Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Мизес Л. Индивид, рынок и правовое государство

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. Праксеология

Человеческий поступок всегда рационален по определению.

Любой рациональный поступок является экономическим.

Чисто экономическая сфера есть
не что иное, как сфера, в которой
возможны расчеты в денежных
единицах и монетарных терминах.

1.1. Человеческая деятельность, в отличие от набора реакций животного, является волевой и сознательной

[L. Von Mises. The Human Action, p. 10--14, 16--17, 18, 25--26]

Человеческое действие есть волевое поведение. Точнее: действие есть преобразованная в поступок воля, а ее цели и направленность есть осмысленный ответ на стимулы и условия среды. В этом проявляется сознательная адаптация человека к состоянию определяющего его жизнь универсума. Подобное толкование страхует нас от возможных ошибочных интерпретаций, однако дефиниция адекватна сама себе и не требует долгих комментариев.

Сознательное, т.е. волевое, поведение прямо противоположно бессознательному поведению, рефлексивным и непроизвольным ответам на раздражение нервных клеток человеческого тела. Многие из нас предрасположены верить, что границы между сознательным и неосознаваемым сложно определить даже в рамках человеческого тела. Это верно лишь в том смысле, что иногда конкретное поведение усложняет задачу определения меры осознанности действия. Тем не менее граница существует, и ее можно совершенно четко определить.

Бессознательная реакция органов и клеток тела как данность для действующего Я ничем не отличается от влияния любого другого внешнего факта. Действующий субъект должен осознавать все происходящее внутри собственного тела так же, как, например, время или привычки своих близких. Конечно, способность к нейтрализации влияний телесных факторов небезгранична, но все же внутри определенных границ контроль над телом возможен и необходим. Силой воли можно преодолеть болезнь, компенсировать врожденные или приобретенные физические дефекты, подавить рефлексивные импульсы. Насколько далеко контроль распространяется, зависит также от намерений, интенциональных действий. Если, к примеру, человек воздерживается от контроля за действиями своих нервных центров, хотя и в состоянии это сделать, то, с нашей точки зрения, его поведение сознательно.

Область нашего рассмотрения -- праксеология -- не производные психологические события, а человеческие действия. Именно это отличает общую теорию действия от психологии, изучающей внутренние движения, приуготавливающие определенное действие. Тема праксеологии -- действие как таковое. Речь идет не только о предпочтениях. Человек обнаруживает предпочтения и тогда, когда ситуация или события неизбежны, либо когда все думают, что они неизбежны. Так, мы предпочитаем солнце дождю, надеясь, что солнце появится и развеет тучи. Склонные к надеждам и ожиданиям не расположены к активному вмешательству в ход событий. Хозяин собственной судьбы -- человек действующий, он умеет добиваться поставленных целей. Из двух несовместимых вещей от выбирает одну и отвергает другую. Именно действие требует умения как приобретать, так и отвергать.

Выражение желаний и надежд, намерение определенного действия могут иметь форму акции постольку, поскольку содержат в самих себе реализацию определенной цели. Но их нельзя смешивать с действиями, к которым они относятся. В отличие от акций провозглашения, советов, действие -- вещь реальная. Важно общее поведение человека, а не разговоры о планировавшихся, но нереализованных актах. С другой стороны, акцию-поступок следует четко отделять от аппликаций служебного плана. Поступок означает применение всех средств для достижения цели. Как правило, среди задействованных средств есть и работа действующего человека, но не всегда. В некоторых ситуациях необходимо одно только слово. Тот, кто отдает распоряжения, может действовать и без особых трудовых затрат. Говорить или молчать, улыбаться или оставаться серьезным -- все это может быть акцией. Потреблять и наслаждаться или воздерживаться от того и другого -- действия не так различны.

Следовательно, праксеология не делит людей на активных, энергичных и пассивных и бездеятельных. Сильный и предприимчивый человек, ведущий борьбу за улучшение, -- не хуже и не лучше того, кто летаргически принимает вещи такими, как они есть. Безделие и праздность -- тоже действия, они по-своему определяют ход событий. Везде, где есть условия для вмешательства человека, есть действующий человек, при этом не так важен способ вмешательства. Тот, кто терпит нечто нетерпимое, что можно было бы изменить, действует не менее того, кто активно вмешивается, добиваясь другой цели. Значит, поступок заключен не только в действии, но и в противодействии тому, что должно было быть сделано.

Можно сказать, что в действии вполне проявляется воля. Впрочем, это ничего не добавляет к нашим знаниям, ибо термин "воля" означает способность человека выбирать между различными способами устройства вещей: предпочитать одно и отвергать другое, вести себя в соответствии с избранным статусом и считать несуществующим другой.

Удовлетворенность человека собственным статусом не конкретизируется и не может конкретизироваться каким-то одним действием. Активного человека характеризует желание заменить один статус другим, более удовлетворительным. Мысленно он рисует себе более подходящие условия, а его разум способствует реализации желаемого состояния. То, что заставляет действовать человека -- неуспокоенность.. Совершенно удовлетворенный человек не станет ничего менять. Без воли и желаний он был бы абсолютно счастлив: без суеты жил бы, не зная забот и печали.

Однако неудовлетворенность и образ более подходящего статуса -- не единственные причины деятельного поведения. Третьим условием является запрос -- ожидание, что интенциональное поведение оживит или хотя бы сделает ощутимым и внятным неудовлетворенность. В отсутствие такого условия действие неосуществимо, остается лишь подчиниться судьбе.

Таковы общие условия человеческого действия. Человек -- не только homo sapiens, но и сначала homo agens. Существ, неспособных к действию в силу врожденных дефектов (в узком смысле термина, не только юридически), трудно назвать человеческими. Хотя с правовой и биологической точки зрения они считаются людьми, у них отсутствует самая важная характеристика человека. Так и новорожденного нельзя считать действующим существом, пока он не проделал путь полного развития своих человеческих способностей. Только в конце эволюции он становится действующим существом. [...]

Мы объясняем поведение животного так, что в нем превалирует импульс, наиболее сильный на данный момент. Животное питается, сосуществует с другими и нападает на соперников. Наблюдая, мы говорим об инстинктах голода, репродукции, агрессии. Предположим, что врожденные инстинкты животного безотлагательны и требуют удовлетворения.

Для человека все обстоит иначе. Существо, не способное противостоять импульсу, требующему немедленного удовлетворения, -- не есть человек. Будучи способным управлять своими инстинктами, эмоциями и импульсами, человек может рационально регулировать собственное поведение. Он отказывается удовлетворить наиболее беспокойное из желаний, чтобы удовлетворить какое-либо другое. Не позволяет себе быть буратино собственных аппетитов, не кидается на всякую из женщин, которая щекочет его нервы, не глотает все подряд, не нападает в ярости на того, кого ему хочется убить. Он распределяет свои желания и намерения в некой последовательности, короче, действуя, выбирает. Человека отличает от животного то, что он согласует и упорядочивает свое поведение. У человека должны быть тормоза, он может и должен управлять своими импульсами, уметь подавлять желания и инстинкты.

Может случиться, что нас захватил импульс ураганной силы, ничто, кажется, не может помешать желанию его удовлетворить. Но и тогда есть выбор. Человек решает уступить сомнительному желанию. [...]

Верно, если сопоставить дела человеческие с мощным влиянием космических сил, то они покажутся незначительными. С точки зрения вечной Вселенной, человек -- пыль, малозаметная точка. Но для самого человека превращения судьбы -- вполне реальная вещь. Действие есть сущность человеческой натуры и существования, средство сохранения жизни, подъема над уровнем вегетативной и животной жизни. Сколь бы бренными ни считались человеческие усилия, для самого человека и для науки лишь они имеют значение. [...]

У человека есть два принципа для осмысления реальности -- телеологический и казуальный. То, что не может быть сведено к одной или другой из этих категорий, абсолютно непознаваемо. Перемены можно толковать либо на основе каузальной механики, либо с точки зрения финализма. Человеческий ум не знает третьего пути. Верно, и мы уже упоминали об этом, что телеологию можно рассматривать как разнообразие каузальных связей. Однако этот факт не отменяет существенных отличий между двумя категориями. [...]

Если не выходить за пределы разума и опыта, нельзя не признать, что люди и нам подобные действуют. Нам не позволено пренебрегать этим фактом ради любви помодничать или в угоду произвольным вымыслам. Повседневный опыт доказывает, что единственный метод изучения внечеловеческого мира основан на категории каузальности, разве это не доказывает, что подобные нам существа действуют, как мы сами?

Чтобы понять действие, достаточно схемы интерпретации и анализа, т. е. метода, заимствованного нами из познания и анализа нашего собственного финалистского поведения.

1.2. Деятельность, по своему определению, всегда рациональна

[L. von Mises. Epistemologic Problems of Economics, p. 31--35]

Большая часть выдвигаемых против каталлактики (науки о поведении) возражений основана на непонимании различий между средствами и целями. В узком смысле слова, цель всегда связана с желанием устранить неудовлетворенность. Мы можем без особых колебаний назвать целью достижение такого состояния внешнего мира, которое прямо или непрямо обусловливает нашу удовлетворенность, либо которое позволяет без лишних осложнений действовать в направлении к достижению состояния удовлетворенности. Если преследуемая цель -- избежать ощущения голода, то обилие еды и процесс ее приготовления вполне можно считать целями. Если нас пугает чувство холода, можно назвать целью обретение системы отопления дома. Если есть много промежуточных целей, то достижение любой из особых фаз на пути к финальным условиям можно считать целью. В этом смысле для рыночной экономики накопление денег и разделение труда являются целями деятельности. Цель удовлетворения конечных нужд предполагает наличие ближайших и промежуточных целей и их достижение.

На пути к главной цели намечают цели вторичные и затем достигают их. Человек двигается из пункта А в пункт Б. Он мог бы выбрать более короткий путь, если бы не было вторичных целей, требующих удовлетворения. Итинерарий включает некоторое отклонение, что дает возможность проделать часть пути в тени, путник может, если захочет, включить пункт С, так он сможет избежать некоторых опасностей, подстерегающих на более коротком пути. Возможно, путнику просто нравится долгий путь. Если он все же решится на отклонение от прямой, это будет означать, что достижение вторичных целей для него важнее, чем экономия времени и сил. Кроме того, удлиненный путь не является для него отклонением, ведь путник получил еще большее удовлетворение, значит, для него это был единственно верный путь.

Удовлетворенность и неудовлетворенность связаны с субъективной точкой зрения индивида, поэтому нет смысла дискутировать на эту тему. Наука о поступках не устанавливает шкалу ценностей и не выносит ценностных суждений. В узком смысле слова понятие цели для нас не столько эмпирическое, сколько дедуктивное. Конкретным образом цели определяются ожиданиями и желаниями индивида, поэтому лишь с точки зрения действующего индивида можно оценить соответствие выбранных средств целям.

