Лазутина Г. Основы творческой деятельности журналиста

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ I ПОЧЕМУ ВОЗНИКАЮТ И ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЮТ СОБОЙ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ОБЯЗАННОСТИ ЖУРНАЛИСТА

ГЛАВА 1. КАК СВЯЗАНЫ МЕЖДУ СОБОЙ ИНФОРМАЦИЯ И ТВОРЧЕСТВО

Беседа первая   ЧТО ЖЕ ТАКОЕ ТВОРЧЕСТВО

– Вы сказали, что целевая установка курса – обучение способу творческой деятельности журналиста. Но что для вас творческая деятельность и разве можно творчеству научить?

Это был один из первых вопросов, заданных Алексеем.

Ответила я ему тоже вопросом:

– Допустим, у человека есть способности к музыке или танцам, к рисованию, наконец. Скажите, сможет он без соответствующих занятий, без учебы стать признанным творцом в области музыкального искусства, балета, живописи? Алеша пожал плечами:

– Насколько мне известно, в истории такие случаи были, но их, надо признать, единицы. Сейчас музыканты, художники, танцовщики, как правило, начинают учиться сызмальства. Но ведь здесь другое... Здесь техника разная. Их учат технике!

– Только-то?! Такое количество учебных лет на одну лишь технику?.. Вовсе нет!

Как Вы-то понимаете, что такое творчество?

– Я думаю, что это способность создавать новое, то, чего не было. И она не у всякого есть. Недаром говорится: «С горы не дано – в аптеке не купишь».

– С первым Вашим утверждением трудно не согласиться: это положение общепризнанное. А вот со вторым я бы поспорила. Думаю, правы те ученые, которые считают, что способность к творчеству – общее свойство человека как биологического вида.

Да, разным лицам оно присуще в разной мере: есть более, есть менее творческие люди. Но в принципе всем дано создавать объективно или субъективно новые реальности вещественно-энергетической или информационной природы.

– А нельзя ли чуть понятней? – слегка улыбнулся Алеша. – Ну, хоть «объективно – субъективно» расшифровать... И насчет природы?..

– Можно, конечно. Только сложного, в общем-то, здесь ничего нет. Вы просто испугались терминов. А без них не обойтись, когда дело касается теории какого-либо предмета: термин заключает в себе общий смысл того или иного явления в свете определенной научной концепции, как бы кодирует систему понятий, экономя слова. В сущности, изучение теории есть овладение терминами, освоение системы понятий, в которых описывается предмет.

Так по поводу «расшифровки»... Понятие «объект» согласно распространенной научной традиции обозначает предметы и явления действительности, которые противостоят человеку как то, что существует независимо от его сознания и на что направлена его деятельность. Понятием же «субъект» обозначается носитель активности, направленной на объект, то есть деятель, человек. Соответственно объективным называют все, что оказывается принадлежностью реального мира и обретает возможность существовать независимо от человеческого сознания, а субъективным – все, что характеризует субъект, является его чертами, свойствами, его принадлежностью.

В нашем случае в соответствии со сказанным получается, что творчество как феноменальное свойство человека заключается в способности создавать и объективно новое – то, что не существовало раньше в мире вообще, и субъективно новое – что уже имеется в реальности, но для данного человека ново, создается им впервые, без жесткой ориентации на существующие аналоги. В этом смысле «изобретать велосипед» – тоже акт творчества, проявление способности творить (если, конечно, речь именно об изобретении, а не о копировании или «сборке по образцу»).

– Такое творчество можно наблюдать у детей, да? Когда они играют, иногда ведь настоящие сценарии сочиняют.

– Еще какие!.. Можно с уверенностью утверждать, что творчеством пронизана вся наша жизнь – игра, учение, труд. Но, как я уже упоминала, у разных людей – разная мера способности к творчеству (креативности, говоря языком науки). Однако эта способность поддается развитию, может и возрастать при благоприятных условиях.

– Да, я по себе знаю. В моей жизни очень большую роль сыграли занятия во Дворце творчества детей и юношества...

– Вот видите! И наверняка, как и все, Вы начинали с «изобретения велосипедов». А теперь, небось, вынашиваете замыслы литературных открытий?..

– Нет, я думаю о журналистике. Но Вы еще не пояснили мне свою мысль насчет природы продукта...

– Ну, это совсем просто. Оглянитесь вокруг: стены здания, в котором мы с Вами находимся, стол, шкафы, стулья, электрическая проводка, повернули выключатель – и свет... Чтобы удовлетворить свои материальные потребности, человек создает все это из вещества и энергии. Отсюда и выражение: предметы вещественно-энергетической природы. А теперь обратите внимание на поверхность стола. Видите, там – подшивки газет, книги, кассеты с диктофонными записями. Казалось бы, это тоже предметы из вещества. Однако они...

