаках,, из-за которых не могут бегать и ходить быстро. Лица свои они расписывают удивительным образом, знатные женщины особенно. Они выдергивают свои брови с помощью какого-то порошка, а затем, как мне рассказывали, подрисовывают их черной краской в виде большого круга, поэтому выглядят, как совы. В остальном они одеваются наподобие турчанок.

С иностранцами теперь обращаются гуманнее, чем прежде. Если кто из иностранцев желает сюда приехать, он должен сначала на первой пограничной заставе доложить о своем прибытии воеводе, а тот не пустит его в Москву, пока не получит из столицы разрешения на въезд, поэтому бывает, что приходится долго ждать на границе. Тех, которые прибывают сюда по воле иностранных государей, везут от самой границы безденежно на царских лошадях с провожатым, которого назначает воевода и который называется «пристав». То же самое на обратном пути. Без такого пристава дороги очень опасны, а с ним совершенно надежны. Такого рода приезжим тотчас по прибытии назначается постой либо в посольском дворе, либо где-нибудь в другом месте, где они содержатся под стражей, пока они не представят привезенные с собой грамоты или не доложат о цели своего приезда. После этого сразу им дозволяется располагаться и появляться среди публики.

Оружия обычно не носят, даже знатные, если не отправляются в чужие края. Но люди среднего сословия имеют на поясе длинные ножи, которые легко режут и вонзаются. Отправляясь в дальний путь, они целуются на прощание и так же встречают приезжающих. Баней пользуются очень часто.

Никто не приезжает сюда ради того, чтобы посмотреть эти провинции, как это принято в других государствах Европы. Недавно однако, три итальянских господина приезжали сюда с такой целью, имея рекомендательные грамоты от пресветлейшего короля Польши. Сначала их любезно принял князь Голицын, но потом их задержали, заподозрили в них шпионов, чуть было не арестовали и отпустили, только получив точную информацию от польского двора. Если сюда прибывают мастера или знатоки военного дела, то их нелегко отпускают, но любезно увещевают поступить на службу их величеств, а если они уж однажды соглашаются, то их потом с трудом отпускают или не отпускают вовсе. [142]

Нищих здесь огромное множество, предающихся безделью и пьянству. Просят они обычно именем Христа и своего царя по такой формуле: «Для ради Христа и великого государя пожалуй денежку».

Когда московские купцы отправляются в другие страны, они обычно привозят с собой нескольких мастеров и музыкантов, которым обещают всякие чудеса, но ничего не выполняют и всячески понуждают перейти в свою веру, особенно католиков. Они убеждают наняться к ним на время, но бумаги, непонятные иностранцам, составляют на свой лад и превратно толкуют, так что те, подписав свое имя, попадают в вечное рабство. Это испытали несколько юношей, привезенные недавно возвратившимися послами частью из Чехии, частью из Польши. Среди них двое знатных молодых людей Герман де Шардон и Петр Линксвейлер. Им обещали всяческую свободу, но когда завлекли их сюда, то не разрешили им ходить в католический храм и вообще выходить куда-либо, пока не обратили их в свою веру. Сами же они никого из своей страны не выпускают и очень строго следят, чтобы не было возможности какому-нибудь иностранцу уехать вместе с послами, если нет у него разрешения.

Климат и почвы

Климат здесь не такой суровый, как это везде считают, а погода мягкая, не менее, чем в других странах. Снег обычно начинает выпадать примерно в середине октября, но затем то снова пропадет, то держится стойко, и так до середины апреля. Зима хоть и продолжительная, но терпимая, за исключением примерно четырех недель в ноябре и декабре, когда она жестоко лютует, а потом уже меньше. А в остальное время погода обычно ясная, туманы редкие и недолгие, иногда ветры, но не слишком сильные, громы и молнии, но не очень частые, дожди чаще. Лето умеренно прохладное, за исключением трех-четырех недель, когда оно, как и зима, невыносимо. По рассказам людей, знающих разные страны, оно в эту пору похоже на лето в самых жарких районах Италии. Ночи же всегда холодные. Солнце в самые длинные дни остается над горизонтом 17 с половиной часов, а ночь, включая и сумерки, продолжается едва три часа. Часто, гуляя летом в саду около дома, я мог еще в половине одиннадцатого без труда читать, а после второго часа снова приниматься за чтение.

