Джонс А. Гибель античного мира

--------------------------------------------------------------------------------
Текст приводится по изданию: Джонс А.Х.М. Гибель античного мира. – Ростов-на-Дону, Изд-во "Феникс", 1997, 576 с.
Научный редактор С.Г. Горяйнов.
Перевод Т.В. Горяйновой.
--------------------------------------------------------------------------------

ГЛАВА XIV

ПРАВОСУДИЕ

Библиография

История римского права лучше всего изложена в книге Н. Р. Jolowicz, Historical Introduction fo the Study of Roman Law (Кембридж, 1952). О структуре Кодекса Феодосия см. Cod. Theod. I. i. 5, Theod. II, Nov. i, и Cod. Theod. Gesta Senatus. О структуре Кодекса Юстиниана и Дигеста см. конституции «Haec», «Summa», «Deo auctore», «Tanta», «Om nem», «Corda» даны перед текстами Кодекса и Дигеста. В целом по проблеме см. гл. XIV моей книги «Later Roman Empire» (Оксфорд, 1964). Процессуальные нормы изложены в Кодексе Юстиниана II и III.

--------------------------------------------------------------------------------

Своей величественной структурой римское право обязано кодификации Юстиниана. До этого времени законодательство отличалась крайней беспорядочностью. Ряд важных вопросов закон обходил молчанием, власть была раздроблена и, кроме того, сама система законодательства отличалась размытостью, т. к. происходила из массы разнородных источников. Источники права, признанные судами, делились на две основные группы: работы классических юристов со времени правления Августа и до времен Севера и императорские конституции. Труд юристов был непомерно огромен. Некоторые работы доходили в объеме до 3.000.000 строк, т.е. были в 20 раз длиннее Дигестов Юстиниана. Многие из них, кроме того, были довольно редкими и имелись в наличии только в нескольких юридических библиотеках. Тем не менее все они были равно авторитетными, и образованные барристеры (юристы, адвокаты) могли легко сбить с толку судью, основывая свое решение на руководствах неизвестных и недоступных судье. Для необразованных судей IV и V веков такие трудные задачи оказывались не по силам и в 426 году Валентиниан III издал знаменитый закон цитат, в котором преимущество было отдано пяти ведущим юристам – Папиниану, Павлу, Ульпиану, Модесту и Гаю. Указ гласил, что в решении тех вопросов, по которым мнения их расходились, следовало придерживаться мнения большинства, а при равном количестве решающим голосом являлось слово Папиниана. Это было грубое и непродуманное правило, но оно по крайней мере давало возможность определить, что гласил закон при решении самых спорных вопросов. Мнения юристов не должны были противоречить императорским конституциям. Под термином «конституция» понимался широкий круг официальных постановлений. На первом месте стояли decreta, т. е. постановления, вынесенные императором при судебном разборе специфических дел. Затем шли рескрипты, которые делились на две группы. Некоторые представляли из себя ответы на запросы (relationes, consultationes) судей которые, в случае возникновения коллизий обращались к императору с просьбой о помощи. Другие являлись ответами частным лицам, которые, прежде чем начать судебные тяжбы, обращались к императору за юридической консультацией. Такие обращения были довольно частыми в III и начале IV в. Сотни таких рескриптов сохранились в кодексах Юстиниана. Впоследствии как decreta, так и рескрипты утратили силу закона. Слишком часто решения или мнение императорского суда и суда справедливости по определенным делам было искажено чрезмерным влиянием высокопоставленных истцов или ответчиков. В 398 году лишились статуса закона рескрипты, а в 428 году то же самое произошло с decreta. Юстиниан, хотя и не хотел потерять приоритет императоров в создании законов, восстановил правовой статус обоих этих источников.

До нас дошли императорские указы, касающиеся населения в целом, к которым можно отнести senatus consulta (явно императорские указы, оглашаемые перед сенатом). Указы преторианских префектов, которые могли толковать, но не менять законы, и другие всеобщие законы (leges generales) в противовес pragmaticae, конституциям, издаваемым для отдельных провинций, городов или отдельных слоев населения. На практике не было четких различий между этими двумя категориями, т.к. большинство законов направлялось высокопоставленным государственным служащим с предписанием их обнародования, причем некоторые законы являлись всеобщими, а некоторые касались только определенных районов или ведомств. На самом деле достаточное количество pragmaticae, распространявшихся только на провинциальные собрания города или гильдии грузоотправителей города Рима, воспринимались судами как имеющие всеобщую силу, и в свое время они вошли в кодексы. Еще одной причиной беспорядков служил тот факт, что конституция, изданная кем-либо из императоров, теоретически считалась изданной всеми соправителями и имела силу на территории всей империи. На самом деле она провозглашалась только в районе, где правил издавший ее император. Хитрые юристы, таким образом, могли противостоять суду, опираясь на императорские конституции других частей империи. Во время правления Гонория калабрианские евреи потребовали освобождения от обязанностей курий на основании «некоего закона, который был издан в восточных частях». Гонорий, возмущенный подобным крючкотворством, аннулировал «этот самый закон – если такой закон вообще существует – как явно вредный для моей части владений»1.