Теперь мы должны рассмотреть возражения тех, кто без устали повторяет, что человек на деле редко действует рационально. Они забывают, что человеческое существо не всегда в состоянии поступать корректно; как в силу незнания каузальных отношений, так и в силу ошибочных оценок определенной ситуации. Реализуя свои цели, индивид действует иначе, чем если бы имел правильную информацию об условиях действия. В 1833 году у врачей был один метод лечения ранений, в 1933 году -- другой, в 2033 году, скорее всего, будет более подходящий. Государственные чиновники, офицеры, биржевики, имей они все необходимые сведения для точной оценки ситуации, действовали бы более грамотно. Только всезнание и присутствие везде и всегда может дать представление обо всех каузальных связях для безошибочного действия. Если мы захотим выделить рациональное действие как отличное от иррационального, нам придется стать судьями ценностных предпочтений наших собратьев, нам также придется объявить собственное сознание единственно правильным и объективным стандартом познания. Таким образом, придется уподобиться наглецам, приравнивающим себя к Всесильному.

Осуждение действия как иррационального всегда имело свои корни в иной, чем наша, системе ценностей, с позиции которой выносили приговор. Тот, кто говорит, что в поступках много иррационального, тот просто хочет сказать, что окружающие ведут себя неверным, как ему кажется, образом. Если все же мы не собираемся осуждать цели и ценности других, уверять всех в нашем всеведении, то декларация "он ведет себя иррационально" лишена какого бы то ни было смысла, поскольку она не совместима с понятием действия. Попытки достижения цели не могут быть элиминированы понятием действия. Тот, кто не добивается поставленной цели и не пытается прийти к цели, похож на безвольный камень, робот, нечто абсолютно пассивное. Конечно, и человек действующий -- как тростник на ветру, все-таки пока есть возможность что-то делать, он действует. Даже небрежение и пассивность можно считать действиями в условиях, когда можно было бы выбрать другой способ поведения. Действие, определяемое как бессознательное во фрейдистском смысле слова, также является поступком в той мере, в какой сознательная активность пренебрегла им вместо того, чтобы рационально использовать, и во внешне бессознательном поведении невротика и психопата всегда есть некий смысл, повод для усилий по достижению цели.

Все нами сказанное о действии не зависит от обусловливающих мотивов и индивидуальных целей. Нет разницы, что лежит в основе -- мотивы эгоистические или альтруистические, благородные или низкие цели, неважно, каковы цели -- материальные или идеальные, скрупулезные рефлексии или проходящие страсти и импульсы. Законы каталлактики, экономически объясненные, значимы для любого обмена, независимо от того, насколько мудрыми были агенты и насколько грамотны экономические мотивы. Причины действия и цели суть данные, нужные для науки о поступке. Выбранный индивидуальный курс действий зависит от конкретной конфигурации, но на природу действия как такового это не влияет.

Эти рассуждения имеют очевидную отсылку к распространенной тенденции апеллировать к иррациональному. Рациональное и иррациональное как понятия неприменимы к целям. Можно восхвалять, осуждать как праведные или дурные, благородные или пошлые те или иные цели. Что касается выражений "рациональное" и "иррациональное", то они применимы только к средствам, выбираемым для достижения целей. Такое употребление имеет смысл только с точки зрения специфической технологии.

Как бы то ни было, использование средств, отличных от рациональных, подобной технологией можно объяснить двояким способом. Либо рациональные методы незнакомы автору, либо он их вовсе не желал использовать, ибо преследовал запредельные цели, возможно, глупые с точки зрения наблюдателя. Ни в одном из этих случаев нельзя говорить об иррациональности действия.

Действие по определению всегда рационально. Мы не можем называть иррациональными цели, на которые с нашей точки зрения не стоит тратить сил. Такие выражения таят в себе грубейшие ошибки и непонимание. Вместо разговоров об иррациональности поведения следует просто сказать: есть люди, стремящиеся к целям иным, чем мои, иные люди выбирают средства не те, которые выбрал бы я в их ситуации.

1.3. Любое рациональное действие экономично

[L. von Mises. Socialism, p. 96--97]

Действия, основанные на разуме, которые в силу этого могут быть поняты только исходя из разума, знают только одну цель -- наибольшее удовлетворение действующего индивида. Достичь удовольствия, избежать страдания -- таковы намерения. Здесь, конечно, мы не употребляем слова "удовольствие" и "страдание" в их обычном значении. На языке современных экономистов термин "удовольствие" включает в себя все, что представляется человеку желательным, все, чего он хочет и к чему стремится. Здесь, следовательно, исчезает обычная противоположность между благородной этикой долга и вульгарным гедонизмом. Современное представление о счастье, удовольствии, полезности, удовлетворении и тому подобном включает все человеческие цели, независимо от мотивов, которые могут быть моральными или аморальными, благородными или подлыми, альтруистическими или эгоистическими.

В общем случае люди действуют потому, что они не полностью удовлетворены. Если бы они могли всегда наслаждаться совершенным счастьем, они были бы безвольны, не имели бы желаний и ничего не предпринимали бы. В стране вечного довольства никто не действует. Действие вырастает только из нужды, из неудовлетворенности. Это целенаправленное стремление к чему-либо. Конечная цель его всегда в том, чтобы избежать того, что представляется несовершенством, -- насытить нужду, достичь удовлетворения, стать более счастливым. Если бы люди имели в избытке все природные ресурсы, то могли бы достичь полного удовлетворения, тогда они могли бы пользоваться ими необдуманно. Им пришлось бы учитывать только собственные силы в наличии и время, ибо по-прежнему остаются ограниченными силы и продолжительность жизни для удовлетворения всех нужд. Все-таки вряд ли пришлось бы экономить время и труд. Экономия материалов их не интересовала бы. На деле, однако, материалы ограничены, и их приходится использовать так, чтобы удовлетворить сначала наиболее насущные нужды, расходуя на удовлетворение каждой потребности по возможности наименьшее количество материалов.

Сферы рациональной и экономической деятельности, таким образом, совпадают. Всякое разумное действие есть одновременно и действие экономическое. Всякая экономическая деятельность рациональна. Рациональное действие в первую очередь есть действие индивидуальное. Только отдельный индивид мыслит. Только индивид рассуждает. Только индивид действует. Как из действий индивида возникает общество, будет показано далее.

1.4. Когда деятельность является "чисто экономической"

[ L. von Mises. Socialism, p. 107--109]

Поскольку принцип экономичности приложим ко всем действиям человека, необходима особая осторожность, когда пытаются внутри единой сферы отделить "чисто экономические" действия от прочих остальных. Такое различение, необходимое для многих научных задач, позволяет выделить особенную цель и противопоставить ее всем другим. Эта цель -- здесь мы не станем обсуждать, является ли она окончательной или служит только средством для какой-нибудь другой -- состоит в максимальном увеличении дохода, исчисляемого в деньгах. Потому и невозможно ограничить ее специально выделенной сферой действий. Конечно, для каждого индивидуума она ограничена, но это определяется общим мировоззрением. Одно -- для человека чести, другое -- для того, кто готов променять своего друга за золото. Разграничение не оправдывается ни характером целей, ни особенностью средств. Оно оправдано особой природой применяемых методов. Только использование точных расчетов отличает "чисто экономические" действия от всяких других.

Сфера "чисто экономического" совершенно совпадает со сферой денежных расчетов. Мы склонны придавать этому виду деятельности особую важность потому, что имеем возможность с помощью вычислений сопоставлять альтернативные решения с детальной точностью -- весьма важное для нашего образа мысли и нашего поведения обстоятельство. Легко упустить из виду, что это различие -- различие в тиехнике мысли и действия -- никоим образом не затрагивает конечных целей действий, в сущности единых. Неудачу всех попыток представить "экономическое" как особый раздел рационального, а в нем выделить еще более узкий раздел "чисто экономического" не следует приписывать порокам используемого аналитического аппарата. Нет сомнений, что эта проблема разрабатывалась с большой изощренностью и настойчивостью, и отсутствие ясных результатов отчетливо свидетельствует, что на этот вопрос просто не может быть удовлетворительного ответа. Ясно, что область "экономического" -- та же, что область рационального, а "чисто экономическое" -- это всего лишь область, в которой возможны денежные исчисления.

В конечном счете для человека есть всего лишь одна цель -- достижение наибольшего удовлетворения. Сюда включено удовлетворение всех видов человеческих желаний и потребностей независимо от их природы -- материальной или нематериальной. Вместо слова "удовлетворение" мы могли бы использовать слово "счастье", если бы не опасность ложного толкования, вероятного из-за традиционного противопоставления гедонизма и эвдемонизма.

Удовлетворение субъективно. Современная социальная философия настолько часто подчеркивала это свое отличие от прежних теорий, что стали забывать, что физиологическая природа человека и культурная общность взглядов и эмоций порождают далеко идущее сходство в оценке потребностей и способов их удовлетворения. Именно это сходство оценок делает возможным существование общества. В силу общности целей люди способны жить вместе. По сравнению с тем, что большинство целей (в том числе важнейших) значимы для подавляющей части человечества, обстоятельство, что некоторые цели разделяются лишь немногими, не является доминирующим.

Обычное разделение экономических и неэкономических побуждений обесценивается тем, что, с одной стороны, цели экономической деятельности лежат за пределами экономики, а с другой, вся рациональная деятельность есть деятельность экономическая. Вместе с тем, есть все основания для выделения "чисто экономической" деятельности (т.е. деятельности, поддающейся денежной оценке) из всех других. Как мы уже видели, за пределами сферы денежных расчетов остаются только промежуточные цели, поддающиеся непосредственной оценке. Значит, есть нужда в обращении к таким суждениям. Признание этой необходимости и стало основой рассматриваемого нами различения.

2. Методологический индивидуализм

Лишь индивид думает.
Лишь индивид рассуждает.
Лишь индивид действует.
Исторический путь обусловлен
индивидуальными поступками и
результатом деятельности людей.
Путь к познанию всех коллективных
форм проходит через анализ
индивидуальных поступков.