Земля богатая и плодородная, сеют здесь в начале мая, жнут в августе, а собрав хлеб, вскоре снова пашут и сеют на зиму. Хлеба земля дает много, поэтому он продается дешево. Черный ржаной хлеб полезнее белого, который не умеют хорошо размалывать. Мяса тоже изобилие, и оно недорого, множество также и дичи, за исключением оленей. Много кур и особенно куропаток, которых здесь не загоняют в сети, а стреляют. Они продаются по очень низкой цене, наравне с цыплятами, а то и дешевле. Озера и реки полны рыбы, крупной и мелкой, живая рыба дорога, так как трудно ее доставлять в другие места, ибо той, которую ловят в реке Москве и других соседних реках, недостает для такого большого населения. А в остальном, соленая, высушенная на солнце, копченая, а зимой мороженая — замораживают еще живую и называют такую рыбу свежей,— покупается оптом по умеренной цене. Больше всего ценится белая рыба огромных размеров. Свежая, она очень вкусная. Стерлядь с черной кожей, с гребнем на длинном носу, сама тоже длинная и без костей, считается одной из самых деликатных. Имеются также лососи, огромные осетры, большущие карпы и другие, обыкновенные. Всякое продовольствие нам приносят домой сами русские, так что нет надобности выходить в лавки, разве что вдруг что-нибудь потребуется. Сыра и свежего масла русские употребляют мало, и потому здесь этого мало и изготовляют, а больше пьют молоко и какую-то из него закваску. Фруктов здесь множество — яблок, земляники красной и черной, но груши очень редки, вишни и грецких орехов совсем нет, разве что привозные. Лещины изобилие, из нее приготовляют также масло. Есть еще какая-то красная ягода, которую у них называют брусникой. Ее здесь огромное количество. Приготовляют из нее кисловатый напиток, который они и предписывают больным в жару. Других корней и трав тоже много, хотя они не такого вкуса и не такой зрелости, как в других странах: редиска, салат, репа, латук, петрушка, капуста. Земля почти вся в основном ровная, выступают кое-где небольшие холмы, больших скал и гор нет, кроме как в Ногайской Татарии. Почва песчаная, особенно в области, называемой Московией, но не слишком. Леса огромные, но дрова тем не менее дорогие из-за множества проживающих здесь людей. Добывают и камень, очень удобный для построек, белый и мягкий. Много и железа, найденного немцами, которое добывают в двадцати милях от Москвы. Серебряных и золотых приисков нет 10, ибо ведь не всякая земля приносит все.

Об обучении, типографиях и важнейших книгах

Я уже часто упоминал о том, что у россиян нет обучения, нет у них школ ни гуманитарных, ни философских, ни богословских, нет академий: с отходом от истияной веры, когда они перешли в греческий раскол, все это также погибло 11. Кроме чтения и письма, да и то только на местном языке, не учатся ничему, да и учатся из-огромного [143] числа юношей лишь немногие. Шесть лет назад два монаха из Венеции, по языку и обычаям греки, прибыли сюда, чтобы обучать греческой и латинской грамоте. Они были встречены с благосклонностью, получали большое жалованье от патриарха, но успех-имели ничтожный или весьма малый. Латыни они никого до сих пор не научили, ибо сами в этом языке немного смыслят, а в греческом преуспели немногим больше, но это язык варварский, обиходный, а не тот некогда цветущий эллинский язык, в котором они и сами не блещут. Один из них два года назад уехал, а другой упорно продолжает обучать. И это единственный учитель, к которому патриарх обычно обращается со своими сомнениями, а тот внушает ему все, что хочет. Мы можем привести некоторый образчик его учености: однажды на вопрос патриарха, верят ли иезуиты и доминиканцы в одно и то же, одной ли они веры, он ответил, что вовсе нет, что между ними большая разница. Если бы он имел в виду различия школьной доктрины, то можно было бы его не винить, но насчет веры его нельзя оправдать никак, ибо он хотел таким образом настроить патриарха против нас и убедить его в том, что мы в вере противоречим всем. В другой раз у него спросили, почему не осталась в древней церковной доктрине формула освящения, состоящая в словах Христа: «Сие есть тело мое»? Он ответил, что спор этот не представляет никакой трудности, присутствует ли там Христос по этой латинской формуле, или по формуле св. Златоуста, важно, что он там присутствует, и этого достаточно для жертвоприношения. Подобными сведениями он просвещает их и относительно остальных артикулов греческой веры.

