Фёдоров Б. Попытка Столыпина решить «Еврейский вопрос»

В общественном сознании прочно закрепился миф, что официальные власти России, включая Столыпина, чуть ли не сами организовывали еврейские погромы и прямо повинны в кровавых преступлениях. Слава Богу, серьезные западные исследователи давно развенчали такие мифы: "Вопреки популярным представлениям, русские автократы и их правительства сознательно и систематически не подстрекали к погромам" (2). Напротив, многие видные государственные деятели России считали антисемитизм вредным явлением и пытались с ним бороться.

Обсуждение еврейского вопроса, как и аграрной реформы, возникло не на пустом месте. Еще 1 июня 1902 г . Плеве образовал Особое совещание для разработки вопросов по пересмотру "Временных правил о евреях от 3 мая 1882 г ." Председателем совещания был назначен товарищ министра П.Н. Дурново, а одним из членов - А.А. Лопухин (позднее он стал заметным борцом с антисемитизмом). Осенью 1903 г . министр внутренних дел В.К.Плеве предложил губернаторам представить соображения об изменениях, которые следовало бы внести в законы о евреях.

В январе 1904 г . Особое совещание собралось для рассмотрения мнения губернаторов по указанному вопросу. В состав совещания были включены несколько губернаторов и ряд высокопоставленных чиновников. В программе работы совещания значился вопрос о недостатках закона от 3 мая 1882 г ., его изменениях или полной отмене. Член совещания Виленский губернатор граф К.К. Пален в записке о положении евреев в России, представленной совещанию, предложил отменить все ограничительные законы для евреев, проживающих в черте оседлости, сохранив саму черту. Бессарабский губернатор князь С.Д. Урусов, участвовавший в совещании, в своей записке высказал мнение о том, что Временные правила о евреях не дали ожидаемого результата не только для самих евреев, но и для русского общества.

Совещание решило предоставить сельским обществам право высказываться за допущение евреев в свою среду с последующим утверждением приговора губернскими властями. Таким образом, появлялась возможность жительства евреев в сельской местности. Некоторые считают, что начало русско-японской войны положило конец работе совещания. По другой версии, В.К.Плеве посчитал совещание "крамольным" и распустил его. В итоге никаких практических результатов работа Особого совещания не дала, но П. Столыпин наверняка знал о его существовании.

Перейдем к конкретным действиям П. Столыпина, предпринятым для решения еврейского вопроса. По воспоминаниям В.Н. Коковцова, подтверждаемым и другими авторами, в начале октября 1906 г . П. Столыпин после очередного заседания Совета министров и удаления чиновников предложил министрам остаться и обсудить конфиденциальный вопрос. Он предложил всем высказаться о своевременности постановки вопроса об отмене некоторых ограничений в отношении евреев, которые раздражают еврейское население, питают революцию, вызывают критику России из заграницы, включая Америку, но не приносят практической пользы.

При этом Петр Аркадьевич ссылался на покойного министра внутренних дел В.К. Плеве, который при всем его консерватизме также думал над этим вопросом. Это выдающийся и незаслуженно забытый государственный деятель даже пытался пойти на сближение с еврейским центром в Америке (банкиром Я. Шифом), но был принят весьма холодно.

П. Столыпин добавил также, что, по его данным, в нынешний момент некоторая либерализация может найти хороший отклик в обществе, даже если и не дойдет до полного еврейского равноправия. Главное - это последовательное продвижение вперед. По мнению Столыпина, надо было отменять отжившие свое ограничения, которые все равно обходились, и вели к злоупотреблениям низших чинов администрации.

Первый обмен мнениями носил благожелательный характер, никто из министров принципиально не возражал. Некоторые министры предложили приступить к детальному пересмотру ограничений с целью обсуждения возможной отмены части из них. Более осторожным был только крайне правый по взглядам государственный контролер П.Х. Шванебах, который сказал, что опасно возбуждать напрасные ожидания, то есть не надо торопиться. Было решено, что каждое ведомство представит перечень ограничений по своей части, а уже затем правительство перейдет к их обсуждению.

Работа была проведена быстро, и всего на нескольких заседаниях целый ряд ограничений большинством был намечен к отмене. Правда, в подробном заключении, которое было представлено императору для окончательного решения, содержалось два особых мнения. Министр иностранных дел А.П.Извольский, знающий настроения за границей, считал, что намеченные льготы недостаточны и надо вести дело к отмене всех ограничений. Государственный контролер П.Х.Шванебах, напротив, считал, что льгот слишком много, и что надо вести дело меньшими темпами.

