Гельман М. Русский способ. Терроризм и масс-медиа в третьем тысячелетии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть вторая

Глава первая. Что делать?

Для меня, как и для многих моих коллег, свобода слова долгое время была священной. Вспомните перестройку, шум вокруг публикации запретных книг, "возвращенной литературы". Появление в печати "Собачьего сердца" Булгакова, произведений Солженицына или даже "Лолиты" Набокова - все это воспринималось, как очередной прорыв к свободе, как новая трещина в стене тоталитаризма. Слово было, или, во всяком случае, казалось делом, причем важнейшим, решающим делом. Казалось, еще немного, запретных тем не останется, и открыт путь прямиком в "светлое будущее": все остальные проблемы уж как-нибудь да решатся, устояла бы безграничная гласность. Конечно, это упование было слишком наивным, и довольно скоро выяснилось, что у России много и других проблем. Но даже и после осознания этой наивности, трепетное отношения к свободе слова сохранилось. Что бы ни происходило, мы стоим на своем: высказывать можно все, идеи можно обсуждать любые. Это не есть преступление, это не есть угроза, а, напротив, - условие развития.

Отношение к свободе слова, однако, никогда не было однозначным, и даже в последние полвека оно претерпевало существенные изменения. В 1948 году Генеральная Ассамблея ООН приняла Всеобщую Декларацию прав человека, где провозглашалось практически безграничная вольница: "каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами". Именно этот пункт позволял, например, существовать вещанию "Голоса Америки" на Россию и контрпропагандистского "Голоса России" - на Америку.

Эта идеальная формулировка, однако, уже через два года, при принятии Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, получила следующее уточнение: "Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с формальностями, условиями, ограничениями или штрафными санкциями, предусмотренными законом и необходимыми в демократическом обществе в интересах государственной безопасности, территориальной целостности или общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступности, защиты здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально". Таким образом, еще в середине прошлого века было сформулировано противоречие между идеальным представлением о свободе и безопасностью с одной стороны, и свободой и правом лиц на нераспространение информации - ну, допустим, о личной жизни. И вот пришло время, когда это противоречие потребовало, наконец, разрешения.

Я уже около двадцати лет занимаюсь современным ("актуальным") искусством. И вижу, что журналистика и современное искусство схожи в одном базовом пункте: эти области общественной деятельности дистанцированы от общества, не идентифицируют себя с обществом. Они существуют для критики общества (в случае журналистики - критики конкретных пороков, в случае искусства - для критики языков, символов). Право на критическое высказывание - это, собственно, социальный интерес этих групп, во многом - основа их существования. Но дело даже не в том, что если лишить радикального художника возможности деконструировать религиозные, например, образы, то он загнется от голода или недосамовыражения. Дело в том, что и обществу такая критика принципиально нужна. Это не прихоть индивидуалистов-интеллектуалов, а насущная необходимость: обществу нужно, чтобы на него смотрели со стороны, давали ему самые нелицеприятные оценки, общество нуждается в зеркале. В последней четверти двадцатого века актуальное искусство стало брать на себя функции философии (наглядно показывать, основываясь на самых свежих философских идеях, какие ключевые изменения происходят в структуре социума). Тоже и с журналистикой - в России к концу столетия она переняла у литературы статус властительницы умов. Следовательно, говоря о праве на критику, мы говорим о базовых принципах цивилизации. И, тем не менее, в новых условиях ставится вопрос об ограничении свободы слова и распространения творчества во имя безопасности.
Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел журналистика