Библиотека Гумер - Экономика и менеджмент

ную Елену, соблазняли олимпийские богини Афродита, Гера и Афина, прося у него отдать одной из них яблоко с надписью «прекраснейшей» (яблоко раздора), деньги ему никто не предлагал. Гера обещала сделать Париса самым могущественным из земных царей, Афина - самым храбрым героем, Афродита - обладателем самой красивой женщины. Парис вручил яблоко Афродите.

Мифологизация денег началась с того момента, когда люди стали чеканить монеты. Первые монеты появились в Греции, на побережье Малой Азии ( на территории нынешней Турции), при арагонском царе Фейдоне.

Само же слово «монета» появилось намного позднее, уже во времена древнего Рима и происходило от имени богини Юноны Монеты, что в переводе означает - «наставница».

В древней Греции монеты назывались «номизмами». Это слово происходило от слова «номос» - закон.

С появлением монет деньги приняли единую форму и были в таком виде узаконены не только как средство платежа, но и как один из символов общественной жизни. Превратившись в символ, вокруг них начала рождаться мифология. Так, на первых греческих монетах изображались эмблемы городов и символы богов. Например, на афинских монетах изображалась сова - атрибут богини Афины.

К III веку до н. э. греческие монеты превратились в произведения искусства. Прекрасные лица нимф с нежными юными чертами, воздушными волосами, вплетенными в них цветами, до сих пор производят неотразимое впечатление. До наших дней дошли также монеты с изображением легендарного Пифагора, Гераклита и даже великого мифотворца слепого Гомера.

Первым портретом на римских монетах было изображение Гая Юлия Цезаря, получившего это право от сената еще при жизни. А на монете времен Марка Аврелия изображен погребальный костер, на котором сжигалось тело его предшественника на императорском троне, умершего Антонина Пия. Сам Антонин Пий был назван божественным. Над костром на монете была надпись «Consecratio» - вознесение - причисление к богам. Чрезвычайно часто на монетах чеканились портреты жен римских императоров. По их изображениям можно проследить изменчивость римской моды и вариации причесок.

Что же касается мифологического осмысления природы денег, то наиболее яркой тому иллюстрацией является история царя Мидаса.

29

Греки рассказывают, что вакх пообещал царю любую награду, которую он захочет. Мидас попросил, чтобы все. к чему он прикоснется, превращалось бы и золото. По дороге домой царь для проверки сорвал ветку дуба, и та мгновенно стала золотой. Он подобрал камень, и тот обернулся золотом, а яблоко превратилось в золотой слиток. В восторге он устроил пышное празднество, чтобы восславить это чудо. Но когда он сел за стол и его пальцы коснулись мяса, оно преобразилось, прикосновение его губ превратило вино в жидкое золото, а когда его маленькая дочь, которую он любил бол 1.1 не всего на свете, подошла к нему с утешениями в его несчастье, он обнял ее, и она в тот же миг стала прекрасной золотой статуей 115].

В этом мифе идея золота (золото - деньги), как мера всех вещей, доводится до своего логического конца и становится трагическим абсурдом. Доведение повествования до абсурда, до естественного завершения, есть одно из важнейших свойств мифа, определяющее его катарепчеекпй характер.

В греческом мифе о Мидасе определены две важнейшие характеристики денег, которые в дальнейшем будут переходить из одной истории в другую.

Первое - деньги растут, увеличиваются. Одна из их функций - возможность роста. Человек стремиться их преумножить. На этой функции роста впоследствии будет построена банковская система.

Второе - в попытке превратить в деньги всю окружающую реальность, человек начинает трансформироваться. Он теряет свой антропоморфный,человекообразный облик. Он умирает, превращаясь в золотой слиток, как превратилась в него дочь царя Мида-са. Он аутизируется и остается в полном одиночестве, как остался один, лишившись всего, сам царь Мидас. Деньги разрушают антропоморфный образ человека. Это свойство денег впоследствии станет одной из доминирующих тем мировой литературы.

Главной ареной стремительной мифологизации денег в архаическую эпоху был древний Рим. Из бесчисленного пантеона богов, населяющих небесные и подземные миры, лишь римский бог Меркурий, покровитель торговли, имел отношение к деньгам. Как и множество иных римских богов, Меркурий пришел в Рим из I рении. Его предшественником был Гермес, вестник богов, покровитель путников и проводник в Аид душ умерших. В греческом варианте Гермес к торговле не имел никакого отношения. Его дальним родственником был легендарный царь Итаки Одиссей.

И)

Посвящение Меркурия в коммерцию состоялось в Риме 495 I. до н. э.| 16], когда по решению народного собрания ему был отдан храм у Великого цирка. Одновременно была образована гильдия торговцев находящаяся под его защитой. В Риме существовали, вербовавшиеся из рабов и плебеев, коллегии почитателей Меркурия, впоследствии ставшие коллегиями императорского культа. Считалось, что Меркурий может не только оказать помощь в торговле, но и указать место, где зарыт клад.

Принятие торговли, денежных отношений иод сень божественной власти Меркурия - явление символичное. Введение божества в какую-либо область человеческих отношений приводит к ее существенному упорядочиванию. Бог становился верховным надзирателем за человеческой деятельностью и носителем закона, который следует выполнять. Человек.пинается собственного произвола. Это важное обстоятельство, так как для того чтобы деньги приобрели самостоятельность, необходимы были законы, регламентирующие взаимоотношения между людьми. В древние времена человек не был особенно отягощен заботой о выполнении законов. Вопросы имущества, свободы, власти решались силой. Кто сильнее - тому принадлежит все.

Лишь двум народам удалось добиться абсолютизации внутригосударственных законов. Это римляне и евреи. Каждый из этих народов имел мощную правовую базу, которая вела в конечном итоге к освобождению денег и придала им самостоятельный статус.

Очень иллюстративно мифологическую сущность еврейского права изложил Моше Зильберг, судья Высшего суда справедливости Израиля.

Итак, каково содержание еврейского права? Я попытаюсь дать здесь

не обобщенное, всеобъемлющее и исчерпывающее определение, а воспользуюсь методом от противного. Еврейское право, в отличие от остальных правовых систем, не ограничивается только сферой межчеловеческих отношений, а вводит В юридические категории также и отношения между евреем и Богом.

Святой, благословен Он, сам является как бы юридическим липом с правами и обязанностями, подвластный Своим же Законам, входящий как юридический объект В совокупность отношений между Собой и Своими созданиями. Находим в Иерусалимском Талмуде: Раби Эла-зар сказал: По земному обычаю, царь в плоти и кровн издает указ, и подданные выполняют его. Не так у Святого, благословен Он, - пове-

51

левает и первым выполняет. Каков смысл? «Соблюдайте Мои заветы. Я Господь, ибо Я первый соблюла.'! заветы Торы».

11 далее в еврейском праве «закон властвует» в абсолютном значе-I.....этого выражения, здесь существует слияние закона и законодателя, причем Законодатель Сам является частью всей системы юридических и судебных отношений, созданных Им же. Он соблюдает все повеления Торы, то есть признает над Собой авторитет закона, более тою, подчиняется аутентичному его толкованию, данному комментаторами, призванными к этому. Иными словами он принимает на Себя юридическую зависимость от авторитетного органа - большинства талмудистов, уполномоченных Им для разрешения сомнений, даже тогда, когда Ему зги сомнения не кажутся таковыми вовсе. Если закон принимается согласно мнению большинства, как было указано выше, следует принять решение в соответствии с ним. даже сели один из стоящих перед судом Торы - сам Даровавший Тору. Это идея великой важности, выходящая за рамки нашего обычного восприятия, но можно сделать один достаточно ясный вывод: сфера действия еврейского права не ограничиваемся только человеческими взаимоотношениями. В системе юридических отношений находят свое отражение также и отношения между евреем и Вездесущим, являющиеся не чем иным, как отношениями между евреем него внутренним религиозным и этическим чувством в самом себе, которые входят составной частью в систему юридических категорий, созданных законодателем. Тот, кто изучал Талмуд, имел возможность наблюдать тот факт, что в талмудическом обсуждении вопроса нет разницы в использовании терминов, идет ли речь об имущественных делах, или о ритуальной чистоте и жертвах.

И наконец еврейское право в денежных вопросах: Возьмем, например, один, казалось бы, бесхитростный вопрос: во имя чего обязан человек погасить долг или исполнить взятое па себя обязательство? Каково основание для этого важного положения? Знатоки римского права и любой современный юрист будут немало удивлены подобным вопросом.

Ясно, скажут они, что обязанность выплаты долга - обратная сторона медали приобретения собственности, и одно невозможно без другого. Невозможен вообще упорядоченный общественный строй (и не обязательно только капиталистический) без существования подобной юридической и гражданской обязанности, взятой на себя гражданином. Но если для юриста это окончательный и исчерпывающий ответ, то в еврейском праве вопрос является несколько более сложным и считался проблематичным и для кодификаторов Талмуда. Существует разногласие между учеными-талмудистами: является ли погашение

52

задолженности заповедью предписания (мицвои) или пет. Иначе говоря, является ли это религиозно-нравственным долгом, требующим, как и все ему подобные, определенной личной зрелости (и не налагается, например, на несовершеннолетних) . или же это - юридически-гражданский долг, то есть неизбежно вытекает из права субъекта и не обусловлен вообще какими бы то ни было этически-религиозными свойствами должника. Лморай рав Папо говорит, что погашение долга должником является заповедью предписания. Pais Каана приравнивает это |с заповедям о су кот и лулаве, несли еврей не исполняет их, подвергают его ударам, пока не испустит дух. Таким образом, если человек не выплачивает долга, принуждают его исполнить заповедь и заплатить. Стало быть, суд интересует не долг кредитора, а долг должника, его религиозно-нравственная обязанность, его исполнение заповеди, и только косвенно, как побочный результат, кредитор получает свои деньги.

Вся эта совокупность проблем не существует вообще в современном праве и не существовала для римского юриста. Можно сказан,, что современное право вообще интересуется не обязанностями, а нравами, и обязанность уплатить долг для него означает возможность принуждения к уплате со стороны кредитора [ 17].

