Нефёдкин А. К. Тактика типичной колесничной битвы на Древнем Востоке в эпоху Ветхого Завета

Невозможно представить себе мир Ветхого Завета без боевых колесниц. Они являлись непременным атрибутом ближневосточного царства, основой его боевой мощи (ср.: I Sam. 8: 11; Psal. 20: 8; Is. 31: 1). Впрочем упряжки были не просто неким военным символом, они реально являлись грозным боевым оружием. Как же они действовали на поле боя, какова была их тактика? Реконструкции колесничной тактики (т.е. способа ведения боя) и посвящена данная статья.

В последнее время в западной историографии вновь обострился интерес к колесницам. Это было вызвано, с одной стороны, более древней датировкой находок колесниц в Синташте, к которой склоняется все больше археологов, а с другой, — двумя монография американского антиковеда Роберта Дрюса[1]. Сейчас уже отказались от старого мнения о том, что колесницы использовались для фронтальной атаки неприятельской боевой линии[2]. Это предположение было основано на сопоставлении колесниц с кавалерией Нового времени и сравнением тактики невооруженных колесниц с серпоносными квадригами. Однако кавалерия XVII-первой половины XIX вв., которая атаковала противника с холодным оружием, — это не колесницы со стрелками-лучниками. Серпоносные колесницы не имели никого, кроме возницы, и были предназначены лишь для одной функции — фронтальной атаки пешей линии врага[3]. Таким образом, данные сопоставления не верны. Следует поддержать уже существующее более 60 лет мнение о том, что классическая восточная колесница представляла собой площадку для лучника[4]. Так было в Передней Азии, в век существования колесниц на поле боя со второй половины XVII по первую половину VI вв. до н. э.[5] Эпоха доминирования колесниц на поле боя на Ближнем Востоке охватывает XVII-X вв. до н. э., в Китае она продлилась до IV в. до н. э., а в Индии до V-первой половины IV вв. до н. э.

Ряд исследователей пытались более или менее подробно реконструировать тактику колесниц[6]. Но большинство этих попыток не следует признать удачными. Здесь я не буду анализировать эти реконструкции, поскольку это будет рассмотрено в моей монографии, посвященной боевым колесницам древних греков[7]. Наиболее полную реконструкцию боя колесниц мы можем найти в книге Р. Дрюса[8]. Хотя именно она вызвала критику со стороны таких авторитетах в данной проблемы, как М. Литтауэр и Й. Кроувеля[9]. Спорность реконструкции вызвана тем, что источники, информирующие нас о тактике колесниц, крайне малочисленны и разнородны. У нас есть довольно многочисленные ближневосточные изображения колесничных боев: египетские рельефы и ассирийские барельефы. Однако, и те, и другие картины, несмотря на всю их реалистичность, страдают условностью в показе сцен боя — враг, часто без наступательного оружия, обычно уже повержен или спасается бегством, лишь иногда он пытается сопротивляться. Краткие надписи на изображениях носят декларативный характер и мало помогают нам в реконструкции действия армии на боле боя. Поэтому особое значение приобретают письменные источники, где говорится о действии колесниц в ходе сражения. На мой взгляд, такими источниками являются два памятника: индийский героический эпос «Махабхарата» (записан в начале новой эры)[10], и комментарий к «Чуньцю», китайской летописи восточного царства Лу, «Цзочжуань», повествующий о событиях, происшедших с 722 по 448 г. до н.э. (написан в III в. до н. э.)[11]. Специ­альные китайские военные трактаты и «Артхашастра» Каутильи говорят в порядке рекомендации об использовании упряжек в сра­жении и их сведения также должны быть использованы, поскольку данные советы рассчитаны на практическое применение. Таким образом, для реконструкции типичного боя эпохи господства колесниц следует скомбинировать свидетельства столь различных и по географии, и по времени источников. А поскольку информации все же недостаточно, то приходится прибегать к сравнительно-историческим аналогиям. При этом нужно учитывать, что у каждой страны будут свои особенности в использовании упряжек на поле боя. Поэтому следует выявить самые общие черты колесничного боя, характерные для военного дела этой эпохи вообще. Такую попытку делают в своей книге Н. Стилмен и Н. Толлис, в которой, впрочем, ценные замечания разбросаны небольшими частями по всему труду[12]. Сходство в тактике колесниц возникает вследствие однородности конструкции и их похожего применения. Ведь они у разных народов выполняли практически одинаковые функции на поле боя. Это, в свою очередь, было обусловлено как чисто физическими возможностями и стереотипами поведения людей и лошадей, так и определенной схожестью в системе комплектования колесничих, являвшихся везде привилегированной частью армии. Вместе с тем, необходимо было рассматривать тактику колесниц на поле боя во взаимодействии с пехотой и, позднее, с конницей.

Для наиболее полной реконструкции тактики колесниц необходимо привлечь тактику конницы. Ведь колесницы были предками конницы и выполняли на поле боя одни те же задачи. Этот вывод следует из сопоставления тактики конницы и колесниц, особенно в период вытеснения последних первыми. Обратимся к «Артхашастре» Каутильи, которая была написана как раз в эпоху этой замены. В бою всадники должны были производить предварительный налет, обходить фланги, отсекать отдельные отрядов врага, действовать рассыпным строем, делать ложные отходы, предохранять своих отступающих и преследовать разбитого врага. Колесницам во время сражения следовало действовать таким же образом, кроме быстрых рейдов, а также упряжкам рекомендовалось производить атаки и выдерживать длительный бой с неприятелем, чего не полагалось делать другим родам войск (Артхаш., X,5). Колесницы в этот переходный период еще некоторое время действуют совместно со всадники и выполняют примерно одинаковые функции в бою (Arr. An., V,15,7; Лю тао, 4,33; 5,46; 48; 6,55; 59). Процесс вытеснения колесниц конницей мы можем наблюдать в Китае. Согласно трактату Лю тао (IV-III вв. до н. э.), оба рода войск стоят вместе в засаде (5,46; 48; ср.: У-цзы, 5,6,2), маневрируют на поле боя (4,33; 5,48; 6,58; 59; ср.: Сыма фа, 22), заходят за фланги врага (4,33; 5,49; 6,58; 60), в фронтальную атаку идут или одни колесницы (4,31), или вместе с конницей (6,58). В целом в этот переходный период конница, как более маневренная сила, использовалась в тех случаях, когда нужна была скорость, например, во время преследования врага (Лю тао, 6,59). Таким образом, мы видим, что идет постепенная передача функций колесниц коннице. Следовательно, раннее все функции конницы исполняли колесницы.

Чтобы понять, как действовали армии с колесницами на поле боя, нужно знать, кто был их противником. Воевали же древневосточные царства чаще между собой. Вооружение и рода войск здесь были достаточно однородными. Число же упряжек, выводимых на войну было значительным: сотни участвуют в боевых действиях, а в крупных кампаниях — до нескольких тысяч; тогда как пехота насчитывала, в среднем, от нескольких тысяч до десятков тысяч воинов.