– Конечно, они – совсем другое! Они – для удовлетворения духовных нужд, вещество здесь – только упаковка для информации, точнее, даже... Как бы это выразить?..

– Верно, Алеша, Вы хороший образ нашли – «упаковка». Только я бы сказала – не информации, а информационного продукта. Для удовлетворения своих информационных нужд (многие называют их, как и Вы, духовными, хотя, на мой взгляд, это понятия не тождественные) человек научился улавливать информацию с помощью разных систем знаков и разных материалов, перерабатывая ее, сообразно потребностям, в различные информационные продукты. Они служат людям каждый по-своему, выглядят неодинаково, но в главном едины: это всегда особым образом созданные «информационные консервы», готовые при определенных условиях передать заинтересовавшемуся ими человеку некое содержание для ума, для души, для чувств, способное повлиять на него в той или иной мере.

– Тут у меня опять возникают два вопроса или, если хотите, два сомнения. Во-первых, я никак не могу согласиться с тем, что какая-нибудь эстрадная песня – тоже информационный продукт. Там бывает столько бессмыслицы... Помните: «Ты – моя банька, я – твой тазик»?.. Разве здесь может идти речь об информации?

И во-вторых: если следовать Вашей логике , то и такие шедевры творчества, как «Джоконда» Леонардо да Винчи или «Ленинградская симфония» Дмитрия Шостаковича, надо относить к информационным продуктам. А ведь язык не поворачивается это сделать!

– Но в нашей повседневной жизни и не надо, чтобы он это делал. Давайте называть такие творения так, как называем, – великими произведениями искусства. Когда же мы пытаемся заглянуть в закономерности мира, то есть прикасаемся к научному знанию, во имя наиболее точной передачи сути дела приходится переходить на язык науки.

А насчет «баньки»... Мы уже говорили: не стоит отождествлять понятия «информация» и «информационный продукт». У информации не бывает качества: она либо есть, либо нет, тогда на ее месте «шумы» – слышали, конечно, такое словечко?.. Информационный продукт же – дело мозга и рук человека, а потому в нем неизбежно отражается уровень креативности, творческих возможностей его создателя. Отсюда вопрос о качестве. Ведь «консервировать» можно и «шумы», принимая их за информацию! Однако разве в этом случае родится произведение, способное долго помогать людям жить, питая их ум, душу и чувства?

– Но ведь суть творчества не может быть сведена к «консервации» информации. Вы же согласились, что творчество – создание нового!

– Вы абсолютно правы. «Консервация» – только часть операций по переработке первичной информации в информационный продукт. В целом такая переработка – сложнейший психологический процесс, в который включены все сферы личности и все уровни психики. Все сферы личности – значит интеллект, эмоции, воля. Все уровни психики – значит подсознание, сознание и надсознание (или, как еще его именуют, сверхсознание).

– Надсознание ? По поводу интеллекта, эмоций, воли все более или менее ясно. С сознанием и подсознанием – тоже. А вот надсознание...

– Объясню. Только сначала чуть подробнее остановлюсь на понятии «подсознание», есть тут кое-какие тонкости. Термин этот обозначает такой «этаж» нашей психики, где информация перерабатывается либо не проходя через сознание, либо после того как операции переработки ее на уровне сознания дошли до автоматизма и стали настолько привычными, что отпала необходимость в контроле за ходом их со стороны сознания. Пример – достижение грамотности. Когда мы изучаем правила морфологии и синтаксиса, делаем упражнения, работает наше сознание и наша рука. Но вот пришел опыт, пришла уверенность – и сознание освобождается от обязанности руководить процессом письма. Теперь рука подчиняется непосредственно подсознанию. Причем это его появление принято называть постсознанием («послесознанием») – в отличие от другой его ипостаси, «досознания», обеспечивающего нам понимание тех или иных вещей на основе такой переработки информации, к которой сознание не подключалось вовсе.

А понятием «надсознание» обозначается уровень психики, который направляет целостное поведение личности на решение новых жизненных задач – и опять-таки относительно независимо от сознательно-волевых усилий. Для творчества этот «этаж» психики чрезвычайно важен. Едва ли не первым обратил внимание на его роль Константин Сергеевич Станиславский – крупнейший реформатор театрального искусства. Доктор психологических наук Павел Васильевич Симонов интерпретировал надсознание как механизм творческой интуиции, посредством которого на базе рекомбинации прежних впечатлений возникает целостное видение новых, не существовавших ранее образов и формируется готовность человека к их осуществлению.