2.1. Принцип методологического индивидуализма

[L. von Mises. The Human Action, p. 41--43] Праксеология рассматривает поступки индивидов. Только в ходе последующего исследования мы узнаем о формах кооперации, поэтому социальное действие рассматривается как особый случай универсальной категории поступка. Самые разные школы метафизики атаковали методологический индивидуализм, его заклеймили как отрыжку номинализма. Понятие индивида, шумели критики, -- это пустая абстракция. Реальный человек -- непременно член социального целого. Невозможно представить существование человека, отделенного от человечества и не связанного с обществом. Человек как таковой -- продукт социальной эволюции. Разум -- наибольшее завоевание человека -- возникает и развивается только в условиях социальной взаимопомощи. Нет мышления, которое не имело бы опоры в языке и понятиях. Однако слово -- очевиднейший феномен социума.Человек есть всегда член какого-то коллектива. Поскольку целое предшествует своим частям как логически, так и темпорально, то изучение индивида будет следовать за изучением общества. Единственно адекватный метод научной трактовки человеческих проблем есть метод универсализма или коллективизма. Рассмотрим контроверсию целого и частей в качестве логического prius (приоритета). Логически понятия целого и частей коррелятивны. Как логические понятия и то и другое -- вне времени, поэтому вопрос, какое из них важнее, суетен. Еще бесполезнее для нашей проблемы ссылка на антагонизм реализма и номинализма ввиду контекста, данного этим терминам средневековой схоластикой. Никто не спорит, что в сфере человеческого действия социальные образования реально существуют. Никто не отрицает, что нации, государства, муниципалитеты, партии, религиозные общины являются факторами, реально определяющими ход событий. Методологический индивидуализм далек от недооценки коллективов, важной задачей считает описание и анализ их становления и отмирания, изменчивых структур и функционирования. Он выбирает единственный метод, способный решить проблему удовлетворительным образом. Прежде всего мы должны согласиться, что все поступки совершают индивиды. Коллективность есть функция опосредования одного или нескольких индивидов, действия которых относятся к коллективу как вторичному источнику. В этом смысле действующие индивиды и все, причастные к действию, придают событиям определенный характер. Индивидуальный поступок имеет один смысл, совсем другой смысл характерен для государственной или муниципальной акции. Палач, а не государство, казнит преступника. Нужна рефлексия мышления, чтобы выделить в действиях палача государственную акцию. Группа вооруженных лиц окружает площадь. Только заинтересованные люди могут оценить и приписать оккупацию не офицерам и солдатам, а нации. Если расследовать смысл различных индивидуальных поступков, то необходимо все знать о действиях всех коллективов. Для социальной коллективности нет ничего реального, помимо поступков конкретных людей. Реальность социального целого состоит из действий, составляющих целое индивидов. Так путь познания коллективных феноменов лежит через анализ индивидуальных поступков. Как существо думающее и действующее человек выступает из дочеловеческого состояния уже как социальное существо. Эволюция разума, языка и кооперации содержат в себе этот процесс, где они тесно переплетены. Однако тот же самый процесс смены моделей поведения переживает и отдельно взятый человек. Нет другой субстанции или социального субстрата, помимо индивидуальных поступков. Факт существования государств и церкви, разделения труда и кооперации мы можем распознать только через действия отдельно взятых людей. Никто не воспринимал нацию вне отдельных ее представителей. В этом смысле можно сказать, что социальная коллективность становится реальностью через поступки индивидов. Это не означает, что индивид есть временной антецедент, это означает, что конкретные поступки образуют коллективность. Нет необходимости дискутировать, является ли коллективность высшим результатом, или суммой своих элементов, является ли она sui generis, разумно ли говорить о ее особой воле, планах и целях, приписываемых "отличительной душе". Это занятие для праздных педантов. Коллективное целое есть особый аспект действий разных индивидов, и как таковые они определяют ход событий. Иллюзорно предполагать визуальное наличие коллективных образований. Они всегда невидимы, знание о них -- результат понимания смысла, приписываемого действующими людьми некоторым эффектам. Мы можем видеть толпу из множества людей. Будь это просто массовое скопление (в значении, придаваемом этому термину современной психологией) или нечто социально организованное, ответить на вопрос о сути явления нельзя иначе, как путем уточнения смысла, который сами люди приписывают собственному присутствию. Этот смысл всегда принадлежит индивидам. Не чувства, а понимающий разум в ментальном процессе даст возможность опознать ту или иную социальную сущность. Тот, кто начинает изучение человеческих поступков с коллективных форм, наталкивается на непреодолимое препятствие в виде факта, что один и тот же индивид обнаруживает принадлежность сразу к нескольким различным коллективным образованиям (за исключением, возможно, членов примитивных обществ). Стало быть, проблему антагонизмов сосуществующих социальных образований можно решить только на пути методологического индивидуализма. 2.2. Поступки индивида -- единственное, о чем мы можем иметь неискаженное представление
[L. von Mises. Epistemological Problems of Economics, p. 40--43] Осуждение индивидуализма обычно подкрепляется аргументом экономического конфликта индивидуальных и коллективно-социальных интересов. Говорят, например, что субъективистская и классическая политэкономии неправомерно отдавали предпочтение индивидуальным интересам, что, вопреки фактам, подчеркивали гармонию внутренних интересов. Настоящая наука должна доказывать доминирующее значение целого над частями, так что индивид обязан подчиняться пользе социума и приносить свои частные интересы в пользу общественного блага. В глазах защитников такой точки зрения общество выступает проводником неведомой никому воли Провидения и его тайных целей. Индивид должен прогнуться перед волей Провидения и принести собственные интересы в жертву этому молоху. Наиболее важный долг всякого из нас -- подчинение. Начальникам нельзя не подчиняться, надо жить в соответствии с их распоряжениями. Так кто же, спросим мы, будет начальником? Командовать хотят многие, пути и цели у всех разные. Коллективисты никогда не устанут поносить либеральную теорию спонтанной гармонии интересов, хотя они упорно замалчивают факт наличия разных форм коллективизма, что их собственные интересы никогда не пересекутся. Сентиментальные романтики, они хвалят средневековую культуру нерушимой солидарности, восхищенно описывают коммуны-ассоциации, где каждый чувствовал себя защищенным, словно плод в оболочке. Им ни к чему вспоминать о вековых баталиях имперской и папской властей, что всякий человек той эпохи в любой момент мог оказаться перед необходимостью выбора между ними. Чувствовали ли миланцы себя "в теплом материнском лоне", когда сдавали свой город Фридриху Барбароссе? Разве сегодняшнюю Германию не рвут в клочья разношерстные фракции, каждая из которых яростно кричит об истинной форме коллективизма? Коллективистская философия, которая не называет себя единственно правильной формой коллективизма, не объявляет остальные ложными и не подчиняет себе все прочие, была бы тщетной и бессмысленной. Она твердит одно и то же: со мной у тебя есть всегда нерушимая цель, ради нее следует забыть обо всем прочем, особенно тебя самого. Бейся насмерть под флагом этого идеала и не беспокойся более ни о чем. Коллективизм, таким образом, нельзя определить иначе, чем догмой партизан, для которой одинаково обязательны как устремленность к заданному идеалу, так осуждение и травля всех инакомыслящих. По этой причине любая коллективистская доктрина -- носительница злобы и агрессии, ибо взывает к борьбе до последней капли крови. Теория разделения труда -- отправной пункт социологии -- доказывает, что, вопреки метафизике коллективизма, нет никакого непреодолимого конфликта между интересами общества и индивида. В изоляции индивид может достичь своих целей, но не в той мере, в какой это возможно с помощью социальной кооперации. Жертвы, приносимые ради поддержания социума, представляют собой временный отказ от сиюминутной выгоды, что непрерывно подтверждает эволюция феномена разделения труда. Общество возникает и развивается не в силу некоего морального закона, навязанного человечеству таинственным существом, толкающим людей действовать против своих интересов, а посредством поступков конкретных, взаимодействующих ради достижения разных целей людей. Они взаимодействуют ради большей выгоды, используют разделение труда ради более высокой продуктивности результатов. Слишком поспешно атомистическая теория делает вывод о том, что индивид пользуется благами общества, что иначе в изоляции ему пришлось бы пиратствовать, добывая пищу, и участвовать в войне всех против всех. Как член общества он пользуется преимуществами, даже если в тысячу раз более ограничен. Коллективисты не согласны с тем, что общество есть сумма индивидов, в нем они видят нечто специфически большее. Как бы то ни было, но наука не занимается определением общества вообще, ее интересуют больше результаты труда в условиях социальной кооперации. Она прежде всего провозглашает, что продуктивность социальной кооперации по всем аспектам превосходит возможную сумму продукции, сделанной изолированными индивидами. По причинам научного характера, мы должны начать с действия индивида, ибо только о поступках мы можем иметь непосредственное знание. Идея общества, взятая отдельно от конкретных поступков, совершенно абсурдна. Все социальное должно быть так или иначе уловимо в поступках человека. Без жизни в отдельных душах чем была бы мистическая тотальность коллективистов? Любая форма общества проявлена в поступках тех, кто преследует особые цели. Как определить немецкий национальный характер без нахождения черт германизма, выраженных индивидами? То, что кто-то -- член рыночного общества, определенной партии, гражданин или представитель какой бы ни было ассоциации, можно доказать только посредством серии поступков. 2.3. Коллективизм -- это не что иное, как маска тирании
[L. von Mises. Socialism, p. 51--53, 55] Противопоставление реализма и номинализма, начиная с Платона и Аристотеля, сопровождает историю человеческой мысли и особенно социальной философии. Различие между коллективизмом и индивидуализмом в отношении проблемы социальных институтов не слишком отличается от соотношения универсализма и номинализма по проблеме трактовки вида. В сфере социальных наук этот контраст обретает особую важность, в философии, например, идея Бога настолько важна, что выходит за пределы научного исследования. Существующие политические силы, не желающие терять привилегий, для защиты собственных прав выбрали именно философию коллективизма. Но и номинализм неустанен, всегда остается в избытке. Именно в сфере философии он развенчивает старые понятия спекулятивной метафизики, с особенным усердием крошит метафизику социологического коллективизма. Пропасть указанного противоречия становится очевидной, когда коллективизм рядится в форму теологии в вопросах этики и политики. Проблема здесь формулируется несколько иначе, чем в чистой философии. Кем определяется цель -- индивидом или обществом? Такова проблема, в которой подразумеваются противоречия между коллективом и личностью, при этом понятно, что для преодоления конфликта одна из сторон должна принести себя в жертву другой. Спор между реализмом и номинализмом становится спором по поводу приоритета целей. Для коллективизма возникает новое осложнение. Кажется, что есть различные социальные коллективы, цели которых конфликтны так же, как индивидуальные цели с коллективными, поэтому такие конфликты требуют какого-то решения. В действительности коллективизм не слишком это заботит. Он воспринимает себя как исключительного защитника господствующего класса, научный полицейский несет службу на четырех лапах вместе с политической полицией по охране властей предержащих. Все же социальная философия эпохи Просвещения преодолела конфликт между индивидуализмом и коллективизмом. Ее называют индивидуалистской, ибо поначалу была задача расчистить путь для развития социальной философии и разрушить господствующую тогда идею коллективизма, хотя это никак не было связано с культом индивида взамен низверженных идолов. На основе теории гармонии интересов сформировалась социологическая философия, возникло современное понимание ложной оппозиции целей как несуществующего предмета для споров. Общество возможно постольку, поскольку индивид находит в нем усиление собственного Я и умножение собственной воли. Современное движение коллективистов уже не пытается опереться на современную научную мысль, его сила -- в политической воле людей, предрасположенных к романтизму и мистицизму. Духовное продвижение состоит в бунте мысли против инерции, немногие восстают против многих. Немногие, сильные духом, должны быть еще сильнее против тех, чья сила состоит исключительно в том, что их много. Коллективизм есть оружие толпы и тех, кто мечтает уничтожить разум и мысль. Так возникает новый идол, "самое холодное из всех чудовищ", по выражению Ф. Ницше, -- государство. Превратив это таинственное существо в разновидность идола, наделив его всевозможными совершенствами, очистив от всех шлаков и показав готовность принести любую жертву на его алтарь, коллективизм сознательно пытается разорвать любую связь, соединяющую социологическую мысль с научной. [...]

Реальность состоит в том, что коллективизм нельзя объяснить научно необходимым образом. Только нуждами политики можно оправдать его. Именно поэтому он не знает меры и не ограничивает себя так, как концептуальный реализм довольствуется указанием на существование социальных институтов, наделяя слова истинным смыслом. Коллективизм идеализирует, делает из слов божества. Герке без экивоков заявляет, что следует твердо держаться "идеи реального единства сообщества", ведь только она сможет поддержать индивида в намерении отдать всю свою энергию и даже собственную жизнь на службу нации и государства [Gierke. Des Wesen der menschlichen Verbande, Leipzig, 1902, p. 34 ss.]. Коллективизм, сказал Лессинг в свое время, не что иное, как "маска тирании" [Lessing. Ernst und Falk. Gesprache fur Freimaurere, Werke, Stuttgart, 1873, v. 5, p. 80].