Колесницы в эту эпоху решали судьбу битвы, сражаясь между собой. В описании различных сражений «Махабхарты» находим многочислен­ные указания на то, что правильный бой должен вестись между одинаковыми родами войск, то­гда как обратная ситуация расценивается как ненормальная (Махаб., VII,19,38 сл.; 31,10 слл.; 71 слл.; 72,19; 104,4; 128,6 сл.; 139,7; 140,18 слл.; 144,31 слл.; VIII,8,9 слл.; 33,58; 36,4 слл.; IX,22,57)[13]. Согласно У-цзы (6,11), различные рода войск, в основном, сражались между собой. Однако этот «правильный бой» мог перерастать в общую схватку различных родов войск. Так, например, «Махабхарата» рассказывает, что пешие сражаются с колесницами и слонами, колесницы — со слонами и всадниками (VIII, 36,4 слл.), в другом пассаже колесницы сражаются со всеми родами войск либо вместе с пешими ведут натиск на вражеские упряжки и слонов (VIII, 31,72 сл.), в третий раз мы наблюдаем, как колесницы бьются со слонами (VII, 91,16 слл.) и т. д.

Полем боя для действия армии с колесницами должна быть выбрана гладка равнина с плотным грунтом, о чем сообщает Каутилья (Артхаш., X,4; ср.: Arr. An., III,8,7; 13,2; V,15,2; У-цзы, 5,8,2). С другой стороны, десять местностей, неблагоприятных для колесниц указывает «Лю тао» (6,58).

Колесницы могли строится по-разному в зависимости от обстоятельств. Они могли составлять авангард и арьергард армии (Лю тао, 5,48; 49), прикрывали фланги и тыл (Лю тао, 5,50). В более ранний период перед боем упряжки развертывались и выстраивались в линию (Сунь-цзы, 9,14). Подобное перестроения мы, вероятно, видим на сценах Кадешской битвы[14]. По-видимому, колесницы выстраивались для атаки в линию, состоящую из одной неплотно составленной шеренги. Вероятно, интервалы между атакующими упряжками должны были позволять им развернуться. А поскольку дышло крепилось к кузову стационарно, то поворот на месте был практически не возможен (в этом случае лошади пятились бы боком). Следовательно, для разворота нужна была дуга, несколько превосходящая длину самой упряжки, т.е., может быть, метров 10. О подобном расстоянии, как возможном интервале между шеренгами колесницами, говорят Каутилья (Артхаш., X,5: 11,5 м) и Лю тао (6,55: 10 шагов — около 7 м (?)). Возможно, подобную шеренгу колесниц мы три раза видим на изображениях битвы при Кадеше[15]. В других случаях при атаке тут показаны колесницы одна рядом и несколько позади другой, что, возможно, объясняется особенностями художественного стиля. Каутилья указывает, что в строю расстояние между колесницами должно быть 1 м (Артхаш., X,5)[16], однако, вероятно, что подобный интервал был характерен для более позднего времени, когда упряжкам приходилось сражаться с различными родами войск и, поэтому, им была необходима сплоченность. О существовании построения египетских или хеттских колесниц в две или в несколько шеренг у нас прямых данных нет. Впрочем, судя по большому количеству биг, бросаемых Муваталлисом в атаку одновременно, можно предполагать, что они были построены не в одну шеренгу. В более позднее время, во второй половине I тыс. до н. э., как сообщает «Артхашастра» (X,5), колесницы строились перед отрядами пехоты в три шеренги (также см.: Лю тао, 6,55). Если существовало несколько линий, то расстояния между ними должны были определяться двумя параметрами. С одной стороны, чтобы опрокинутая передняя линия могла более или менее свободно отойти за свои последующие, а, с другой стороны, чтобы вторая линия успела прийти на помощь первой. В XIX веке расстояние между двумя двухшереножными линиями кавалерии рекомендовалось делать 300 шагов[17]. Итак, если колесниц было много, их могли выстраивать в несколько линий. Противник выстраивал свои упряжки аналогично.

После построения начиналось сближение армий противников. Сначала упряжки шли шагом, потом, по-видимому, переходили на рысь, которая показана на египетских рельефах у колесниц, отстоящих еще достаточно далеко от врага[18]. При сближении с врагом упряжки устремлялись в атаку. Кони, подстрекаемые возницами, как показывают египетские рельефы, переходили на галоп[19]. Следовало особенно тщательно выбрать момент для перехода в быстрый аллюр, для того, чтобы кони не успели утомится, так как «кавалерия с совершенно утомленными лошадьми тоже, что артиллерия без снарядов...»[20]. Противник, вероятно, в большинстве случаев действовал аналогично, поскольку «... кавалерия, принимающая атаку, стоя на месте, принуждена бежать с поля, несмотря ни на какое вооружение и обстоятельство» [21]. Атака в галопе двух строев колесниц показана в центре рельефного панно в Абу-Симбеле. Тут представлены 16 египетских биг из соединения неаримов и 20 хеттских и союзных упряжек, из той тысячи, которую Муваталлис послал во вторую атаку на противника[22].

При сближении строев между собой на расстояние выстрела из лука, начиналась перестрелка. Подобное действие мы можем наблюдать на египетских изображениях битвы при Кадеше, где показана шеренга из нескольких египетских биг расстреливающая хеттские колесницы[23]. Перестрелка могла начаться с нескольких сотен метров, но при этом она была малоэффективна и вела, скорее к потере снарядов, нежели к поражению врага[24]. В XIX веке в атаке рекомендовалось скакать рысью со скоростью 13-14 км/ч (3,5 м/с), а галопом — 18-22 км/ч (в среднем 5,5 м/с)[25]. Таким образом, даже считая, что упряжки перейдут на рысь метров за 300 друг от друга, а в галоп метров за 100, получается, что колесницы проскачут это расстояние до соприкосновения примерно за 40 секунд. Хороший пеший лучник может выпустить в нормальных условиях одну стрелу за 10 секунд, следовательно, за время скачки на данной дистанции колесничий мог бы выпусти лишь четыре стрелы, из которых попасть в цель могла лишь часть[26]. И это в идеальных условиях, в реальной битве эти показатели будут куда меньше. Следовательно, можно полагать, что эффективность стрельбы при сближении войск была все же невелика.

