Гельман М. Русский способ. Терроризм и масс-медиа в третьем тысячелетии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть третья

Глава первая. Прямая речь: нужна ли нам Антитеррористическая Конвенция?

Дмитрий Кафанов, "Московский Комсомолец":

Имея некоторый опыт работы в экстремальных ситуациях (практически во всех, что случались в Москве за последние годы) и в каких-то из них "отработав" на высший балл, в каких-то - на средний, я не решился бы выставлять себе какую-то оценку за то, что делал с 23 по 26 октября на Дубровке. Причин тому несколько.
Первой причиной можно назвать саму ситуацию. Такого ни в Москве, ни пожалуй, в России, еще не было, несмотря на Буденновск и Кизляр. Когда подобное происходит в нескольких километрах от Кремля - это само по себе заставляет задуматься. Однако главной причиной, по которой я не считаю свою работу во время теракта удачной или просто достойной оценки, в том, что настоящая работа должна была закончиться моим проникновением внутрь зрительного зала ДК, где шел мюзикл. Сама же ситуация оставляла только один вариант проникновения внутрь здания - обмен "организаторами" этой трагедии журналиста на одного из заложников. Все прочие способы могли стоить кому-то жизни, а это - слишком дорогая цена за любой репортаж, за любую публикацию. Потому и закончилось все для меня в автобусе, переполненном отравленными и умирающими людьми, который еще долго будет сниться мне по ночам.

Начнем, однако, с самого начала. Как я оказался на месте трагедии. Достаточно быстро выстроенное вокруг ДК оцепление не было чересчур трудным препятствием для квалифицированного журналиста. Солдат, которых выставили в это оцепление, на ветер и под дождь, попросту позабыли те, кто ими командовал. Они часами мокли и мерзли, и никто их не подменял. Говорят, что кто-то проникал через кордон за деньги. Лично я подобного не видел и сам этим способом не пользовался, во-первых, это не кажется мне приемлемым, во-вторых, даже и захоти я этого - денег не было, да кроме того - их и не требовалось. Достаточно пройти мимо кордона с кем-то из знакомых журналистов, представляющих газеты спецслужб или просто рядом с кем-то из узнаваемых людей. Кроме того, вполне достаточно принести солдату, стоящему в оцеплении, бутерброд или стакан горячего чая. Тогда налаживается тот самый контакт, который категорически запрещен, например, между охранниками и заключенными. Как только он возникает, у журналиста появляется дополнительная возможность пройти куда-то, куда его не хотят пустить. Не буду вдаваться в подробности, дабы никого, что называется не "подставить", но пройти сквозь это самое оцепление мне удавалось не раз.

Когда сейчас говорится много слов о разнообразных правилах, "хартиях" и тому подобном мне это не внушает доверия. Почему? "Для танго нужны двое". Власть сама должна соблюдать некие правила, как должны соблюдать их те лица, которые этой властью привлекаются к спасению жизни людей. К сожалению, мне довелось увидеть массу нарушений правил настолько элементарных, что и писать об этом как-то странно.
Одним из первых официальных лиц, прибывший к месту происшествия был помощник президента Сергей Ястржембский. Характер его службы и частота появлений на телеэкранах известны всем, а потому - известен и он сам, во всяком случае, не узнать его с расстояния с пару сотен метров в бинокль (или в оптический прицел снайперской винтовки) - невозможно. Хороша была бы операция, и чем бы закончилось все дело, если бы у кого-то из террористов проснулось желание пораньше стать шахидом или героем на все времена и прихлопнуть самого "Ястреба"?! Только потом, когда приехали грузовики с песком и место, где появлялись периодически высокие чиновники оказалось вне поля зрения террористов, ситуация выправилась. Но не раз и не два люди очень высокого ранга оказывались на виду у захватчиков, среди которых вполне мог находиться потенциальный снайпер, и проводившим операцию боевикам было бы очень лестно прихватить с собой на тот свет кроме сотен заложников еще и парочку высоких кремлевских или министерских чинов.