3. Как работает рыночная экономика

В капиталистической системе
рыночной экономики истинными
суверенами являются потребители.

Капитализм, или рыночная
экономика, -- это система социальной
кооперации и разделения труда, основанная на
частной собственности на средства производства.

Подобно любому деловому человеку,
предприниматель является аналитиком,
просчитывающим разные сочетания
неопределенных условий будущего. Его успех
или провал зависят от правильности предвосхищения
неопределившихся пока обстоятельств.

3.1. Характеристики рыночной экономики

[L. von Mises. The Human action, p. 254--272]

Рыночная экономика -- это социальная система разделения труда и частной собственности на средства производства. Каждый действует на свой страх и риск, но, действуя, всякий человек имеет в виду скорее потребности других, чем свои собственные. В предпринимательстве человек нуждается в окружении сограждан. Каждый сам по себе есть цель и средство: последняя цель для себя и средство для других в попытках достичь собственных целей.

Эта система отшлифована рынком. Рынок направляет активность людей в такое русло, где они лучше всего соответствуют потребностям окружающих. Рынок работает без принудительных мер. Государство, карательный аппарат не вмешиваются в рынок и систему гражданских отношений, управляемых рынком. Только в случае необходимости предотвращения деструктивных явлений оправдано применение силовых санкций, цель которых -- регулярное функционирование рыночной экономики. Поддержание жизни, здоровья и собственности против насилия, агрессии, надувательства со стороны внутренних преступных элементов и внешних врагов -- таковы функции государства, гаранта нормальной работы рыночной экономики. Выражение марксистов "анархическое производство" на деле характеризует такую экономическую структуру, в которой нет места диктатору или царю, дающему задание каждому, а затем требующему строгого исполнения и подчинения всем командам. Каждый человек свободен, для деспотов нет подчиненных. Индивид интегрируется, как умеет, самостоятельно в систему кооперации. Рынок показывает ему, как лучше обустроить себя и других. Только рынок в состоянии упорядочить всю социальную систему, сообщить ей смысл и значение, поэтому роль рынка наиважнейшая.

Рынок не есть нечто вещное, локальность или коллективное образование. Это процесс взаимодействия и кооперации различных индивидов, соединенных системой разделения труда. [...] Определяющие государство силы непрестанно меняются, ценностные суждения, определяемые рынком, становятся мотором конкретных поступков людей. Статус рынка в любой момент есть структура цен, т.е. тотальность меновых отношений между теми, кто намеревается купить или продать. Нет ничего мистического или бесчеловечного в рыночных отношениях. Этот процесс выглядит как результирующая человеческих действий. Любой феномен может быть сведен к разнообразным актам выбора взаимодействующих индивидов.

Рыночный процесс есть адаптация индивидуальных поступков к требованиям взаимной кооперации. Цены указывают производителям, что, как и в каком количестве следует производить. Рынок есть фокус, в котором пересекаются и отражаются виды активности; из этого центра они распространяются дальше.

Рыночную экономику следует строго отличать от второй мыслимой системы, даже если и нереализуемой, кооперации в разделении труда. Систему государственной собственности на средства производства обычно называют социализмом, коммунизмом, плановой экономикой или государственным капитализмом. Рыночная экономика или, как обычно говорят, капитализм, и социалистическая экономика взаимно исключают друг друга. [...]

Концептуальный инструмент рыночной экономики -- экономический расчет, а фундаментальное понятие -- капитал и соответствующий доход. Понятия капитала и дохода в бухгалтерской практике представляют собой очищенные и сопоставленные друг с другом понятия средств и целей. Умственный расчет действующего лица проводит демаркационную линию между расходами, тратами, необходимыми для непосредственного удовлетворения нужд, и материалами всех порядков, включая первоочередные, необходимыми в будущем для удовлетворения будущих потребностей. Дифференциация средств и целей становится дифференциацией прихода и расхода, продажной цены и внутренней экономии, оборотных средств и собственного имущества.

Полный комплекс назначенных для приобретения средств, оцененных в форме денежных знаков, их сумма -- капитал -- изначальный момент экономического расчета. Непосредственная цель акций приобретения, покупки -- накопление или хотя бы сохранение капитала. Суммы, расходуемые на протяжении определенного срока без уменьшения капитала, составляют так называемый доход. Когда потребление превышает имеющуюся в распоряжении прибыль, разницу называют потреблением капитала. Если имеющиеся в распоряжении средства потребления превышают израсходованную сумму, то разницу называют экономией. Поэтому главной задачей экономического расчета является установление размера дохода, экономии и потребления капитала.

Размышления, ведущие каждого предпринимателя к связанным между собой понятиям капитала и дохода, имманентны любому спланированному действию. Даже крестьяне примитивных хозяйств имели глубокие убеждения по поводу последствий некоторых своих действий, называемых современным бухгалтером потреблением капитала. Нежелание охотника убивать беременную самку оленя и замешательство самых отчаянных воинов перед необходимостью уничтожать фруктовые деревья -- это свидетельство ментальности, внутри которой значимы подобные рассуждения. Они присутствуют в античной легальной практике узуфрукта (ростовщичества) и аналогичных обычаях. Только тот, кто в состоянии разобраться в денежных расчетах, может со всей ясностью выделить различие между экономической субстанцией и извлекаемой из нее прибылью, приложить это соотношение ко всем классам, видам, продуктам и сервисным услугам. Только профессионал может установить похожую разницу в непрерывно меняющихся условиях высокоразвитого промышленного производства и усложненной структуры социальной кооперации с сотней тысяч операций и специализаций.

Понятие капитала не может быть выделено из контекста денежного расчета и социальной структуры рыночной экономики, в рамках которой эти расчеты только и возможны. За пределами рынка это невозможно. Функция рынка ограничена планами, счетами и отчетностью действующих на свой страх и риск индивидов в системе частной собственности на средства производства. Развитие рынка связано с общей распространенностью экономических расчетов в денежной форме.

Современное счетоводство -- плод длительной исторической эволюции. Между деловыми людьми и экономистами существует полное единодушие относительно смысла капитала. Капитал есть денежная сумма, эквивалентная всем активам за минусом сумм, эквивалентных всем пассивам, задействованных на определенный срок для ведения операций неким коммерческим агентом. Неважно, в чем состоит деятельность -- землеройные работы, изготовление снаряжения, инструментов, кредиты, кассы, правовые услуги и пр. [...]

Понятие капитала осмыслено только в рамках рыночной экономики, ибо оно входит в расчеты одного или нескольких индивидов для принятия решений и самостоятельных действий на рынке. Это инструмент капиталистов и предпринимателей, желающих получить прибыль и избежать убытков. Не категория действия вообще, а действия, характерного для рыночной экономики.[...]

Направление экономических акций в условиях рынка является задачей предпринимателей. За ними остается и функция производственного контроля. Они стоят у штурвала и управляют кораблем. Поверхностному наблюдателю кажется, что именно они занимают ключевые позиции. Однако это не так: сами предприниматели безусловно подчиняются командам капитана, и этот капитан -- потребитель. Устанавливают, что именно должно быть произведено, не предприниматели, капиталисты, землевладельцы, а потребители. Если коммерсант не подчиняется строгим порядкам, выраженным в структуре рыночных цен, то его ждут сначала убытки, а затем банкротство. Его просто вытесняют другие агенты, те, кто лучше способен удовлетворить спрос потребителей.

Потребители поддерживают магазины, в которых они приобретают приглянувшиеся им товары по более низким ценам. Их покупки или отказ от покупки являются решающими в вопросе, кто должен владеть предприятиями и землей. Именно потребители способны сделать богатого бедным, а бедного -- богатым. Только они с точностью определяют количество и качество, а также сам вид продукции. Беспристрастные эгоисты, они состоят из капризов и фантазий, изменчивых и непредсказуемых. Помимо собственного удовлетворения, они ничего не желают знать. Не имеют значения ни былые заслуги, ни преданные интересы. Если появляется более выгодное предложение, они тотчас покидают старых поставщиков. В качестве покупателей и потребителей они иногда выглядят жестокими и упрямыми тупицами, безразличными к другим. [...]

У капиталистов, предпринимателей и землевладельцев нет другого способа сохранить и умножить богатство, как привести в соответствие с запросами потребителей свою продукцию. У них нет права свободно тратить деньги, заставляя потребителей оплачивать продукты по более высокой цене. Коммерсанты вынуждены иметь каменное сердце и быть бесчувственными, поскольку именно потребители -- стоящие над ними повелители -- бесчувственны и бессердечны. [...]

Над потребителями нет никакой власти даже у "шоколадного короля". Он снабжает шоколадом наилучшего качества по возможно низкой цене потребителей, которые никак с ним не связаны, но они свободны поддерживать его магазины. Если покупатели забывают к ним дорогу, король теряет свое царство. То же происходит с управлением рабочими. Предприниматель принимает их умения, оплачивая ровно столько, сколько он получает от потребителей, покупающих его продукт, значит, тем самым оснащающих его новыми средствами.

3.2. Действие рыночного механизма

[L. von Mises, Bureaucracy, p. 20--22]

Капитализм, т.е. рыночная экономика, -- это система социального взаимодействия и разделения труда, основанная на частной собственности на средства производства. Материальные факторы производства находятся в собственности отдельных граждан, капиталистов и землевладельцев. Производство на заводах и фермах организуют предприниматели и фермеры, т. е. индивиды или ассоциации индивидов, которые либо сами являются собственниками капитала, либо взяли в долг или аренду у собственников. Характерной чертой капитализма является свободное предпринимательство. Цель любого предпринимателя, будь то промышленник или фермер, состоит в получении прибыли.

Капиталисты, предприниматели и фермеры играют важную роль в сфере экономики. Они стоят у штурвала и ведут корабль. Но они не вольны определять его курс. Они всего лишь рулевые, обязанные беспрекословно подчиняться приказам капитана. Капитаном является потребитель.

Капиталисты, предприниматели, фермеры не определяют, что следует производить, -- это делают потребители. Бизнесмены производят не для собственного потребления, а на рынок. Их основная цель -- продать свою продукцию. Если потребители не покупают предлагаемые товары, бизнесмен не может окупить понесенные затраты. Он теряет свои деньги. Если он не сможет приспособить производство к желаниям потребителей, ему очень скоро придется расстаться со своим привилегированным положением штурмана. Его заменят другие, кому лучше удается удовлетворять запросы потребителей.

Действительными хозяевами в капиталистической системе рыночной экономики являются потребители. Покупая или воздерживаясь от покупок, они решают, кто должен владеть капиталом и управлять предприятиями. Они определяют, что следует производить, а также сколько и какого качества. Их выбор выливается в прибыли либо в убытки для предпринимателя. Они делают бедных богатыми, а богатых бедными. С такими хозяевами нелегко поладить. У них полно капризов и причуд, они непостоянны и непредсказуемы. Они ни в грош не ставят прежние заслуги. Как только им предлагают что-либо, что им больше по вкусу или же дешевле, они бросают старых поставщиков. Главное для них -- собственное благо и удовлетворение. Их не волнуют ни денежные затраты капиталистов, ни судьбы рабочих, теряющих работу, в качестве потребителей они перестают покупать то, что покупали прежде.