– А рекомбинация – это перекомбинация, перестройка?

– По сути дела, да. Это воссоединение старых элементов на новой основе, в новых связях, в новых отношениях.

И все-таки только к работе надсознания творческий процесс не сводится – в него, повторяю, вовлечены все уровни психики. Причем интересно вот что: по наблюдениям психологов, интенсивнее всего он становится, когда мозг человека «эмоционально активирован», а потребность в решении творческой задачи очень велика. В подобных ситуациях поиск решения становится непрерывным.

– Да, я знаю: иногда процесс творчества идет даже во время сна. Дмитрий Иванович Менделеев во сне увидел окончательный вариант своей таблицы периодической системы элементов.

– Таких примеров много! Шуман, например, слышал во сне новые мелодии – будто бы ему их наигрывали Шуберт и Мендельсон.

– Но если в основе творчества – переработка информации, ее перекомбинирование, получается, что все продукты творчества – информационной природы?.. А как же вещественно-энергетические объекты? Храмы, здания, мосты, настольная лампа, наконец... Разве это не результат творчества? Вы же сами говорили... – Да, говорила, и не собираюсь от этого отказываться. Хотя уточнить позицию стоит. Но тут нам потребуется несколько иной угол зрения...

Беседа вторая   МОЖНО ЛИ ТВОРЧЕСТВУ НАУЧИТЬСЯ?

– Вы задали очень интересный вопрос, Алеша. Предметы материального мира, о которых Вы говорите, в исходном своем варианте, бесспорно, – результат творчества. Давайте немножко пофантазируем – представим себе, как появилось, например, колесо.

Жизнь ставила перед людьми задачу, для решения которой у них не было средств: как ускорить передвижение? как облегчить доставку тяжестей?.. И вот однажды некто Башковитый обратил внимание: круглый камень несется с горы гораздо быстрее, чем его разноформенные собратья. Перед мысленным взором человека возник образ: по дороге катится... круг! (Мы бы сказали сейчас – обруч.) И Башковитый принялся за работу. Начал подбирать материал, инструменты, которые бы годились для дела, при этом ум и руки все время были в ладу: увидел – обдумал – сделал – оценил – отбросил – взял другой материал... Методом проб и ошибок нашел наконец то, что его устроило. Сделал обруч! Родилось колесо.

Конечно, внешние обстоятельства процесса изобретения могли быть совсем иными. Но существо его, надо полагать, состояло именно в этом: открытие – замысел – эксперимент – воплощение замысла... А вот теперь смотрите: колесо – материальный предмет; не вызывает сомнения, что оно – результат творчества. Но что определило его рождение?

– Информация! Переработка вещества, даже если она была очень значительной по объему, направлялась информационными командами. А они рождались на основе переработки, перекомбинации информации – накопленной раньше и вновь поступающей. Получается, – «вначале было слово»?

– В определенном смысле – да. Вначале был «информационный продукт» – мысленный образ предмета потребности, ставший целью деятельности. Он может существовать в виде слова или представления (зрительного, слухового, тактильного), но, по сути, этот образ всегда – опережающая модель будущего результата деятельности, которая становится ее целью и направляет весь ее процесс.

– Бросается в глаза еще одно интересное обстоятельство: выходит, что деятельность включает в себя и материальное, и духовное начала во всех случаях – при создании и материальных продуктов, и продуктов информационных.

– Точно! Ученые говорят: деятельность человека есть единство информационно-управляющих и вещественно-энергетических процессов, причем и те и другие опосредованы, т. е. включают в себя орудия деятельности – знаковый и вещественно-энергетический инструментарий. Но соотношение объема этих процессов и направленность деятельности при создании материальных продуктов и при создании продуктов информационных существенно отличаются. И относится все это не только к творчеству, но и к репродуктивной деятельности, призванной воспроизводить, тиражировать однажды созданные реальности.

– Я, пожалуй, взялся бы определить различия между ними...

– Между деятельностью творческой и репродуктивной? Наверное, хотите сказать, что одна протекает в муках, а другая может идти автоматически?

– Это, конечно, так, но я имел в виду другое. Цель репродуктивной деятельности как бы задается человеку извне, а вот цель творчества рождается внутри, ее как бы нет сначала, она приходит потом...

– Вы близки к истине. Цель репродуктивной деятельности, даже если человек ставит ее себе сам, дается ему в готовом виде: она всегда представляет собой образ уже существующего предмета, который требуется растиражировать. А цель творчества окончательно формируется в ходе творческого процесса: поначалу она заявляет о себе как задача, у которой нет решения, и вызывает активность, направленную на поиск. Этот поиск – начальная стадия любого акта творчества: идет осознанное или неосознаваемое накопление информации – необходимого «сырья» для переработки в конкретный замысел, в конкретную цель – мысленное предвосхищение результата. Сам же результат добывается в муках воплощения замысла, и тут уж не обойтись без физических усилий и вещественно-энергетических затрат.