Патриарх содержит многих учеников, ибо боярские сыновья и другие обыватели не видят большой пользы в учении, а чтобы хоть кто-нибудь учился, настоятели собирают юношей и дают им средства к жизни. Среди них многие уже взрослые, женатые. Больше всего здесь таких, которые готовят себя к церковному званию. Учителя, о которых мы упоминали, чтобы здесь быть принятыми и закрепиться, распространяли чистые выдумки, хвастались своими победами над вероучением иезуитов, поляков, над польскими магнатами и высшими духовными лицами, уверяли, что те более привержены к греческим обычаям, чем к латинским, и тому подобное, чем обычно прельщаются еретики.

Типография в Москве одна, разделена на много классов, и в ней принимают печатать книги, которые должны иметь разрешение царя или патриарха. Есть еще другая знаменитая типография, в Киеве, где имеются и русский и латинский шрифты. Но москвитяне не принимают ни одной книги, напечатанной в Киеве, из-за ненависти к киевлянам. Им кажется подозрительным все, что приходит из других мест. Уместно будет здесь перечислить важнейшие книги, напечатанные в московской типографии, которые сейчас имеют наибольшее хождение. Они делятся на два класса. К первому классу относятся церковные книги, которые в определенное время читаются в церкви, ко второму — те, которыми пользуются вне церкви. Многие из них, доставленные мне разными путями, я читал, а некоторые только видел.

К первому классу относятся следующие: Евангелие четырех евангелистов, разделенное для ежедневного чтения. Деяния апостолов и псалтырь с восследованием. Все это я прочитал и убедился, что это перевод с греческого Эразма в качестве лютеранской библии 12. 12 месяцев, или минея, которая постоянно читается при богослужении. Другое Евангелие напрестольное с изложением. Соборник или собрание проповедей отцов церкви. Маргарит. Книга Иоанна Златоуста о небесной иерархии. Эту книгу более всего читают за трапезой в монастырях. Прологи, читаются к заутрене. Суть два огромных тома, содержащие краткие жития святых и различные проповеди и наставления для определенных праздников, сильно искаженные. Эти тома я дважды прочитал и многое перевел на латинский язык по поручению преподобного отца Папеброха. Книга, называемая «Триоды», читается в великий пост и в пасху, содержит сюжеты, подходящие для этого времени.

Другой класс составляют: Священная библия; святого Иоанна Златоуста слово о благодати; того же святого различные сочинения, как я полагаю, сильно искаженные; Григория Богослова пасхальные проповеди и другие сочинения того же святого; папы римского Сильвестра послание христианам; папы римского Григория жития святых и некоторые другие сочинения; папы римского Ипполита Страсти Христовы; Иоанна Синайского «Лествица» — это некоторые духовные документы, читаются обычно во время великого поста; Ефрема Сирина сочинения о монашеской жизни; Кирилла Александрийского Книга десяти речей о вере, полная яда против латинской церкви,— эту книгу я целиком законспектировал; Сборник правил семи вселенских соборов, где также приводятся правила апостольские. Эта книга целиком направлена против нашей церкви, и она одна из главных; Симеона Фессалоникского против латинской церкви — здесь автор много написал против нас; книга Устав церковный, по-нашему. Рубрики; Памбона Фессалоникского книга против униатов; Большое зерцало церковных историй; другая книга против униатов, очень злая; Августина, учителя церкви, о Троице — это единственное сочинение Августина они приемлют; Книга о флорентийском соборе, который они называют лживым; Афанасия Александрийского о происхождении духа святого, который от одного только отца исходит; папы римского Льва о жизни христианской и символе; книга Патерик о папах, живших в пустыне; книга против Ария и еретиков; книга против Лютера, Кальвина и их учеников; книга канонов или правил монашеских; Симеона Полоцкого «Обед и вечеря духовная» — это хорошая аскетическая книга; некоторые сочинения Иоанна Домаскина; Требник, большая книга, содержит ритуал и церемонии, для руководства богослужением и другими церковными службами — прочитал всю; [144] Служебник, или Миссал, здесь много текстов разных святых: Златоуста, Василия и др; Жезл, сочинение патриарха Никона против Капитонов — русских еретиков; Скрижаль,, сочинение того же против тех же; Цвет духовный, его же против тех же, о сложении креста первыми тремя пальцами от св. Андрея, рука которого будто бы у них имеется со сложенными тремя пальцами. Кроме этих, имеются еще другие поменьше — молитвенники, катехизисы и так далее, но здесь названы главные.