Причины, которые подвигли правительство императора внести изменения в существующие нормы частного права, были суммированы и приведены Валентинианом III во время его ораторской речи перед сенатом в 426 году. Его анализ подтверждается изучением преамбул к новеллам. Закон должен приниматься по личной инициативе императора или его юридических советников. Без сомнения, это был сам Константин, который, принимая во внимание чувства христиан, отменил статьи законов Августа, предусматривавшие наказание за целибат, не признававшие в законном порядке внебрачных детей и ужесточившие правила развода. Гораздо чаще существующие отклонения или противоречия в законах или наличие спорных вопросов, которые законы решали вразрез с существующими принципами справедливости, попадали в поле зрения императора во время судебных разбирательств, производившихся в его присутствии, либо при рассмотрении жалоб подчиненных. Так, Марциан отменил закон Валентиниана I, запрещавший завещательные отказы женщин в пользу духовных лиц, после слушания судебного дела, которым он руководил лично, а закон Константина, запрещавший женитьбу сенаторов на женщинах более низкого происхождения, был изменен им после рассмотрения жалобы преторианского префекта. Две поступившие жалобы от vir spectabilis Леония и femina illustris Пеллагии подвигли Валентиниана III на издание двух конституций, смягчающих закон о наследовании, а в результате жалобы двух ростовщиков из Константинополя появилась новелла Юстиниана III по поводу морских займов. Иногда барристеры провинций прибегали к помощи императора при решении трудных вопросов. Нам известно о трех вопросах, выдвинутых барристером преторианского префекта Иллирии, и об одном вопросе, поднятом правителем Палестины.

Указы и всеобщие законы рассылались по главным городам империи или по доминионам, для которых они предназначались, где в течение ограниченного периода времени – около месяца – они вывешивались для ознакомления. Pragmaticae передавались в руки тех, кому они были предназначены, а рескрипты – судьям и частным лицам, которые добивались их получения. Рескрипты также вывешивались в тех местах, в которых они были приняты. Decreta, судя по всему, официально не распространялись, но о них можно было узнать через запись судебного решения, выдаваемую победившей стороне. Рескрипты, кроме того, зачитывались в судах и, таким образом, тоже оставались в судебных записях. Как видно, официальные указы становились известными юристам и общественности сразу по мере их появления, но никакого постоянного централизованного учета имперского законодательства не существовало. Это может показаться невероятным, но факт становится очевидным после изучения кодекса Феодосия, составителям которого, очевидно, приходилось поднимать архивы провинциальных ведомств и даже прибегать к частным коллекциям адвокатов, чтобы получить ту или иную копию императорской конституции.

В какой-то степени положение, связанное с отсутствием официального сборника императорских конституций, было исправлено во время правления Диоклетиана благодаря частной инициативе двух юристов, Григория и Гермогена. Григорий составил сборник конституций со времени Адриана до 291 года, расположив их тематически и в соответствии с традиционной схемой юридических комментариев по книгам и главам. Внутри каждой главы действовал хронологический принцип расположения материала. Гермоген составил дополнительный свод законов, выпущенных в промежутке между 291 и 295 годами. В его книге законы располагались только по главам, но объем ее, видимо, был внушительным, если нам известно о 120-м законе 69-й главы. Хотя кодексы Григория и Гермогена не являлись официальными и без сомнения были неполными, их практическая ценность была столь велика, что вскоре они были признаны судами как авторитетные и исчерпывающие сборники всего законодательства до 295 года.

Императорские конституции продолжали появляться одна за другой, и некоторые из них, очевидно, были добавлены к Кодексу Гермогена, по которому цитируются несколько законов Валентиниана I, но подавляющее большинство конституций продолжало оставаться в архивах провинциальных ведомств, в записях судебных дел или в частных коллекциях адвокатов. Наконец в 429 году восточное правительство, возможно по инициативе преторианского префекта Антиоха, который в начале своей карьеры занимал должность квестора, пришло к решению, что «огромное количество императорских конституций, исчезнувших в густом тумане, своим мраком неизвестности отрезают себе путь к умам людей»2 и поэтому они должны быть кодифицированы. Была назначена комиссия под председательством Антиоха для сбора всех сохранившихся основных законов, начиная с 312 года. Комиссии было дано право избавляться от преамбул и других ненужных частей и было поручено расположить законы в соответствии с традиционной схемой по книгам и главам, разделяя законы на части там, где это было необходимо. Комиссии было поручено обнародовать все законы, как действующие, так и устаревшие. Хронологическая последовательность даст возможность понять, какие из них являются все еще действующими. Поэтому должны были приниматься во внимание только датированные законы.

Первая комиссия, судя по всему, мало продвинулась в исполнении этой задачи, и в 435 году была назначена вторая комиссия, под председательством все того же Антиоха, которая в 438 году обнародовала кодекс Феодосия. Этот кодекс стал действительным как для Востока, так и для Запада. Был издан указ, по которому впредь западные законы не считались действительными на Востоке до тех пор, пока они не были официально направлены восточному правительству и обнародованы им. То же самое касалось и восточных законов на Западе. В соответствии с этими соглашениями в 447 году на Западе было обнародовано 35 законов Феодосия II, а впоследствии еще 5 законов Марциана. Ни один закон, изданный на Западе, на Востоке получен не был.

Другие попытки кодификации были предприняты на Западе королями варваров. Самым амбициозным кодексом стал «Бревиарий» Алариха II, короля вестготов, появившийся в 506 году. Он включал в себя несколько законов из числа входивших в кодекс Григория и Гермогена и большое количество законов из кодекса Феодосия, а также множество новелл, обнародованных после появления последнего как западным, так и восточным правительствами. Большое количество законов, неприемлемых для вестготского королевства (особенно касавшихся центральной администрации), было опущено. Пока готовился полный текст включенных законов, к каждому из них была составлена краткая интерпретация на упрощенном языке. Юридическая литература была коренным образом упрощена: вошли только «Институты» Гая, обобщенная версия «Sententiae» Павла и одна глава из «Responsa» Папиниана. Король бургундов Гундобад издал Lex Romana Burgundionum и свой Указ составил король остготов Теодорих. Но это были лишь краткие справочники, включавшие соответственно 166 и 154 закона.