Когда мы говорим, что производство определенного товара А не окупается, что имеется в виду? Это свидетельствует о том, что потребители не хотят более платить производителям, сколько тем нужно для покрытия необходимых производственных затрат, в то же самое время доходы других производителей оказываются выше издержек производства. Запросы потребителей играют важную роль в распределении производственных ресурсов между различными отраслями производства товаров потребления. Потребители, таким образом, решают, сколько сырья и труда уйдет на изготовление А и сколько потребует другой товар. Бессмысленно поэтому противопоставлять производство ради прибыли и производство ради потребления. Стремление к прибыли заставляет предпринимателя поставлять потребителям те блага, на которые есть спрос в первую очередь. Если бы предприниматель не руководствовался мотивом прибыли, он мог бы производить больше товаров А, несмотря на предпочтения потребителей иметь что-то другое. Стремление к прибыли -- тот фактор, который заставляет бизнесмена наиболее эффективным образом обеспечивать производство наиболее предпочитаемых самими потребителями товаров.

Таким образом, капиталистическая система производства -- это экономическая демократия, где каждый цент имеет право голоса. Народом-сувереном является потребитель. Капиталисты, предприниматели и фермеры -- уполномоченные народа. При несоответствии порученному делу, если они не в состоянии производить с минимальными издержками товары, требуемые потребителями, они теряют свои должности. Их обязанность заключается в обслуживании потребителей. Прибыли и убытки -- вот инструменты, посредством которых потребители контролируют все виды экономической активности.

3.3. Предприниматель

[L. von Mises. The Human Action, p. 252, 253, 289, 290, 585, 871, 872, 112, 113, 299, 300]

Говоря о предпринимателях, мы имеем в виду не людей, а определенную экономическую функцию. Эта функция не есть характеристика особой группы или класса людей, она присуща всякому действию и каждому действующему лицу. Припишем эту функцию воображаемой фигуре и рассмотрим методологический аспект. Слово "предприниматель" в рамках нашей теории означает активно действующего человека в условиях неопределенности, присущей всякому действию. Используя этот термин, нельзя забывать, что любое действие развернуто во времени, значит, включает в себя спекулятивный, умозрительный аспект. Капиталисты, фермеры и рабочие по необходимости являются теоретиками, спекулянтами. Покупатель, просчитывающий свои будущие потребности, также является спекулянтом, т. е. мыслителем. Между словом и делом -- дистанция величиной с море. [...]

Прибыль, в узком смысле слова, есть заработок, образовавшийся в результате действия, направленного на достижение удовлетворения, разница между максимальной оценкой полученного результата и минимальной стоимостью затрат, связанных с достижением результата. Другими словами, это продукт за вычетом затрат и издержек. Прибыль является неизменной целью любого действия. Если действие не достигает поставленной цели, тогда цена продукта не превышает затрат либо остается на уровне ниже уровня издержек. В последнем случае мы имеем эффект снижения заинтересованности и удовлетворения. [...]

Как любой деловой человек, предприниматель — всегда спекулянт. Он погружен в неопределенные условия будущего. Успех или неуспех зависит от правильности предвидения будущих событий. Если бизнесмен ошибся в прогнозе грядущих перемен, он обречен. Единственный источник прибыли -- его способность лучше других просчитывать потребительский спрос в перспективе. Если бы все могли точно предвидеть статус рынка, спроса и предложения на определенный товар, то соотношение будущих цен на все дополнительные факторы интересуемого вида продукции уже сейчас было бы известно и адаптировано к реальной ситуации. Для деловых людей, участвующих в игре с заранее известными данными, не было бы ни дохода, ни убытков.

Специфическая функция предпринимателя состоит в определении того, какие факторы должны участвовать в производстве. Предприниматель, придавая им особые цели, движим исключительно эгоистическим интересом прибыли. Однако ему не дано скрыться от закона рынка. Только лучше обслуживая потребителей, ему удается увеличить доход, правомерность которого всегда доказывают покупатели. [...]

Реальный предприниматель является спекулянтом, он жаждет утвердить собственное мнение по поводу будущей структуры рынка и обещающих доход операций. Это специфическое предвидение и понимание неясных пока условий будущего бросает вызов любому правилу систематизации. Этому нельзя научить и весьма сложно усвоить. Если было бы иначе, каждый мог бы быть предпринимателем с перспективой на успех. Что отличает предпринимателя, движущегося к успеху, так это факт, что, в отличие от других, его не заботит, что было и что будет. Он выстраивает свои дела исключительно в перспективе собственного видения будущего. Они видят прошлое и будущее почти как все, но судят о будущем не как масса, а по-своему. Их мнение о будущем и поступки зависят от оценки производственных факторов и будущих цен на товары, вычисляемых особым, только им известным способом. Если бытующая структура цен слишком выгодна для торговцев опрсденным видом изделий, то и тогда их продукцию будут распространять ровно настолько, насколько, по мнению предпринимателей, рыночный спрос оправдывает новые инвестиции. Если бизнесмены не уверены в росте спроса, то даже очень высокие прибыли не заставят их наращивать продукцию. Именно такова причина отказа инвестировать направления, которые предприниматели оценивают как бесперспективные, несмотря на массированную критику со стороны тех, кто не понимает механизма рыночной экономики. Манипуляторы технократической ментальности жалуются и клянут культ прибыли, который препятствует потребителям иметь в изобилии все то, что может посулить им технологически выпестованное сознание. Демагоги без устали разоблачают ненасытную жадность капиталистов, на деле их устраивает лишь общая нищета и собственное привилегированное положение. [...]

Сама идея точной предсказуемости будущего, того, что формулами можно заменить специфическое понимание ситуации, основу предпринимательской активности, что знакомство с формулами делает человека бизнесменом, -- все это следствие ошибок и непродуманных интерпретаций, лежащих в основе распространенной сегодня антикапиталистической политики. В так называемой марксистской философии нет и малейшего упоминания того факта, что суть человеческого поступка состоит в предвосхищении событий неопределенного будущего. Сам факт, что термины "спонсор" и "спекулянт" ("спекулятор") имеют коннотат "омерзительный", лучше всего доказывает, что наши современники даже не понимают, в чем заключается фундаментальная проблема действия.

Оценка предпринимателя -- одна из немногих вещей, которых нет, сколько ни ищи, на рынке. Идея предпринимателя о способе получения прибыли есть в точном смысле слова идея, которой лишено большинство. Не прогноз как таковой производит прибыль, а прогноз лучший и самый точный из всех возможных. Награда ждет, как правило, инакомыслящих, тех, кто не поддался ошибкам толпы. Намек на возможную прибыль замечают те, у кого есть чувствительность к будущим нуждам и потребностям, которыми большинство пренебрегает.

Капиталисты рискуют собственным материальным благосостоянием, когда они полностью уверены в благотворности собственных планов. Они никогда не посвящают свою экономическую активность какой-то цели, основываясь на чужих советах. Невежи, спекулирующие на торговых и финансовых биржах, обречены на убытки просто потому, что получаемая информация имеет случайный характер.

Действительно, как экономисты, так и бизнесмены отдают себе отчет в неопределенности будущего. Предприниматели не ждут от экономистов данных о будущем, все, чем они располагают, -- это статистические данные о ситуации прошлого. Мнение экономистов по поводу будущего для предпринимателей имеет ценность исключительно дискуссионного плана, поэтому они скорее скептики, чем мошенники. Они справедливо хотят иметь любую информацию, относящуюся к их делам, не пропускают прогнозов, публикуемых в журналах. Большие фирмы имеют большой персонал служащих, отслеживающих всю возможную экономическую и статистическую информацию.

Экономический прогноз терпит крах, когда пытаются элиминировать неопределенность будущего и лишить предпринимательскую активность специфической характеристики -- спекулятивной функции. Остается лишь собирать и интерпретировать имеющиеся данные о тенденциях и темпах экономического роста и прошлом. [...]

Игра, изобретательность и спекуляции -- три разных способа трактовки будущего.

Игрок ничего не знает о событиях, от которых зависит результат его игры. Все, что ему известно, -- это частота благоприятных исходов в некоторой серии случаев, что совершенно бесполезно для его целей. Остается лишь довериться фортуне, т. е. исключительно собственному плану.

Сама жизнь подвержена множеству факторов риска. В любой момент нам угрожают инциденты, аварии и катастрофы, контролировать которые должным образом мы не в состоянии. Любой из нас верит в свою удачу, в то, что молния нас не ударит и гадюка не укусит. В человеческой жизни всегда есть элемент игры. Наиболее тяжкие последствия природных или иных катастроф человек может смягчить при помощи страховых агентств, веря при этом в возможности противоположного плана. Страхование -- это игра. Взнос страхуемого лица будет убытком, если несчастный случай вовсе не произойдет. Позиция игрока неизбежна для человека в ситуации, когда он не контролирует ход событий.

С другой стороны, инженеру известно все, что необходимо для решения проблем по созданию механизма. Любой момент неопределенности он пытается вытеснить и включить в диапазон опеределенности. Инженер знает только, что есть решаемые проблемы и проблемы, решение которых недостижимо наличными средствами. Иногда из противоположного опыта он узнает, что есть вещи, о которых он и не подозревал, значит, недооценил значение неопределенности некоторых следствий, которые, как казалось, находятся под контролем. Так мы стремимся к более полному знанию, хотя элиминировать полностью элементы игры и сюрпризы жизни нам не удается. Однако принцип действия вписан в орбиту определенности, и над элементами деятельности инженер старается сохранять полный контроль.

Сегодня часто говорят о "социальной инженерии". Этот термин синонимичен терминам "диктатура", "тоталитарная тирания", "планирование". Идея заключается в способе обращения с людьми как с предметами, с такими, например, как машины, дороги, мосты и т. п. Социальный инженер мечтает сделать так, чтобы навязать свою волю другим людям ради создания собственной утопии. Человечество при этом делится на два класса: всемогущий диктатор -- с одной стороны, и подданные в проли пешек или зубцов все перемалывающей молотилки -- с другой. Если б такое было возможно, не было бы никаких забот по поводу будущего и чьих-то поступков, конструктор применял бы технологию работы, например, с деревом или металлом.

В реальном мире мы воспринимаем как факт то, что каждый действует по-своему. Необходимость приспособить свои действия к поступкам других делает каждого из нас спекулятором, а успех или неуспех зависит от степени проникновения и понимания будущего. Любая инвестиция есть форма спекуляции. В беге событий человеческой жизни нет и не может быть стабильности, а потому не может быть и уверенности. [...]

Функция предпринимательства, преследование цели получения прибили -- вот основная движущая сила рыночной экономики. Прибыль и убытки суть инструменты, посредством которых потребители господствуют и повелевают на рынке. Именно поведение потребителей определяет размер прибылей и убытков, из-за чего собственность на средства производства переходит в руки более умелых предпринимателей, идущих навстречу запросам и требованиям потребителей. Не будь убытков и прибылей, предприниматели оставались бы в неведении о запросах потребителей, а если и угадывали бы, то все равно отсутствовал бы механизм адаптации.