ПРИЛОЖЕНИЕ

(Календарь, или церковный директории московской церкви).

Тому, кто будет писать русско-московский директорий, или календарь, следует иметь в виду:

Во-первых: Что москвитяне вместе с греками и другими восточными народами начинают свой год с первого дня сентября. Это у них общее с евреями, которые называли первый день Тирса или сентября Ros hassana, то есть глава или начало года. Отсюда они начинали языческий год, отсюда брали начало субботние годы или юбилеи, как отметил Габриэль Буцелин в своем «Ядре всеобщей истории».

Во-вторых: Годы свои они обычно исчисляют, начиная от сотворения мира, иногда от Рождества Христова. Так, нынешний год 1690 у них от сотворения мира 7203 13. Отсюда, кажется, они придерживаются в точности лунных лет, какими пользовались некогда евреи после вавилонского пленения, халдеи, самаритяне, греки и римляне до Юлия Цезаря. В исчислении лет от Рождества Христова они полностью сходятся с нами.

В-третьих: Часы они считают от восхода солнца до захода и снова от захода до восхода, так что один час после восхода солнца называется первым, следующий за ним — вторым, и так далее. Всего дневных часов столько, сколько часов солнце находится над горизонтом, а ночных столько, сколько оно скрыто внизу. Но все ночные и дневные часы, взятые вместе, всегда равны нашим двадцати четырем.

В-четвертых: Хотя самый длинный день у них равен семнадцати часам и почти тридцати минутам, — ведь Москва расположена примерно на 56 градусе — они, однако, считают самый длинный день только пятнадцать часов. Так им угодно. Отсюда они в своем календаре на каждый месяц указывают, скольким часам в этом месяце равен день.

В-пятых: В городе Москве общественных часов только трое, которыми все и руководствуются. В частных домах знати и в монастырях за городом встречается много часов как немецких, так и русских, искусной работы. Немцы в свое время просили разрешения построить в своей слободе башню с часами для общего пользования, как дневными, так и ночными, но им в этом отказали. Отсюда остается обычай, особенно в Немецкой слободе, отбивать часы ударами какого-нибудь жезла таким образом: после того, как прозвонят хозяйские часы, домашний сторож начинает постукивать специально приготовленными палочками в жезл, будто в колокол, и, после такого вступления, которым он привлекает внимание к последующему звону, он ударяет медленно по жезлу столько раз, сколько должно быть часов. Немецкие и русские часы отбиваются по-разному. Но все это только ночью, и притом в богатых домах. Но приобщаются к этому все, ибо поднимается такой шум, что слышно его далеко и широко. Удары следуют в определенном порядке, один за другим, чтобы из смешения часов не получалось путаницы.

В-шестых: В воскресные дни не все воздерживаются от работы, в особенности крестьяне, которые безнаказанно работают. И хотя предписано ходить в церковь и воздерживаться от работы, в простонародье говорят, что это только для богатеев.

В-седьмых: Праздники святых отмечают, но по большей части в хоре. Иконы святых почитают благоговейно, и нет ни одной хижины, даже самого убогого нищего, где не было бы иконы какого-нибудь святого, как мы уже говорили об этом выше.