На Востоке кодификация была осуществлена позже, но на более научной основе. Юстиниан, как только занял престол, назначил комиссию по подготовке единого кодекса императорских конституций, в который должны были войти все действующие законы из кодексов Григория, Гермогена и Феодосия и более поздние новеллы. Ответственным за выпуск кодекса было разрешено отбросить все устаревшие законы, а те, которые предполагалось сохранить, пересмотреть и исправить, чтобы они соответствовали современности. Первый кодекс Юстиниана был обнародован 7 апреля 529 года. Вторая комиссия была назначена на 15 декабря 530 года. Ей предстояла более трудоемкая и сложная задача – кодификация юридической литературы. В то же время был отменен ряд устаревших институтов и решены основные вопросы, по которым власти расходились во мнениях. Комиссия, работавшая с поразительной скоростью, составила дигест ровно за три года. Он был обнародован 16 декабря 533 года.

Значительное число изменений, появившихся с выпуском дигестов, делало кодекс не соответствующим современности, и его второе издание, которое дошло до нашего времени, было осуществлено 16 ноября 534 года.

Инициатором всех работ по упорядочению законодательства был квестор Юстиниана Трибониан. Именно он руководил действиями первой комиссии по созданию кодекса, был председателем комиссии, выпустившей дигест и осуществившей второе издание кодекса. Ему удалось за шесть лет свести невообразимо огромное количество римской юридической литературы к двум томам. Само по себе это было большим благом для адвокатов и общественности, но он этим не ограничился. Трибониан внес ясность в закон и решил ряд проблем, которые оставались не решенными в течение веков. Он отбросил огромное количество бесполезного материала, отменил некоторые различия в законах, восходившие еще к временам принципата и даже республики, которые давно уже потеряли свое значение.

После окончания кодификации Юстиниан не прекратил юридические реформы. В период с 534 до своей смерти в 565 г. он выпустил большое количество новелл, из которых сохранилось 180. Большинство представляют собой административные указы, другие – изменения к частному закону, некоторые являлись законодательными актами, регулирующими такие вопросы, как заключение брака и развод. В качестве конечного результата предполагалась замена кодекса и дигестов единым кодексом римского права. Но этот последний шаг так и не был сделан.

Когда к власти пришел Диоклетиан, в империи было совсем немного судов. Муниципальные суды, никогда не имевшие особой важности, постепенно исчезли, и обычным судом первой инстанции был суд правителей провинций. Некоторые правители имели юридических помощников, префект Египта имел своего iuridicus,a проконсулы Африки и Азии – соответственно двух и трех легатов, но большинство правителей работало без помощников. Диоклетиан значительно улучшил ситуацию, удвоив количество провинций. Все апелляции шли императору или его преторианскому префекту. И здесь Диоклетиан изменил положение, создав четырех императоров и четырех префектов, кроме того, юридическое право рассматривать апелляции было дано некоторым важным правителям провинции – правитель Сирии принимал апелляции со всей провинции Востока:

Первым радикальным улучшением ситуации стало создание института defensor civitatis. Впервые эта должность появилась в провинции Востока при Лицинии. Валентинианом и Валентом она была распространена по всей империи. Defensor обладал незначительными юридическими правами в гражданских делах при рассмотрении жалоб на имя правителя провинции. Максимальная стоимость дела, не отраженная в кодексе Феодосия и установленная Юстинианом, составляла 50 solidi. Юстиниан же поднял ее до 300 solidi.

Defensor обладал совсем незначительной юрисдикцией и в уголовных делах, подвергал аресту и отсылал к правителю обвиняемых в тяжких преступлениях. Его суд был рассчитан на то, чтобы быстро решать дешевые дела бедняков, и, судя по всему, он вполне успешно справлялся с этой задачей.

Константин уполномочил епископов решать гражданские дела по просьбе одной из сторон. Bпоследствии эти полномочия были отменены, возможно, Юлианом и уже никогда не возрождались в полной мере. За епископами тем не менее оставалось право рассматривать дела, предоставленные им с соглашения обоих сторон, и их суды, дешевые и быстрые, пользовались большой популярностью. Августин и другие жаловались на то, что слишком много времени приходится уделять юридическим обязанностям. Правда, эти суды не всегда избегали коррупции: Сильваний, епископ Александрии Троянской, обнаружил, что его священнослужители, которых он наделил юридическими полномочиями, брали взятки. В будущем он с большей осторожностью подходил к назначению на эту должность, причем избирал на нее мирян. Некоторые епископы в качестве юридических советников использовали барристеров.

Константин значительно увеличил число апелляционных судов, предоставив такие полномочия не только преторианским префектам и префекту города Рима, но и проконсулам и викариям. Высшим апелляционным органом оставались преторианские префекты и тем не менее даже на их решения можно было подать supplicatio самому императору; апелляции на решения других судей (vice sacra iudicantes) направлялись непосредственно императору. Территориальные границы, в пределах которых действовали апелляционные суды, часто перекрывали друг друга. Так, например, апелляция из суда правителя могла быть подана непосредственно преторианскому префекту или викарию, а в некоторых случаях – префекту Рима или Константинополя или проконсулу.

Мнение императоров о компетентности и честности низших судов было низким, и поэтому апелляции широко поощрялись. Только в очень редких случаях судья мог отказать в апелляции. Эти случаи касались уголовных преступников, обвиненных либо на основании собственного признания, либо на основании неопровержимых доказательств, и налоговых должников. Кроме того, отклонялись апелляции на предварительные вопросы перед тем, как все дело было заслушано и вынесено решение. В результате такой политики количество апелляций было огромным. Часто они касались обыденных вопросов. Апелляции заполнили преторианские префектуры, а центральные суды были перегружены работой.