Довольно сложная проблема реконструировать первые мгновения колесничного боя. Здесь следует призвать на помощь известные нам свидетельства о начале боя между кавалерией. Капитан 15-го гусарского полка англичанин Л.Э. Нолан так объясняет обычное поведение конницы в самом начале атаки: «Два кавалерийских отряда, идущие друг на друга в атаку, весьма редко на полном скаку сталкиваются между собой: обыкновенно один из них поворачивает назад, без всякого особенного расстройства и замешательства в рядах. Все дело состоит в том, что каждый кавалерист, видя перед собой приближающуюся марш-маршем неприятельскую линию, убежден, что в случае столкновения и он, и его противник — оба полетят наземь и переломают себе члены»[27]. Поэтому одна из сторон либо, сохраняя порядок, поворачивает во время своей атаки, либо, в редких случаях, лошадей сдерживали и, ставя на дыбы перед самым столкновением, останавливали атаку прямо перед носом врага[28]. Французский исследователь военной психологии полковник Ш. Ардан дю Пик указывает: «И если когда-либо одна кавалерия сталкивается с другой, то столкновение настолько ослабляется руками людей, вставанием на дыбы лошадей, уклонением голов, что это не что иное как остановка нос к носу. ... Без исключения все писатели, трактуя о кавалерии, говорят вам, что полной атаки в карьер, до встречи двух кавалерий и столкновения на скаку, никогда не бывают. Всегда до столкновения одной из них силы изменяют, она поворачивается спиной; если нет, то бывает обоюдная остановка нос к носу»[29]. Естественно, что речь идет о кавалерии XIX в., линия которой строилась в две сплоченные шеренги, поэтому и происходила такая остановка. Но обычный результат такого сближения — поворот назад одной из атакующих сторон — мог быть и в бою между колесницами[30]. Если же расстояние внутри шеренги атакующих колесниц было недостаточно для разворота упряжки, то первыми, как и в коннице, бежали колесницы, стоящие на флангах[31]. Какая из сторон могла первой обратиться в бегство, зависело от конкретного состояния колесничих, их морального духа и, очевидно, от страха. Ведь доказано, что большинство людей, участвующих в сражении, испытывают в разной мере чувство страха: 30 % бойцов испытывают наибольший страх перед боем, 35 % — во время боя и 16 % — после боя[32]. Это чувство в зависимости от обстоятельств могло ослабляться или усиливаться. Так, в битве при Мегиддо (около 1480 г. до н.э.) плохо спаянные войска сиро-палестинской коалиции сразу же бежали от наступающей армии Тутмоса III[33]. Реконструируя события, можно сказать, что в ханаанейско-сирийском войске, не особенно уверенном в своих союзниках, поддались страху сначала наиболее психологически неустойчивые части, которые создали, затем, чувство всеобщей паники, и вся армия бежала от наступающего войска фараона. Это явление достаточно убедительно объясняет полковник Генерального штаба Н.Н. Головин: «Так как инстинкт самосохранения один из самых сильных в природе человека, то бороться с стремлением уклониться от опасности, по мере возрастания последней, становится все труднее и эта борьба затрудняется в то же время еще тем, что страх лишает человека поддержки разума и сознательной энергии»[34].

Если одна из сторон не поворачивала и не бежала, то, по-видимому, колесницы обеих сторон могли достаточно резко остановиться друг перед другом[35] и начать бой, который состоял в перестрелке упряжек между собой. Возможно, тот противник, у которого колесниц было больше, стре­мился охватить фланги строя своего врага: «При всех атаках кавалерии друг против друга стара­ются напасть на фланги врага» (cм.: Махаб., VII,132,29; 136,12)[36]. Каутилья рекомендовал оставлять в резерве 2/3 колесниц на флангах и 1/3 в центре, что говорит об особой заботы об усилении своих флангов (Артхаш., X,5).

Сам процесс колесничного боя нам лучше всего показывает индийский эпос. При сближении упряжек, бой приобретал более или менее хаотичный характер, распадаясь на определенное количество поединков колесничих (Махаб., VIII,42,5)[37]. При таком способе сражения колесницы, по-видимому, не соблюдали какого-либо строя. «Махабхарата» упоминает об этом (Махаб., VII, 25, 59): «... происходили сотни поединков между воинами на колесницах, слонами, конями и пехотинцами в... (войсках) при общем беспорядочном смешении» (пер. В.И. Кальянова). Руководить колесничими в сражении было практически невозможно, поскольку из-за пыли не было видно штандартов командиров, а из-за шума почти не были слышны звуковые сигналы (ср.: Curt., VIII,14,20-21; Arr. Tact., 27; 31). Попытки командования держать колесничих в бою на близком расстоянии друг от друга, с целью взаимопомощи, не приводили к успеху (Махаб., IX,7,7-17,24). Кроме того, следует учитывать и то, что, когда человек ввязывается в бой, он, из-за психологической перегрузки, становится практически не­управляемым[38]. Так, «Махабхарата» указывает (IX,17,22): «Когда храбрейшие воины гневно неистовствуют в сражении, они не исполняют приказаний своего повелителя. Не следует тебе поэтому гневаться на них» (пер. В.И. Кальянова).

Обобщая, по индийскому эпосу можно представить себе ход единоборства колесниц следующим об­разом. Поединок между колесничими-героями ведется с помощью лука и стрел (Махаб., VII,73,49 слл.; 87,25; 111,28 сл.; 128,9 сл.; VIII,56,23 и т. д.)[39]. Поэтому особое внимание уделяется снаряжению колесницы различными видами стрел. На вооружении одной индийской колесницы были два лука, пять видов стрел в двух-трех колчанах, различного рода метательные копья, палица, а для ближнего боя еще и меч со щитом (Махаб., VII,2,22 слл.; 37,20 сл.; 56,31 слл.; 141,48 слл.; 142,5 слл.; VIII,20,13; 33,23; 34; 40,30 слл.; 54,14 слл.)[40]. Боец сначала пытается застрелисть врага, своими стрелами выводит из строя его лук, затем та же участь ожидает и запасной лук, после чего воин, оставшись без своего основного оружия, бросает во врага копья или палицу. Наконец, происходит убийство возниц и коней, после чего колесничий, не могущий да­лее сражаться с колесницы, выпрыгивает из кузова и пешим с мечом и щитом защищается от врага, а иногда он даже нападает на едущего неприятеля, запрыгивает в его кабину. Часто боец, увидев, что противник сошел с колесницы, также спрыгивает из кузова и пешим вступает с ним в единоборство (Махаб., VII,130,18 слл.; VIII,9,11 слл.; 18,41 слл.; 20,5 слл.,38-39; 40,20 слл.; 42,22 слл.; 44,15 слл.; 50,15; 61,1 слл.; IX, 9,8 слл.; 10,29 слл.; 11,42 слл.; 13,20 слл.; 14,16 слл.; 15,53 слл.; 16,14 слл.; 16,67 слл.; 20,7 слл.; 21,7 слл.; 25,5 слл.; 27,21 слл.). Впрочем, колесничие не всегда сражаются один на один, иногда на героя нападает сразу множество упряжек врага, которые для этого могут даже совер­шить обходной маневр (Махаб., VIII,35,6 слл.; 40,43 слл.; 55,16; 58,25; 59,1 слл.; cp.: VIII,33,24 сл.; 59,20; 60,22 слл.). Когда в ходе схватки колесница у воина выходила из строя, то боец мог пересаживаться в другую упряжку (Махаб., VII,146,34; VIII,9,33 сл.; 18,10; 20,5; 32,67; 35,38; 53,12 сл.). Раненого колесничего возница вывозит из сражения (Махаб., VII,122,10; VIII,11,40; 18,74; 34,33; 40,26; 42,54). Если же знатный воин теряет свою упряжку, то его, обычно раненного, вывозят с поля боя на другой колесницы (Махаб., VII,122,11; VIII,32,65; 40,38; 44,45; IX,11,25; 16,84; 20,29).