Римляне тоже претендовали на абсолютизацию закона. Они создали историческое Римское право, девизом которого было крылатое выражение «Пусть рухнет Рим, но восторжествует закон». Никакое другое древнее государство, кроме Рима, не провозглашало таких жесточайших лозунгов нерелигиозной законности. Хотя, безусловно, в римском лозунге звучат иррациональные мотивы сближающие римскую законность с законностью евреев. И хотя римляне далеко не всегда следовали своим законам, том не менее выражение «Пусть рухнет Рим...» превратилось в миф.

ИНСТИТУЦИИ ГАЯ

Книга 1

О ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ И ЕСТЕСТВЕННОМ

1. Все народы, которые управляются законами и обычаями, пользуются частью своим собственным правом, частью общим правом всех людей: итак, то право, которое каждый народ сам для себя установил, есть его собственное право и называется правом цивильным, как бы собственным правом, свойственным самим гражданам. А то право, которое¹ между всеми людьми установил естественный разум, применяется и защищается одинаково у всех народов и называется правом об-

И

щенародным, как бы правом, которым пользуются все народы. Таким образом, и римский парод пользуется отчасти своим собственным правом, отчасти правом, общим всем людям. В своем месте мы укажем на особенности каждого права в отдельности.

2.  Цивильное право римского парода состоит из законов, решений плебеев, постановлений сената, указов императоров, эдиктов тех должностных лиц. которые имеют право издавать распоряжения, и из ответов знатоков (права).

3. Закон есть то, что парод римский одобрял и постановил: плебейское решение есть то, что плебеи одобряли и постановили. Плебс же отличается от народа тем, что словом «народ» обозначаются все граждане, включая сюда и патрициев; наименованием же «плебс» обозначаются все прочие граждане, за исключением патрициев. Вот поэтому-то патриции некогда утверждали, что постановления плебеев для них не обязательны, так как они составлены без их соизволения и участия. 11о впоследствии был издан закон Гортензия, которым было определено, чтобы постановления плебейских собраний были обязательны для всего народа. Таким образом, решения плебеев были поставлены наравне С настоящими законами.

4. Сенатское постановление есть то, что сенат повелевает и установ-ляет; оно имеет силу закона, хотя это было спорно.

5. Указ императора есть то, что постановил император или декретом, или эдиктом, или рескриптом; и никогда не было сомнения в том, что указ императора имеет силу настоящего закона, так как сам император приобретает власть на основании особого закона (который придавал императорским распоряжениям силу закона).

О РАЗДЕЛЕНИИ ПРАВА

8. Все право, которым мы пользуемся, относится или клипам, или к вещам (объектам), или к искам. Прежде всего рассмотрим значение лиц.

О ПРАВОВОМ ПОЛОЖЕНИИ ЛЮДЕЙ

9. Главное разделен не в праве лиц состоит в том, что все люди - или свободные, или рабы [ 18].

Несмотря на то, что древняя история в результате череды рим-ско-иудейских войн сделала римлян и евреев непримиримыми врагами, существование абсолютных законов выделяет их из всех других древних народов земли. И именно эти две культуры - рим-ская и иудейская очень сильно повлияли в дальнейшем на развитие денежных отношений и историческое превращение денег в мифический символ. Общий исторический вклад евреев и римлян в развитие денежных отношений состоял в том, что, деньги

Н

больше было нельзя отнять. Собственность и деньги стали святыми. Эта узаконенность дала деньгам свободу. Деньги стали набирать силу, превращаясь мифический символ. Они стали «неотъем-лимыми», вечными и стабильными, как реальность, как природа, как бог. К ним можно было обращаться и они могли выполнять желания. Джин был выпущен из бутылки - деньги стали расти. С этого момента началась их мифологическая история. Это история позднего архаического времени, когда реальность завоевывается и расширяется не только непосредственным вторжением и захватом чужих территорий, но «расширением» мира вещей.

В Риме был создан самый важный, универсальный и, как все гениальное, самый короткий денежный миф, формулирующийся двумя словами - «Деньги не пахнут». Этот миф впоследствии стал идеологической основой свободной рыночной экономики. История возникновения его прозаична. Когда в римском форуме разгорелся спор, должны ли граждане Рима платить за пользование общественными туалетами, кто-то из брезгливых и гордых патрициев заявил, что позорно для власти Великого города держать в казне туалетные деньги. Тогда один из трибунов из какой-то дальней провинции, прежде пройдоха и жулик, а ныне богатый и уважаемый человек, произнес иод смех зала, что деньги в общем-то не пахнут. На этом спору был положен конец.

«Деньги не пахнут» - пожалуй самый короткий из существующих мифов. Вместе с тем он обладает всеми характеристиками мифа. Он воспроизводится человечеством тысячелетиями. Он уводит деньги за грань реальности, делая их тождественными философскому Абсолюту, также не имеющему никаких атрибутов; цвета, запаха, размера. Абсолют, как и деньги в римском мифе, ничему не принадлежит, но все принадлежит ему. Он, как и деньги в Риме, выше морали, религиозных догм и философских истин.

Аналогичным, безатрибутивным образом Абсолют, Единый Универсум, описывали древние китайцы.

Было небытие. Смотришь - не видишь его формы; слушаешь - не слышишь его голоса, трогаешь - не можешь схватить, смотришь вдаль - не видишь его предела. Свободно течет и переливается, как в плавильном котле. Бескрайне, безбрежно. Нельзя ни измерить его, пи рассчитать [19].

Подобным безатрибутивным образом, каким в Риме определили деньги, в священных книгах обозначается Бог. Его имя -

5>

непроизносимо. Согласно ветхозаветному преданию, имя Яхве было открыто Богом Моисею на горе Хорив. Когда Моисей, которому Бог явился в неопалимой купине, спрашивает, «как его имя», Бог отвечает «Я есть сущий» (Исх. 3:14). У Бога нет другого имени. Он выше всех определений. Как и деньги в римском мифе. Однако в отличие от невидимого библейского Бога, открывающегося лишь избранным, деньги открыты всем. Если Богу можно лишь молиться, прося благодати, то деньгами можно распоряжаться. Как Бог, они выполнят любые желания. Даже самые изощренные. Они расширяют реальность, давая человеку возможность воплотить в жизнь самые удивительные, странные, безумные фантазии. Если художнику для материализации своих идей нужен холст, камень, папирус пли музыкальный инструмент, то человек с деньгами организует не виртуальное пространство на полотне, но реальное пространство собственной жизни.

Придав деньгам универсальный мифологический статус, Рим сам превратился в миф. Он вошел в мифическую историю, записанную в священных христианских книгах. Если в современной европейской культуре древняя Греция воспроизводится в своих мифах, прежде всего в Илиаде и Одиссее, то Рим в своей реальной, феерический, карнавальной, прекрасной и ужасной жизни, по прошествии двух тысячелетий, сам стал мифом. Сцены римской жизни не оставляют воображения поэтов. В частности Иосиф Бродский - один из певцов славных римских времен.

Простимся. До встреч в могиле.

Близится наше время.

Ну, что ж?

Мы не победили.

Мы умрем на арене.

Тем лучше.

Не облысеем

от женщин, от перепоя.

...А небо над Колизеем

такое же голубое,

как над родиной нашей,

которую зря покинул

ради истин,

а также

ради богатства римлян.

Впрочем, нам не обидно.

5 6

Разве это обида? 11росто такая, видно, выпала нам планида... Близится наше время. Люди уже расселись. Мы умрем на арене. Людям хочется зрелищ.

(Бродский И.А. «Гладиаторы»)

Однако фантазии современных литераторов не сравнятся с фантазиями самих жителей богатейшей империи.

Принцсисы, преемники Октавиана, придумывали все новые и новые виды развлечений для парода: привозили в огромных количествах диких и невиданных зверей, и птиц: львы, тигры, слоны, носороги, крокодилы, жирафы, страусы, появлялись в амфитеатрах; их держали в клетках нижнего этажа и сразу в большом количестве выпускали на арену. Против них выходили охотники с оружием пли им отдавали на съедение пленных и осужденных: амфитеатр был местом публичной казни.

Или из под земли поднимались внезапно тропические леса, и в них выпускали оленей, кадапов. антилоп; на ветвях появлялись птицы, и народу позволяли за ними охотиться; каналы вдоль арены заполнялись водой, и в них плавали рыбы.

Иногда зрелище принимало неслыханные размеры: вся арена превращалась в глубокое озеро; в него вводили настоящие морские корабли с экипажем обученных рабов и устраивали полную морскую битву с крушением судов и гибелью людей.

В дни праздников и представлений народ как бы считался гостем принцепса. Однажды пять тысяч рабов с зажженными факелами провожали зрителей по домам. За зрелищем следовало какое-нибудь угощение, подарки: то па арену выкладывали куски мяса, то сверху на толпу сыпались тучи птиц, африканских кур, египетских уток и т.д., то в середину бросали огромный гардероб плащей.

Так как в толкотне и драке, которая неизбежно поднималась, вещи рвались на части, то придумали бросать в толпу значки, деревянные шарики. По таким билетикам можно было потом получить мясо, хлеб, одежду, золото, жемчуг, ценные камни, рабов, домашних животных, ручных тигров и львов и даже корабли, дома и земли [20].

Сейчас римскую эпоху в таких же роскошных декорациях можно увидеть на киноэкранах. Последний из этих фильмов -

57

мо «лестницы на небо», есть еще один растущий, тянущийся к небесам образ. Это Вавилонская башня - символ человеческой попытки довести земную реальность до неба. Но это уже иной, бесперспективный путь.

11а всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там.

И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести.

И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли.

И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие.

11 сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого.

И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город | и башню]. (Бытие 11:1-8)

Вавилонская башня и «лестница в небо» - образы хотя и однонаправленные, но по смыслу диаметрально противоположные. Нельзя не заметить, что образ библейской башни, образ человеческой гордости, растущей экономики - образ архетипический, повторенный в человеческой культуре. На память невольно приходят нью-йоркские башни-близнецы Всемирного торгового центра, уничтоженные исламскими террористами, и смысловая идентификация их судьбы с библейской историей. В исламе, как и в традиционном христианстве, на рост денег наложен запрет.

В Новом Завете, так же как и в Ветхом, земное и небесное, деньги и Бог не соотносятся друг с другом.