Прибыльные предприятия подчинены власти покупателей, неприбыльные же совершенно безответственны по отношению к публике. Добиваться прибыли -- значит необходимым образом производить нечто полезное, поскольку прибыль сопутствует пользе, доставляемой покупателям.

Моралисты и проповедники, критикуя прибыль, никогда не попадают в цель. При чем здесь предприниматели, если обыватели предпочитают Библии ликеры и серьезным книгам -- детективы, а правительство вместо масла заказывает пушки! Размер прибыли не зависит от того, хорошие или плохие вещи продают предприниматели и торговцы. Прибыль тем больше, чем интенсивнее спрос на некий товар. Люди пьют токсичные напитки не затем, чтобы обогатить капиталиста, производящего спиртное, идут воевать не ради прибылей торговцев смертью. Военная индустрия -- не причина, а следствие воинственных настроений.

Заменить нездоровую идеологию здоровой -- задача не предпринимателей, а скорее философов. Производитель обслуживает сегодняшнего покупателя таким, каков есть, даже если он порочен и невежествен.

3.4. Управление в системе, ориентированной на получение прибыли

Все деловые операции внимательно изучаются путем подсчета прибылей и убытков. Новые проекты подлежат тщательному исследованию с точки зрения предлагаемых ими возможностей. Каждый шаг реализации отражается записями в бухгалтерских книгах и на счетах. Баланс прибылей и убытков показывает коэффициент прибыльности дела и любой из его частей. Цифры бухгалтерской книги служат ориентирами для ведения как всего бизнеса, так и каждого из его подразделений. Нерентабельные подразделения закрывают, а те, что приносят прибыль, расширяют. Не может быть и речи о том, чтобы сохранять убыточные производства, если отсутствуют перспективы в не слишком отдаленном будущем сделать их прибыльными.

Детально разработанные методы современного бухгалтерского учета, отчетности и коммерческой статистики дают предпринимателю достоверную картину всех его дел. Он имеет возможность знать, насколько удачной или неудачной была каждая из его операций. С помощью этих подсчетов он может проверить деятельность всех интересующих его структурных подразделений, какими бы крупными они ни были. Существует, конечно, некоторая свобода в распределении накладных расходов. Но в остальном цифры дают достоверное отражение всего, что происходит в каждом филиале и структурном подразделении. Бухгалтерские книги и балансовые счета -- это совесть и компас предприятия.

Приемы бухгалтерского учета и отчетности настолько привычны для бизнесмена, что он и не замечает, насколько изумительны эти инструменты. Только гений великого поэта и прозаика мог оценить их по достоинству. Гете назвал бухгалтерию "одним из самых блестящих изобретений человеческого ума". С ее помощью, заметил он, деловой человек может в любое время в общих чертах обозреть целое, и при этом не обязательно ломать голову над деталями.

Характеристика, данная Гете, отразила самое главное. Преимущество коммерческого управления заключается именно в том, что мы получаем в распоряжение метод наблюдения за целым и всеми его частями без риска утонуть в мелочных деталях.

Предприниматель получает возможность выделить расчеты в каждой составной части своего дела таким образом, чтобы определить роль, которую она играет во всем предприятии. Для публики каждая фирма или корпорация представляется неделимым целым. Но с точки зрения ее управляющего она состоит из нескольких подразделений, каждое из которых рассматривается как отдельная единица и оценивается по доле ее вклада в успех всего предприятия. В рамках системы коммерческих расчетов каждое подразделение представляет собой некий цельный организм, так сказать, гипотетически независимое дело. Предполагается, что это подразделение является собственником определенной части всего капитала, используемого предприятием, что оно покупает у других подразделений и продает им, что у него имеются свои собственные расходы и доходы, что его операции приносят прибыли или убытки, которые определяются ведением его собственных дел, рассматриваемых отдельно от результатов, достигнутых другими подразделениями. Таким образом, главный руководитель может предоставить управленческому аппарату каждого из подразделений значительную долю независимости. Ему не нужно беспокоиться о второстепенных деталях управления каждым из подразделений. Управляющие различных подразделений могут иметь полную свободу в ведении внутренних дел своего подразделения. Тем, кому доверено управление различными подразделениями и филиалами, главный управляющий дает одно-единственное указание: "Получайте как можно больше прибыли". А изучение отчетных материалов показывает, насколько успешно они действовали, выполняя это указание.

На крупном предприятии многие подразделения производят лишь детали или полуфабрикаты, которые не продаются непосредственно, а используются другими подразделениями при изготовлении конечной продукции. Этот факт не меняет описанных выше условий. Главный управляющий сравнивает издержки на производство таких деталей и полуфабрикатов с ценами, которые он должен был бы заплатить, если бы покупал их на других заводах. Он всегда сталкивается с вопросом: "Окупится ли производство этих вещей в наших собственных цехах? Не выгоднее ли было бы покупать их на других заводах, специализирующихся на их производстве?"

Таким образом, в рамках ориентированного на прибыль предприятия ответственность может быть разделена. Каждый управляющий отвечает за работу своего подразделения. Его заслуга, если отчеты свидетельствуют о получении прибыли, и его вина, если они свидетельствуют об убытках. Собственные эгоистические интересы понуждают вести дела своего подразделения с предельным вниманием и усердием. В случае убытков он окажется жертвой. Его заменят другим человеком, от которого руководитель ждет больших успехов, иначе подразделение закрывают. Как бы то ни было, от услуг неудачника откажутся, и он потеряет свою работу. Если же сотрудник добьется получения прибыли, его доход будет увеличен или, по крайней мере, ему не будут угрожать потери. Имеет или не имеет управляющий право на часть прибыли своего подразделения, не так важно для личной заинтересованности в результатах деятельности подразделения. Его судьба в любом случае тесно связана с судьбой данного подразделения: он работает не только на хозяина, но и на самого себя.

Было бы неразумно ограничивать свободу действий управляющего слишком подробным регламентированием частностей. Если он способный руководитель, такое вмешательство, в лучшем случае, излишне и, скорее всего, вредно, поскольку ограничивает его инициативу. Если он неспособный руководитель, оно не сделает его деятельность более успешной, только предоставит в его распоряжение слабую отговорку, что причиной неудачи были неправильные указания сверху. Единственно необходимое указание самоочевидно и не нуждается в специальном повторении: стремись к прибыли. Более того, большинство частностей может и должно быть оставлено на попечение главы каждого из подразделений.

Такая система сыграла важную роль в развитии современного бизнеса. Крупномасштабное производство в мощных производственных комплексах и создание филиалов в отдаленных частях страны и за рубежом, универмаги и сети небольших розничных магазинов -- все это построено на принципе ответственности управляющих подразделениями. Это никоим образом не ограничивает ответственности главного управляющего. Подчиненные отчитываются только перед ним, что не освобождает его от обязанности найти нужного человека на каждую из должностей.

Если нью-йоркская фирма создает дочерние придприятия (магазины или заводы) в Лос-Анджелесе, Буэнос-Айресе, Будапеште и Калькутте, ее руководитель определяет отношения филиала с главным офисом фирмы или материнской компанией только в самых общих чертах. Решение всех второстепенных вопросов должно входить в обязанности местного управляющего. Ревизионно-контрольный отдел штаб-квартиры тщательно проверяет финансовые операции филиала и сообщает главному управляющему о возникающих отклонениях от нормы сразу, как только они появляются. Меры предосторожности принимаются быстро, чтобы предотвратить невосполнимый ущерб вложенному в филиал капиталу, не утратить доброжелательности и доверия клиентов к репутации концерна в целом, чтобы избежать столкновения между политикой филиала и политикой штаб-квартиры. Но во всех остальных отношениях местному управленческому аппарату предоставляется полная свобода действий. Главе дочернего предприятия, отдела или более мелкого подразделения можно доверять, потому что его интересы совпадают с интересами всего концерна. Если он потратил слишком много денег на текущие операции или упустил благоприятную возможность заключить выгодную сделку, он подверг опасности не только прибыли концерна, но и свое собственное положение. Он не просто наемный клерк, единственная обязанность которого состоит в добросовестном исполнении полученного определенного задания. Он сам является бизнесменом, так сказать, младшим партнером предпринимателя, какими бы ни были договорные и финансовые условия его найма. Он прилагает максимум способностей для успеха фирмы, с которой связан.

По этой причине можно без опасений оставлять важные решения на его усмотрение. Он не будет транжирить деньги, покупая товары и услуги, не будет нанимать некомпетентных помощников и работников, не будет увольнять способных сотрудников, чтобы заменить их некомпетентными друзьями или родственниками. Хладнокровный и неподкупный трибунал -- баланс прибылей и убытков -- оценивает все поступки и деятельность. В бизнесе только одно имеет значение -- успех. Неудачливый управляющий обречен независимо оттого, виноват ли он лично в своем провале и мог ли он достичь лучшего результата. Не приносящий прибыли филиал рано или поздно закрывают, а его управляющий теряет место. Суверенитет потребностей и демократизм рыночного механизма не ограничен рамками крупной коммерческой фирмы; они пронизывают все ее подразделения и филиалы. Ответственность перед потребителем -- источник жизненной силы предпринимательства в свободном рыночном обществе. Мотив получения прибыли, побуждающий предпринимателей как можно лучше обслуживать потребителей, является в то же время первым принципом внутренней организации любого торгового или промышленного предприятия. Он соединяет предельную централизацию фирмы в целом с почти полной автономией ее частей, согласует безусловную ответственность центрального управленческого аппарата с высокой степенью заинтересованности и инициативности нижестоящих руководителей филиалами, отделами и другими подразделениями. Это делает систему свободного предпринимательства подвижной и легко адаптируемой, в ней отчетливо проявлена неуклонная тенденция к самосовершенствованию.

3.5. Верховная власть потребителя

[L. von Mises. The Anticapilalistic Mentality, p. 1--3]

Отличительной чертой современного капитализма является расширенное производство товаров массового потребления. В результате появляется тенденция постоянного повышения среднего уровня жизни, что способствует постепенному обогащению многих. Капитализм депролетаризирует простого человека, из пролетария делает буржуа.

В капиталистическом обществе простой человек является полноправным хозяином-потребителем, который, покупая или воздерживаясь от покупки, в конечном счете определяет, что и в каком количестве должно производиться, какого качества должны быть товары. Магазины и заводы, удовлетворяющие преимущественно самых состоятельных членов общества предметами роскоши, играют лишь подчиненную роль в условиях рыночной экономики. Они никогда не достигают размаха большого бизнеса, ибо большой бизнес прямо или косвенно всегда обслуживает массы.

Именно в этом возрастании роли масс состоит радикальный переворот, совершенный "промышленной революцией". Социальные низы, которые в предыдущие эпохи состояли из рабов и крепостных, бедняков и нищих, становятся теперь покупателями, публикой, им старается угодить бизнесмен. Клиент, который всегда прав, -- полновластный хозяин, он способен сделать бедного богатым, а богатого -- бедным.