В ходе боя колесницы часто ломались. Как указывает французский реконструктор Ж. Спрюит, во время его экспериментов по езде на моделях древних упряжек, особенно часто ломался нижний изогнутый конец дышла, в месте выхода последнего из-под кузова[41]. Кроме того, колеса колесниц как на марше, так и в ходе самого боя могли проваливаться в неровности почвы или грязь (Tso-chuan, VII,12,3; VIII,16,6). А если на такой колеснице ехал военачальник, то это могло привести даже к пленению последнего[42]. Обычно поле боя в ходе битвы наполнялось перевернутыми ку­зовами и обломками колесниц, ранеными и убитыми людьми и лошадьми (Махаб., VII,88,9 слл.; IX,22,50 слл.; 27,8 слл.; 40,107 слл.; 55,1 слл.; 58,1 слл.; 68,15 слл.). Между всеми этими предметами разъезжали колесницы, стреляя друг в друга, сновали пешие «бегуны», добивая раненных, скакали кони, распрягшиеся из разбитых колесниц[43] или же волочившие за собой остатки кузова (Махаб., VII,31,21; VIII,39,24; IX,17,30-34). Естественно, что колесницам на такой территории было трудно проезжать, подчас для них нужно было расчищать путь (Махаб., IX,24,54). На поле боя стоял страшный шум: слышан был то­пот и ржание коней, грохот колес (Махаб., VII,145,47; VIII,31,38; 63,62; 68,54; IX,14,17; ср.: Caes. B.G., IV,33), скрип деталей упряжи и кузова, треск раз­биваемых колесниц, крики сражающихся, вопли раненых, свист стрел, их удары об разные предметы, стук оружия, различного рода сигналы (Махаб., VIII,31,38 слл.; 32,26 слл.; 53,1 слл.; 64,9) и все это было покрыто огромным облаком пыли, поднятым животными и людьми (Махаб., VII,73,52; VIII,31,38; 33,59; 37,27; IX,8,1 слл.; 10,21 сл.; 13,10 слл.; 20,31; 21,40 слл.; 22,47)[44].

В «Махабхарате» мы находим ценную информацию о способе колесничной езды в ходе боя. Каждая из упряжек движется по кругу. Подъезжая к врагу на подходящее расстояние, лучники открывают интенсивный огонь по упряжке врага, затем колесница разворачивается, описывая на земле круг или овал различной величины, и снова приближается к противнику (Махаб., VII, 38, 26-29; 74,7; 111,29; 137,11; VIII,9,30 слл.; 11,20 слл.; 57,63; 58,25; cp.: VII,106,20; 122,52). Для подобного способа боя нужно было достаточно много свободного пространства между сражающимися армиями, которое, к тому же, как было указано, было загромождено различными предметами, что, в свою очередь, требовало искусного вождения упряжки возницей (Махаб., VIII,19,30 слл.).

Колесничные бои могли быть довольно продолжительными, несмотря на то, что утомлялись физически и психоло­гически люди, уставали кони, кончались боеприпасы, ломались колесницы... Так, Тутмос III победил войско митаннийцев за час (около 1470 г. до н.э.)[45]. Особо упорные сражения на ко­лесницах приобретали затяжной характер. Так, Рамсес II предпринимал в целых шесть атак для того, чтобы прорваться с боем через хеттские колесницы, которые его окружили[46]. Совершенно ясно, что речь идет именно о сражении метательным оружием. Ведь собственно рукопашный бой не может, вследствие физических данных человека, продолжаться столько времени. Возможно, колесничие в ходе боя стреляли неторопливо и прицельно, чтобы оружия хватило на более долгое время[47]. Таким образом, атаки сменялись периодами уменьшения интенсивности борьбы. При подобном длительном сражении, некоторые колесничие могли отправляться назад, к своим, с тем, чтобы перекусить (Махаб., IX,24,12 сл.), отдохнуть и придти в себя (Махаб., VIII,42,52).

Таким образом, сам бой был похож на карусель. Сначала колесницы атаковали, построившись в линию. Затем происходили беспорядочные поединки колесничих. Постепенно одна сторона отступала, вследствие различных факторов, действовавших в бою. Если существовала вторая линия колесниц, то она могла поддержать свои расстроенные упряжки. А при отступлении последних они могли производить контратаку на наступающего противника. В это время отступившие колесницы могли снова построиться и затем снова направляться в бой.

Для боя к колеснице прикрепляли пехотинцев. Нам известно, что у египтян в колесничной битве принимали участие так называемые «бегуны» (ph‘rr), т.е. воины, вооруженные щитом и легким копьем, которые были специально обучены сражаться в колесничном бою[48]. Возможно, этими бойцами были не только собственно египтяне, но их функции могли также исполнять иноземцы, в частности, шарданы[49]. В бою «бегуны», метнув или сломав копье, сражались кривым мечом-хопешем[50] или же палицей, часто закинув щит за спину[51]. Нередко среди «бегунов»-щитоносцев рельефы показывают и египетских лучников, которые также сражаются в колесничной битве[52]. Функции пеших воинов в бою заключались в поддержке своих колесничих, охране их от неожиданных нападений с тылу и флангов, добивании раненых (cp.: Tso-chuan, IX,23,5-6) и, в тоже время, в оказании помощи своим бойцам на упряжках при авариях[53]. В целом, эти задачи аналогичны тем, которые исполняли в сражении пехотинцы, смешенных с конницей. Как распределялись такие бойцы в колеснич­ные подразделения, имели ли они свою особую организацию, не ясно. Вероятно, каждая упряжка египтян имела по одному или даже по два или несколько таких воинов. Так, в «Махабхарате» колесницу в бою поддерживают с обеих сторон два «стража колес», а сзади — «стражи тыла» (Махаб., VII,37,5; 66,35; 70,49; 105,23; 111,34; 118,34; 122,46; 129,2 сл.; 139,11; 18)[54]. Причем отсутствие этих воинов отмечается особо как нехарактерное явление (Махаб., VIII,57,24). Следовательно, эти бойцы были обычными спутниками колесницы в бою. Оче­видно, колесницы в самом сражении ехали на небольшой скорости, возможно, рысью, по­зволяя тем самым не отставать своим «бегунам». Ж. Спрюит отмечает, что c его модели древнеегипетской упряжки можно было бы стрелять на скорости 20-25 км / ч, то есть это скорость, характерная для быстрой рыси или даже галопа[55]. Следовательно, колесница могла скакать и стрелять с более быстрой скоростью.

В качестве вспомогательного бойца в кузове мог находиться, наряду с возничим и колесничим-лучником, третий воин, копьеносец. Он был как на Ближнем Востоке, так и в Китае. Копьеносец не был предназначен для непосредственного боя с колесничим противника, но он должен был охранять своего лучника от нападений вражеских пехотинцев вблизи. Ведь пеший неприятель мог неожиданно поразить колесничего как оружием дальнего, так и ближнего боя (ср.: Amm., XVI,12,22). Cсуществовала строгая специализация воинов на колеснице: один действует луком, а второй копьем (Tso-chuan, VII,12,3).