Тогда фарисеи пошли и совещались, как бы уловить Его в словах.

И посылают к Нему учеников своих с иродиапамп, говоря: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое липе; итак скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, ил и нет?

Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры? покажите Мне монету, которою платится подать.

Они принесли Ему динарий.

И говорит им: чье это изображение и надпись?

40

Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу,

Услышав это, они удивились и, оставив Его, ушли.

(Евангелие от Матфея 22:15-22)

Но если в Ветхом завете, несмотря на запрет на рост денег, нее же упоминается роскошь и богатство израильских царей, то Новый завет в сравнении с Ветхим - крайне аскетичен. Деньги в ¦ем вынужденная, временная необходимость, от которой следует избавляться.

Один богатый юноша спрашивал Иисуса Христа о пути к спасению. Иисус указал ему путь: Иди, продай свое имение и раздай бедным. Юноша отошел с печалью, Иисус сказал ученикам: Легче верблюду войти в игольное ушко, чем богатому войти в царство Божие.

(Евангелие от Матфея 19:16-24)

Изгнание Иисусом торговцев из храма - акт глубоко символический. В Храме недопустима коммерция.

Приближалась Пасха Иудейская, и Иисус пришел в Иерусалим и нашел, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег.

И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, также и овен и воров; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дом Отца Моего не делайте домом торговли. (Евангелие от Иоанна 2:13-16)

В контексте мифологического перехода в иной мир трактуется в Новом завете π тема пожертвований. Благостен не тот, кто дал больше, а тот, у кого осталось меньше.

И сел Иисус против сокровищницы и смотрел, как народ кладет деньги в сокровищницу. Многие богатые клали много.

Пришедши же одна бедная вдова положила две лепты, что составляет кодрант. Подозвав учеников своих, Иисус сказал им истинно говорю вам, что :i i а бед] ш) вдова положила больше всех, клавших в сокровищпицу, ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила нес, что имела, все пропитание свое. (Евангелие от Марка 12:41-44)

Силу Духа Святого нельзя купить за деньги.

41

'Гак Филипп пришел в город Самаринский и проповедывал им Христа.

I [арод единодушно внимал тому, что говорил Филипп, слыша и видя, какие он творил чудеса. Ибо нечистые духи из многих, одержимых ими, выходи.in с великим воплем, а многие расслабленные и хромые исцелялись. И была радость великая в том городе.

Находился же в городе некоторый муж, именем Симон, который перед тем волхвовал и изумлял народ Самарнйский, выдавая себя за кого-то великого. Ему внимали все, от малого до большого, говоря: сей есть великая сила Божия. А внимали ему потому, что он немалое время изумлял их волхвованиями.

Но, когда поверили Филиппу, благовествующему о Царствии Бо-жием и о имени Иисуса Христа, то крестились и мужчины и женщины.

Уверовал и сам Симон и, крестившись, не отходил от Филиппа; и, видя совершающиеся великие силы и знамения, изумлялся.

Находившиеся в Иерусалиме Апостолы, услышав, что Самаряне приняли слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна, которые, придя, помолились о них, чтобы они приняли Духа Святаго.

Ибо Он не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя Господа Иисуса.

Тогда возложили руки на них, и они приняли Духа Святаго.

Симон же, увидев, что через возложение рук Апостольских подается Дух Святый, принес им деньги, говоря: дайте и мне власть сию, чтобы тот, на кого я возложу руки, получал Духа Святаго.

Но Петр сказал ему: серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги.

(Деяния апостолов 8:5-20)

Наконец за предательство Христа было также заплачено деньгами.

Приближался праздник опресноков, называемый Пасхою, и искали первосвященники и книжники, как бы погубить Его, потому что боялись парода.

Вошел же сатана в Иуду, прозванного Искариотом, одного из числа двенадцати, и он пошел, и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им.

Они обрадовались и согласились дать ему денег; ион обещал, и искал удобного времени, чтобы предать Его им не при народе.

(Евангелие от Луки 22:1-6)

Предательство - обмен ирреальной идеи на реальные деньги. 42

Глава шестая

ДЕНЬГИ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ

История взаимоотношений человека и денег похожа на движение маятника, раскачивающегося между двумя полюсами - вожделением и презрением. Тысячелетиями, со времен возникновения первых цивилизаций Месопотамии и до падения Римской империи маятник человеческого отношения находился на полюсе поклонения деньгам. Впервые качнули его в другую сторону ранние христиане.

Церковь хотела видеть в деньгах лишь безликое средство платежа и обмена. Византийский святой Григорий Палама в XIV веке писал о деньгах:

Из нужд телесных одни мы удовлетворяем собственными средствами, а другие с помощью других, со своей стороны оплачивая им услугами. Потому что один и тот же не может быть ученым и земледельцем, портным, ткачом, строителем, сапожником, врачом и сведущим в каждом из других искусств. И так как каждый в одиночку не может от себя удовлетворить все свои потребности, а во всем подобном каждый непременно имеет нужду, то изобретено посредство, деньги, посредством которых с выгодою для жизни и излишек опоражнивается и недостаток восполняется. И таким взаимным общением всех нас устраивается жизнь паша, от этого возникают поселения и государства, и человек есть животное общительное [22].

Ранние христиане времен Римской империи непреклонно следовали Писанию и буквально повторяли образ жизни общины Учителя и апостолов.

45

У множества же уверовавших было одно сердце поднадута; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее.

Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их.

I [е было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или ломами, продавая их. приносили пену проданного π полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду.

'Гак Иосия, прозванный от Апостолов Варнавою, что значит - сын утешения, левит, родом Кипрянин, у которого была своя земля, продав ее, принес деньги и положил к ногам Апостолов.

(Деяния апостолов 4:32-37)

Святым делом считалось у ранних христиан выкуп раба. Архиепископ Киприан учил: «В плененных братьях вы должны видеть Христа и выкупать Того, Кто нас выкупил от смерти, вы должны вырывать из рук варваров Того, Кто нас вырвал из рук дьявола» [23].

Несмотря на жестокие репрессии со стороны римских влас-теп, христианство выстояло, выжило и распространилось по всей империи. В IV в. император Константин принимает христианство, а затем император Феодосии начинает уничтожение всех иных религий, сделав христианство единственной официальной религией Рима. Наследовав Римскую империю, церковь Христа получила вместе с ней и все имперские пороки. Из нищей общины она превратилась в богатейшую организацию.

После завоевания и разграбления Рима германскими племенами церковь в Европе вновь влачила нищенское существование, но, подобно птице Феникс, восстала из пепла и, обратив в свою веру варваров, иконой и распятием объединила Европу.

Отмена запрета на рост денег- получение прибыли произошла в XVI веке и была связана с началом Реформации, изменившей не только обрядовую сторону христианства, но и глубинные, мифологические основы вероучения. Внешним поводом для Реформации послужили деньги. Начал Реформацию немецкий священник и богослов Мартин Лютер.

С XI века католическая церковь начала сбор средств для ведения крестовых походов и строительства крупных храмов. Обычных пожертвований на это не хватало. Церковь стала продавать индульгенции - отпущение грехов за деньги.

В 1517 г. в Германии проходила очередная кампания по распространению индульгенций. Римскому Папе Льву X требова-

44

лись деньги на постройку в Риме храма святого Петра. Часть необходимой суммы была занята у аугсбургских банкиров Фугге-ров. поэтому к продавцам индульгенций были приставлены приказчики из банкирского дома, уполномоченные брать половину сбора себе.

Для продажи Божьей благодати множество агитаторов были разосланы по всей Европе. Они разъезжали в дорогих экипажах в сопровождении охраны и многочисленной прислуга. Подъезжая к какому-нибудь городу, они посылали известить городской магистрат, что «приближается милосердие Божие и благодать святого Отца». Тогда весь город приходил в движение; все сословия, монахи, городской совет, бюргеры, ремесленные цеха, мужчины, женщины, старый и малый, со свечами в руках, под звон колоколов спешили встретить приближающуюся святыню. После встречи процессия направлялась в соборную церковь. Впереди несли на бархатной подушке папскую буллу, за ней с деревянным крестом в руке шел главный агитатор. В церкви их снова встречали музыкой и пением. Затем крест утверждали на алтаре, агитатор выходил на кафедру и в пышной речи представлял чудесные свойства индульгенций, чем возбуждал усердие к приобретению этого драгоценного дара. Перечисляя все достоинства своего товара, продавцы взывали к слушателям, обращались к их страстям, старались подействовать на них страхом и обещаниями и наконец приступали к самой продаже.

Индульгенции различались на большие и малые. Большая индульгенция, или полное отпущение, простиралась на все грехи и давалась, кроме денежного взноса, при условии исповеди. Малые индульгенции давали право на искупление душ умерших из чистилища. Они давались лишь за деньги. Рекламная кампания Иоанна Тецеля, проводившего акцию в Саксонии, звучала так: «Как только монета зазвенит на дне кружки, душа выпрыгнет из чистилища» [24]. (Чистилище - промежуточное место между раем и адом, где души умерших не попавших сразу на небеса, горят в очищающем огне, покуда их грехи будут искуплены. Наиболее живописную картину чистилища дал Данте Али-гьери в «Божественной комедии». Согласно Данте, чистилище находится на земле, в центре океана Южного полушария. Оно высится над водой огромной горой с пропастью внутри, образовавшейся при низвержении Люцифера с неба в преисподнюю. В чистилище семь кругов, в каждом из которых с чела грешника смывается печать одного из семи смертных грехов. Достигнув

45

вершины горы, души возносятся на небеса. Впоследствии у протестантов чистилище было исключено из церковной доктрины).

Смотря по виду покупателей, по их достоинству и достатку, агитатор назначал различную цену за свой товар. Высшие особы - короли, князья, архиепископы платили по двадцать пять дукатов, бароны и аббаты - по десять, остальные отделывались шестью дукатами, а иногда и меньшей суммой, смотря по состоянию. Кроме того, была особенная такса за отдельные грехи. Стоило только назвать свой грех, чтобы тотчас услышать, сколько он стоит. Убийство ценилось в восемь дукатов, святотатство и клятвопреступление - в девять, многоженство - в шесть и т.д.