На самом заседании Совета министров никто не задавал вопросов, и особой дискуссии не было. По утверждению товарища министра внутренних дел В.И. Гурко, проект "О пересмотре постановлений, ограничивающих права евреев" защищал В.Н. Коковцов, который сказал, что он лично не любит евреев, но ограничения против них неэффективны и вредны.

В.И. Гурко также утверждал, что сам он резко критиковал законопроект, чем всех настроил против себя. Во втором заседании, когда большинством голосов проект был принят, Гурко не участвовал. Столыпин, по его воспоминаниям, был среди меньшинства, то есть среди противников проекта. Это ничем не подтверждается. Напротив, именно Петр Аркадьевич был инициатором создания и принятия этого документа и, как мы увидим ниже, активно защищал его перед императором. Представление царю двух особых мнений давало последнему возможность маневра.

П. Столыпин никогда прямо не говорил министрам, что возбудил вопрос с ведома и по поручению царя. Но все министры были в этом уверены: он не поднял бы такой щекотливый вопрос без предварительного согласия царя. При этом члены правительства понимали, что снятие ограничений в любом случае вызовет сильное неудовольствие правых кругов.

В ходе министерских дискуссий у П. Столыпина был в запасе помимо прочих такой простой аргумент как близкое личное знакомство с еврейским вопросом в Западном крае. Поэтому он любил ссылаться на примеры из своего жизненного опыта, наглядно иллюстрировать практическую несостоятельность многих ограничений евреев в реальной повседневной жизни.

Существо предложений Совета министров сводилось к следующему:

1. Принцип частичной отмены ограничений. Не ставилась задача полного равенства, так как это можно бы решить только в общем законодательном порядке. Но даже такой подход мог принести известное умиротворение в еврейскую среду. Все льготы предлагалось утвердить на основании ст. 87 свода основных законов 1906 г . (то есть в чрезвычайном порядке)

2. Отмена ограничений передвижения евреев в рамках общей черты оседлости, в том числе разрешение жить в сельской местности. Расширение прав выбора места жительства для евреев вне черты оседлости, в частности, некоторым мастерам и ремесленникам, членам семей (кроме казачьих областей).

3. Отмена ограничений на участие евреев в производстве и торговле спиртным, в горном деле и других промыслах. Снятие ограничений на владение и аренду недвижимости евреями.

4. Отмена требования упоминать прежнюю принадлежность к иудейской вере, запрета родным следовать за ссыльными, наказаний семейству за уклоняющегося от воинской повинности. Смягчение ограничений на участие евреев в управлении акционерными обществами.

Завершался проект предложением провести его по 87 статье.

В самом начале декабря 1906 г . Столыпин направил законопроект царю на утверждение. Скорее всего, Столыпин ожидал положительного решения царя, тем более что правительственная программа от 24 августа 1906 г . получила "высочайшее одобрение". Если обещанные программой преобразования не будут осуществлены, - было записано в проекте, - доверие общества к правительству поколеблется. Однако опыт общения с царем показывал, что даже если премьер убеждал в чем-то царя, в решающий момент тот мог отказаться от принятого решения. Так случилось и на этот раз.

Журнал Совета Министров с этими предложениями пролежал у царя без движения довольно долго. На вопросы по этому поводу П.Столыпин отвечал министрам, что не надо беспокоиться. Только 10 декабря 1906 г . журнал вернулся к Петру Столыпину неутвержденным. Царь отказал премьер-министру и его записку следует частично процитировать, чтобы прояснить дело:

"Царское село. 10 декабря 1906 г .

Петр Аркадьевич.

Возвращаю вам журнал по еврейскому вопросу не утвержденным.

Задолго до представления его мне, могу сказать, и денно и нощно, я мыслил и раздумывал о нем.

Несмотря на самые убедительные доводы в пользу принятия положительного решения по этому делу, - внутренний голос все настойчивее твердит мне, чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть моя никогда меня не обманывала. Поэтому и в данном случае я намерен следовать ее велениям.

Я знаю, вы тоже верите, что "сердце царево в руцех божиих".

Да будет так.

Я несу за все власти, мною поставленные, перед богом страшную ответственность и во всякое время готов отдать ему в том ответ.