Вероятно, более поздней традицией было присоединение к колесницам отрядов пехоты. Каутилья рекомендует прикреплять по 15 пехотинцев к каждому слону и колеснице и по три — к всаднику (Артхаш., X,5). В Китае, возможно, лишь в начале VI в. до н. э. к каждой колеснице стали прикреплять большое количество пехотинцев: в царстве Чу «собственные колесницы правителя разделены на два отряда по 15 колесниц в каждом. К каждой из них прикреплены 100 человек и дополнительное прибавление из 25 человек». Причем данный факт расценивался рассказчиком как нововведение (Tso-chuan, VII,12,3). Эти пехотинцы находились по правую и левую сторону от колесницы, а во время марша являлись фуражирами (Tso-chuan, VII,12,3). Стандартным числом пеших при колесницы, очевидно, стало 100 (Tso-chuan, X,1,11; cf. XII,11,2). «Ли-цзы» указывает, что 75 воинов было сзади упряжки, а 25 находились по бокам колесницы[56]. Согласно же «Диалогам» Ли Вэй-гуна (VII в.н.э.), передающим информацию более раннего времени, из этих 75 воинов трое являлось колесничной командой, остальные 72 человека были разбиты на три отряда, шедших впереди (sic?!) и по сторонам колесницы, тогда как еще 25 человек были обозными при походной телеге[57]. Можно было бы предположить, что эти пехотинцы были прикреплены к колесницам только административно, поскольку во время похода они исполняли вспомогательные службы, а в бою они, как и бойцы рыцарского копья, сражались отдельно[58]. Однако они могли действовать недалеко от колесниц и своим построением создавать опору для действия упряжек в ходе боя, тогда как остальная пехота находилась либо позади (ср.: Лю тао, 6,55; «Диалоги» Ли Вэй-гуна, 1), еще не вступив в столкновение, либо сражалась между собой на других участках фронта. Вероятно, именно в Китае, в эпохи Чуньцю и Чжаньго (VIII-III вв. до н. э.) колесницам часто приходилось действовать среди сражающихся масс пехоты, о чем свидетельствует появление лезвий на концах наосников, предназначенных для поражения пеших бойцов противника[59].

Что же делала в колесничном сражении пехота? Р. Дрюс полагает, что пехотинцы играли лишь роль живого кордона на поле боя[60]. Однако, по-видимому, это излишнее преуменьшение роли пеших в сражении. Количество пехотинцев во все периоды было, естественно, на порядок выше, чем число колесниц. Колесничество же преобладало на поле боя в силу социальных причин. На упряжках ведь сражались привилегированные воины, которые имели различные социальные преимущества. В мирное время они упражнялись в колесничной езде и охоте с упряжек (Махаб., VII,89,1 слл.). На боле боя, в ходе сражении колесничих, где преобладала борьба типа единоборств, выигрывал тот, кто был лучше подготовлен и в совершенстве владел военным делом. Так, в индийском и ирландском эпосе специально указываются различные приемы, применяемые воинами для боя с колесницы (Махаб., VII,87,19 слл.)[61]. Не случайно же, например, в Китае аристократа обязательно обучали шести искусствам: стрельбе, музыке, литературе, математике, этикету и в течении четырех лет правилам вождения колесницы[62]. Пехота же набиралась из более низких социальных слоев, которые не имели подобного досуга для упражнений и тренировки. Так, в Египте одного пехотинца могли призвать на службу от 10 храмовых служителей[63]. А в Нузи среди семи пехотинцев, получающих ячмень из дворцового хозяйства, мы обнаружим кузнецов, мужчину-прачку и даже жреца (6. ll. 23-31), тогда как среди 21 возницы лишь раз говорится, что возничий — кузнец (6. l. 41)[64]. Поэтому рекрутов-пехотинцев египтяне в период Нового царства усиленно обучали, стараясь этим поднять их военный уровень, но все же им было еще далеко до навыков боя у колесничих[65]. Аналогичную военную организацию (с той разницей, что вместо колесничих тут представлены всадники) мы можем наблюдать и позднее у парфян (Just., XLI,2,4-10), персов эпохи Сасанидов (Amm., XIX,7,4; XXIII,6,83; XXIV,6,8; Proc. Bel. Pers., I,13,25; 14,29-32; 42) и в средневековой рыцарской Европе. Впрочем, даже слабая пехота могла образовывать вместе с колесницами одну боевую линию, как это было у персов эпохи Сасанидов (Proc. Bel. Pers., I,13,23). В таких случаях всадники колесницы обычно ставились на флангах. Но и в этом случае колесницы врагов, по крайней мере, сначала, сражались между собой, тогда как пехота ведет бой с пехотинцами врага. По-видимому, о такой тактике свидетельствует надпись Лакти-Мардука, начальника колесниц правого фланга царя Навуходоносора I (1124-1103 гг. до н. э.). В документе рассказывается о битве у реки Эвлей между вавилонянами и эламитами (около 1120 г. до н. э.), в ходе которой атака колесниц Лакти-Мардука решила исход битвы[66].

Вернемся теперь снова к реконструкции общего хода колесничной битвы. В ходе боя колесниц одна сторона начинала поддаваться. Естественно, когда колесницы одного из противников были опрокинуты, они спасаясь от противника, могли мчатся на свою же пехоту, обращая её в бегство[67]. Пехотинцы же могли обращаться в бегство уже тогда, когда они замечали, что сражающиеся впереди колесницы терпят поражение.

Красочное описание финальных этапов полевого сражения мы можем прочитать на «Призме Тейлора», рассказывающей о вось­мом походе Синаххериба и о битве при Халуле (Центральная Месопотамия) против вавилонско-эламской коалиции (691 г. до н. э.): «Он же, Умманменану, царь Элама, вместе с царем Вавилона, предводителями племени Страны халдеев, шедшими с ним рядом, — страх перед натиском моим напал на них, как наводящий ужас демон. Шатры свои они покинули и, ради спасения своих жизней, топтали трупы своих вои­нов. Как у пойманного птенца голубя, трепетали сердца их. Они испускали горячую мочу, в ко­лесницах своих оставили свой кал» (пер. В. А. Якобсона)[68]. В тексте верно подмечено, что нервы не выдерживают сперва у предводителей войсками, которые наблюдали за ходом боя, а не у простых воинов, которые в пылу боя плохо понимали, что происходит на других участках боя[69]. Именно цари и полководцы часто первыми пускались в бегство, подавая пример остальной армии. Также следует обратить внимание на упоминание столь обычных в боевых условиях при большом нервном напряжении непроизвольных испражнений (ср.: Aristoph. Pax, 1175-1176; Plut. Arat., 29,5; Махаб., IX,24,29)[70]. Отметим, что современными военные психологи относят частое мочеиспускание и диарею, вместе с рвотой, дрожью, мышечным напряжением, потливостью, учащенным дыханием и сердцебиением к нормальным реакциям на обстановку боя[71]. Побежденные спасались бегством на тех же колесницах[72]. Когда последние во время бегства ломалась, ездок мог пересаживаться на «попутную» упряжку (Tso-chuan, III,9,5; VIII,2,3)[73]. Если местность оказывалась по каким-либо причинам не пригодной для дальнейшей езды, то колесничие спешивались и бежали пешком (Jud., 4: 15; Tso-chuan, VII,12,3) или они могли садиться верхом на коней, оставшихся от разбитых колесниц (cp.: Махаб., IX,24,21)[74]. Часть колесничих просила пощады. На луксорском варианте кадешской битвы видим хеттов, севших на корточки в кузове своей колесницы и скрестивших руки на груди в знак покорности[75]. Захватить в плен знатного воина-колесничего было почетно. Не случайно же египетские надписи специально указывают количество колесничих-марианну, попавших в плен[76], а фараоны часто изображаются поражающими неприятельского князя на колеснице[77]. Победители преследовали разбитого врага также на колесницами (Махаб., VIII,33,43; 55,71). C появлением конницы, эту функцию стали выполнять оба рода войск[78]. Причем в преследовании «весьма трудно заставить вернуться людей: экстаз отуманивает им головы и они только о том и думают, чтобы колоть тех несчастных, которые бегут перед ними» (ср.: Bel. Alex., 85)[79]. Наконец, уставшие, но довольные, люди на изможденных конях возвращались из преследования. Битва закончилась, начиналось мародерство.