Один из немногих священников, выступивших против искупления грехов за деньги, был профессор Виттенбергского университета, богослов Мартин Лютер.

Узнав о протестах Лютера, взбешенный Тецель приказал на площади Ютерброка развести костер, в напоминание еретику Лютеру о священной инквизиции. Лютер ответил на это проповедью с церковной кафедры: «Пусть бранят меня за это еретиком те, которые чувствуют, что такая истина повредит их я пи псу или карману; подобные толки мало занимают меня, потому что они распускаются темными людьми, которые Библии никогда и не нюхали, учения христианского никогда не разумели и существуют лишь несколькими обрывочными и бессвязными мнениями. Я молю Бога, чтобы он вразумил их в истинный смысл» [25].

Тецель принял вызов Лютера. Он вызвал его во Франфуртс-Kiiii университет, чтобы там лицом к .ищу померяться аргументам и. Лютер отказался, но пригласил Тецеля к себе в Виттенберг. Тецель отверг это предложение. Тогда во Фрафуртском университете прошел заочный диспут, без участия Лютера. В присутствии трехсот монахов из близлежащих монастырей доводы Лютера против индульгенций были рассмотрены, отвергнуты, а сам он обличен как еретик. После этого монах Тецель, торжественно швырнул в костер тезисы проповеди Лютера. Тогда в Виттенберге студентами Лютера были сожжены на костре тезисы Тецеля.

Вскоре протесты Лютера дошли до Рима. Высшие церковные власти были взбешены своеволием немецкого священника. Его, судя по всему, ожидала судьба другого реформатора церкви и противника индульгенций - Яна Гуса, сожженного в 1415 году по обвинению в ереси. Однако в результате помощи Саксонского курфюрста Фридриха Мудрого Лютера удалось спасти. Так

46

началась его долгая борьба с Римом. В результате активной миссионерской работы большая часть северной Германии за десять лет обратилась в лютеранство. Успех этот в значительной степени был обусловлен мощной пропагандистской кампанией, которая в такой форме не повторялась более никогда. Основными ее орудиями были трактат и карикатура. Количество брошюр, напечатанных в Германии за четыре года - с 1521 по 1524 год, превосходит объем литературы, изданной в течение любых других четырех лет германской истории вплоть до настоящего времени. Среди авторов на первом месте был сам Лютер. Количество написанных им на родном языке трудов исчисляется сотнями. Но в этом ему содействовало множество людей, а печатники, издававшие его в высшей степени полемические материалы, были воистину мужественными людьми, рисковавшими как своим благополучием, так и своей жизнью. Католики, конечно, отвечали тем же, но в несравненно меньшем объеме.

Долгая религиозная борьба сторонников Лютера с Римом на этот раз оказалась успешной. После нескольких народных восстаний в Германии была основана новая, независимая протестантская церковь. Она изменила мифологию веры и создала у своих последователей совершенно иное, чем прежде, отношение к деньгам и материальным ценностям. Парадоксальным образом стремление Лютера изгнать «торговцев из храма» привело к снятию с денег опалы, наложенных на них в Новом завете. В протестантизме зародился дух капитализма. Британский историк религии Кристофер Хилл так определяет различия между католическим и протестантским отношением к деньгам: «Удачливые средневековые католические деловые люди умирали с чувством вины и оставляли свои деньги церкви, которая распоряжалась ими непродуктивно. Удачливые протестантские деловые люди более не стыдились свой продуктивной деятельности при жизни, а после смерти оставляли свои деньги другим, чтобы помочь им пойти по своим стопам» [26].

Это новое, капиталистическое отношение к деньгам, естественным образом вытекало из идей новой веры. Отвергая возможность покупки Божьей благодати за деньги, протестанты, стараясь быть последовательными, пошли гораздо дальше. Они утверждали, что спасение души вообще ничем купить нельзя: ни молитвами, ни благими поступками, ни монашеской аскезой. Вопрос о спасении решался в их учении уже не человеком, но Богом. Любые попытки что-то выкупить у Бога - бессмыслен-

47

ны. Божье решение о посмертной судьбе человека в протестантизме считалось принятым уже при его жизни. Однако самому человеку об этом решении знать не дано. Он узнает о нем лишь после смерти. Единственным условием, которое необходимо, чтобы иметь теоретическую возможность спасения, является вера. Спасены могут быть только верующие. И если Лютер утверждал, что человек может быть спасен Богом независимо от его грехов, то другой основоположник протестантизма - Кальвин говорил, что человек может получить спасение независимо от его заслуг.

Дальше протестантский патриарх Кальвин развил идею о предопределении. Он писал, что превратности земной жизни - великая тайна. Кто-то рождается нищим, кто-то в богатым. Кто-то красив и здоров, кто-то болен и уродлив. Кто-то умирает во цвете лет, кто-то теряет своих близких, сталкивается с предательством, доносом, несправедливым судебным решением. Все это необъяснимо. И не надо задавать Богу вопросов. Бог не ответит. Он стоит выше человеческих проблем. Человеку не дано его понять. Человеку не дано его увидеть. Человек слеп от рождения.

За год до смерти, в 1545 году Мартин Лютер описал свои личные переживания, которые привели его к реформаторским идеям. Причиной Реформации были не только папские индульгенции, но иное ощущение веры, иное ощущение мифа: «Я твердо хотел понять (апостола) Павла в его Послании к Римлянам. Но мешали мне в этом не только холодные ноги (имеется ввиду замерзшие ноги Лютера в холодной монашеской келье), сколько одна фраза в первой главе: «В нем открывается правда Божия...» (Рим. 1:17). Я ненавидел эти слова - «правда Божия», которые я был научен понимать как правду, согласно которой Бог праведен и карает неправедных.

Хотя я жил невинной жизнью монаха, я чувствовал себя грешником с совестью нечистой перед Богом. Я не мог также поверить, что угодил ему своими трудами. Я был далек от любви к этому праведному Богу, который карает грешников. На самом деле я ненавидел Его... Я отчаянно хотел знать, что имел в виду Павел в своем Послании» [27].

После долгих и тяжких раздумий над Писанием Лютер понял, что слова «правда Божья» - это «пассивная праведность» человека. Все в руках Божьих, человек не в силах ничего изменить.

«Пассивная праведность» кардинально изменила направленность новой религии. Она лишила человека религиозного «пути».

48

Человеку больше не нужно было своей праведной жизнью восходить к Богу, к чему призывали представители «старого» христианства, указуя на библейский образ Моисея, восходящего к Богу на горе Синай.

И сказал Господь Моисею: вытеши себе дне скрижали каменные, подобные прежним, (и изойди ко Мне на гору,] и Я напишу па сих скрижалях слова, какие были на прежних скрижалях, которые ты разбил; и будь готов к утру, и взойди утром на гору Синай, и предстань предо Мною там на вершине горы; по никто не должен восходить с тобою, и никто не должен показываться на всей горе; даже скот, мелкий и крупный, не должен пастись близ горы сей.

И вытесал Моисей две скрижали каменные, подобные прежним, и, встав рано поутру, взошел на гору Синай, как повелел ему Господь; и взял в руки свои две скрижали каменные. (Исход 34:1-4)

В новой вере Бог теперь сам снисходил к человеку. Развивая вероучение протестантизма, соратник Лютера, Иоанн Кальвин писал, что многие люди с трудом воспринимают сложные идеи и концепции, что вынуждает ораторов для убеждения использовать простые (фимеры и аналогии. Так в своем снисхождении поступает и Бог. Он опускается до уровня человека. Он начинает говорить его языком, используя его лексические обороты. Это позволяет ему открыться не кучке избранных, а широкому кругу людей.

Однако «пассивная праведность» и снисхождение Бога до уровня человека, вместо восхождения человека к Богу, лишило религиозную мифологию двух важнейших условий существования мифа. Она лишила жизнь верующего христианина мифологической сюжетности - необходимости конкретных человеческих действий, поступков, соотносящихся с сюжетом Писания, лишила человека ощущения строго прописанного пути. И она лишила христианский миф специфической, ранее присущей ему эстетики.

Протестантизм отказался от храмовой архитектуры. Новый храм стал .тишь молельным домом.

В «старой религии» храм строился как модель замкнутой метафизической вселенной. Росписи стен изображали не просто сцены Святого Писания, но последовательно воспроизводили всю мифологическую историю человечества от Сотворения мира до Страшного суда. Попадая в храм, человек оказывался перед лицом вечности и своими глазами видел Путь. В новой религии

49

у него больше не было Пути. В молельном ломе перед его глазами были лишь пустые степы и отштукатуренный потолок.

В «новой церкви» исчезли иконы. Исчезли бесплотные, глядящие из другого мира, отрешенные, благостные лица святых и Спасителя. Вместо иконы - чудесного окна в иное пространство, человек видел перед собой обычное окно.

В «новой церкви» замолчал орган. Величественная музыка ревностного протестанта Иогана Себастьяна Баха звучит нынче в концертных залах и католических церквях. В протестантских молельных домах церковная самодеятельность исполняет песни собственного сочинения про распятого и воскресшего Бога.

В «новой церкви» священник лишился своих прежних ритуальных одежд, подчеркивающих принадлежность к мифологическому действу, и предстал перед прихожанами в цивильном костюме с галстуком. Он больше не был представителем Бога на земле, но лишь обычным человеком.

Рождение капитализма в недрах протестантизма обусловлено во МНОГОМ изменением религиозного мифа. В протестантизме человек оказался предоставленным сам себе. Он стал свободен от единого религиозного эстетического канона. Он больше не был связан многими запретами и указаниями, касавшимися его земной жизни, в частности запрета наросте денег. В протестантизме религия лишилась собственного визуального образа как альтернативы обыденной реальности. Очень ярко, важность этого образа характеризует предание о принятии христианства на Руси.