– Теперь я понимаю, почему в начале нашей беседы Вы сказали: «Предметы материального мира в их исходном варианте...» Те же здания... Большинство их сегодня создается по типовым проектам, но первый-то проект был творческим!

– Не только первый! Вы когда-нибудь видели дома деревенских умельцев? Можно встретить уникальные избы: и функционально все хитро придумано, и внешний вид радует глаз. Кстати, архитектура – такой вид творчества, где в равной мере представлена (или может быть представлена) направленность на удовлетворение материальных и духовных нужд человека. Творения великих архитекторов, решавших, казалось бы, утилитарные задачи, волнуют как произведения искусства. Но и в них, если присмотреться, всегда найдешь компоненты, возникшие на основе репродукции. В Барселоне есть удивительные здания, созданные по проектам Антонио Гауди – его называют изобретателем от архитектуры. Изогнутые объемы строений, волнообразные крыши, балконы в виде цветка... Но ведь крыши, балконы! С точки зрения функциональной элементы человеческого жилища репродуцируются, повторяются, а с точки зрения эстетической они единственны в своем роде. И эта особенность просматривается во всех проявлениях творчества: оно делает повторяющееся уникальным. Без «вкраплений» репродуктивной деятельности ни один творец не обходится. Но даже в случаях, когда цель задается ему обстоятельствами или людьми, он преобразует ее таким образом, что она, воплощаясь, дает невиданный результат.

– Это относится и к созданию произведений... Я хотел сказать – к созданию информационных продуктов? Там тоже не бывает «чистого» творчества?

– Да в действительности вообще трудно найти что-либо «в чистом виде». А уж что касается переплетения репродуктивного и творческого начал... Все дело в соотношении того и другого, в том, что является доминантным, главным. Вот скажите: есть репродуктивные элементы в пушкинском «Евгении Онегине»?

– Обижаете Пушкина! Всеми признано: «Евгений Онегин» – новое слово в поэзии.

– Но ведь в поэзии! Значит, оно содержит в себе и какие-то общие, повторяющиеся признаки поэтического произведения. Ну, подумайте: разве это не так? Ритм, рифма... Это же приметы поэтического текста, и Александр Сергеевич воспроизводит их. Иное дело, что он вдохнул в них и нечто неповторимое. Родилась знаменитая Онегинская строфа...

– Да-а... Тогда выходит, что у каждой разновидности творчества есть какой-то... какой-то репродуктивный посыл!

– Конечно! Давайте разберемся, откуда он берется, этот посыл – пожалуй, его, действительно, можно так назвать. И тут нам придется взглянуть на творчество еще с одной стороны. Ведь мы пока не говорили о том, что творчество есть труд?

– Но это как бы само собой разумеется!

– Да, конечно. Однако и здесь есть моменты, на которые хотелось бы обратить особое внимание. Во-первых, считается, что это не просто труд, а высшая форма труда. А во-вторых... Впрочем, давайте не будем спешить, рассмотрим все по порядку.

Как известно, труд – важнейшее проявление человеческой деятельности, с помощью труда человек обеспечивает себе необходимые условия существования. Современная наука трактует труд как деятельность, направленную на создание общественно полезного продукта, способного удовлетворить материальные или духовные потребности человека. В соответствии с этим мы легко можем определить социальную суть творчества – это труд, направленный на создание существенно нового продукта, который отвечает материальным или духовным потребностям людей. В развитом обществе творчество, как и всякий труд, институализируется и приобретает специализированный характер. Что это означает?

У человека множество потребностей. Общество как организм, объединяющий людей, имеет этих потребностей еще больше. (Среди них и такие, например, как нужда в совершенствовании средств деятельности, средств труда.) Развитие системы потребностей, дифференциация их – непрерывны. Чтобы получать определенные предметы для их удовлетворения, оказываются необходимы соответствующие области творчества. И они возникают, оформляясь в определенные социальные институты – организации, объединения, учреждения. Все эти области подчинены общим закономерностям творчества – и тем объединены. Но в каждой из них действуют и свои собственные законы – и это их разделяет, сообщает им специфику (правильнее сказать, составляет их специфику).

Такая специфика отражается в представлениях людей о некоторых общих признаках продуктов того или иного вида творчества, их характерных чертах. Уже трехлетний ребенок в ответ на предложение потанцевать не станет рассказывать стишок или петь песенку – он закружится или запрыгает в танце.