Мне жалко только одного: вы и ваши сотрудники поработали так долго над этим делом, решение которого я отклонил. […] Николай." (3)

И в этом весь Николай П, который раз за разом уходил от болезненных, но крайне необходимых решений, как страус прятал голову в песок. И, в конце концов, сам остался без головы, погубил свою семью и Россию.

Причиной такого решения помимо прочего была реакция правых дворянских кругов. 14-18 ноября 1906 г . заседал второй съезд уполномоченных дворянских обществ. В это время просочились слухи о рассмотрении Советом министров проекта о расширении прав евреев. 15 ноября делегат съезда В.М. Пуришкевич заявил с трибуны съезда, что Главный совет союза обратился к своим отделам с предложением просить императора воздержаться от утверждения законопроекта. "По прошествии 24 часов у ног Его Императорского Величества было 205 телеграмм" с указанной просьбой" (в союзе было 205 отделов).

Резолюция съезда выступала против уступок "еврейским притязаниям", каждая уступка расценивалась как проявление слабости государства. В резолюции высказывалось требование производить любые изменения законов о евреях только в общем законодательном порядке, но не по 87 статье. В.А. Маклаков по поводу упомянутого законопроекта писал, ссылаясь на письмо Николая II Столыпину, "Вот источник того внутреннего голоса, который Государя будто бы никогда не обманывал".

П.Столыпин расстроился, но не отступил. Он в тот же день вновь обращается к царю с письмом - образцом искусной придворной переписки. Он снова осторожно излагает аргументы, которые, прежде всего, говорят о необходимости успокаивать еврейское население. Затем Петр Аркадьевич ссылается на то, что общественности уже обещаны сдвиги в этой сфере, а информация о предложениях Совета министров уже проникла в печать. Он пишет:

"Ваше императорское величество.

Только что получил ваше повеление относительно оставления без последствий журнала по еврейскому вопросу.

Вашему величеству известно, что все мои мысли и стремления направлены к тому, чтобы не создавать вам затруднений и оберегать вас, государь, от каких бы то ни было неприятностей.

В этих видах, а не из желания испрашивать каких-либо изменений решения вашего по существу, я осмеливаюсь писать вашему величеству.

Еврейский вопрос поднят был мною потому, что, исходя из начал гражданского равноправия, дарованного манифестом 17 октября, евреи имеют законные основания домогаться полного равноправия; дарование ныне частичных льгот дало бы возможность Государственной Думе отложить разрешение этого вопроса в полном объеме на долгий срок.

Затем я думал успокоить нереволюционную часть еврейства и избавить наше законодательство от наслоений, служащих источником бесчисленных злоупотреблений.

Все это послужило основанием в обнародованном с одобрения вашего величества правительственном сообщении объявить, что коренное решение еврейского вопроса является делом народной совести и будет разрешено Думой, до созыва которой будут отменены не оправдываемые обстоятельствами времени наиболее стеснительные ограничения.

Затем еврейский вопрос был предметом обсуждения совета министров, журнал которого и был представлен вашему величеству, что, несмотря на полное соблюдение тайны, проникло, конечно, в прессу и в общество, в виду участия многих лиц в составлении и печатании этой работы.

Теперь для общества и еврейства вопрос будет стоять так: совет единогласно высказался за отмену некоторых ограничений, но государь пожелал сохранить их.

Ваше величество, мы не имеем права ставить вас в такое положение и прятаться за вас.

Это тем более неправильно, что вы, ваше величество, сами указывали на неприменимость к жизни многих из действующих законов и не желаете лишь в порядке спешности и чрезвычайности даровать от себя что-либо евреям до Думы.

Моя всеподданнейшая просьба поэтому такова: наложите, государь, на нашем журнале резолюцию приблизительно такого содержания: "Не встречая по существу возражений против разрешения, поднятого советом министров вопроса, нахожу необходимым провести его общим законодательным порядком, а не на основании 87 статьи законов основных, так как 1) вопрос тот крайне сложен, 2) не представляется, особенно в подробностях, бесспорным и 3) не столь спешен, чтобы требовать немедленного разрешения за два месяца до созыва Государственной Думы".

При таком обороте дела и министерство в глазах общества не будет казаться окончательно лишенным доверия вашего величества, а в настоящее время вам, государь, нужно правительство сильное.