В условиях рыночной экономики нет места вельможным чиновникам, держащим в повиновении чернь и собирающим с нее налоги и подати, чтобы предаваться веселью, а на долю простолюдина оставляющим хлебные крохи. Капиталистическая система производства позволяет преуспевать лишь тем, кто научился как можно лучше и с минимальными затратами служить другим. Разбогатеть можно только обслуживая потребителя. Капиталист неизбежно теряет состояние, если он не сумел или не успел вложить его в дело для наилучшего удовлетворения общественных потребностей. Ежедневно каждый грош дает нам право голоса, именно потребители определяют, кому владеть и управлять заводом, магазином, фермой. Контроль за материальными средствами производства является теперь общественной функцией, одобряемой или отвергаемой потребителями, благодаря их высшей власти.

Что же представляет собой в подобных условиях понятие свободы? Любой взрослый индивид имеет возможность создавать образ жизни по собственному плану. Никто не принуждает жить согласно единственно допустимому плану, навязываемому властями с помощью полиции, милиции и вообще аппарата принуждения. Свободу ограничивает не насилие или угроза насилия со стороны других людей, а только физиологическая структура тела и ограниченность природных факторов производства. Понятно, что способность человека определять свою судьбу предполагает наличие границ в виде законов природы.

Констатируя это, мы не рассматриваем индивидуальную свободу с точки зрения абсолютных критериев или метафизических понятий. Мы далеки от правых и левых апологетов тоталитаризма. Не стоит разделять мнение, что массы слишком неразвиты, чтобы понять, в чем состоят их подлинные потребности и интересы, и потому нуждаются в опеке правительства. С другой стороны, вряд ли стоит терять время на анализ претензий самоузакониться со стороны претендентов-опекунов из числа суперменов.

4. Экономический расчет и практическая неосуществимость социализма

Экономический расчет -- компас
человека, посвятившего себя производству. Без экономического расчета
экономическая деятельность невозможна. Факт, что денежный эквивалент
средств производства поддается
определению исключительно в рамках
социального порядка, в котором средства
производства находятся в частной
собственности, с необходимостью
доказывает практическую
неосуществимость социализма.