Как видим, можно присоединиться к традиционному мнению большинства исследователей о том, что азиатские колесницы представляли собой площадку для лучника. Ведь на Востоке лук с древнейших времен представлял собой доминирующее оружие. И в данном смысле упряжки являлись предшественниками будущих конных стрелков, которые сменили лишь средство передвижения. Однако нельзя игнорировать и вторую точку зрения на колесницы, как на оружие для атаки, поскольку они могли выполнять и эту функцию особенно на позднем, переходном к коннице, этапе своего развития.

Как совершенно справедливо указывает Р. Дрюс, колесницы господствовали во II тыс. до н. э. на поле боя, тогда как пехота играла второстепенную роль[80]. Колесничество, как своего рода рыцарство, предпочитавшее сражаться между собой, создает свои собственные кодексы чести, которых оно старалось придерживаться на войне[81]. Пехота же была самым многочисленным родом войск, численность которой была на порядок выше, чем количество колесниц. Однако, она, как и в средневековой Европе, играла вспомогательную роль, действуя на пересеченной местности, во время осад и т. д.[82] В течение первой половины I тыс. до н. э. в Передней Азии идет постепенное вытеснение колесниц конницей, количество упряжек, выводимых на поле боя, сокращается. Данный процесс объясняется не только тем, что конница превосходит упряжки по двум наиболее важным тактическим параметрам, мобильности и маневренности, но и тем, что расходы на содержание равного количества всадников неизмеримо меньше, тогда как поражающая сила одинакового количества упряжек и конников будет равна. К тому же конница менее, чем колесницы, имеет ограничений для действия на местности (Артхаш., X,4). В VI в. до н. э. на Ближнем Востоке (ведущем регионе колесничного развития) невооруженная упряжка окончательно становится «боевой командной машиной», уступив место коннице и серпоносным колесницам.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

1. Битва при Кадеше. Около 1300 г. до н. э. Рельеф из Луксора (первый пилон западной башни внешней стены). Сверху и снизу идут в атаку хеттские колесницы. Справа разворачивается сражение, в котором линия египетских колесниц расстреливает хеттские упряжки. Снизу справа два пеших египтянина и один шардан добивают врагов. В центре фараон Рамсес II избивает своих противников. Воспроизведено по: Muller-Karpe H. Handbuch der Vorgeschichte. Bd. III. Tlbd. 3. Munchen, 1974. Taf. 59,1.