Затем, если бы вашему величеству было угодно, можно было бы резолютивную часть журнала переделать и, не настаивая на 87 статье, испрашивать разрешения вашего величества, внести ли вопрос в Думу или разрешить его в порядке чрезвычайном.

Простите мне, ваше величество, но я знаю, чувствую, что вопрос этот громадной важности. Если ваше величество не одобрите мои предположения и не разрешите мне прислать для наложения резолюции журнал, о возвращении которого никто пока не знает, позвольте приехать со словесным докладом в среду в 9 часов вечера.

Вашего императорского величества верноподданный

П.Столыпин

10 декабря 1906 г .". (4)

Видно, что, как опытный бюрократ, он деликатно (и даже как-то униженно) ставит вопрос так, чтобы вынудить царя изменить свое решение. Он прекрасно понимает, как воздействовать на монарха. Затем он предлагает легкий и красивый компромиссный выход из создавшегося положения. В частности, он просит царя наложить резолюцию о том, что у него нет принципиальных возражений, и он считает необходимым провести его в общем законодательном порядке, а не по ст. 87 в виду сложности вопроса, не бесспорности некоторых деталей, отсутствия необходимости спешки.

Хотя, разумеется, сам П.Столыпин хотел срочного проведения решений. Нельзя буквально рассматривать слова об отсрочке принципиального решения еврейского вопроса. Такой выход позволял всем сторонам спасти лицо.

11 декабря 1906 г . Николай П согласился с компромиссным вариантом:

"Царское Село. 11 декабря 1906 г .

Из предложенных вами способов я предпочитаю, чтобы резолютивная часть журнала была переделана в том смысле - внести ли вопрос в Думу или разрешить его в порядке ст. 87.

Это самый простой исход.

Приезжайте, когда хотите, я всегда рад побеседовать с вами.

Николай." (5)

На законопроекте царь сделал краткую резолюцию. "Внести на рассмотрение Государственной думы".

Законопроект поступил в Думу и был отдан на рассмотрение этого "демократического" учреждения. Любопытно, что все три последующие Думы до самой революции не нашли времени обсудить этот вопрос. Дело в том, что левым было одинаково неприемлемо, как поддержать, так и отвергнуть законопроект. Поддержка "реакционера и антисемита" Столыпина в решении этого вопроса была немыслима, так как вопрос считали неразрешимым в условиях самодержавия. Но выступить против этого также было нельзя, так как выглядело бы так, что П.Столыпин пытается улучшить жизнь евреев, а либералы противятся такому частичному улучшению. Крайне правые также не хотели решать вопрос, но уже по другим мотивам.

Я полагаю, что полезно взвешенно смотреть на любой исторический период, учитывая все факторы. Нельзя думать, что в России начала двадцатого столетия были только погромы, махровые антисемиты и мракобесы. Очень многие политические деятели, включая Столыпина, Витте, Коковцова противостояли таким тенденциям, действовали суды, неизмеримо возросла свобода слова, люди могли "проголосовать ногами" против системы, например, покинув страну.

Например, мало кто из наших современников помнит, чем закончилось знаменитое "дело" М.М. Бейлиса (1874-1934 гг.). Он, как известно, был в марте 1911 г . обвинен в ритуальном убийстве православного мальчика А. Ющинского (6), что вызвало в стране волну антисемитизма. Но Киевское охранное отделение получило через директора Департамента полиции приказ Столыпина "собрать подробные сведения по делу об убийстве мальчика Ющинского и сообщить подробно о причинах этого убийства и о виновных в нем". Столыпин не поддался общей истерии, не верил в ритуальное убийство и потому желал, чтобы были найдены настоящие преступники.

Известно также, что на телеграмму киевского губернатора А.Ф. Гирса от 13 апреля 1911 г . о том, что среди правых организаций растет убеждение, что правительство прикрывает убийство Ющинского, в тот же день от имени П. Столыпина ответил товарищ министра П.Г. Курлов. Он ответил, что властям надо принять решительные меры для поддержания порядка и любой ценой избежать погрома. Департамент полиции послал в Киев детективов и в целом действовал энергично. Петр Аркадьевич был в курсе событий и требовал беспристрастного следствия.