Когда русский князь Владимир решил отказаться от язычества и принять веру в единого Бога, явились к нему послы от болгар-магометан, от евреев хазарских, немцы от Папы Римского и философ грек из Константинополя. Все убеждали князя принять их веру. Умно и красиво говорили послы, и князь был в растерянности и не знал, кому отдать предпочтение. Послал он тогда своих людей взглянуть, как служат Богу разные народы. Уехали посланники, долго их не было. Когда же возвратились они назад и стали рассказывать о том, что увидели, больше всех поразили князя слова послов из Константинополя. Русские послы рассказали, что вошедши в православный храм, словно вознеслись с земли на Небо. Никогда не видели они такой красоты и были уверенны, что именно здесь обитает Истинный Бог и только ему они и будут молиться. Князь Владимир был поражен рассказом послов и Русь приняла византийское христианство. А турки-мусульмане, в XV в. захватившие Константинополь, все мечети в

50

переименованном городе Стамбуле стали строить по подобии) главного христианского византийского храма святой Софии, поразившего пол тысячелетия назад послов русского князя.

XVI в. - переломное время смены коллективного мифа европейской цивилизации. Протестантизм -одно из его проявлений. Параллельно возникновению новой религии в Европе начался Ренессанс - Возрождение античности в культуре, капиталистические преобразования в экономике и великие географические открытия. Архаическая античная мифология, казалось бы, навечно погребенная под развалинами Эллады и Римской империи и вытравлен пая аскетизмом раннего средневекового христианства, возвращалась вновь.

Вот как описывает начало новой эпохи историк Н.П. Кудрявцев:

И вдруг в самую среду такого запустения, такого оцепенения жизни брошен был целый новый мир понятий, идей, образов. Для фантазии открылся целый цикл высокохудожественной поэзии, в высшей степени способной не только воспитать, образовать эстетический вкус, но и удовлетворять его потребностям; для ума любознательного целый никл науки, также совершавшей свое движение и заключавшей в себе важнейшие философские вопросы, и, сверх того, полная история Спарты. Афин, Рима, всей древности, не в сухих, отрывистых известиях летописцев средних веков, но в живых образах, часто исполненных художественного совершенства, и со свободным древним созерцанием относительно сущности и форм различных политических обществ. Умственный горизонт человека, которому был открыт этот мир прошлой жизни, прошлой мыс. in, вдруг расширился едва ли не более, чем столько расширился горизонт мореплавателя с открытием Америки и пути в Восточную Индию.

И далее:

Воодушевление очень понятное, особенно в Италии. Не менее понятна, впрочем, и та жадность, та горячность, с которой гуманистическое направление, т.е. не только один Платон, но весь этот литературный античный мир встречен и воспринят был в Германии. На первый раз, может быть, нельзя было сказать весь древний литературный мир, потому что он только возникал из забвения, знакомство с ним только что начиналось. Но начинавшееся новое направление не знало никаких ограничений, оно открывало путь ко всему древнему миру, его по-эзии, его истории, его созерцанию [28|.

51

Действительно, мир средневекового человека неизмеримо расширился не только во времени, уходя в глубь веков ( не как в постархаической мифологии - вперед в будущее, но как в античной архаике - назад в прошлое), расширился мир и пространственно, географически. Как в древние времена море манило легендарных греков, так спустя два тысячелетия оно стало звать испанцев и португальцев. В конце XV в. португальские корабли уже достигли южной оконечности Африки, и Борталомыо Диаш открыл мыс Доброй Надежды. Затем Васка да Гама с помощью арабского лоцмана, обогнув Африку, достиг Индии, а Христофор Колумб, пытаясь добраться до Индии иным путем, плывя на запад но Атлантическому океану, в 1492 г. открывает Америку. Спустя тридцать лет Фернанд Магелан осуществляет первое кругосветное плавание, ставшее практическим свидетельством шарообразности Земли.

Человек эпохи Возрождения был больше не похож на аскетичного, самоуглубленного бродягу времен раннего христианства, ожидавшего со дня на день Страшного суда. Человек эпохи Возрождения стал олицетворением античных героев, покоряющих неведомые пространства и неустанно раздвигающего их границы. Он во многом стал походить на героя архаического мифа. Он больше не ждал конца света. Он стал не монахом, а воином и торговцем. Он жил реальностью. Как и в древние времена, он оказался в начале своей истории. Персонаж же прежнего, постархаического мифа стал казаться «человеку эпохи Возрождения» сентиментальным романтиком, как, например, рыцарь Печального образа, идальго Дон Кихот Ламанчский, описанный Сервантесом в начале XVI в.

Тут глазам их открылось не то тридцать, не то сорок ветряных мельниц, стоявших среди поля, и как скоро увидел их Дон Кихот, то обратился к своему оруженосцу с такими словами:

- Судьба руководит нами как нельзя лучше. Посмотри, друг Саичо Панса: вон там виднеются тридцать, если не больше, чудовищных великанов, - я намерен вступить с ними в бой и перебить их всех до единого, трофеи же, которые нам достанутся, явятся основою нашего благосостояния. Это война справедливая: стереть дурное семя с лица земли - значит верой и правдой послужить богу.

- Где вы видите великанов? - спросил Санчо Панса. -Да вон они, с громадными руками, - отвечал его господин. У некоторых из них длина рук достигает почти двух миль.

Ы

-  Помилуйте, сеньор, возразил Санчо, то, что там виднеется, вовсе не великаны, а ветряные мельницы; то же, что вы принимаете за

их руки, - это крылья: они кружатся от ветра и приводят в движение мельничные жернова.

- Сейчас видно неопытного искателя приключений, - заметил Дон Кихот, - это великаны. II если ты боишься, то отъезжай в сторону и помолись, а я тем временем вступлю с ними в жестокий и неравный бой.

С последним словом, не внемля голосу Санчо, который предупреждал его, что не с великанами едет он сражаться, а, вне всякого сомнения, с ветряными мельницами, Дон Кихот дал Росинанту шпоры. Он был совершенно уверен, что это великаны, а потому, не обращая внимания па крики оруженосца и не видя, что перед ним, хотя находился совсем близко от мельниц, громко восклицал: - Стойте, трусливые и Подлые твари! Ведь на вас нападает только один рыцарь.

В это время подул легкий ветерок, и, заметив, что огромные крылья мельниц начинают кружиться, Дон Кихот воскликнул:

-  Машите, машите руками! Если б у вас их было больше, чем у великана Бриарея, и тогда пришлось бы вам поплатиться! [29].

Человек эпохи Возрождения больше не видел смысла в бескорыстном самопожертвовании романтиков раннего христианства. В конце их пути он чувствовал тупик. Дон Кихот не вознесся. Он не нашел свою Дульсинею. Её не существует в этом мире. Или ей просто все равно.

Когда же они въезжали в село, то, но словам Сида Ахмета, Дон Кихот  видел, что возле гумна ссорятся двое мальчишек,  из  коих один   крикнул другому: Зря силы тратишь, Перикильо, - больше ты ее никогда в жизни не увидишь! Тут Дон Кихот сказал Санчо:

-  Ты обратил внимание, друг мой, что сказал мальчишка: Больше ты ее никогда в жизни не увидишь?

- Ну и что ж такого? - возразил Санчо. - Мало ли что скажет мальчишка!

- Как что ж такого? - воскликнул Дон Кихот. - Разве ты не понимаешь, что если применить эти слова ко мне, то выйдет, что мне не видать больше Дульсинеи?

Санчо только хотел было ему ответить, как вдруг увидел, что по полю бежит заяц, гонимый множеством охотников и борзых собак, и вот этот самый заяц от испуга юркнул и забился под брюхо к серому. Санчо поймал его   голыми руками и преподнес Дон Кихоту, но Дон

55

Кихот сказал: - Malum signum! Malum signum! Заяц бежит, за ним гонятся борзые,     не увижу я Дульсинею! |30|.

Сервантес оказался пророком. Он написал миф, тиражируемый уже пять столетии. Миф о смерти прекрасного, доброго, сентиментального мифа и начале иной истории - меркантильной и рациональной, где святость заменяет хитрость, а идею - деньги. Впрочем, Сервантес без сожаления расстается со своим героем.

Для меня одного родился Дон Кихот, а я родился для пего; ему суждено было действовать, мне описывать; мы с ним составляем чрезвычайно дружную пару - назло и на зависть тому лживому тордесиль-ясскому писаке (4), который отважился (а может статься, отважится и в дальнейшем) грубым споим и плохо заостренным страусовым пером описать подвиги доблестного моего рыцаря, ибо этот труд ему не по плечу и не его окоченевшего ума это дело; π сети тебе доведется с ним встретиться, то скажи ему, чтобы он не ворошил в гробу усталые и уже истлевшие кости Дон Кихота и не смел, нарушая все нрава смерти, перетаскивать их в Старую Кастилию (5). не смел разрывать его могилу, в которой Дон Кихот воистину и вправду лежит, вытянувшись во весь рост, ибо уже не способен совершить третий выезд и новый поход; а дабы осмеять бесконечные походы бесчисленных странствующих рыцарей, довольно, мол. первых двух его выездов, которые доставили удовольствие и поправились всем, до кого только дошли о них сведения, будь то соотечественники наши или же чужестранцы. Подав сей благой совет недоброжелателю твоему, ты исполнишь христианский свой долг, я же буду счастлив и горд тем. что первый насладился в полной мере, как того желал, плодами трудов своих, ибо у меня иного желания и не было, кроме того, чтобы внушить ЛЮДЯМ отвращение к вымышленным и нелепым историям, описываемым в рыцарских романах; и вот, благодаря тому что в моей истории рассказано о подлинных деяниях Дон Кихота, романы эти уже пошатнулись и, вне всякого сомнения, скоро падут окончательно. Vale.

4.  Лживый тордесильясский писака - автор подложного «/Ion Кихота».

5. ...перетаскивать их в Старую Кастилию... - В ([шпале подложной част «Дон Кихота» дается обещание рассказать о приключениях Дои Кихота в Старой Кастилии [31 ].

В этой новой истории, начавшейся со смертью романтического мифа, мир больше не расширяется по вертикали в сторону

И

мистических небес. Рожденный в нем капитализм расширяет его ПО горизон ia.ni. псе более и более уходя в обилие вещей.

Исторически идея связи новой, демифологизированной религии протестантизма и европейского капитализма принадлежи г социологу Максу Веберу. В 1905 г. в Германии вышла его книга <• Протестантская этика и дух капитализма».