В-восьмых: Календаря они придерживаются старого, Юлианского. Они говорят, что по приказу папы Григория календарь был реформирован специально для того, чтобы наша церковь и их церковь расходились в праздниках.

В-девятых: В нижеследующем календаре указывается для определенных праздников разрешение употреблять вино и масло, и иногда рыбу, но для понимания этого следует знать, что: 1. Под вином подразумевается водка или хлебное вино. 2. Русские по средам и пятницам соблюдают строжайший пост, так что им не дозволено употреблять ни масла, ни вина, ни рыбы, если только на эти дни не падает такой праздник, в который это дозволено. Постятся также по понедельникам, но это по желанию. В остальные дни можно есть мясо.

В-десятых: К некоторым святым они прилагают эпитет «творец». Под этим словом подразумевается писатель или автор каких-то святых. или благочестивых книг. Некоторых называют «творец канонов», и подразумевается под этим, что тот написал краткие жития святых наподобие «Чтений», или беседы, или какие-нибудь стихи, которые читаются и поются в церквах. К некоторым еще прибавляют «новый». Под этим словом подразумеваются святые более поздние, как будто есть у них еще и более древние. Некоторых они называют также «юродивый», то есть как бы безумный или дурак, и подразумеваются под этим те святые, которые выставляли перед людьми как бы безумие или глупость, за это подвергались насмешкам, издевательствам и презрению, а [145] между тем все ночи проводили в молитвах и изображали святость. Я в этом переводе называю их «простаками».

[Из «Календаря» Георгия Давида ниже приводятся только отрывки, содержащие какие-нибудь фактические стороны жизни Московии. Все чисто календарные сведения, основанные на русском лунном календаре, опущены (Примеч. публикатора).]

Сентябрь... начало Нового года. 14 Праздник этот публичный. В этот день все друг другу желают счастливого года. В этот и в следующие дни бояре и чиновники, в том числе и иностранные, являются к царскому величеству, чтобы пожелать счастливого Нового года. 7. Всенощная рождения Святой девы. Все всенощные у русских свято соблюдаются, церкви постоянно открыты, и почти непрерывно звонят колокола. 25. Праздник св. Сергия чудотворца. Праздник этого святого отмечается огромным стечением народа, от самого высокого до самого низкого звания, в монастырь Святой Троицы, в 12 немецких милях или 60 русских верстах от Москвы. Там он лежит нетленный, и даже цари приходят сюда в этот день, чтобы ему поклониться. Поссевина, возможно, ввели в заблуждение московские переводчики, говоря, что этот святой умер двадцать лет назад; или, что кажется мне более вероятным, переводчик Поссевина их не понял, ибо очень легко можно принять восемнадцать за восемьдесят или восемьсот, или, наоборот, когда воспринимаешь их счет на слух.

Октябрь... 29. Смерть благочестивого Авраама, архимандрита Ростовского. Говорят, что это первый московский святой, который на Руси, еще блуждающей в язычестве, многих крестил и обучил 15.

Ноябрь... 30. Апостола Андрея. Этого святого русские чтят особо, как своего апостола. Говорят, что он был в Киеве, благословил эту страну и предсказал, что она будет христианской 16.

Декабрь... 6. Николая Мирликийского чудотворца. Это среди праздников святых самый славный, ибо он отмечается всем народом с огромным воодушевлением. Как мне рассказывали, москвитяне так почитали этого святого, что в старину говорили: если бы умер бог, то его преемником был бы только Николай или, наверное, их царь. Но эта шутка, вероятно, очень старая. Я, во всяком случае, не слышал ничего подобного. 7. Русские чтят Амбросия, Григория Великого, Иеронима, но не Августина, имя которого им ненавистно, так как он писал что-то, противное их церкви.