Юстиниан пытался справиться с этой проблемой. Он отменил викариаты, а с ними их суды, что снизило уровень коррупции, но он создал ряд правительственных должностей высшего ранга в провинциях (spectabilis). Эти правители являлись высшим правовым органом при решении всех дел, даже стоимостью 500 солидов. Позже эта цифра была увеличена до 720. Некоторые из них принимали апелляции из соседних провинций. Реформа не была завершена в том плане, что оставались некоторые провинции, из которых апелляция могла быть подана только преторианскому префекту или императору, но в какой-то степени реформа помогла освободить перегруженные делами центральные суды.

Описанной выше системе судов были подведомственны большинство гражданских и уголовных дел. Помимо этого существовало большое количество специальных судов, которые занимались либо делами определенного типа, обычно административными, либо теми делами, в которых одна сторона, чаще всего ответчик, принадлежала к определенной социальной группе или классу. Происхождение большинства из этих судов было связано с двумя принципами, давно укоренившимися в римском обществе: магистрат обладает, во-первых, административной юрисдикцией в делах, входящих в круг его ведомственных обязанностей, и во-вторых, дисциплинарной юрисдикцией над своими подчиненными, чиновниками или солдатами. В IV веке рамки узконаправленной юрисдикции имели тенденцию расширяться за счет обычных судов, в результате чего возникало много конфликтов. В римском законодательстве существовало правило подсудности дела по месту совершения, которое гласило, что истец или обвинитель имеет право возбуждать дело против ответчика или обвиняемого только в суде района, где постоянно проживает последний. Из этого правила было несколько исключений: так, например, в случаях уголовных преступлений истец мог возбудить дело в суде того района, где было совершено преступление. Некоторые дела, находившиеся под специальной юрисдикцией, должны были слушаться в ведомственных судах, а некоторые категории привилегированных лиц могли претендовать на рассмотрение их дел специальными судьями.

Основными группами ведомственных судов были largitiones и res privata. He только comites двух финансовых ведомств, но и rationales в провинциях имели свои собственные суды, которые рассматривали различные финансовые нарушения. Границы юрисдикции судов были неопределенными и неустойчивыми. К примеру, апелляции от rationales должны были сначала передаваться обычным апелляционным судьям, а только затем comes sacrarum largitionum и rei privatae. Вопросы, связанныес переходом собственности к короне или наоборот, могли решаться в суде провинциальных правителей, но также могли слушаться и comes rei privatae, который затем переправлял их своим rationales. Res privata также требовали юрисдикции в решении дел, где ответчиками выступали их арендаторы и низшие чиновники, прокураторы и actores. Остальные административные суды отличались гораздо меньшей значимостью. Praegecti annonae рассматривали споры о распределении провизии в Риме и Константинополе, оспариваемое членство в гильдии пекарей и судебные тяжбы грузоотправителей по поводу потери зерна при кораблекрушениях. Префект Константинополя обладал исключительным правом решения дел по вопросам строительства.

Дисциплинарная юрисдикция магистратов над своими подданными с IV века постепенно расширялась, пока не охватила все случаи, гражданские и уголовные, в которых чиновники или солдаты выступали ответчиками, а иногда даже те дела, в которых они были истцами. Политика правительства в этой области была неопределенной. Иногда в интересах простых граждан правительство все же ограничивало рамки специальной юрисдикции. Иногда, наоборот, укрепляло ее на основании того, что солдаты и гражданские служащие не должны были отвлекаться от выполнения своих непосредственных обязанностей для того, чтобы посещать другие суды. Военные начальники и главы ведомств боролись за расширение специальной юрисдикции, которая могла укрепить их авторитет и была выгодна для них с точки зрения получения вознаграждений и взяток. Сами солдаты и гражданские служащие предпочитали общую юрисдикцию, так как обычные суды зачастую были не в состоянии вынести решение против солдата или даже просто вызвать его в суд.

Несмотря на осуждение со стороны правительства, существовала тенденция к разрешению в военных судах споров, обеими сторонами которых были гражданские лица. Это объяснялось тем, что решения военных судов были более эффективными.

Трудно проследить развитие института специальной юрисдикции. Изменения вносились императорскими конституциями, а иногда происходили спонтанно, за счет самовольного расширения полномочий должностных лиц.

Право солдат на рассмотрение гражданских дел с их участием в военных судах закреплялось законом 413 года. Limitanei представали перед судом своих duces, а их апелляции сначала отправлялись magistri militum, затем начальнику ведомств, как главному инспектору пограничных армий. Comitatenses обычно попадали под суд magistri militum, но Анастасий издал указ, что люди, входившие в состав каких-либо объединений, имеющих отношение к пограничным армиям, должны были подчиняться суду dux района.

Дворцовые служащие находились под юрисдикцией своих ведомств, privatiani – comes rei privatae, largitionales – comes sacrarum largitionum, domestici – comes domesticorum, а большинство других – под юрисдикцией начальника ведомств, который был судьей не только для гражданских служащих, находившихся под его началом, но и для евнухов королевской опочивальни, служащих, следивших за порядком в доме и castrensiani. Служащие преторианских префектов и magistri militum юридически подчинялись своим начальникам. Это правило не вызывало трудностей до тех пор, пока главные должностные лица проживали в своих резиденциях, но когда они отправлялись с поручением в провинции, это было в высшей степени жестоко по отношению к их гражданским жертвам, которые могли получить удовлетворение, только организовав дорогостоящий судебный процесс в отдаленной столице.

Было предпринято несколько попыток подчинить служащих центральных министерств юрисдикции правителей провинций, в которых они находились по долгу службы, но им, как и их начальникам, всегда удавалось добиться отмены подобных законов. Еще более сложная проблема была связана с тем, что многие члены центральных министерств, для которых служба была синекурой и которые постоянно проживали в провинциях, использовали свой привилегированный статус для того, чтобы игнорировать обычные суды. По этой причине они выступали с претензиями как представители поместий. В 440 году Кир и Флоренций, преторианские префекты Востока, организовали решительную борьбу с этим злоупотреблением, которое, помимо прочего, затрудняло сбор доходов, и достигли некоторого успеха.