– Да еще и попросит музыкальное сопровождение!

– Вот-вот. Складываются такие представления стихийно, и роль их в развитии человеческой личности весьма существенна: они выступают в некотором смысле как побуждение к пробе творческих сил – посыл, как Вы заметили. Но и для общества в Целом эти представления имеют большое значение: в процессе разделения труда, в процессе специализации творчества они совершенствуются на базе становящегося научного знания, уточняются и начинают выступать как порождающие модели того или иного вида творческой деятельности, поддающиеся освоению. В сознании профессионалов они образуют нечто вроде сигнальных огней, высвечивающих посадочную полосу аэродрома: чтобы «вписаться» в нее при посадке, надо идти определенным маршрутом

– Ну да, я понимаю... Процесс творчества – «самолет», курс которому на «взлетном поле» задает такая порождающая модель. Потому и выходят из-под кисти художника – живописные полотна, из-под резца скульптора – изваяния, а инженерные проекты превращаются в машины.

– Между прочим, именно потому и у журналиста результатом труда оказывается не симфония, не опера, не поэма, а журналистское произведение.

А возьмите исполнительские искусства. На первый взгляд кажется, что это простое тиражирование однажды подаренных миру шедевров. Но вспомним, как непохожи порой бывают образы, родившиеся у разных исполнителей на одной и той же литературной или музыкальной основе! Надо полагать, что здесь именно эта основа используется как порождающая модель для создания новых уникальных творений человеческого ума и души. В истории культуры сохранятся как величайшие ценности балетные партии Галины Улановой и Майи Плисецкой, концертные программы Эмиля Гилельса и Святослава Рихтера, спектакли Анатолия Эфроса и Марка Захарова, роли, сыгранные Фаиной Раневской, Юрием Никулиным, Любовью Орловой...

– И все-таки мне кажется, что во всех этих порождающих моделях таится серьезная опасность для творчества: стандартизация!

– Таится. Люди с невысокими творческими потенциями подвергаются ей часто. Вы же слышали такое определение – «ремесленник». Оно как раз и говорит о том, что в данном случае «самолету» творчества не удается оторваться от «взлетной полосы». Поднялся, может быть, чуть-чуть – и опять опускается на плоскость порождающей модели. А она ведь предполагает «приращение объемов» – впрочем, об этом мы уже говорили. Дома Гауди хоть и дома, но в то же время – нечто совершенно фантастическое, захватывающее дерзостью проникновения в невидимые связи человека и природы.

– Но вот ведь какая штука... У нас, в студенческой среде, часто возникают споры: что такое журналистика – творчество или ремесло? Быть может, в них все-таки проявляется ощущение того, что профессия наша не очень творческая?

– О сути нашей профессии мы поговорим чуть позже. А пока – вот об этом противопоставлении: творчество или ремесло. Мне вообще-то оно кажется некорректным. Понятие «ремесло» родилось в сфере материального производства, и прямой его смысл весьма конкретен: изготовление изделий ручным, кустарным способом, в большинстве случаев – индивидуально.

Такое изготовление вовсе не исключало творческих решений! С другой стороны, ремесленное производство предполагало знание дела, т. е. способность хорошо выполнять репродуктивные элементы деятельности, ориентированные на копирование уже существующих продуктов – в соответствии с социальным заказом на их тиражирование. И вот эта «другая сторона» дала путевку в жизнь переносному смыслу понятия «ремесло»: умение действовать на основе уже существующих решений – и не более того. Иначе говоря, слово «ремесло» фактически стало синонимом понятия «репродуктивная деятельность». Но ведь мы с Вами уже разобрались: любой вид творчества в той или иной степени включает в себя репродуктивное начало, «чистого творчества» практически не найти. Все дело в том, как они соотносятся, репродуктивное и творческое, в самом виде творчества и в мотивации творца.

А теперь, Алеша, я хотела бы вернуться к Вашему вопросу, с которого наши беседы начались. Можно ли...

– ...творчеству научить? Думаю, что я сам теперь могу на него ответить. Творчеству научить нельзя, но ремеслу как элементу творческого процесса – можно и нужно. Так ведь?

– Можно и так сказать. Но я предпочитаю не пользоваться переносными значениями слов, когда дело касается теоретических проблем. Поэтому мой ответ будет звучать так: да, творчеству научить нельзя, но можно научить профессиональному способу той или иной творческой деятельности, структура которого достаточно сложна и отнюдь не сводится к технической стороне дела.