Как бы то ни было, суд "черносотенной" России оправдал М.М. Бейлиса (как оправдывал и многих революционеров), он смог эмигрировать в США и спокойно прожил там еще 20 лет. Зато почти всех участников процесса со стороны обвинения после революции уничтожили. Бредовой мне кажется идея историка Г. Рябова о том, что дело Бейлиса организовали как часть заговора против П. Столыпина, а когда он не внял предупреждению, его убили.

Возьмем другой вопрос - убийства депутатов-кадетов М.Я. Герценштейна и Г.Б. Иоллоса, приписываемые как советскими, так и некоторыми нынешними исследователями правым. Других серьезных "актов политического терроризма" со стороны "черносотенцев" никто назвать не может, хотя на другой чаше весов тысячи громких убийств со стороны революционеров. Однако виновность какой-либо черносотенной или правой организации в этих убийствах никогда и никем не была подтверждена. Напротив, все больше западных ученых с удивлением отмечают полное отсутствие фактов "правого террора".

Но меня занимает не это. Допустим, у вас сожгли имение, убили родственников, вы с женой и детьми едва унесли ноги от подстрекаемой революционерами кровожадной толпы, а с трибуны Госдумы вы слышите циничные слова депутата М.Я. Герценштейна об "иллюминациях", имея в виду пылающие усадьбы. Дословно он сказал: "Надо дать мужикам землю, если вы не хотите, чтобы иллюминация дворянских усадеб продолжалась".

Эти слова стали известны всей России, и многими жертвами погромов воспринимались болезненно. Всегда найдется человек, который пустит пулю в лоб за такое издевательство и подстрекательство к насилию. Дело здесь вовсе не в антисемитизме. Тем не менее, эти убийства Герценштейна и Иоллоса бездоказательно приписали правым организациям. Кстати, как показала история, после передачи в 1917 г . всей земли крестьянам, жечь и грабить усадьбы стали гораздо больше.

Отношение П. Столыпина к еврейскому вопросу наглядно характеризует история с "Протоколами сионских мудрецов", о которой поведал его сын Аркадий , а также историки Рууд и Степанов в своей серьезной книге "Фонтанка 16".

Русский текст "Протоколов" под редакцией С.Г. Нилуса появился в 1905 г . как приложение к его книге и произвел потрясающее впечатление на российское общество. В результате первой революции многие люди искренне были склонны искать корни проблем в мировом сионистском заговоре. Особенно учитывая значительную еврейскую прослойку в среде революционеров. Любопытно, что цензура не разрешила тогда С.Г. Нилусу опубликовать "протоколы" отдельной книгой, так как это могло вызвать антиеврейские насильственные действия.

Рукопись запустили в России в оборот через, как говорит А. Столыпин, "наивного и благочестивого" С.Г. Нилуса, введенного в заблуждение комбинаторами. Самого С.Г. Нилуса он ни в чем не винит, хотя тот сыграл крайне неблаговидную роль. Факт остается фактом и "Протоколы" подогревали антисемитские настроения, усиливали конфронтацию в обществе. Характерно, что сын Нилуса Сергей в 1940 г . вызвался помогать палачу Альфреду Розенбергу "разбираться" с евреями в Польше.

Всего было шесть изданий в России до 1917 г . Самое первое издание протоколов было в правой газете "Знамя" в 1903 г . После издания С.Г. Нилуса в 1905 г . появилось еще одно анонимное издание, а в 1906 г . их опубликовал видный член Союза русского народа людей Г. Бутми в своей антисемитской книге. В 1911 г . и в 1917 г . С.Г. Нилус дважды перепечатал "протоколы" в типографии Троицко-Сергиевского монастыря (!).

В 1906 г . "протоколы" дошли до царя, который отнесся к ним с доверием. П.Столыпин как министр внутренних дел в 1906 г . назначил комиссию по расследованию дела о происхождении этого "произведения". Эта комиссия (жандармские офицеры Мартынов и Васильев) провела кропотливую работу и сделала вывод, что фальсифицированные "Протоколы" впервые появились в Париже в антисемитских кругах на французском языке в 1897-1898 гг.

По одной из версий этот текст попал в руки полицейского офицера полковника П.И. Рачковского , который решил использовать его в целях политической борьбы. Такой документ мог бы помочь разжигать ненависть в отношении евреев и, следовательно, революционеров. Другие источники говорят о том, что это было сделано какими-то другими полицейскими агентами в Париже.