4.1. Экономический расчет

[L. von Mises. Bureaucracy, p. 22--30] Превосходство капиталистической системы состоит в том, что она является единственной формой социального взаимодействия и разделения труда, позволяющей грамотно рассчитывать новые проекты и оценивать эффективность работы существующих заводов, ферм и мастерских. Нежизнеспособность любых схем социализма и центрального планирования предопределена невозможностью какого-либо экономического расчета в условиях отсутствия частной собственности на средства производства, когда не существует рыночных цен, оценивающих реальное участие различных факторов. Руководителю, имеющему дело с экономической деятельностью предприятия, необходимо решить следующую задачу: как выбрать из огромного количества различных материальных факторов производства оптимальный набор нужных средств, имея в виду, что факторы отличаются один от другого как по своим физическим свойствам, так и по месту, где они имеются в наличии. Существуют миллионы рабочих, отличающихся друг от друга способностями к труду. Технология предоставляет информацию о бесчисленном количестве вариантов производства товаров потребления, использования имеющихся в наличии природных ресурсов, капиталов и рабочей силы. Какие из этих технологий и планов обладают наибольшими преимуществами? Какие из еих следует принять как в наибольшей степени способствующие удовлетворению самых насущных нужд? Какие следует отложить или отвергнуть, чтобы не отвлекать факторы производства от других проектов, осуществление которых будет в наибольшей степени способствовать удовлетворению насущных нужд? Очевидно, на эти вопросы нельзя ответить при помощи натурального числового ряда. Объединить множество различных факторов в единый план можно только при наличии общепринятого деноминатора. В капиталистической системе проектирование и планирование основано на рыночных ценах. Без них все проекты и плановые схемы становятся просто академическими упражнениями. Планы показывают, что и как можно сделать, но с их помощью нельзя определить, действительно ли реализация определенного проекта повысит материальное благосостояние или, уничтожив дефицитные факторы производства, поставит под угрозу удовлетворение более насущных нужд, т.е. того, что потребители считают более важным. Основным фактором в процессе экономического планирования служит рыночная цена. Только рыночные цены позволяют ответить на вопрос, будет ли выручка от осуществления проекта больше, чем затраты на него, т. е. принесет ли оно больше пользы, чем осуществление других возможных планов, не могущих быть реализованными из-за того, что необходимые факторы производства используются именно для данного проекта. Основой экономических расчетов является публичная оценка потребительских товаров. Конечно, потребители подвержены заблуждениям и могут ошибаться в своих суждениях. Возможно, они иначе оценили бы различные товары, если бы были лучше информированы. Но такова еловеческая натура, нет никакой возможности заменить поверхностные суждения обывателей мудростью непогрешимого авторитета. Рыночные цены не следует считать выражением вечной и абсолютной ценности. Нет абсолютных ценностей вне субъективных, иногда ошибочных, предпочтений. В суждениях о ценности, иногда совершенно произвольных, отражены все слабости и недостатки их авторов. Однако единственная альтернатива рыночным ценам, основанным на предпочтениях всех потребителей, -- их определение на основе суждений небольших групп людей, в не меньшей степени, чем большинство потребителей, подверженных ошибкам и промахам, хотя и они называются авторитетными лицами. Как бы ни определялись цены потребительских товаров, устанавливаются они решением диктатора либо всеми потребителями, целым народом, ценности всегда носят относительный, субъективно-человеческий характер, они никогда не бывают абсолютными, объективными и божественными. Необходимо ясно понимать, что в рыночном обществе, организованном на основе свободного предпринимательства и частной собственности на средства производства, цены потребительских товаров верно и достаточно точно отражены суммой цен различных факторов, требующихся для их производства. Таким образом, появляется возможность путем точного расчета обнаружить, какие из бесконечного множества процессов производства являются самыми выгодными. Понятие выгоды ориентирует в этой связи на использование факторов производства таким образом, что производство потребительских товаров, особо настойчиво требуемых потребителями, получает преимущество по сравнению с производством менее спрашиваемых и требуемых потребителями. Экономический расчет дает возможность приспосабливать производство к запросам потребителей. Напротив, в рамках любой разновидности социализма центральные органы управления не в состоянии производить экономические расчеты. Нет рынка и, следовательно, нет рыночных цен, стало быть, отсутствует сама основа расчета. Мы можем рассматривать весь рынок материальных факторов производства и труда как аукцион, где участниками являются предприниматели. Потолок предлагаемых ими цен ограничен готовностью потребителей оплатить данную продукцию. В таком же положении другие участники торгов: конкуренты должны предложить более выгодные условия, если не хотят уйти с пустыми руками. Все участники торгов действуют как доверенные лица потребителей. Но каждый из них представляет в чем-то особый аспект потребительских запросов -- другой товар или иной способ производства того же самого товара. Конкуренция между различными предпринимателями -- это, по существу, спор между различными возможностями. Каждое отдельное решение купить холодильник и отложить покупку нового автомобиля является определяющим фактором формирования цен автомобилей и холодильников. Благодаря конкуренции между предпринимателями цены на потребительские товары влияют на формирование цен факторов производства. Тот факт, что различные индивидуальные потребности конфликтуют друг с другом из-за дефицитности факторов производства, что они представлены на рынке различными конкурирующими предпринимателями, весьма усложняет установление цен на эти факторы. Все это делает экономический расчет не только желательным, но и императивным. Предприниматель, не производящий экономических расчетов или игнорирующий их результаты, встает на путь банкротства, лишает себя управленческой функции. Но в социалистическом обществе, где существует только один управляющий, нет ни оценки факторов производства, ни экономического расчета. Предпринимателю в капиталистическом обществе фактор производства грозит ценой: не трожь, я предназначен для удовлетворения другой, более важной потребности. При социализме все факторы производства немы, никаких советов плановику. Известно огромное разнообразие технологически возможных решений одной и той же задачи. Каждое из них требует затрат различных факторов производства в разных количествах. Но поскольку менеджер в условиях социализма не может привести их к общему знаменателю, он не в состоянии определить степень прибыльности и принять нужное решение. 4.2. Экономический расчет как ориентир действия для производителя
[L. von Mises. The Human Action, p. 229--230] Расчет в денежных знаках -- путеводная звезда в социальной системе разделения труда и надежный компас для производителя. Только расчет может помочь отделить прибыльные аспекты производства от убыточных, одобренные покупателем товары от тех, что отвергнуты сувереном. Каждый начинающий предприниматель держит экзамен на владение денежными расчетами. Предвосхищение программируемого действия предполагает набросок коммерческой калькуляции расходов и доходов. Ретроспективное определение результатов предыдущих операций становится основой бухгалтерского расчета. Экономический расчет в денежной форме обусловлен определенными социальными институтами. Он функционирует только в контексте системы разделения труда и частной собственности на средства производства, когда продукты и услуги всех порядков обмениваются на общий эквивалент -- деньги. Монетарный расчет -- метод, используемый всеми членами общества, основанного на частном контроле средств производства. Такой способ засчета предполагает, что богатство и рента, прибыль и доход имеют частный характер, что агенты начинают предпринимательство, действуя на свой страх и риск. Все результаты имеют точный референт в лице индивида. При суммировании статистических результатов финальные данные показывают итог автономных действий множества самоопределяющихся индивидов. При этом нет речи о действиях коллектива, целого или некой тотальности. Денежный расчет становится бесполезным и неприменимым, если нет индивидуализации. Мы говорим об индивидуальных прибылях, а не о социальных ценностях и всеобщем процветании. Монетарный расчет -- главный носитель программирования и деятельности в социальной сфере свободного предпринимательства, контролируемого рынком и ценами. В этой сфере он возник, постепенно совершенствовался вместе с рыночным механизмом и распространялся на весь товарный рынок. Именно экономическому расчету мы обязаны завоеваниям нашей цивилизации с ее функцией соразмерности и сосчитываемости. Физические и химические меры имеют смысл только в силу наличия экономических смет. Счет сделал арифметику оружием за лучшую жизнь. Он внедрил способ использования лабораторных экспериментов ради устранения дискомфорта. Монетарный расчет доведен до совершенства в мире капитала. Цены на имеющиеся в распоряжении средства он сопоставляет с переменами в действиях других факторов. Расчет показывает произошедшие изменения, их относительную величину, успех и неуспех, прибыль и убытки. Систему свободного предпринимательства пренебрежительно называют капиталистической. Однако такое словоупотребление совершенно неуместно. Здесь ссылаются на основную характеристику системы и ту роль, которую выполняет в ней капитал. Те, кого тошнит от экономических расчетов, спят и не желают, чтобы их сны были нарушены голосом критического разума. Реальность раздражает мечтающих о царстве безграничных возможностей. Они возмущаются убогой системой, где каждый пустяк просчитан в долларах и центах. Эти друзья героического духа и всего прекрасного считают верхом благородства свое фрондерство рядом с мещанской тупостью и убожеством мелких буржуа. Им неприятно думать, что культ красоты и благородства, мудрости и истины вполне совместимы с рациональностью вперед смотрящего и просчитывающего разума. Только романтический бред плохо уживается с трезвым и критическим умом. Холодный калькулятор -- суровый обличитель экстатического визионера. Наша цивилизация связана неразделимым образом с нашими методами экономического расчета. Она погибла бы, если б мы утратили этот бесценный интеллектуальный инструмент оценки действия. Гете имел все основания назвать бухгалтерский учет с двойной записью одним из самых великолепных изобретений человеческого разума. 4.3. Экономический расчет и практическая неосуществимость социализма
[L. von Mises. Socialism, p.101--105] Есть два необходимых условия расчета стоимости в денежной форме. Первое состоит в том, что в сферу обмена входят не только товары низшего уровня, но и ценности высшего порядка. В отсутствие этого условия нет нормальных отношений обмена. Не меняет дела и случай Робинзона Крузо, по собственному усмотрению обменивающего свой труд и муку на хлеб, ведь точно так же он смог бы поменять хлеб на одежду, попав на рынок. Следовательно, есть все основания считать, что любую экономическую акцию, включая случай Робинзона Крузо, можно представить как обмен. Кроме того, разум одного, даже очень смышленого человека, слишком слаб, чтобы уловить важность одной ценности относительно множества других в ряду товаров высшего качества. Никто не может предвидеть и оценить все производственные возможности без помощи системы счета и учета. В обществе, основанном на разделении труда, распределение прав на собственность предполагает сначала некое мысленное распределение труда, без чего не возможны ни экономика, ни производственная система. Второе условие предполагает наличие некоего общепризнанного медиума -- денег -- с всеобщей обменной функцией. Если бы все было иначе, отношения обмена нельзя было бы свести к общему деноминатору. Только в примитивных условиях можно позволить себе недооценку монетарного расчета. Например, в узких пределах семейной экономики отец распоряжается делами целиком и полностью, с большей или меньшей точностью он оценивает важность изменений в производственном процессе без калькуляций. В этом случае капитал невелик по размеру, а продукты высшего качества довольно близки к продуктам потребления. Разделение труда -- на зачаточной стадии: человек выполняет работу от начала до конца, сложный процесс производства близок к потреблению. В условиях коллективного производства все складывается уже иначе. Простое производство без монетарного расчета не имеет никакой поддержки, оно ушло в прошлое. В узких рамках замкнутой семейной экономики можно обозреть единым взглядом производственный процесс, но в нашей экономической реальности обстоятельства деятельности максимально усложнены. И в социалистическом обществе 1000 литров вина лучше, чем 800 литров. Не так сложно определить, что лучше, -- 1000 литров вина или 500 литров масла. И без калькуляций ясно, что достаточно воли экономически заинтересованных субъектов. Однако, раз приняв то или иное решение, необходимо поставить задачу в направлении рациональной экономики, приспособить средства к поставленной цели. Чтобы прийти к этому, необходим экономический расчет. Без него разуму не сориентироваться в путанице промежуточных производственных звеньев и множестве возможностей. Проблемы определения времени и места, экономического управления были бы неразрешимыми. Ошибочно думать, что в условиях социализма расчет в натуральном выражении можно заменить монетарным расчетом. Расчет в натуре в рамках нерыночной экономики применим только к продуктам потребления. Он терпит поражение при первой же попытке применения к продуктам высшего качества. Как только утрачен свободно устанавливаемый критерий монетарной оценки продуктов высшего качества, становится невозможным рациональный способ производства. Каждый шаг в сторону от частной собственности, денежного инструмента производства отдаляет нас от рациональной экономики. Легко отмахнуться от такой постановки вопроса, ведь социализм пока образует собой некий заказник в рамках общества с денежным обращением, достаточно пока свободного общества. В определенном смысле мы можем согласиться с аргументом социалистов (в другом контексте демагогическом), что национализация и муниципализация предприятий нс является истинным социализмом. Организация их деятельности зависит от общей экономической системы, от свободы рыночных отношений. В государственные предприятия вводятся технические усовершенствования только тогда, когда становится очевидной их эффективность в рамках частных фирм на родине и за рубежом, поскольку частный сектор, производящий материалы для более совершенных технологий, стимулирует их внедрение. В таких фирмах всегда видят пользу от реорганизации, ибо система, основанная на частной собственности на средства производства и денежном обращении, включает оценку и расчет. Этого нет на предприятиях, работающих в чисто социалистической среде. Без экономического расчета не может быть никакой экономической активности. Из-за отсутствия системы экономического расчета в условиях социалистического государства невозможна экономическая активность в том смысле, какой мы придаем этому выражению. Нет способа опознания рационального поведения, т. к. производство не направляется экономическими мотивами. Пока есть воспоминание об опыте конкурентной экономики, устоявшей на протяжении тысячелетий, есть шанс спасти искусство экономики от полного коллапса. Старые процессы сохраняются не потому, что рациональны, а как освященные традицией. Показав свою иррациональность, они не будут больше соответствовать новым условиям. Вследствие общих изменений экономических представлений эти процессы должны будут показать свой внеэкономический характер. Производство продуктов можно наладить неанархическим способом, это верно. Все, направленное на удовлетворение потребностей, можно подчинить контролю высшей власти. Однако на месте "анархической" экономики появится способ производства без начала и конца с совершенно иррациональным механизмом. Колесо будет вращаться, но вращаться в пустоте. Можно представить возможные характеристики социалистического общества. Сотни и тысячи работающих учреждений, из которых лишь немногие производят продукты потребления, большая часть -- полуфабрикаты и накопления. Все учреждения тесно связаны, каждый продукт проходит через серию стадий-превращений, пока не дойдет до потребителя. Однако в этих бесконечных переплетах властвующая элита руководителей никогда не сможет разобраться, распутать мертвые узлы она не в состоянии. Никогда не ответить определенно, проходил ли продукт длинный производственный цикл, или труд и материалы истрачены впустую. Как можно определить ту или иную степень эффективности производства? Конечно, можно сопоставить количество и качество конечного продукта, готового к употреблению, но только в редчайших случаях их можно было бы соотнести с производственными затратами. Создается видимость экономической организации для достижения определенных целей. Чтобы сократить до минимума возможные потери, нужны расчеты для нахождения подходящего пути. Естественно, понадобится расчет стоимостных показателей. Не требует дальнейших доказательств, что в такой ситуации недостаточно рассуждений технического характера по поводу объектного использования продуктов и услуг. В системе, гарантирующей частную собственность на средства производства, шкала ценностей является результирующей независимых друг от друга индивидуальных поступков. Каждый участвует в ее формировании двояким образом -- как потребитель и как производитель. Как потребитель человек устанавливает шкалу оценок потребительским товарам. В качестве производителя он ищет блага высшего качества, чтобы использовать там, где они приносят наибольший результат. Таким образом, все продукты высшего качества занимают свое место в соответствии с социальными условиями производства и потребностями общества. Так в процессе игры и взаимопересечения двух оценочных процессов экономический принцип показывает способ управления как потреблением, так и производством. Так возникает стоимостная шкала, дающая каждому из нас возможность соразмерять запросы с экономическими критериями. Всего этого нет в государстве социалистического типа. Дирекции может быть совершенно точно известно, какие материальные блага наиболее необходимы и требуемы. Однако одного из необходимых реквизитов все же недостает для экономического расчета -- оценки производственных факторов. Можно установить суммарную стоимость всех факторов производства, очевидно равную стоимости всех удовлетворяемых ими потребностей. Можно было бы установить стоимость каждого отдельного фактора, просчитав последствия его изъятия из производства и поставив в соотношение с потребностями. Однако свести стоимость к единообразному выражению в виде денежной цены может только экономическая система конкуренции. Даже сохраняя деньги, социалистическая экономика не в состоянии отразить в цене стоимость общего труда и производственных факторов, ведь деньги не имеют четких функций в экономическом расчете. Вообразим, что строится новая железнодорожная линия. Какой из возможных путей следует выбрать? В условиях конкуренции и денежного обмена ответ на подобные вопросы дает денежный расчет. Новая линия удешевила бы транспортировку некоторых продуктов, значит, следует подсчитать, покрывает ли экономия на перевозках затраты на строительство и эксплуатацию новой линии. Расчет возможен только в денежной форме, нерационально сопоставлять расход и сбережения в физических единицах. Нельзя свести воедино труд, железо, уголь, различные материалы, машины и все необходимое для строительства дороги. Составить экономически грамотный план можно только тогда, когда все факторы переведены в форму денег. Верно, что экономический расчет имеет как преимущества, так и дефекты, однако ничего более подходящего для замены у нас нет. В здоровой денежной системе для решения практических целей вряд и требуется что-то большее. В случае отказа от нее система расчетов становится абсолютно невозможной. Социалистическое государство может предпринять что-то еще, например, взвесить все за и против планируемых сооружений. Все же опорой будут по-прежнему сомнительные оценки, а не прочный фундамент точного экономического расчета. 4.4. Неизбежный крах экономического расчета в условиях социализма
[L. von Mises. Epistemologic problems of Economics, p. 157--158] В случае внезапного исчезновения экономического расчета, например вследствие полной коллективизации, вся система капиталистического производства в короткое время превратилась бы в хаос, после чего оставля бы один выход -- вернуться к экономическим условиям примитивного общества. Поскольку цены на средства производства в денежной форме органично устанавливаемы только в социальном порядке частной собственности на средства производства, то отсюда логически необходимым образом следует вывод о практической нереализуемости социализма. С точки зрения политики и истории это наиболее важное открытие экономической теории. Практическую важность его сложно переоценить. Одно только это открытие образует основу окончательного политического осуждения любой разновидности социализма, коммунизма и вообще плановой экономики. Оно позволит будущим историкам понять, как случилось, что победа социалистического движения не привела к утверждению обещанного царства справедливости. Однако углубляться далее в этом направлении мы не можем. Мы обязаны рассмотреть проблему экономического расчета в свете различия между экономическим действием в узком смысле слова и действием вообще. Специфическая характеристика расчета как ментального инструмента отвечает факту, что сфера его использования выглядит особой провинцией более широкого домината деятельности. Экономическая сфера распространяется на всю область денежных расчетов. Люди обычно полагают, что вводить их на территории неэкономических отношений незаконно. Мы не можем согласиться с таким взглядом, трактующим экономическую акцию и неэкономическое поведение как гетерогенные. Мы видели, что такое разделение приводит к обману. Сам факт, что мы придаем важность экономическому расчету, выраженному в денежной форме, как незаменимому инструменту в оценке производства, иногда выглядит как терминологическое разделение этих сфер. Мы должны отказаться от противопоставления экономического и внеэкономического, приняв одно уточнение -- экономическое в узком и широком смысле, с условием, что не будем интерпретировать их как существующее разделение в сфере рационального и экономического поведения. Можно добавить, что монетарный расчет -- такая же функция монеты, как астрономическая навигация -- функция звезд.

Экономический расчет представляет собой просчет будущих возможностей, принятых за основу важных направляющих решений, либо уточнение достигнутых результатов, баланс прибылей и затрат. Его нельзя назвать совершенным ни с какой точки зрения. Теория непрямого обмена (денег и кредита) ставит как раз задачу показать несовершенство, точнее, границы этого метода. Тем не менее, это единственная в нашем распоряжении процедура, позволяющая в условиях системы разделения труда свести и сопоставить средства и цели производственных процессов. Следовательно, совершенно обречены попытки апологетов социализма изобрести схему социалистического экономического расчета.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Экономика и менеджмент












 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.