Январь. 6. Богоявление. Этот праздник самый славный в году. Торжественная процессия идет от кафедральной церкви к реке Москве, патриарх благословляет в сопровождении царя и всей знати, свиты Великого князя. В 1687 и 1688 гг., когда я участвовал в этой процессии, она проходила по следующему ритуалу: примерно в половине двенадцатого процессия начинала выход из кафедральной церкви. Впереди шли в своем одеянии церковные дьяконы, перед которыми несли два небольших знамени. За ними четыре дьякона несли огромный светильник со свечами, еще четыре — большой крест, за которым следовали главные попы. Из них одни несли тяжелые иконы в золоте и драгоценных каменьях, называемые диптихи или триптихи. Затем шествовали протопопы или деканы, потом несколько архимандритов, далее — епископы и митрополиты, все с непокрытой головой. Перед митрополитами несли их митры и жезлы. Дальше шел патриарх, человек небольшого роста, худощавый, преклонных лет, красуясь огромной седою бородой. Он нес тяжелый золотой крест, склоненный на подставке над красной подушечкой. Перед патриархом на огромном серебряном диске, усеянном жемчугом и драгоценными камнями, несли его митру и книгу Евангелие, тоже в роскошном оформлении. Митры митрополитов и патриархов почти подобны княжеским. Платье патриарха было белое, усыпано жемчугом, и почти такие же драгоценные одежды у остальных церковников. После патриарха шли вереницею чернецы, или монахи, и его прислуга, а на некотором расстоянии шествовала русская знать в блистательных одеждах, за ней следовал в сопровождении двух бояр пресветлейший Петр (пресветлейший царь Иван из-за болезни отсутствовал), в богатом белоснежном платье, в короне. За ним следовали длинным рядом первые бояре и князья, тоже в дорогих одеждах. В конце — единственные сани, все позолоченные, запряженные шестью белыми лошадьми, для просветлей шего (царя), если ему понадобится. А дальше — бесчисленное множество народа.

Когда дошли до реки, духовенство встало вокруг благословленного источника, пресветлейший царь взошел на свой трон, а патриарх — на свой. Бояре расположились между ними и вокруг царского трона. Тогда отдельные лица из духовенства, начиная от высших достоинств, по два стали выходить вперед, трижды низко кланялись пресветлейшему (царю), один раз — патриарху и возвращались на свое место. Потом патриарх, сложив руки крестом, благословил на все четыре стороны света и, взяв у архидьякона кадило, трижды окропил пресветлейшего (царя), который для этой церемонии опустился с непокрытой головой на вторую ступеньку трона. Затем окропил иконы, крест, кое-кого из духовенства, бояр, весь народ и источник, и потом еще раз пресветлейшего (царя), таким же образом, как раньше. Все это было для него, очевидно, очень утомительно. Взойдя после этого на трон, он снова, как раньше, благословил и роздал зажженные свечи, стоя на своем троне, — первую дал пресветлейшему (царю), который подошел за нею с непокрытой головой, и другим в порядке достоинства. Попы что-то пели, потом читали «чтения» из Книги мудрости, псалмов и посланий Павла, сам патриарх с непокрытой головой читал из Евангелия, а когда закончили чтение, книгу Евангелие поднесли пресветлейшему (царю), и тот, стоя с непокрытой головой на второй ступеньке, где он слышал чтение, поцеловал ее. Затем патриарх спустился к источнику и благословил [146] его по своему ритуалу. Патриарха провожали с непокрытой головой пресветлейший (царь) и бояре. Покончив с благословением, он внутри трона окропил пресветлейшего (царя), пожелал ему счастья и то же самое духовенству и боярам. В это время неподалеку от источника специально поставленные для этого люди вскрыли лед, уже заранее вырубленный, чтобы народ мог черпать воду. Между тем к нам был послан один из дьяконов, который от имени пресветлейшего (царя) пожелал счастья господину посланнику и мне и осведомился о здоровье. Наконец пошли обратно в том же порядке. На обратном пути переводчик подвел меня и господина польского посланника, чтобы мы. выразили почтение пресветлейшему (царю) и патриарху, что мы и сделали. Пресветлейший (царь) несколько раз оглянулся на нас с мягким выражением лица, и патриарх тоже оглянулся, но весьма кисло. В том же обратном шествии кто-то из митрополитов по дороге окроплял народ святою водой, и еще несли эту воду в трех золотых кувшинах, покрытых порфирой, для царя и царевен. В этой обратной процессии патриарх и митрополиты уже шествовали в митрах, держа в руках жезлы. По окончании церемонии нас подвели к самой реке, чтобы мы могли все рассмотреть вблизи. Все это празднество на реке продолжалось немногим более часа.