2. Битва при Кадеше. Около 1300 г. до н. э. Рельеф из Луксора (первый пилон восточной бани внешней стены). Справа: подход к лагерю фараона египетского соединения неаримов («молодцов»), в авангарде и арьергарде которого следуют колесницы. Сверху и снизу египетские упряжки переходят в атаку. В центре изображен лагерь египтян. Тут находятся лошади, мулы, колесницы, а также лежит со связанными передними лапами боевой лев Рамсеса II. Воспроизведено по: Muller-Karpe H. Handbuch der Vorgeschichte. Bd. III. Tlbd. 3. Munchen, 1974. Taf. 59,2.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Drews R. The Coming of the Greeks. The Indo-European Conquets in the Aegean and Near East. Princeton, 1988; idem. The End of the Bronze Age: Changes in Warfare and the Catastrophe ca. 1200 B.C. Prin­ceton, 1993.
[2] Bouchaud-de Bussy. La milice Greces, ou Tactique d’ Elien. T. 2. Paris, 1757. P. 191-192; Марков. История конницы. Ч. 1. Тверь, 18882 . С. 13-14; Delebecque E. Le cheval dans l’Iliad. Paris, 1951. Р. 234; Горелик М.В. Боевые колесницы Переднего Востока III-II тысячелетий до н.э. // Древняя Анатолия. М., 1985. С. 183, 193; Wiseman D.J. The Assyrians // Warfare in the Ancient World. New York — Oxford — Sydney, 1989. P. 43; Noble D. Assyrian Chariotry and Cavalry // State Archives of Assyria. Bulletin.Vol. 4. 1990. Issue 1. P. 62.
[3] См.: Нефёдкин А.К. Серпоносные колесницы: проблема происхождения // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. 1997. Вып. 2 (№ 9). С. 22-26.
[4] Wiesner J. Fahren und Reiten in Alteuropa und im Alten Orient. Leipzig, 1939. S. 37; Hancar F. Das Pferd in prahistorischerund fruher historischer Zeit. Wien — Munchen, 1956. S. 482 (сравнивает колесницу с движущейся пулеметной установкой); Schulman A.R. The Egyptian Chariotry: A Reexamination // Journal of the American Research Centre in Egypt. Vol. 2. 1963. P. 86, 88; Powell T.G.L. Some Implications of Chariotry // Culture and Environment. Essays in Honour of Sir Cyril Fox. London, 1963. P. 159, 166; Yadin Y. The Art of Warfare in Biblical Lands in the Light of Archaeological Discovery / Translated from Hebrew by M. Pearlman. London, 1963. Р. 4-5, 285-286; Greenhalgh P.A.L. Early Greek Warfare: Horsemen and Chariots in the Homeric and Archaic Ages: Horsemen and Chariots in the Homeric and Archaic Ages. Cambridge, 1973. P. 16; Spruytte J. Etudes experimentales sur l’attelage. Contribution a l’histoire du cheval. Paris, 1977. Р. 53; Littauer M.A., Crouwel J.H. Wheeled Vehicles and Ridden Animals in the Ancient Near East. Lei­den — Koln, 1979. P. 91-94, 128-134; Schulman A.R. Chariots, Chariotry, and the Hyksos // Journal of the Society for the Study of Egyptian Antiquities. Vol. 10. 1980. № 2. P. 115; Moorey P.R.S. The Emergence of the Light, Horse-Drawn Chariot in the Near-East c. 2000-1500 B.C. // World Archaeology. Vol. 18. 1986. № 2. P. 203-204; Drews R. The End... Р. 119-124; Keegan J. A History of Warfare. London, 1993. P. 174-175; Littauer M.A., Crouwel J.H. Robert Drews and the Role of Chariotry in Bronze Age Greece // Oxford Journal of Archaeology. 15. 1996. № 3. P. 298, 301.
[5] См.: Нефёдкин А.К. Основные этапы развития боевых колесниц в древности // Взаимодействие культур и цивилизаций. В честь юбилея В.М. Массона / Отв. ред. Ю.Е. Березкин. СПб., 2000. С. 116-126.
[6] См. Broca. Les batailles de chars dans l’Antiquite // Revue de defense nationale. 1948. Mai. P. 647; Powell T.G.L. Some Implications... P. 165-166; Горелик М.В. Боевые колесницы... С. 193; Варенов А.В. Древнекитайский комплекс вооружения эпохи развитой бронзы. Новосибирск, 1989. С. 82; Watkins T. The Beginnings of the Warfare // Warfare in the Ancient World / Ed. by J. Hackett. New York — Oxford — Sydney, 1989. P. 31; Варенов А.В. Реконструкция иньского защитного вооружения и тактики армии по данным ору­жейных кладов // Китай в эпоху древности. Новосибирск, 1990. С. 71.
[7] Нефёдкин А.К. Боевые колесницы и колесничие древних греков (XVI-I вв. до н. э.). СПб., 2001. Глава I (в печати).
[8]Drews R. The End... Р. 127-129.
[9] Littauer M.A., Crouwel J.H. Robert Drews... P. 298-299.
[10] Вигасин А.А. Южная Азия // Источниковедение истории Древнего Востока. М., 1984. С. 290-291.
[11] Крюков М.В. Китай. Эпоха Чуньцю-Чжаньго (VIII-III вв. до н. э.) // Источниковедение исто­рии Древнего Востока. М., 1984. С. 335; Васильев Л.С. Древний Китай. T. 1. М., 1995. С. 34-35.
[12] Stillman N., Tallis N. Armies of the Ancient Near East 3000 BC to 539 BC. Worthing, 1984. P. 8, 18-19, 21, 25-26, 30, 36-38, 51, 55-56, 60-61, 65, 66-67.
[13] Ср.: Majumbar B.K. The Military System in Ancient India. Calcutta, 1960. Р.41 (со ссылкой: Santi Parva, 95,3).
[14] Wreszinski W. Atlas zur altagyptischen Kulturgeschischten. Tl. II. Leipzig, 1935. Taf. 169-170, 174.
[15] Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 83 (внизу справа), 96, 99, 169-170 (слева внизу), 176.
[16] См.: Chakravarti P.C. The Art of War in Ancient India. Dacca, 1941. P. 116.
[17] Бонно-дю-Мартрей. Примечания // Нолан Л.Э. История и тактика кавалерии / Пер. с фр. // Военная библиотека. Т. III. СПб., 1871. С. 175, прим. 1.
[18] Например, см.: Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 169-170 (слева снизу, центр). Об обучении верхового коня подобному плавному переходу с шага на рысь, а затем в галоп говорит и Ксенофонт (Dere eq., 7,10-12; 9,3).
[19] Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 21a, 66, 83, 88, 96a, 102, 106, 141, 169-170, 177-178. Этот аллюр также упоминается ив «Поэме Пентаура» (Gardiner A. The Kadesh Inscriptions of Ramesses II. Oxford, 1960. P. 12 (P. 220ff)). Ср.: Reinach S. La representation du galop dans l’art ancien et moderne // Revue archeologique. Serie 3. T. 36. 1900. P. 218-223; Т. 39. 1901. Р. 10.
[20] Зигман В. Несколько кавалерийских вопросов // Военная библиотека / Пер. с нем. Т. VIII. СПб., 1872. С. 679. Ср.: Нолан Л.Э. История... С. 217.
[21] Денисон Г. Организация, вооружение и употребление кавалерии на войне / Пер. с нем. под ред. А. Риттера // Военная библиотека. Т. VIII. СПб., 1872. С. 35; ср.: 80; Теория большой войны при помощи малой или партизанской с участием ландвера / Пер. с нем. под ред. А. Риттера // Военная библиотека. Т. VIII. СПб., 1872. С. 518.
[22]Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 169-170; Gardiner A. The Kadesh Inscriptions...P. 10 (R.145ff).
[23]Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 169-170.
[24] У. Мак-Леод, на основании древних свидетельств и сопоставлений различных античных данных, определяет длину стрельбы древнего композитного лука от 60-70 до 160-175 м, но не более, чем 350-450 м (McLeod W. The Range of Ancient Bow // Phoenix. Vol. 19. 1965. № 1. P. 8; idem. The Range of Ancient Bow: Addenda // Phoenix. Vol. 26. 1972. №1. P. 78-82). А.Ф. Медведев для эпохи Средневековья определяет дистанцию перестрелки лучников 200-250 м (Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие (лук и стрелы, самострел). М., 1966. С. 30).
[25] Нолан Л.Э. История... С. 151-152.
[26] Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие... С. 34; Keegan J. The Face... Р. 94; cp.: Курочкин М.В. Структура, тактика и вооружение египетской армии во времена Тутмоса III — Рамсеса II. Автореферат диссертации на соискание ученой степени к.и.н. М., 1998. С. 14; Mayer W. Politik und Kriegskunst der Assyrer. Munster, 1995. S. 466, Anm. 2.
[27] Нолан Л.Э. История... С. 178. О подобном столкновении коней со всадниками упоминает и Прокопий (Bel. Pers., I,13,36-37).
[28] Пузыревский А.К. Исследование боя в древние и новейшие времена. Извлечения из французского сочинения полковника де-Пика. СПб., 19113. С. 137; Нолан Л.Э. История... С. 178.
[29] Пузыревский А.К. Исследование... С. 137, 139-140.