Другим привилегированным классом были сенаторы. Считалось, что, где бы они ни проживали, они имели домицилий в Риме и Константинополе и поэтому могли претендовать на юрисдикцию префектов двух столиц. Константин ограничил эту привилегию, издав указ, в соответствии с которым обвинявшийся в преступлении должен подчиняться юрисдикции правителя провинции. Впоследствии императоры постановили представлять, вынесенное при таких условиях решение правителя провинции на рассмотрение императору или городскому либо преторианскому префекту, а в V веке Феодосий II и Зенон предоставили специальные привилегии в решении уголовных дел illustres. В гражданских судах привилегии провинциальных сенаторов были отменены в 376 году.

Духовенство время от времени также получало определенные привилегии от судопроизводства. В 355 году Констанций издал указ о том, что епископы, обвиняемые в совершении уголовных преступлений, должны были отвечать перед судом епископов, апеллировать они могли к имперским апелляционным судам. В 413 году Гонорий расширил эту привилегию на все духовенство. На Западе привилегии духовенства были отменены в 452 году Валентинианом III. Но очевидно впоследствии были восстановлены одним из последующих императоров, т.к. получили распространение в вестготском и остготском королевствах. На Востоке, судя по всему, только епископы обладали привилегией в случае совершения уголовных преступлений отвечать перед судом равных себе, пока Юстиниан не подчинил монахов и монахинь юрисдикции епископов.

Несколько дел, которые слушались в суде в присутствии Суммаха, как префекта города, наглядно демонстрируют способы использования влиятельными тяжущимися конфликтов судопроизводства. В одном из случаев protector Марциан получил в дар поместье некой Аггарии, которое он требовал передать в собственность короне, т.к. она умерла, не оставив наследников, и ее завещание соответственно было недействительным. Он отправил это дело на рассмотрение rationalis Рима, который через 6 лет после смерти Аггарии отменил ее завещание. Наследник по завещанию обратился к Симмаху, к которому, как к префекту города, должны были поступать апелляции от rationalis, но Марциан, заявил, что rationalis действовал как представитель comes rei privatae и поэтому апелляция должна быть направлена к нему самому. Симмах смог передать дело на рассмотрение императору. В другом случае апулийский землевладелец по имени Марцелл возбудил дело против Венанция в суде правителя провинции за то, что последний выселил его из имения. Венанций обратился с апелляцией по поводу решения предварительного вопроса. Наместник, естественно, отклонил эту апелляцию. Тогда он апеллировал к Басу, префекту города, который также, как наместник, имел юридическое право рассматривать апелляции. Хотя срок подачи апелляции уже истек, Басс принял дело на рассмотрение, но Симмах, который сменил Басса, обоснованно отклонил пересмотр судебного решения. У Венанция осталось еще одно дополнительное средство: на основании того, что он являлся императорским strator, он потребовал суда начальника ведомств, и Симмаху пришлось разрешить ему отправиться в comitatus под охраной agens in rebus.

Конфликты в области судопроизводства были бы еще более сложными, если бы правительство и суды строго придерживались правил. Но возникавшие беспорядки еще более усиливались их небрежным отношением к специальным исключениям. Теоретически незнатный тяжущийся имел право претендовать на рассмотрение дела в верховном суде в случае, если у него возникало подозрение, что влиятельный противник сможет запугать правителя провинции. Но гораздо чаще богатые и влиятельные тяжущиеся добивались рескриптов о вызове своих оппонентов в отдаленные и дорогие суды. Таким образом, высокопоставленным гражданским истцам удавалось затащить солдат из провинциальных армий в столицу, а двум гражданским лицам предстать перед военным судом.

Отправление правосудия было чрезвычайно медленным процессом. Юстиниан «с целью избежать того, чтобы судебные процессы длились вечно и не укладывались в рамки человеческой жизни»3, издал указ, которым предписывал судам первой инстанции рассматривать гражданские дела в течение трех лет, а уголовные – в течение двух. Апелляции, как предполагалось, должны были выслушиваться в течение шести месяцев. Но срок слушания мог продлеваться еще два раза по три месяца. Указ Юстиниана гласил, что отсрочка слушания дела не должна превышать года, если же апеллянт сможет доказать, что задержка произошла по вине судьи, срок слушания мог быть продлен еще на год. Эти правила касались апелляционных судов, викариев и преторианских префектов. В императорском суде процедура была несколько иной. Первоначально апелляции рассматривались more consultationum, т.е. низшим судом, который отправлял свои записи императору. Тяжущимся было запрещено присутствовать при рассмотрении. Но из-за бесконечных задержек Феодосий I в 386 году позволил тяжущимся приезжать в столицу по истечение года. В VI веке апеллянтам было дано два года срока для того, чтобы представить апелляцию. При рассмотрении дела в консистории временных границ не существовало.

Предпринимались попытки ускорить процесс правосудия, но они не принесли успеха. Отчасти это зависело от медленной связи. Когда Юстиниан издал указ, что апелляция может быть предъявлена в течение двух лет, многие апеллянты стали жаловаться, что «у них нет возможности добраться из провинции морем из-за неблагоприятных ветров, а сушей потому, что они слишком бедны или живут на островах». Другой причиной задержек была перегруженность судов, а также то, что судьи не могли все свое время посвящать судопроизводству: они были обременены также и административными обязанностями. Правители провинций были заняты сбором налогов и не могли много времени уделять правосудию, а преторианские префекты и сам император были еще более заняты делами.