Около штаба журналистам тоже не удалось бы найти партнера для вежливого танго. Периодические мелькающие чиновные лица, плохо организованная информация - это все телезрители видели. Но мало кто видел, что посреди всего этого ярким пятном выделялся милейший парень в оранжевом комбинезоне - один из московских диггеров. Не буду его называть, чтобы не подвести. Хранителем государственной тайны назвать его было бы трудно. Слова "они уже под ДК", "уже пошли", "добрались до грунта" были слышны всем, в том числе и тем, кто координировал деятельность Бараева и его компании, а в том, что их люди явно присутствовали среди журналистов, затесались в толпу родственников, и могли быть даже среди лиц, пробравшихся к штабу, скажем, с поддельными документами - разве же это не ясно... Не думаю, что когда где-то в подвале ДК "лопнула труба с горячей водой", и тот же оранжевый молодой человек сказал: "Эх, магистраль задели...", террористы приняли это на счет плохого состояния коммуникаций.

Работники спецслужб маскировались, но плохо. На одном был медицинский халат явно с чужого плеча. Да и попробуй найти халатик на такие плечи. Несуразностей вообще было много.

Обо всем этом я говорю не для того, чтобы позлорадствовать или перенести всю тяжесть ответственности за случившееся на власть. Идут расследования, как официальные, так и журналистские. Они взвесят вину каждого. Но об этом необходимо писать. И вот почему.

Известно, что как многие начальники, так, увы, и многие обычные люди, склоны взвалить вину за все на прессу. Чего я боюсь от всякого рода "хартий" и "правил", так это того, что ошибки и промахи власти будут взвалены на представителей СМИ, причем правды люди знать не будут. Журналисты обязаны работать в таких ситуациях именно потому, что власть должна знать - правду скрыть не удастся, и люди будут иметь возможность делать свои выводы.

Но мне есть что сказать и своим молодым коллегам, для которых такая ситуация - не просто работа, а повод заработать "профессиональные очки". Будьте бдительны и осторожны. И дело не только в том, что каждый ваш неверный шаг может обойтись кому-то ценой жизни, хотя это - самое главное. Помните и о другом. Корреспондент, репортер - солдат журналистики, "пушечное мясо". Он может выдать в эфир или на газетную полосу горячий факт, который мгновенно разнесется по всему миру. Но помимо вас, дорогие коллеги, есть еще и ваши работодатели. Внимательно ли вы читали свои контракты? Достаточно ли добросовестен тот, кто с вами его заключал?
Начнем с самого простого. На какую сумму, и на какие страховые случаи вы застрахованы? Если вы молоды и у вас нет собственной семьи - у вас есть родители, которых кто-то должен кормить, не говоря уже об их чувствах, если с вами что-то случится. Не за каждого его газета или телеканал будет бороться. Не каждый из вас Дима Холодов, родителей которого никогда не оставят в нужде и беде его коллеги. Посмотрите, как работают ваши западные коллеги, поинтересуйтесь, насколько о них позаботились юридически и материально, прежде чем отправить на опасное задание.

Или, представим себе такой гипотетический случай. Вы - тележурналист, вам и вашему оператору удалось снять, как бросаются на штурм работники спецслужб, и вы выдаете эти кадры в прямой эфир. Конечно, владельцы канала, его руководство, которое в этот момент случайно окажется в медпункте с гипертоническим кризом, получат от руководства страны свою меру наказания, но оно окажется не слишком жестким. К тому же люди они, как правило, несколько более обеспеченные и известные, чем вы. А вот когда настанет время разбирательств, "раздачи пряников", вы - именно вы - вылетите из своего СМИ с волчьим билетом, и будьте уверены, - у вас возникнут нешуточные проблемы с трудоустройством. Но главное - если из-за ваших кадров погибнут люди, как вы будете после этого жить?

Такой эмоциональный абзац я выдал именно потому, что очень хотел бы двух вещей: первое, это ответственности руководителей СМИ за все, что выдается в эфир или на газетную полосу, а второе - посылайте на такие задания людей с опытом. Хотя бы с элементарным человеческим опытом.

Все время возле ДК я работал без фотокора и очень этому рад. Рад потому, что когда на площадке перед ДК появились первые вынесенные оттуда заложники, многие из которых уже были обречены, многие - умерли, я бы не позволил фотокору снимать. И даже потом, когда описывал автобус, в котором кто-то спешил в больницу приходить в себя, а кто-то умирал по дороге, я сам избегал описывать лица людей так, чтобы родные могли их узнать. И, по-моему, тому, кто сделал бы по-другому, не поможет уже никакой учебник и никакой кодекс. А мне еще долго будет сниться по ночам этот автобус, и я еще долго буду называть эти дни "жизнью после смерти".
Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел журналистика