В развитом обществе все области творчества знают две формы организации: творчество любительское и творчество профессиональное. Рождается всякое творчество как любительское. Это первая фаза его развития, исходная форма организации. Она отмечена тем, что творческая деятельность осуществляется вне рамок каких-либо должностных обязанностей, без специальной подготовки и жесткой ответственности за качество результата. Область ее выбирается человеком стихийно, в зависимости от склонностей, в которых проявляет себя характер задатков личности. (Между прочим, Гёте по этому поводу заметил, что в наших желаниях уже заключено предчувствие возможностей их осуществить.)

Творчество же профессиональное формируется на базе любительского в ходе процесса разделения труда. Оно характеризуется тем, что становится для человека основным родом занятий, протекает в рамках сотрудничества с определенной профессиональной общностью, связано с исполнением соответствующих должностных обязанностей и с ответственностью за качество результата. И тут уж возникает нужда в специальной подготовке.

Чем по существу различается творчество любительское и профессиональное? Только одним: первое представляет собой стихийное следование закономерностям данного вида деятельности, а второе основывается на закрепившемся в профессиональной установке сознательном изучении этих закономерностей и стремлении следовать им.

– Но, по-моему, с возникновением профессионального творчества любительское вовсе не склонно отмирать!

– Бесспорно! Оно существует параллельно – его продуцирует творческая природа человека. При этом нередки ситуации, когда из любителей вырастают классики, а иные профессионалы не выдерживают сравнения с любителями средней руки. Чем это объяснить?

– Наверное, разной мерой таланта!

– Отчасти – да. Но дело не только в этом. Попробуем понять, в чем тут соль, на конкретном примере. Вспомним, как шло становление любителя театрального искусства, выросшего в реформатора театра, – всем известного Константина Сергеевича Станиславского. Во-первых, конечно же, высокий уровень задатков личности, которые со временем развиваются в талант. Во-вторых, удивительная целеустремленность, позволившая ему достичь высокого уровня благоприобретенных качеств, необходимых для артиста, для режиссера. В-третьих, благоприятное окружение, творческая среда, в которой он получал импульсы для развития... Так вот: оказывается, если человек с хорошо обозначенными задатками попадает в благоприятные обстоятельства, в творческое окружение, он может стихийно и достаточно глубоко освоить способ того или иного вида творчества, сформировать себя как личность, пригодную к данной сфере деятельности. И тогда профессионалы охотно принимают его в свою среду. В то же время человек, выбравший то или иное дело своей профессиональной дорогой, может из-за разных причин (например, не очень богатые задатки или неблагоприятные условия обучения) не освоить профессионального способа деятельности, даже получив свидетельство об образовании. И это оборачивается драмой: профессиональная общность отторгает его, не принимает в коллеги. Как болезненны подобные процессы! Увы, наблюдать их можно в самых разных областях творчества, и нередко.

– Не пугайте, пожалуйста! Я бы не хотел пережить такую драму. А можно как-нибудь проверить, готов ты или нет вступить в профессиональную среду?

– Можно – работой. Анализ обстоятельств адаптации вчерашнего студента к «взрослой» профессиональной жизни показывает, что готовность к успешной деятельности определяется прежде всего такими моментами:

1. Степенью точности представлений об общественной роли профессии, об устойчивых характеристиках произведений данного вида творчества и его способе (ведь нет спору, что путь к созданию симфонии – не то же самое, что процесс подготовки оригинального инженерного проекта).

2. Мерой развитости способностей и личностных качеств, соответствующих данному виду творчества.

3. Наличием умений и навыков, потребных для решения основных и второстепенных творческих задач.

4. Богатством общего творческого потенциала личности, во многом зависящего от уровня ее социального, интеллектуального, нравственного развития.

5. Устойчивостью и качеством профессиональной мотивации деятельности – иначе говоря, преобладанием в ней профессионально значимых мотивов творческого поведения.

Все это более или менее отчетливо проявляется, как только человек оказывается «в полевых условиях», то есть начинает самостоятельную творческую жизнь среди других профессионалов.

– Вы хотите сказать, что профессионалом себя можно почувствовать, едва покинув студенческую скамью? Ну, если с этими пятью моментами все в порядке?..

– А почему нет? И на студенческой скамье можно достичь профессионализма. Но при этом надо иметь в виду, что есть три его ступени. Первая из них, исходная, – обученность. Это такой уровень освоения профессии, при котором процесс творческой деятельности идет успешно, когда надо решать принципиально знакомые задачи и потому можно обойтись в основном использованием уже известных приемов и средств.

– Откуда же тогда возьмется новое в произведении? Критерий-то творчества – новизна продукта!