В этой работе М. Вебер проводит детальный анализ статистических дан пых, отражающих распределение протестантов и католиков в различных социальных слоях. На основании исследований, проведенных в Германии, Австрии и Голландии, Вебер приходит к выводу, что протестанты преобладают среди владельцев капитала, предпринимателей и высших слоев квалифицированных рабочих.

Также совершенно отчетливыми оказались различия в образовании исследуемых групп. Так. если среди католиков преобладали люди с гуманитарным образованием, то среди протестантов, готовящихся, по мнению Вебера, к буржуазному образу жизни, было больше людей с техническим образованием.

Дальше Вебер задается вопросом, с чем связанно столь выраженное определение социального статуса во взаимосвязи с религией? Несмотря на то, что действительно существуют объективно-исторические причины преобладания протестантов среди наиболее обеспеченных слоев населения, Вебер все же склоняется к мнению, что причину различного поведения следует искать в «устойчивом внутреннем своеобразии», а не только в историко-политическом положении.

Это «устойчивое внутреннее своеобразие» есть не что иное, как принадлежность различных религиозных групп к различным подсознательным, архетппическим мифологическим системам. Протестанты - «люди реальности» осваивающие материальное пространство собственной жизни и приумножающие количество денег и вещей. Это люди во многом архаической мифологии.

Католики - люди, принадлежащие к постархаической мифологии, люди идеи, гораздо меньше привязанные к экономическим реалиям и не «умножающие» вещи.

В своей работе Вебер часто ссылается на Бенджамина Франклина, являющегося пропагандистом протестантской философии скупости. В его понимании, идеальный человек - это человек, «долг которого рассматривать приумножение своего капитала, как самоцель».

'?Ь

Углубляясь в историю «капиталистического духа», Вебер обнаруживает все присущие ему черты уже в древнем Китае, Индии, Вавилоне. Правда древнем эпохам не хватало, по мнению Вебера, именно духа современного западного капитализма. На Востоке в древности уже были производство, торговля, жажда к наживе, деление общества на классы, но не было нацеленности на рациональную организованность труда. Эта рациональность сводится не только к использованию науки, машинного производства, бухгалтерского учета, строгих и однозначных юридических законов. Она скрывается гораздо глубже. Она лежит в области человеческой психологии. Чтобы построить капиталистическое общество западного типа, свободный человек должен принять свободное решение посвятить капиталистическому производству всю свою жизнь. Именно внутреннее стремление производства, созидания, а не потребления рождают капиталистический дух. Человек по своему свободному выбору должен стать частью огромной, сложной, разветвленной экономической системы. В его жизни должна появиться определенная специализация, градация, делающая его профессиональным работником, специалистом, участником всеобщего, гигантского, во многом машинообразного процесса. Его труд в определенном смысле должен стать его религией, заменив ему множество радостей и ценностей жизни, известных «древнему» человеку, но уже не ведомых человеку современного капиталистического общества. Этого нового, капиталистического, человека ведут в его жизни и деятельности уже не интуиция и не прозрения древнего мистического созерцателя, но трезвый расчет и объективная оценка реальности. Тот, кто желает созерцать, заявляет Вебер, пускай отправляется в кино. В капиталистическом обществе созерцателям не место. Человек западного общества иной, нежели человек «восточный» или же «человек древний». Он не хуже, не лучше, он просто другой. Потому и общество на Западе иное, чем на Востоке.

Рассматривая личность идеального протестанта-предпринимателя, Макс Вебер пишет, что этому человеку «чужды показная роскошь, расточительство и упоение властью, ему присущ аскетический образ жизни, сдержанность и скромность» [32]. Этому человеку не нужно ничего, кроме денег. Вебер приводит слова Бенджамина Фраклина о том, что деньги нужно не тратить, а приумножать. Растущие деньги являются для него иррациональной, а потому главной ценностью его жизни. Он любит их, как это не покажется порадоксальным, - бескорыстно. Он

56

ничего от них не хочет. Ему нужны деньги ради денег. Расхожая фраза «бескорыстная любовь к деньгам» сама содержит в себе миф. Подобная любовь к деньгам сродни религиозному чувству. Истинный христианин тоже любит Бога бескорыстно, как скупой любит деньги. Скупость - иррациональное чувство. Еще древние греки, почувствовав «опасность» трансформации человеческого сознания накоплением денег (pleonexia), видели в ней своеобразный психический недуг (aphrosyhe), который подобен безысходному року [33].

Скупость самодостаточна. Скупой не променяет деньги ни на какие жизненные блага. В обладании ими он находит эстетическое удовольствие. Деньги превращаются в высшую, ирреальную, самодостаточную идею. Скупой похож на беззаветного рыцаря времен раннего христианства. Правда, его нельзя сравнить с бескорыстным рыцарем Печального образа Дон Кихотом. Это другой рыцарь - Скупой рыцарь Александра Сергеевича Пушкина:

Сцена 2

подвал

Барон:

Как молодой повеса ждет свиданья

С какой-нибудь развратницей лукавой

Иль дурой, им обманутой, так я,

Весь день минуты ждал, когда сойду

В подвал мой тайный, к верным сундукам.

Счастливый день! Могу сегодня я

В шестой сундук (в сундук еще не полный)

Горсть золота накопленного всыпать.

Не много, кажется, но понемногу

Сокровища растут...

И далее:

О, если б мог от взоров недостойных Я скрыть подвал! о, если б из могилы Прийти я мог, сторожевою тенью Сидеть на сундуке и от живых Сокровища мои хранить, как ныне!..

Если в христианстве Бог невидим и недосягаем, так же как недосягаема для Дон Кихота дама его сердца Дульсинея Тобос-

57

екая, то деньги реальны и доступны. Они звенят монетами и шелестят купюрами. Они материальны, их можно взятьвруки. Они не только идея - они вещь. В этом контексте «древний» и «современный» предприниматель, в классификации Вебера, отличаются друг от друга так же, как торговец отличается от монаха. Однако постархаический христианский миф для «нового» монаха удивительным образом переродился, и бесплотный Бог обрел материальную реальность денежного Идола. Идол начал расти; он стал умножаться торговлей и банковскими операциями, создал экономику и погрузи/] человека в бесконечно растущий мир вещей. Маятник человеческого отношения к деньгам, как к мифологическому символу, в период раннего христианства в течение десяти веков находившийся на полюсе презрения, начиная с эпохи Возрождения и протестантизма, вновь качнулся и остановился на полюсе вожделения. Вернуть его назад, а заодно и избавить человечество от денежной зависимости попытался Карл Маркс. Его работы, по прошествии полутора столетий со времени их опубликования и полутора десятилетий со времени краха предложенной им экономической системы, до сих пор оцениваются неоднозначно. Многими философами Маркс занесен в список величайших мыслителей человечества. Английский историк экономической науки М. Блауг писал об основоположнике научного коммунизма: «Маркс подвергался переоценке, пересматривался, опровергался, его хоронили тысячекратно, но он сопротивляется всякий раз, когда его пытаются отослать в интеллектуальное прошлое. Хорошо это или плохо, но его идеи стали составной частью того мира представлений, в рамках которого мы все мыслим» [34].

Основная идея его учения состоит в том, что Маркс, по его же выражению, нашел основную тайну капиталистического производства. Он проследил в своих работах историю превращения феодализма в капитализм, как историю первоначального накопления капитала, создавшего буржуазию - класс, монополизировавший собственность на средства производства. Ключ к пониманию капиталистической системы, по мнению Маркса, состоит в том, что обмен услугами между капиталом и трудом является неравным обменом. Принципиально то, что капиталист эксплуатирует рабочих, которые должны работать больше, чем требуется для простого возмещения стоимости их жизни - пищи, одежды, жилища для них и их семей. Маркс считал, что подобная система хозяйствования не может существовать бесконечно. Она

58

нутрепие противоречива, ведет к глобальным экономическим иизисам и обречена на крах. Этот вывод казался Марксу оче-НДНЫМ и единственно верным. Он считал, что если в развитых трапах производство НОСИТ общественный характер и В нем принимает участие подавляющее большинство населения страны, то средства труда (производственные мощности - заводы, фаб-икп) должны принадлежать всем. В этом случае целью произ-рдства становится не получение прибыли узкой кучкой соб-веиипков, а обеспечение жизненных потребностей трудящих-я. По мнению Маркса, подобное перераспределение собственное τπ и перевод производства на плановую основу снимут проти-ворсчпя капиталистической экономики - конкурентную борьбу, биржевые спекуляции и. как следствие этого, - экономические кризисы. В своих теоретических работах Маркс проповедовал достаточно простую и на первый взгляд очевидную логику: если при капитализме целью производства являются деньги, прибыль, то при новой, общественной организации труда целью производства становится само производство- выпуск товаров, обеспечивающих "рудящихся всем необходимым. Деньги в этой логической конструкции становятся если не совершенно лишним, то хотя бы промежуточным и весьма незначительным звеном. В новом обществе они получат совершенно иной смысл и возвратятся к своему первичному доисторическому статусу - средству чистого обмена, без всякой тенденции кросту - капитализации. Провести подобный экономический переворот Маркс собирался простым изьятием собственности у ее обладателей - буржуазии.

Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют [35].

Маркс понимал, чтобуржуазия свою собственность без сопротивления не отдаст, поэтому, чтобы восстановить «естественный» и единственно правильный мировой экономический порядок, необходима пролетарская революция, к которой он и призывал. В начале своей идеологической! карьеры он ожидал, что революция произойдет прежде всего в индустриально развитых странах Западной Европы. Не дождавшись этого, в конце жизни он решил, что Россия может миновать капиталистическую стадию развития (в России только недавно было отменено крепостное право) и построить коммунизм на базе традиционной крестьянской общины. Так π случилось. В 1917 г. его пророчество вопло-

Ъ9

тилось в жизнь. В результате Октябрьской революции в России было свергнуто царское правительство, и новой рабоче-крестьянской властью было начато строительство коммунизма. В новом обществе деньги утратили свое прежнее значение. Был наложен запрет на частную собственность и прибыль. Деньги в качестве частной собственности, как и в раннем христианстве, лишились своего мифологического свойства - возможности роста. Целью производства стал выпуск товаров, целью торговли -«справедливое» распределение. Россия начала строить коммунизм - бесклассовое общество полного равенства.