Для этого торжества за несколько дней дорога от кафедральной церкви до самой реки выкладывается жердями, и, чтобы не было скользко, посыпается песком, а края с обеих сторон укрепляются колышками. На самой реке такими же колышками обозначается квадратная площадка, в центре ее удаляется лед и вырубается источник, который покрывают деревянной, мастерски сделанной крышкой. К югу, на левом берегу, ставится трон, воздвигнутый наподобие шатра, довольно высокий, с окошками из московского стекла. Четыре его ступеньки покрыты пурпурной тканью. В нем сидит пресветлейший (царь). Справа, как бы по середине от места источника, трон патриарха, весь открытый, обтянутый дорогою белою тканью, приподнятый на две ступени. С северной стороны, напротив патриарха, за источником, оборудовано место для икон и креста, наподобие алтаря. Все это по окончании процессии убирается. Превосходно выглядели стрельцы, стоявшие в отличном порядке частично у дороги, частично по реке и на обоих берегах, все в блистательных одеждах, одни в красных, другие в белых, третьи в зеленых. Около двух часов пополудни заканчивалось все празднество, которое ежегодно в этот день устраивает патриарх в присутствии их величеств. Этот праздник, главный. У них нет, как у нас, пальбы из пушек или малых бомбард, и нет музыки, а только пение, и не участвуют в процессии ни школы, ни какие-нибудь ордена, а только церковники со своим главой и знать со своим. Большим украшением этому празднику могло бы служить чинопоследование, которое не соблюдается.

Таков как бы указатель святых русской церкви. Но они имеют еще много других святых, которых можно узнать как из «Прологов», так и из разных альманахов или ручных календарей отдельных церквей, или, если можно так сказать, епархий. Но те, которых мы назвали, являются всеобщими для всей церкви, как у нас те, что предпосланы «Римскому Бревиарию». Следует заметить, однако, что они не могут показать никого из своих святых совершающим чудеса, нетленным или прославленным какой-нибудь другой небесной благодатью, который относился бы по времени после их отделения от римской. церкви и который не был бы связан с нашей святой церковью. И удивительно то, что за столь долгое время никто из патриархов не возвел кого-нибудь нового в лик святых. Это могло бы послужить им достаточным доказательством того, что истинная и подлинная святость убегает от них, и открыть им глаза, чтобы они увидели, от чего они отошли, и снова соединились бы узами любви и союзом согласия, какой имели когда-то, с единой святою римскою церковью, при которой остается истинная святость. Некоторые святые у них называются новыми, но они очень старые и жили задолго до времен отделения, а эпитет этот им дан ради уважения к святым, особенно к мученикам ранней церкви. А если и есть более поздние святые, — таких очень мало — то они не причислены к лику святых какой-нибудь официальной церемонией, а просто названы так в народной речи и обиходе. Им не оказывают никаких почестей, кроме того, что называют их святыми. Это они признают и соглашаются, что с тех давних времен среди русских не появилось ни одного истинного святого.

3 Слюда, добывавшаяся в России, особенно на Урале и в некоторых других местах, имела широкий спрос за рубежом. Наиболее ценился сорт, получивший название «мусковит».

4 Поташ использовался для изготовления мыла и других моющих средств, в том числе для промывания шерсти и в красильном деле. Главными покупателями его на международном рынке были Голландия и Англия.

5 То есть города Дмитров, на реке Яхроме, неподалеку от Москвы.

6 Кап — «корень», особого вида наплыв на лиственных, реже хвойных деревьях, широко использовался и используется до сих пор в художественных работах по дереву.

7 В XVII в. право иметь фамилии принадлежало представителям феодального класса, а также высшего купечества.

8 Речь идет об авантюристе Лжедмитрии I, занимавшем престол в Москве в 1605—1606 гг. и убитом во время восстания москвичей против поляков.

9 И. Давид, несомненно, вспоминает картины уличной жизни Праги, где имелось большое еврейское гетто.