[30] Й. Виснер считает даже, что колесницы сталкивались между собой (Wiesner J. Fahren und Reiten in Alteuropa und im Alten Orient. Leipzig, 1939. S. 84: ...mit seiner Freude am Zusammenprall der Wagen in offener Feldschlacht).
[31] Warnery Ch.E., de. Remarques sur la cavalerie. Lublin, 1781. P. 39; Нолан Л.Э. История... С. 179.
[32] Москвин П. Морально-психологическая подготовка личного состава бундесвера // Зарубежное военное обозрение. 1988. № 1. С. 14; ср.: Hanson V.D. The Western Way of War: Infantry Battle in Classic Greece. London, 1989. P. 101.
[33] Надпись Тутмоса III из Баркала (Нубия) / Пер. Н.С. Петровского // Хрестоматия по истории древнего мира. Т. I. M., 1950. С. 79; Wilson J.A. The Asiatic Campaigns of Thut-mose III // Ancient Near Eastern Texts Relating to the Old Testament / Ed. by J.B. Pritchard. Princeton, 1950. P. 238.
[34] Головин Н.Н. Исследование боя. Исследование деятельности и свойств человека как бойца. СПб., 1907. С. 54.
[35] О возможности резкой остановки колесниц британцами упоминает Цезарь (Caes. B.G., IV,33). О механизме подобной остановки см.: Spruytte J. Etudes... Р. 41.
[36] Теория большой войны... С. 554.
[37] На это совершенно справедливо указывает в своей реконструкции индийского эпического боя Э. Хопкинс (Hopkins E.W. The Social and Military Position of the Ruling Cast in Ancient India as Represented by the Sanskrit Epic // Journal of the American Oriental Society. Vol. 13. 1889. P. 205, 223, 260-262). Cp.: Chakravarti P.C. The Art... P. 117-119. Об этом же см.: Gernet J. Note sur le char en Chine // Problemes de la guerre en Grece ancienne / Sous la direction de J.-P. Vernant. Paris, 1985. P. 311.
[38] Кампеано М. Опыт военной психологии, индивидуальной и общей / Пер. с франц. СПб., 1902. С. 61; Дельбрюк Г.Л. История военного искусства в рамках политической истории / Пер. с нем. Т. I. М., 1994. С. 209.
[39] Hopkins E.W. The Social and Military Position...Р.310-311.
[40] Подробнее см.: Hopkins E.W. The Social and Military Position...Р. 246- 249.
[41] Spruytte J. Figurations rupestres sahariennes de chars a chevaux. Recherches experimentales sur les vehicules a timons multiples // Antiquites africaines. T. 22. 1986. P. 37-38.
[42] Yang Hong. Weapons in Ancient China / Translated from Chinese. New York — Beijing, 1992. P. 137-138.
[43] См.: Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 1-2, 36, 45, 57, 86, 98-99, 103-104, 107, 109, 169-170. Также см.: «Ашшуру, отцу богов...» / Пер. И.М. Дьяконова // Я открою тебе сокровенное слово. М., 1981. С. 258; «Я — Синаххериб, великий царь...» / Пер. В.А. Якобсона // Там же. С. 268.
[44] «Похищение быка из Куальнге» / Пер. С.В. Шкунаева // Похищение быка из Куальнге. М., 1985. С. 243, 294-295.
[45] Надпись Тутмоса III... С. 77; Wilson J.A. The Asiatic Campaigns of Thutmose III. P. 240.
[46] Gardiner A. The Kadesh Inscriptions... P. 12 (P. 220 ff.).
[47] Drews R. The End... Р. 128.
[48] См.: Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 16, 102 (изображение египетских колесниц, затем исправлено на хеттские); Schulman A.R. The Egyptian Chariotry... P. 89-90; Stillman N., Tallis N. Armies... Р. 8; 103; Drews R. The End... P. 141-147.
[49] См.: Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 86, 121.
[50] Об этом мече см.: Горелик М.В. Оружие древнего Востока. М., 1993. С. 39; Bonnet H. Die Waffen der Volker des Alten Orients. Leipzig, 1926. S. 93-94.
[51] См.: Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 67, 77, 86, 99, 102, 121, 136-137, 138, 140, 141-141а.
[52] См.: Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 77, 93, 128, 136-137, 141.
[53] См.: Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 16, 77, 92a, 151.
[54] См.: Hopkins E.W. The Social and Military Position... Р. 205, 260.
[55] Spruytte J. Etudes... P. 53; cр.: P. 41, n. 1.
[56] Кожанов С.Т. Некоторые вопросы организации военного дела в Китае конца I тыс. до н.э. // Китай в эпоху Древности. Новосибирск, 1990. С .78.
[57] См.: Конрад Н.И. Синология. М., 1995. С. 65. Другие исследователи говорят о расположении пеших воинов позади и по бокам колесницы (Караев Г.Н. Военное искусство древнего Китая. М., 1959. С. 122; Кожанов С.Т. Некоторые вопросы... С. 78).
[58] Пузыревский А. История военного искусства в Средние века. Ч. I. СПб., 1884. С. 110-111.
[59] Yang Hong. Weapons... P. 137. Figs. 201-202; Lu Liancheng. Chariot... P. 831; CPAM, Shensi Province. Excavation of the Tomb of the State of Ch’in at Sungts’un in Huhsien, Shensi Province // Wen Wu. 1975. № 10. P. 60, 62 (справа вверху), 66 (слева внизу).
[60] Drews R. The End... Р. 143; ср.: idem. The Coming of the Greeks. P. 89.
[61] «Похищение быка из Куальнге». С. 203, 221, 232, 234, 238, 251, 258, 262, 280, 290; «Смерть Ку­хулина» / Пер. С.В. Шкунаев// Похищение быка из Куальнге. М., 1985. С. 334.
[62] Кожанов С.Т. Некоторые вопросы... С. 78; Lu Liancheng. Chariot... Р. 833.
[63] Drews R. The End... Р. 149.
[64] Публикацию таблички см.: Cassin E. Tablettes inedites de Nuzi // Revue d’assyriologie et d’archeologie orientale. Vol. 56. 1962. № 2. P. 66-71; сp.: Drews R. The End... Р. 150.
[65] См.: Wreszinski W. Atlas... Tl. I. Taf. 23а, 236-237.
[66] Wiseman D.J. Assyria and Babylonia // The Cambridge Ancient History. Vol. II2. Pt. 2 (1975). P. 455; Cassin E. A propos du char de guerre en Mesopotamie // Problemes de la guerre en Grece ancienne / Sous la direction de J.-P. Vernant. Paris, 1985. Р. 306; Stillman N.,Tallis N. Armies... Р. 26; 81.
[67] Нолан Л.Э. История... С.175.
[68] «Я — Синаххериб, великий царь...». С. 268.
[69] Ср.: Hanson V.D. The Western Way... Р. 156.
[70] Ср.: Hanson V.D. The Western Way...Р. 45.
[71] Москвин П. Морально-психологическая подготовка...С. 14; Данилов А. Профилактика боевых психических травм в вооруженных силах США // Зарубежное военное обозрение. 1991. № 9. С. 13, 15.
[72] Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 16, 102, 104-105, 107, 109.
[73] Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 45-46.
[74] Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 34, 36, 45-46, 57; ср.: «Ашшуру, отцу богов...». С. 258.
[75] Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 86.
[76] Wilson J.A. The Asiatic Campaigns of Thut-mose III. B; D-D. P. 236; 241; idem. The Asiatic Campaigns of Amen-hotep II. A. // Ancient Near Eastern Texts Relating to the Old Testament. Princeton, 1950. P. 245; Gardiner A. The Kadesh Inscriptions... P. 44-45 (R. 68- 69, 71, 75- 76).
[77] Wreszinski W. Atlas... Tl. II. Taf. 45, 53, 56, 77, 107, 151.
[78] «Я — Синаххериб, великий царь...». С. 268.
[79] Нолан Л.Э. История... С.218.
[80] Drews R. The Coming of the Greeks. P. 89; idem. The End... Р. 140-141.
[81] Об индийском кодексе войны см.: Законы Ману, VII,90-91; Махаб., VII,118,4 слл.; 19; 33; 50; 122,24; 123,11; 131,3; VIII,9,22 слл.; 66,61 слл.; Hopkins E.W. The Social and Military Position... P. 227-233; Кальянов В.И. О воинском кодексе чести в Махабхарате // Махабхарата. Кн. VII. Дрона­парва / Пер. В.И. Кальянова. СПб., 1992. С. 491-509; он же. Некоторые военные вопросы в древнеиндийском эпосе // Махабхарата. Кн. IV. Виратапарва / Пер. В.И. Кальянова. М., 1993. С. 151-154; о китайском см.: Кожанов С.Т. Некоторые вопросы... С. 78; Школяр С. Выдающийся памятник древнекитайской военной мысли // Орел. № 3. 1993. С. 33; об ирландских правилах ведения боя с колесницами см.: «Похищение быка из Куальнге». С. 251-270; «Смерть Кухулина». С. 344-345.
[82] Drews R. The End... Р. 140-141, 147; cp.: Пузыревский А. История… Ч. I.C. 103.

Источник: PLATALEA «ПЕЛИКАН» Сборник статей по теологии, философии, истории
Санкт-Петербург, Издательство «СВЕТОЧ»2001, 66-92 стр.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история