– Но ведь есть еще такой источник новизны, как предмет творческой деятельности. Новизна предмета неизбежно осваивается человеком и отражается в цели акта творчества, а значит – воплощается в продукт. Вы бываете на Арбате? Обратите внимание на художников, делающих портреты с натуры, – Вы не увидите особого своеобразия выразительных средств. И, тем не менее, встречаются работы, которые заставляют остановиться. Как-то раз я простояла возле мольберта до конца сеанса не в силах оторвать взгляд от удивительного стариковского лица, черты которого юный художник прописывал на холсте акварелью с таким желанием сохранить верность натуре, что у молодой женщины, державшей в руках портфель старика, на глазах появились слезы. Прощаясь, она объяснила: «Завтра мы уезжаем – надолго и далеко, а он здесь... Но теперь мы увезем его с собой. Огромное Вам спасибо».

Тогда я, помню, подумала: даже хорошо, наверное, что мальчик только учится рисовать, заказчице было нужно именно это – верность натуре...

– Так он, выходит, копировал... Это тоже можно назвать творчеством ?

– А, Вы сомневаетесь... Во-первых, он сумел увидеть в предмете отображения то, что неповторимо, уникально и так дорого близким. Во-вторых, он сумел передать это средствами, которыми овладел. А в-третьих, копировать – значит делать копию, точное воспроизведение чего-то. Натуру копировать невозможно: она всегда много богаче. Можно только схватить ее суть и рассказать о ней, но это всегда процесс творческий, даже если Вы стоите на первой ступеньке профессионализма.

– Ну, а вторая ступень? В чем ее характерные черты?

– Вторая ступень – умелость. Ее отличает способность решать новые творческие задачи на базе освоенных приемов и методов и нередко – в новых условиях. Здесь новизна продукта достигается уже не только за счет новизны предмета деятельности: в цели творческого акта отражаются и новые задачи, и новые условия, формируя ее новизну.

– Поясните, пожалуйста, на примере, как это происходит.

– Ничего, если такой пример будет из инженерной практики?

– Конечно. Я понимаю, что мы говорим об общих закономерностях творчества, об общих путях формирования профессионализма.

– Так вот, учился у нас на спецотделении молодой человек, кончивший авиационный институт. Он написал очерк о своем однокурснике, которому темой диплома было утверждено задание разработать проект новой обшивки для корпуса вертолета с учетом важного обстоятельства: машине предстояло участвовать в тушении лесных пожаров. В ходе работы над темой студент выяснил, что такие обшивки существуют, но только для самолетов. Для вертолетов же используемые материалы не подходят по целому ряду параметров. Понял, что задача перед ним – новая, вовсе не учебного характера. Он начал исследование с изучения условий работы авиаторов в качестве пожарных, причем условий реальных. Потребовалась командировка в отряд вертолетчиков, а денег на нее в институте не было. Поехал за свой счет: увлекся делом и остановиться уже не мог. Потом – консультации с металлургами, химиками, конструкторами вертолетов. Изучил горы технической литературы, ознакомился с периодикой. И случилось-таки озарение... Когда сел за расчеты, чувствовал себя так, будто у него выросли крылья. Защитился блестяще, и для реализации проекта его пригласили работать в крупное конструкторское бюро. А ведь это был фактически его первый серьезный самостоятельный акт творчества! Тем не менее, он подтвердил его умелость.

– Здорово! А автор очерка?

– Он тоже хорошо защитил дипломный проект в авиационном институте и два года работал по специальности. Только у него оказалась сильнее тяга к журналистскому творчеству: мотивация инженерно-конструкторской деятельности не сложилась. Но в журналистике он, благодаря авиационному институту, сразу обратил на себя внимание: сделал несколько толковых материалов об авиации и авиаторах, потом начал расширять свое тематическое поле, пришел на факультет, подучился... Даст Бог, выйдет на третью ступень профессионализма – достигнет мастерства.

Мастерство – высшее проявление профессионализма. Это свободное парение в профессии, когда специалист достигает максимума в развитии своих творческих потенций и оказывается готов к дальнейшему совершенствованию самого способа данного вида творчества. Ему по плечу любые творческие задачи, он способен обогащать средства деятельности, формировать новые методы. Естественно, что новизна результата творчества становится максимальной. При этом далеко не все, что предлагает Мастер, принимается современниками: порой его создания своим смыслом опережают время, и могут пройти десятилетия, пока их поймут и примут.

– Да, представляете, даже Эйфелеву башню парижане сначала называли безобразием!

– Еще бы! Они так гордились своими старинными памятниками, и вдруг над этой монументальной красотой вознеслась конструкция из металла, не похожая ни на что! Потребовались годы, чтобы люди оценили ее величественность, легкость и стройность, ее ажурность, а главное – поняли, что она символизирует новые, наступающие времена.