Правосудие было дорогим. Помимо подарков и взяток адвокатам и судьям, а также затрат на долгие путешествия и долгое пребывание в отдаленных городах, сами по себе судебные пошлины (sportulae) составляли значительную сумму. Изначально были распространены «чаевые», которых требовали служащие суда за выписку и доставку повесток, за принятие дела в суд (или снятие копий) с записи заседания суда и за приведение в исполнение решения суда. Константин попытался полностью запретить эту практику. «Надо немедленно удержать жадные руки служащих, – писал он в 331 году, – я повторяю, немедленно удержать, потому, что если после этого предупреждения они их не удержат сами, то придется отрубить их мечом»4. Спустя поколение sportulae были официально урегулированы. В нашем распоряжении имеется список цен, который был представлен Юлиану консулом Нумидии. Несмотря на периодические попытки снизить расценки, они продолжали постоянно расти. Нам, к сожалению, неизвестны точные данные, но, судя по всему, в VI веке даже привилегированные категории жителей, как, например, гражданские служащие и духовенство, которые пользовались льготами, тратили в судах первой инстанции по меньшей мере три solidi независимо от того, являлись они истцами или ответчиками. Для сравнения: три solidi – это годовой доход бедняка. В верховных судах плата была гораздо выше. Один процесс, postulatio simplex в преторианский префектуре стоил 37 solidi.

Гораздо дешевле было судопроизводство defensor или епископа. Правителям также было предписано слушать мелкие дела sine scriptis, т.e. без формальной записи, на которую шла большая часть судебной платы, и даже бесплатно вершить правосудие для бедных. Но, очевидно, только некоторые из них действительно так поступали. Нам известно о правителе Осроены, который перед своим заведением вывесил специальную коробку, куда жители могли класть свои жалобы, а каждую пятницу он свободно отправлял правосудие в церкви. Это было столь исключительное явление, что оно осталось увековеченным в местных хрониках.

Римляне никогда не имели представления о профессиональном судопроизводстве. Отправление судопроизводства входило в функции магистратов, которым обычно приходилось исполнять массу других обязанностей, но даже если они были только судьями, то избирались на эту должность независимо от наличия юридического образования. В поздней империи эта традиция сохранилась, в результате чего судьями в военных судах были армейские служащие, которые к тому же могли быть безграмотными варварами. Гораздо лучше дело обстояло в гражданских судах, т.к. правительство часто назначало барристеров в помощь провинциальным правителям, викариям и преторианским префектам. И даже среди них встречались знатные либо состоятельные люди, не имевшие юридического образования.

Невежественность судей отчасти компенсировал институт юридических советников. У каждого магистрата был один советник, а у более важных магистратов – даже несколько. Советников назначали те магистраты, которым они должны были служить. При этом советники получали небольшую зарплату из общественных фондов – около 10% от той суммы, которую получало их начальство. На эти посты обычно избирали барристеров. Для делающего карьеру барристера было обычным делом прослужить два или три срока в качестве помошника, после чего он мог с полным основанием надеяться на получение должности при правителе провинции. Барристеров также часто назначали defensores. В свое время Зенон учредил, а Юстиниан восстановил комиссию из 12 профессиональных судей (iudices pedanei) в Константинополе, из числа членов которой известные министры могли выбирать себе судей. Восемь из двенадцати человек, назначенных Юстинианом, были барристерами.

В идеале подразумевалось, что судьями должны быть люди не только получившие юридическое образование, но и не подверженные коррупции, независимые, умеющие противостоять запугиваниям. Императоры, конечно, понимали, что их судьи, по крайне мере из низших судов, не подходили ни под одно из этих требований. Частью это было следствием системы suffragia, когда правители провинций и даже викарий, купив себе пост за огромные деньги, стремились возместить ущерб посредством торговли справедливостью. Частью это было связано с тем, что провинциальные правители занимали низкую ступень в служебной иерархии. То же можно сказать и о викариях. Кроме того, срок пребывания в должности был коротким, а уверенности в продвижении по службе не было. В этих обстоятельствах судьи боялись причинить обиду тяжущимся высокого ранга, которые могли как помочь, так и повредить их будущей карьере, а после ухода судей со службы стать их опасными врагами. Это, конечно, относилось и к юридическим советникам. Авгсггин оставил записи о том, в какое изумление приводила всех честность его друга Алипия, который был юридическим советником у comes largitionum italicianarum:

«В это время существовал очень могущественные сенатор, милости которого многие были обязаны и страхом перед которым многие были приведены в трепет. Как и любое могущественное лицо он хотел, чтобы ему позволялось совершать некоторые дела, которые были запрещены законом. Ему противостоял Алипий. Алипию предлагали взятки, но он со смехом их отвергал. Ему угрожали, но он надменно пренебрегал угрозами. Все удивлялись необычной силе духа, с которой он равно не боялся и не хотел иметь другом столь могущественного человека, который был известен тем, что обладал массой средств, чтобы осыпать милостями или причинить вред. Сам судья, чьим советником он был, хотя сам лично не хотел уступать, но и не противостоял открыто сенатору. Он переложил всю ответственность на Алипия и заявил, что не разрешит ему отступить. И действительно, если бы он это сделал, Алипий ушел бы от него»5.

Критерии морали были низкими как среди судей, так и среди большей части общества. Влиятельные люди чувствовали себя вправе оказывать давление не только от своего имени, но и от имени своих друзей и знакомых. Ряд законов запрещал приглашать судей в гости, сидеть с ними рядом на скамейке. Но человек, принадлежащий к аристократии, игнорировал эти правила, когда в суде слушалось интересующее его дело. В переписке таких людей, как Василий, епископ Кесарийский, и Ливаний, можно встретить много писем, адресованных судьям с просьбами об их друзьях, чьи дела были sub judice. Ливаний обычно предварял свою просьбу указанием на то, что он не желает воздействовать на суд, но тем не менее обращается с просьбой. Люди, менее, честные, чем Василий и Ливаний, несомненно были менее щепетильны.