Петр Аркадьевич поехал с докладом о фальшивке к царю и сообщил ему, что намерен официально запретить распространение "Протоколов" в России. Царь был потрясен. Видимо, он поверил в фальсификацию, или, по крайней мере, допускал возможность мирового еврейского заговора. Эта теория объясняла революцию и отвлекала внимание от очевидных изъянов политической системы России.

Но методы полковника Рачковского (9) его глубоко возмутили, и он одобрил доклад премьер-министра. "Избавьтесь от протоколов. Невозможно защищать святое грязными методами", сказал Николай. "Протоколы" были запрещены, и больше не могли открыто публиковаться. Не все в обществе согласились с версией о подделке, но дело заглохло, и большого распространения "Протоколы" в России не получили. Тот факт, что в 1907-1910 гг. не было ни одного издания, говорит сам за себя.

Другое официальное расследование по указанию Столыпина было проведено в 1908 г . шефом петербургской охранки К.И. Глобачевым. Этот офицер дал разъяснения В.Л. Бурцеву в 1934 г . и подтвердил, что "протоколы" были сфабрикованы агентами охранки в Париже в 1896-1900 гг., а в 1905 г . были переданы царю с помощью Д.Ф. Трепова и В.Ф. Джунковского.

Далее А. Столыпин сообщает, что после первой мировой войны "протоколы" массовыми тиражами распространялись в Западной Европе и за океаном, их использовал Гитлер. Между тем, позднее выяснилось, что протоколы были составлены фальсификаторами на основе книги Мориса Жоли "Диалог в аду между Макиавелли и Монтескье" ( 1864 г ., Брюссель), который выступил праотцом политической фантастики. В России некоторые деятели думали, что "протоколы" приведут к патриотическому подъему и объединят народ вокруг царя.

Фальшивка стала, на самом деле, оружием в борьбе с антисемитизмом, а П. Столыпин проявил взвешенность и трезвость еще в то время, когда вся история еще не была известна. Официальные власти России никогда не занимались распространением "протоколов". Все появившиеся позже мифы, в которых вина за распространение и создание "Протоколов", возлагалась на власть, можно выкинуть на свалку истории.

Именно при П. Столыпине расцвела еврейская печать в России. Например, появился журнал "Еврейская старина", была издана шестнадцатитомная Еврейская энциклопедия, которую переиздали только в 1990-е годы. Действовало Еврейское историко-этнографическое общество, иные общественные и политические организации. На фоне государственного антисемитизма и погромов постепенно шли процессы, которые могли привести к созданию иной России. К сожалению, тогда это не удалось. Не успели.

Поэтому упреки П. Столыпину в том, что он не решил еврейский вопрос, выглядят несправедливыми. Он сделал все, что мог. Он, по крайней мере, старался, а другие молчали и ничего не делали. Упреки в махровом антисемитизме не выдерживают критики.

Трагическая ирония судьбы заключается в том, что убил П. Столыпина молодой и образованный еврей Дмитрий Богров. Именно еврей, так как настоящим революционером или агентом охранного отделения он не был. Пользы своим поступком он никому не принес, а последний шанс у России отнял.

Осенью 1906 г . П.Столыпин говорил своему знакомому и соратнику С.Н. Сыромятникову: "Евреи бросают бомбы. А вы знаете, в каких условиях живут они в Западном крае? Вы видели еврейскую бедноту?" (10) Антисемит так сказать не мог.

Еще в Саратове П.А. Столыпин обсуждал вопрос еврейских погромов со своим сотрудником В.А. Скрипицыным и тогда он, в частности, сказал: "Я, конечно, погромов не допущу. И в порыве справедливого даже недовольства, нельзя забывать неправильность меры всех на один аршин. Нельзя заставлять страдать ни в чем невиновных за виновных. Я знаю, чем вызываются всякие самосуды. Это выплеск кипятка из наполненной до краев чаши, порыв пара, непредусмотрительно закрытого, которому не дано естественного выхода. Я, как русский, верен родному национализму (в то время еще не было национальной партии), но я именно потому, что русский, не могу быть ненавистником инородцев, в том числе и евреев. Это будет противно и нашей религии, и природе русского человека. Она добрая ко всем, снисходительная, уживчивая. Разве не так?"

Скрипицын ответил: "Нет, именно так. Нам заповеданы любовь и прощение. Народ и преступника называет несчастненьким и сует ему свою трудовую копейку". (11)

Нам пора отказаться от советских стереотипов и мифов.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история