Очень интересно ощущение этих перемен передал Михаил Зощенко - живой свидетель начала этой эпохи. Его «Голубая книга», в которой глава «Деньги» датирована 1934 годом - романтическим временем ударных коммунистических строек и началом мрачной эпохи тотального коммунистического геноцида. Начинается глава «Деньги» весьма оптимистично:

Мы живем в удивительное время, когда к деньгам изменилось отношение.

Мы живем в той стране, в которой прекратилось величественное шествие капитала.

Мы живем в том государстве, где люди получают деньги за свой труд, а не за что-нибудь другое.

И потому деньги получили другой смысл и другое, более благородное на значение - на них уже не купишь честь и славу.

Заканчивается же эта глава уже на другой ноте:

Скажем прямо, что деньги играют и будут еще играть преогромную роль даже и в нашей измененной жизни. И нам (совестно признаться) не совсем ясны те торжественные дни, когда этого не будет. И нам лично, собственно, даже и неизвестно и не совсем понятно, как это произойдет и что при этом каждый будет делать. И как это вообще пойдет [36].

В своем пессимизме по отношению умаления роли денег Зощенко оказался провидцем. Коммунистической идеологии не удалось устранить их из человеческой жизни. В конечном итоге в борьбе идеологии и денег - победили деньги.

В настоящее время приводится множество причин, объясняющих развал первого коммунистического государства - Советс-

60

кого Союза. Пожалуй, лишь гибель Римской империи вызвала такое обилие интерпретаций. Впрочем, как и для Рима, на первом месте в развале СССР в литературе, посвященной этой теме, рассматривались причины экономические. Плановая экономика оказалась слабее дикой стихии западного рынка. Она не смогла выполнить главной своей задачи - обеспечения трудящихся жизненно необходимыми благами. Она не смогла создать техническую базу для военного противостояния идеологически враждебному окружению. Она не смогла создать базу для строительства коммунизма, о котором в 1980-х годах все уже давно забыли. Коммунистическая «безденежная» экономика проиграла и умерла. Повторение христианской попытки нивелировать деньги, лишить их главного мифологического свойства - прирастать прибылью, капитализироваться, привело к краху всей государственной системы.

Но если экономика была причиной развала СССР, то причиной развала экономики оказалась смерть коммунистического мифа. Освальд Шпенглер в своей книге «Закат Европы» писал, что экономика есть проявление «духовной жизни человека» [37]. Говоря о «духовности», психологичности экономики и о росте денег, как экономическом факторе, можно вспомнить расхожую фразу «Деньги - это бумага». Деньги, как материальный предмет, действительно, не более чем бумага. Они не растут сами. Бумага мертва. Она оживляется лишь человеческим сознанием. Рост денег определяется движением человеческой души, стремлением расширить свой собственный мир, отодвинуть линию горизонта, заполнить внутреннее пространство фантазиями и грезами. Александр Сергеевич Пушкин очень красиво воссоздал феномен «роста денег» в грезах над сундуками с золотом Скупого рыцаря:

Отселе править миром я могу; Лишь захочу - воздвигнуться чертоги; В великолепные мои сады Сбегутся нимфы резвою толпою; И музы дань свою мне принесут, И вольный гений мне поработится, И добродетель и бессонный труд смиренно будут ждать своей награды. Я свистну, и ко мне послушно, робко Вползет окровавленное злодейство, И руку будет мне лизать, и в очи

61

Смотреть, в них знак моей читая воли. Мне все послушно, я же - ничему; Я выше всех желаний, я спокоен; Я знаю мощь мою: с меня довольно Сего сознанья... (Смотрит на свое золото.)

В «Скупом рыцаре» деньги воспроизведены как психоделическое средство, рождающее живые образы. Этот психоделический аспект делает рост денег мифическим сюжетом. На нем держится спекулятивный биржевой мир и строятся финансовые пирамиды. Он заставляет человека вкладывать деньги в «прибыльные» предприятия в ожидании прихода новых денег. Он строит экономику, пытаясь бесконечно расширить мир потребляемых человеком вещей. Он лежит в основе мифа денег, который соответствует почти всем свойствам мифа. На начальном этапе этот миф увлекает, держит в напряжении, манит в иррациональную бесконечность...

Трезвый и рациональный Карл Маркс был противником всякой мифологии. Он попытался искоренить миф из экономической жизни общества. Предложенная им экономическая система основывалась лишь на трезвом расчете и сухой общественной целесообразности. Маркс был бухгалтером, а не мифотворцем. Его работы скучны, как налоговые отчеты. Они не похожи на поэтические тексты священных писаний. Они безличностны, общественны, всеобщи. Человек у Маркса больше не самовыражается в мифе. Он слуга общества, звено бесконечной цепи, винтик в гигантской машине. Христианский философ Сергей Булгаков писал о трудах Маркса:

Теоретическое игнорирование личности, устранение проблемы индивидуального под предлогом социологического истолкования истории необыкновенно характерно и для Маркса. Для него проблема индивидуальности, абсолютно неразложимого ядра человеческой личности, интегрального се естества не существует.

Маркс-мыслитель, невольно подчиняясь здесь Марксу-человеку, растворил индивидуальность в социологии до конца, т. е. не только то, что в ней действительно растворимо, но и то, что совершенно нерастворимо, и эта черта его, между прочим, облегчила построение смелых и обобщающих концепций экономического понимания истории, где личности и личному творчеству вообще поется похоронная песнь.

62

И далее:

Настоянии'! человек явится [по Марксу] только при следующих условиях: Лишь когда действительный индивидуальный человек вберет в себя абстрактного государственного гражданина и как индивидуальный человек в своем индивидуальном положении, в своем индивидуальном труде, в своей эмпирической жизни станет родовым существом, лишь когда человек свои forces propres познал и организовал как силы общественные и потому уже не отделяет общественных сил от себя в виде политической силы, - лишь тогда совершится человеческая эмансипация [38].

В работах Маркса есть лишь одно живое место: «Экспроприаторов экспроприируют». Правда, в данном выражении скрыта тавтология. Экспроприаторов экспроприируют экспроприаторы. Они вступают на прежний путь вожделенной иррациональной, мечты обуревавшей прежних борцов за денежные знаки. Без «экспроприации» марксизм умер бы не родившись. Экспроприация родила мечту. Мечта родила миф. Новый миф коммунистической идеи. Несмотря на холодность и рациональность Маркса, воссозданная по его рецептам коммунистическая Россия была одним из самых мифологизированных государств за всю историю человечества. Миф был коллективным - общество строило коммунизм. Никто не знал, что это такое. В священных коммунистических текстах не было его образа. У последователей Маркса была слабая фантазия. Но они согласились бы и на библейский вариант.

Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу.

Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд, пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист.

А двенадцать ворот - двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города - чистое золото, как прозрачное стекло.

(Откровение Иоанна Богослова 21:18-21)

Никто бы из коммунистов не отказался от такого образа светлого будущего. Все идиллические картины похожи. Строитель-

65

ство коммунистического рая началось в 1917 г. Вся жизнь человека того времени была подчинена общему ритму. Время больше Fie текло индиферентной рекой в бесцельное никуда. Оно двигалось рывками от одного пятилетнего плана к другому. Оно приближало к коммунизму. По прогнозам ранних коммунистических идеологов, на строительство коммунизма нужно было всего несколько десятилетии. На домах висели лозунги «Вперёд к победе коммунизма». В 1950-х годах прошлого века коммунизм был обещан советским правительством к началу 1980-х. Дата наступления новой эры стояла в школьных учебниках.

Люди с нетерпением ждали коммунизма, как ждали ранние христиане скорого прихода Мессии. Но Мессия не пришел; коммунизм не состоялся. Рай на земле оказался иллюзией. Фантазии «нового» человека коммунистической формации быстро выродились. Их не хватило не только на земной рай, но даже на банальные средства жизни. Очень интересно дух той эпохи передан в детских сочинениях, собранных в журнале «Огонек» 2002 г:

Дети об СССР

...Юле Соколовой в этом году исполнится 11 лет. Родилась она. как и все ее одноклассники, в 1991 году. В том знаменательном году, когда умерла страна СССР. Выходит так, что Юля и се одноклассники - первое поколение, которое вообще не жило в советскую эпоху.

Для них «Советский Союз» - уже историческое понятие. И даже не историческое (потому что историю они пока не очень хорошо знают), а какое-то сказочное. Поэтому сочинение, которое журнал «Огонек» предложи.! написать детям к 1-му Мая на тему «Что такое страна СССР», превратилось в сочинение сказок. Лсказку принято начинать... «Жила-была страна СССР. Она образовалась, когда в страну приехал Ленин. Народ сказал царю, чтоб он не правил, - и к власти пришел Ленин» (Юля Соколова).

«...Люди работали, работали, работали... А о себе совсем не думали. Людям было совсем неважно, что они едят, где снят, как отдыхают» (Вадим Худяков).

«Когда был союз СССР, люди не обращали внимания на одежду. Одевались не так хорошо. Мужчины одевались в галоши, в телогрейку, легкую шапку и перчатки, когда работаешь. А женщины одевали кофту, перчатки, шарф на голову (чтоб голова не была видна) - и тоже галоши. Такая одежда была удобней всего, чтоб работать» (Вадим Худяков).

«У СССР был красный флаг, поэтому в моде был красный цвет. Красный цвет обозначал кровь, которую надо пролить, когда много ра-

64

ботаешь. Дети ходили в красных галстуках, женщины на праздники всегда одевали красные план.я. машины выпускали красною циста, в домах были красные обои» (11мя зачеркнуто).

«Самыми счастливыми были те, кто жид в деревнях. У них было свое хозяйство, и они всегда могли зарезать и съесть свою свинью. А в городах .поди всегда голодали...» (Имя не указано).

«Продукты в СССР были не очень качественные. За колбасой были 20-километровые очереди. Колбаса одной фабрики иногда была даже зеленой. Телевизоров у людей не было» (Дарья Ракова).

«В СССР управлял Ленин, который сейчас лежит в Мавзолее. Люди тогда работали на заводах и фабриках. Они делали бомбы, тапки, машины, но не еду. Поэтому еды было мало. Для покупок люди пользовались талонами, а не деньгам и, потому что денег у людей не было» (Юля Остроушко).