Верховные суды преторианских префектов и императоров были, судя по огромному количеству направлявшихся в них апелляций, в большем почете. По традиции, заведенной еще Августом, император должен был лично заниматься судопроизводством. Нам известно, что императоры, вплоть до Юстиниана, были заняты слушанием дел и вынесением решений. Груз был непосильным для одного человека. И в 440 году Феодосий II издал указ, по которому апелляции от промежуточных апелляционных судей, проконсулов и наместников должны были прежде направляться преторианскому префекту Востока и квестору, которые заседали совместно. Тем не менее апелляции от выдающихся судей и supplicationes по поводу решений преторианских префектов все еще направлялись самому императору. Император и его представители во время слушания дел заседали в консистории. При этом мог присутствовать любой член консистории, но во время судебных заседаний первостепенную роль, без сомнения, играли министры юстиции, magistri scriniorum и юристы comites consistoriani. Это были, как правило, ушедшие в отставку барристеры верховного суда преторианской префектуры. На Востоке император иногда заседал с сенатом, а Юстиниан даже взял это за правило.

Если рассмотрение гражданских дел в большей степени подвергалось влиянию коррупции, то решение уголовных дел отличалось неэффективностью и жестокостью, особенно для низших слоев humiliores. Хотя в городах были свои ночные сторожа, a riparii и eirenarchs поддерживали порядок в сельской местности, полиции в современном смысле слова (т.е. учреждения, занимавшиеся обнаружением и расследованием преступлений) не было. Эти функции возлагались на пострадавшую сторону или на частных информаторов, которые могли привлечь к суду подозреваемых лиц. В случае победы на процессе информаторы получали, вознаграждение, а в случае ошибки – подвергались наказанию. Арестованный подозреваемый мог месяцами томиться в тюрьме, умирая от голода, если у него не было друзей или родственников, которые его подкармливали, в ожидании, когда правитель провинции найдет свободное время для слушания его дела. Любаний упоминает о том, как несколько сельских жителей, подозреваемых в убийстве землевладельца, семь месяцев ожидали слушания дела. После этого слушание опять отложили и пятеро из семи подозреваемых умерли в тюрьме, а случай все еще не был рассмотрен. Предпринимались попытки избежать подобных злоупотреблений. Гонорий приказал правителям каждое воскресенье проводить осмотр заключенных, выслушивать их жалобы и раздавать пайки тем, кто сильно в них нуждался. Кроме того, их под конвоем водили в бани. Юстиниан ограничил период пребывания заключенных в тюрьме в ожидании слушания дела до шести месяцев, в некоторых случаях – до года, и разрешил отпускать арестованных под залог.

Когда дело, наконец, доходило до суда, никто не занимался тщательным изучением доказательств. Константин запретил судьям выносить смертный приговор, если только показания свидетелей не будут однозначно совпадать или преступник сам не признается в преступлении. В результате судьи часто прибегали к пыткам, когда свидетелями или арестованными были humiliores, для того, чтобы получить одинаковое показания или, еще лучше, признание. Иероним рассказывает страшную историю о мужчине и женщине, обвиненных в прелюбодеянии. Мужчина под пытками признался, а судья, воодушевленный этим частичным успехом, подвергал пыткам женщину до тех пор, пока она не умерла.

Профессию юриста всегда в какой-то степени рассматривали как общественную службу (militia), и она была даже официально признана таковой Львом в 469 году. Она находилась под жестким контролем правительства. Все барристеры должны были регистрироваться в определенных судах и прикреплялись к ним пожизненно. В связи с этим перед молодым человеком, начинавшим карьеру, стоял трудный выбор между безопасной, но посредственной жизнью провинциального барристера или рискованной работой в верховном суде. Константин установил максимальное число барристеров для каждой адвокатуры, но позже это правило было отменено. Феодосий I ввел в обеих частях империи правило, ограничивающее карьеру барристера двадцатью годами. На Востоке оно было отменено Феодосием II в 439 году, а в 448 году его закон был принят и на Западе. Шесть лет спустя Валентиниан III, принимая во внимание протесты молодых членов адвокатуры, чьи возможности продвижения по службе были закрыты старшими по возрасту членами, возродил закон Феодосия II. На Востоке проблема была решена путем повторного введения numerus clausus для каждой адвокатуры и принятия закона, по которому старший барристер каждой адвокатуры должен был стать advocatus fisci, т.е. советником правителя, и уйти в отставку после двух лет службы, освобождая тем самым место для своего последователя. Численность барристеров в верховных судах обычно превышала установленные пределы, а в преторианской префектуре Востока еще в 439 году было предусмотрено не более ста пятидесяти вакансий для барристеров. В свою очередь было сокращено количество членов менее значимых адвокатур: адвокатура августинского префекта Египта была сокращена в 468 г. до 50 членов, а правителя Сирии Secunda в 518 году – до 30.

Для того, чтобы поступить на службу в адвокатуру не требовалось специального образования. Ожидавшие своей очереди барристеры обычно прослушивали курс риторики, что являлось суррогатом высшего образования, но, согласно Ливанию, в его молодые годы не требовалось знаний законов – если нужны были юридические знания, обращались к юрисконсульту. Тем не менее в конце жизни Ливания, т.е. в последние десятилетия IV века, все изменилось, и он жаловался на то, что молодые люди вместо того, чтобы изучать риторику, отправлялись в Бериту или даже в Рим, чтобы изучать право. В 460 году Лев предписал всем кандидатам на должность барристера преторианской префектуры Востока предъявлять сертификаты о профессиональной пригодности, выданные профессорами права, у которых они обучались. В Берите и Константинополе – двух главных центрах правового обучения, действовали постоянные четырехгодичные курсы. Вскоре это требование распространилось на более низкие адвокатуры, как, например, адвокатуры провинций. Поднявшийся уровень образованности барристеров наглядно демонстрируют составы комиссий, которые разрабатывали кодекс Феодосия в 429–438 годах и дигесты в 530–533 годах. Первая комиссия состояла из семи младших служащих короны, одного comes consistorianus и одного работающего барристера. В состав второй комиссии входили два младших служащих, четверо академических юристов и одиннадцать барристеров.