– С журналистскими произведениями, я думаю, быть такого не может, они-то ведь служат сегодняшнему дню!

– Не скажите! Знаете, сколько дискуссий было в 50-х годах вокруг «Комсомолки» в период редакторства Аджубея по поводу «кричащего оформления» номеров и «яканья» журналистов?! А потом, когда Алексей Иванович перешел в «Известия», – вокруг «Известий»... До тех пор-то отечественные газеты были безлики.

– Стало быть, все, что касается творчества, все, о чем мы говорили, имеет отношение и к журналистике... И все-таки многие почему-то считают, что как о творческой можно говорить лишь о работе тех журналистов, которые выступают в крупных жанрах – статьях, рецензиях, очерках: там им удается «самовыразиться». А маленькая информационная заметка – она что?.. Так, простая трансляция события.

– Ну, во-первых, не столько трансляция, сколько фиксация (хотя применительно к электронной прессе можно говорить и о трансляции событий). А во-вторых... Давайте прикинем, что представляет собой эта самая информационная заметка в принципе. Она появляется в информационных каналах общества, потому что несет в себе новость, то есть сообщает о каком-то существенном для людей изменении действительности. Тем самым она удовлетворяет весьма важную их потребность – знать, что происходит в мире, чтобы вести себя соответственно. Как, какими средствами пользуется журналист, создавая текст, – это вопрос качества. Принципиально же сообщение о новости есть появление в информационной картине дня, необходимой человеку и человечеству для уверенной социальной ориентации, нового звена, новой клеточки, рождение которой вовсе не автоматическое отражение происходящего. Убедимся в этом на конкретном примере. Вот маленькое сообщение из «Комсомольской правды» за октябрь 1997 года:

«Впервые в мире автомобиль преодолел скорость звука!

1229,77 км/ч – с такой скоростью промчался по пустыне в американском штате Невада британский автогонщик Энди Грин, став первым в мире человеком на планете, которому удалось преодолеть звуковой барьер на земле. Автомобиль Thrust SSC разгонялся по пустыне реактивным двигателем от «Роллс-Ройса». Главной задачей конструкторов чуда-автомобиля было не столько обеспечение мощности двигателя, сколько удержание его на поверхности земли.

Ольга Дмитриева (Наш собств. корр.)»

Как видим, оригинальностью подачи этот текст не отличается. И, тем не менее, как продукт деятельности он характеризуется новизной: до сих пор в фондах общества данных сведений не содержалось. Не зря он идет под рубрикой «Сенсация». Очевидно, что новизна здесь достигается за счет предмета повествования. В качестве такового выступает принципиально изменяющаяся ситуация в автомобилестроении. Журналистка приводит в сообщении четыре факта, демонстрирующих это изменение:

1) британский автогонщик Энди Грин промчался по пустыне в американском штате Невада со скоростью 1229,77 км/ч;

2) автомобиль Thrust SSC разгонялся реактивным двигателем от «Роллс-Ройса»;

3) Грин стал первым человеком, которому удалось преодолеть звуковой барьер на земле;

4) конструкторы чудо-автомобиля видели свою главную задачу в том, чтобы суметь удержать его на поверхности земли.

И без развернутых пояснений понятно, что в реальности ситуация к этим четырем фактам не сводится. Она включает в себя массу других фактов, объединенных самыми разными связями: событию в Неваде предшествовала большая работа конструкторов, участников производства и сборки автомобиля, организаторов испытания и т. д., и т. п. Однако в тексте о них речи нет, сообщение не есть зеркальное отражение реальности. Налицо результат получения и переработки сведений о действительных событиях. Причем переработки, определенным образом ориентированной – так, что в итоге появляется не стихотворение, не песня, не формула, не письмо к другу, а именно информационная заметка, несущая в себе новость. Но мы уже видели: подобная переработка первичной информации, приводящая к появлению нового фрагмента реального мира, и образует внутреннюю сторону любого творческого процесса, всегда в большей или меньшей степени сопряженного с процессом репродуктивной деятельности. Особенность в нашем случае в том, что максимум творческих усилий автора направлен на выявление и вычленение новости как предмета сообщения в ее наиболее существенных связях. Так ведь это и есть существо творческой задачи, обусловленной общественными потребностями, общественными ожиданиями от журналистики как вида деятельности.

– Только в том ожидания и состоят?! Я полагал, что...

– Думаю, что Вы правильно полагали. Но прежде чем обсуждать это, нам предстоит еще раз вернуться к разговору обо всей информационной продукции человечества.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел журналистика