10 Слова об отсутствии в России месторождений золота и серебра полностью соответствовали степени знаний того времени. Так, золото было обнаружено в России лишь в 1724 г., а разработка месторождения (Березовские рудники) началась только с 1752 года. Серебро в России в XVII в. также не было еще открыто.

11 Заключение И. Давида представляет собой совершенно неверную и насквозь тенденциозную точку зрения католически мыслившего автора. Действительно, основная масса населения, включая и представителей имущих классов, оставалась неграмотной, а процесс обучения, чаще всего при церквах или дома, ограничивался получением элементарных навыков письма и счета. И тем не менее именно в XVII в. под влиянием потребностей жизни страны предпринимались попытки налаживания более или менее определенной системы народного просвещения. Неоднократно московский Печатный двор издавал «Букварь» В. Бурцева, печатал «Грамматику» М. Смотрицкого. Здесь же, при Печатном дворе, в 1680 г. была учреждена школа, где преподавался греческий язык. Еще раньше, в 1665 г., под руководством Симеона Полоцкого возникла школа Заиконоспасского монастыря в Москве, где наряду с русской грамматикой преподавался и латинский язык. В 1687 г. в Москве учреждается Славяно-греко-латинская академия. Эти и подобного рода сдвиги в деле просвещения происходили незадолго до или даже в период пребывания в Москве И. Давида, но он не увидел их или не понял их значения. Его же предположение, будто до разделения христианской церкви на православную и католическую на Руси существовали какие-то затем «погибшие» академии, вообще несостоятельно.

12 Предположение И. Давида об использовании в качестве источника древнерусских переводов текстов Нового завета перевода Библии Эразмом Роттердамским любопытно, но безосновательно. Упомянутые тексты имели в России более давнюю традицию.

13 Год от сотворения мира сосчитан И. Давидом неверно — следует: 7198, так как к дате «от рождества Христова» обычно прибавляется цифра 5508, обозначающая количество лет, прошедших «от сотворения мира» до «рождения» Христа. В более редких случаях фигурировало иное количество лет — 5506 или 5500. Ни один из указанных случаев к подсчету И. Давида не подходит.

14 Обычай начинать новей год 1 сентября, восходящий к византийскому календарю, был отменен Указом Петра I 20 декабря 1699 года. Новый, 1700 год исчислялся уже с 1 января.

15 Авраамий Ростовский канонизирован в начале XIII века. Его деятельность чаще всего относят ко второй половине XI — началу XII века. Мнение И. Давида о нем как о первом московском «святом» — проповеднике христианства — ошибочно.

16 И. Давид повторяет бытовавшую в Древней Руси легенду об апостоле Андрее — Андрее Первозванном, — будто бы посетившем Киев и Новгород и проповедовавшем здесь христианство.

Источник : Давид, Иржи. Современное состояние великой России или Московии // Вопросы истории. Части: первая - №1, , вторая - №3, четвертая - №4, 1968 г.,

Пер. Ю. Е. Копелевич

STATUS MODERNUS MAGNAE RUSSIAE SEU MOSCOVIAE

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история

Библиотека Гумер - история

Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты

Иржи Давид. Современное состояние великой России или Московии

СВИДЕТЕЛЬСТВО ИНОСТРАННОГО НАБЛЮДАТЕЛЯ О ЖИЗНИ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА КОНЦА XVII ВЕКА

Комментарии

О положении иностранцев и их религиях

Первый и второй походы против татар. Начало возмущении после второго похода. Ссылка Голицына

Наше изгнание

О ПОЛИТИЧЕСКОМ ПОЛОЖЕНИИ МОСКВИТЯН

О звании «царь» и его значении

Комментарии

О царском дворце

О достоинствах, знатности и придворных должностях

О куриях, или приказах, посольских домах и представительствах иностранных государей

Об аптеках и медицине

О деньгах москвитян

О правосудии и казнях

О войске как пешем, так и конном

Комментарии

Краткое описание города, слобод и империи

О торговле и достопримечательностях

О нравах, характере, искусствах москвитян, их обращении с иностранцами

Климат и почвы

Об обучении, типографиях и важнейших книгах

ПРИЛОЖЕНИЕ

(Календарь, или церковный директории московской церкви).

Комментарии

Поиск по сайту