В V веке барристеры по достижении старшинства прямо занимали пост advocatus fisci. Кандидат на место барристера сначала регистрировался как внештатный сотрудник и ждал до тех пор, пока не откроется вакансия. Затем год за годом он продвигался по службе. Если он при этом не практиковал, его могли исключить из корпорации барристеров и при этом ему было запрещено покупать старшинство, поменявшись местами с безденежным старшим членом. В VI веке профессия юриста стала наследственной. Барристеры могли назначать своих сыновей на штатные места. Посторонним при этом приходилось покупать вакансии у уходящих, старших по положению.

Был, наконец, установлен размер судебных пошлин. В нашем распоряжении имеется ценник, предназначенный для консула Нумидии, относящийся к середине IV века. Цены в нем довольно умеренные: самые высокие (за срочное решение дел) достигают 15 modii зерна, что равнялось примерно половине solidus. Пошлины в высших судах обходились, конечно, гораздо дороже и со временем возрастали. Официально установленный размер пошлины составлял 100 solidi, но денежной выплаты можно было избежать, заплатив рабами, скотом и землей. Главное преимущество карьеры адвоката заключалось в том, что рано или поздно они становились advocatus fisci и получали существенное жалованье, 600 solidi в суде городской префектуры. Advocati fisci также получали дополнительные служебные звания, начиная от illustris в суде преторианского префекта Востока и до clavissimus в суде проконсула Азии, а кроме того, различные привилегии и побочные доходы.

Менее привилегированное положение занимали нотариусы (tabelliones), которые составляли завещания, документы для передачи прав или имущества, договоры об аренде, все виды контрактов. Как правило, они не имели знатного происхождения, и если какой-либо скромный декурион работал нотариусом, он лишался права освобождения от пыток. Об их работе мы узнаем из тех документов, которые они составляли и которые со временем становились все длиннее и все более были насыщены юридическим жаргоном. Несомненно, они хотели произвести впечатление на клиентов своими юридическими знаниями и, кроме того, им платили построчно. В столице их регистрировал magister census, а в провинциях – возможно, правитель. Нотариусы существовали не только в городах, но и в больших деревнях.

Когда Приск Панийский отправился в качестве посла в лагерь Атиллы, он встретил там греческого пленника, который жил среди гуннов. Приск был чрезвычайно удивлен, но грек объяснил свое желание жить среди варваров недостатками римской государственной системы. Первым пунктом обвинения были непомерные налоги, а вторым – состояние римского правосудия: «Закон несправедлив. Если богатый человек нарушил закон, он может избежать наказания за свои противозаконные действия. Но если закон нарушил бедный, который не может использовать связи, закон сурово карает его, если он не отправлялся на тот свет прежде, чем бесконечно тянувшееся дело доходило до суда. Кроме того, правосудие разоряет тех, кто в нем нуждается, и это самое страшное – платить за справедливость. Пострадавшая сторона не может добиться слушания дела прежде, чем заплатит судьям и другим служащим»6.

Приск попытался опровергнуть эти обвинения. Он предположил, что попытки ускорить судопроизводство чреваты поспешными и несправедливыми решениями, а поэтому лучше потратить время, но добиться справедливости. Высокие судебные пошлины оправданы тем, что расходы по исполнению судебного решения несут суды, а не истцы, как ранее. Приск отрицал существование различных законов для богатых и бедных. Состоятельный нарушитель закона, конечно, мог избежать наказания, но те же пути существовали и для бедных. Заявления Приска звучат не очень убедительно. В уголовных законах было официальное деление на низшие классы humiliores и honestiores. К последней категории относились декурионы, гражданские служащие, солдаты и официальная аристократия. Humiliores могли подвергаться пыткам в то время, как перечисленные классы пользовались телесной неприкосновенностью. Humiliores кроме того подвергались более суровым наказаниям за преступления, тяжелой работе в шахтах и в каменоломнях, либо казни, в то время, как самым суровым наказанием для honestiores было deportatio, т.е. вынужденное поселение на отдаленном острове или в оазисе и лишение имущества.

Официально существовал институт ограничения в правах. Так, вольноотпущенные не могли привлечь к суду своих начальников, а арендаторы (coloni discripticii) – своих землевладельцев, за исключением случаев увеличения ренты. Но самой главной несправедливостью в тяжбе незнатного гражданина и высокопоставленного соседа было то, что правосудие протекало очень медленно и было очень дорогим. Пошлины в провинциальных судах были довольно высокими, а в верховных судах – недоступными. Низшие судьи обычно были коррумпированными и слабохарактерными, так что противник мог запугать их или подкупить. Если же враждующей стороне удавалось выиграть первое дело, она могла довести до изнеможения вторую сторону длительными и дорогими процедурами апелляции или, если эта вторая сторона относилась к привилегированному классу, – требованием юрисдикции отдаленного суда.

--------------------------------------------------------------------------------

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Cod. Theod. I. 158.

2. Theod. II, Nov. i. I.

3. Cod. Just. III. I. 13.

4. Cod Theod. I. XVI. 7.

5. Confessions, VI, 16.

6. Frag. Hist. Graec. IV, р. 86-8