«Люди в СССР всегда работали и отказывались отдыхать. Они приходили с работы и ложились сразу спать, потому что очень уставали на работе. Сны .поди не смотрели» (Юля Остроушко).

«В свободное время люди ходили в Мавзолей. Там люди встречались, пили чай, обменивались новостями, тусовались. В Мавзолее лежит мертвый Ленин. Советским людям очень нравилось на пего смотреть» (Света Камынина).

«Советским детям с ранних лет говорили, что они должны учиться и работать, а играть совсем не надо. И дети не играли, а только учились и работали. Еще все дети одевал ись в одинаковую одежду... Хотя в прин-цппе. мне кажется, это хорошо... В СССР были очень забитые дети» (Юля Остроушко).

«...Там, в СССР, жили очень цивилизованные люди. У них были хорошие работы (интересные). Они не выражались оскорбительными словами. Они помогали друг другу, не отнимали, не жадничали. Мы отличаемся от них. Они отличались от всех людей на планете...» (Дарья Сусанина).

«Простые люди жили в неотопленных квартирах, потому что все тепло себе забирали чиновники. Люди получали мизерную зарплату, но при этом оставались честными... не знаю даже почему... советских людей никто в мире не понимал и не понимает» (Маргарита Едемская).

«У моего дедушки осталось много медалей... у него целая коробка орденов! Дети одевались в то время очень плохо и еле-еле добывали деньги, чтобы прокормиться. И даже при такой ситуации .поди хотели помогать друг другу. А потом все изменилось, и СССР не стало. Люди теперь ие хотят работать и помогать друг другу. А те, кто жив до сих

^

65

пор, они чувствуют себя очень грустно. Моя бабушка сейчас живет в Краснодаре, как и дедушка. Они постоянно вспоминают про СССР и всегда одиноки. Дедушка выступает на Первое мая, а когда летом приезжал в Москву, то водил меня в Мавзолей. Я очень горжусь им» (Игорь Мельниченко).

«Говорят, что СССР развалился и больше не существует. Но я не полностью в это верю. Может, эта страна еще существует? Люди там работают, 1-го Мая отмечают каждый год...» (Света Камынина) [39].

Наверное, нет на свете ничего объективнее детского непосредственного восприятия мира. Ребенок по своей природе живет ii мифологическом пространстве. Он видит мир, как сказку. Коммунистическая же сказка не удалась. Красный коммунизм оказался серого цвета. Коммунистическая идея перестала быть мифом. Идеализм коммунистического материализма умер уже в 50-х, когда генеральный секретарь Никита Сергеевич Хрущев с трибуны XX съезда КПСС «лягнул мертвого льва», величайшего вождя всех времен и народов, Иосифа Сталина, которому, по словам Анри Барбюса, советские люди поклонялись, словно божеству:

В Советской странеего [Сталина] изображение - в скульптуре, живописи и фото - повсюду рядом с изображением Ленина. Нет такого уголка на заводе, в казарме, в учреждении, нет такой витрины, где на красном фоне, между живописной диаграммой социалистической статистики (антирелигиозная икона!) и эмблемой серпа и молота, мы не увидели бы его лица. Недавно в России и других советских республиках на всех стенах был расклеен плакат с огромными, находящими друг на друга профилями двух умерших и одного живого: Маркс, Ленин, Сталин. Немного есть таких жилых комнат в рабочей ли, в интеллигентской ли семье, где не было бы портрета Сталина. Вот оно - лицо народа, населяющего шестую часть мира, того нового народа, который вы любите или ненавидите [40].

Сталин правил тридцать лет. Дети, родившиеся с его воцарением, выросли и стали взрослыми. У них уже тоже появились дети. Для советского народа Сталин был мистической фигурой. Люди думали, что он не умрет никогда. Его смерть была потрясением. Вот как вспоминает о ней поэт Иосцф Бродский:

66

Я тогда учился в этой самой «Петершуле». И нас всех созвали в актовый зал.

В «Петершуле» секретарем парторганизации была моя классная руководительница, Лидия Васильевна Лисицына. Ей орден Ленина сам Жданов прикалывал - это было большое дело, мы все об этом знали. Она вылезла на сцену, начала чего-то там такое говорить, но на каком-то этапе сбилась и истошным голосом завопила: «На колени! На колени!»

И тут началось такое! Кругом все ревут, и я тоже как бы должен зареветь. Но - тогда к своему стыду, а сейчас, думаю, к чести - я не заревел. Мне все это было как бы диковато: вокруг все стоят и шмыгают носами. И даже всхлипывают; некоторые, действительно, всерьез плакали. Домой нас отпустили в тот день раньше обычного. И опять, как ни странно, родители меня уже поджидали дома. Мать была на кухне. Квартира - коммунальная. На кухне кастрюли, соседки - и все ревут. И мать ревет. Я вернулся в комнату в некотором удивлении. Как вдруг отец мне подмигнул, и я понял окончательно, что мне по поводу смерти Сталина особенно расстраиваться нечего [41].

Со смертью Сталина, мир в сознании людей перевернулся. Живой бог умер. Коммунистический миф покатился к закату. XX съезд партии окончательно лишил образ Вождя благостного сияния мифологической иррациональности. Миллионы человеческих судеб, положенные на алтарь светлой идеи, расстрелянные или погибшие в лагерях, теперь предстали не жертвами иррационального, неведомого, непостижимого, но единственно правильного решения божественного правителя, но оказались лишь жертвами трагической ошибки и «перегиба на местах». В мифе же Божество не может ошибаться. В противном случае оно уже больше не божество, а миф больше не миф. Темной ночью Сталина вынули из стеклянного гроба, вынесли из Мавзолея и закопали в землю перед кремлевской стеной. Со смертью бога умерла и благая идея.

Сегодня, по прошествии полутора десятилетий после краха СССР, от коммунистического мифа у людей остались лишь туманные воспоминания. Они так непохожи друг на друга, словно взяты из разных, никакого отношения к друг другу не имеющих книг. Люди пережили Великую победоносную войну с фашизмом, героические стройки промышленных гигантов, романтическое завоевание космоса, мрачный ГУЛАГ. Уже в конце той эпохи, в середине 80-х, когда коммунистический порыв завершился

67

и система держалась лишь на вое i iom иканиях прошлого, над страной витало удивительное ощущение застывшего времени. На улицах больших городов текла неспешная жизнь, в просторных магазинах царила аскетическая пустота, на стенах домов висела ничего не значащая реклама «Летайте самолетами аэрофлота», хотя в стране не было других авиакомпаний, «Храните деньги в сберегательной кассе», но в стране не было других банков. Человеку некуда было торопиться. Ему не надо было думать о деньгах. Их неоткуда было взять. Их не на что было тратить. Человек был свободен от денег. Он мог думать о вечном. Правда, времени на раздумья у него оставалось немного. В 1991 году СССР завершил свое существование. Коммунизм умер.

Словосочетание «коммунистический миф» стало расхожим понятием. Оно несет в себе множество смыслов. От благостной утопии идеального будущего до кровавого тоталитарного инквизиторского прошлого.

С дискредитацией и смертью коммунистической идеи маятник человеческого отношения к деньгам вновь качнулся от полюса презрения к полюсу вожделения. В современном капиталистическом обществе оно определяется универсальным принципом «Чем больше денег - тем лучше». Отношение к деньгам вновь характеризует крылатая римская фраза «Деньги не пахнут». Бизнес - делание денег стал занятием престижным и уважаемым. Если деньги не зарабатываются преступным путем, то для общественного сознания не существует разницы, откуда они появляются. Держать сеть супермаркетов, общественных туалетов, ресторанов, казино, машиностроительных заводов или секс-шопов в принципе безразлично. Бизнес устраняет любую эстетику и идеологию - он сам становится и тем и другим. В бизнесе больше нет морали - бизнес сам стал моралью. По словам проповедника американского капитализма Бенджамина Франклина, - Честность полезна лишь потому, что она дает кредит.

Уничтожив всяческую идеологию, сословия, касты и иные границы, разделяющие общество, деньги оказались главным средством демократии. Они уравнивают людей. Перед лицом денег все равны. Лишь деньги определяют - кто есть кто. Расхожая американская поговорка «Если ты такой умный - почему ты такой бедный?» стала критерием оценки человека. Лишь приближение к священному золотому источнику возносит его на вершину социальной лестницы. Оскудение источника денег ввергает традиционного «капиталистического» человека в темную пси-

68

хологичсскую пропасть, похожую на мрачное подземное царство Лида, по которому, стеная, бродили тени умерших греков. Деньги, создав собственную идеологию и мораль, определяемые лишь тем же самым словом - «деньги», создали и собственную мифологию. Миф денег имеет две плоскости - «внешнюю» - общественную π «внутреннюю» - индивидуально-психологическую. В конечном пункте своего развития они сходятся в одну общую историю.

«Внешний» миф денег реализуется в рекламе. Реклама - это волшебная сказка о том, во что превращаются деньги. Это песня пушкинского Скупого рыцаря. Александр Сергеевич, сам того не ведая, написал первую универсальную рекламу. Рекламу денег.

Читал я где-то,

Что царь однажды воинам споим Велел снести земли по горсти в кучу, И гордый холм возвысился - и царь Мог с вышины с весельем озирать И дол, покрытый белыми шатрами, И море, где бежали корабли. Так я, но горст бедной принося Привычну дань мою сюда в подвал, Вознес мой холм - и с высоты его Могу взирать на все, что мне подвластно. Что не подвластно мне? как некий демон Отселе править миром я могу.

Реклама - не просто объявление о товаре или услугах. Равнодушное советское объявление «Храните деньги в сберегательной кассе» вызывает сейчас лишь снисходительную усмешку. Ощущая экзистенциальную пустоту банальных рыночных отношений, специалисты по рекламе предлагают гораздо больше, чем товар. К самому товару реклама имеет весьма далекое отношение. Она предлагает поменять деньги не на вещь или услугу, а на миф. Она уводит человека в виртуальный мир его глубинных эмоциональных переживаний, ненавязчиво встраивая рекламируемый товар в качестве одного из символов предлагаемого мифа. Она обещает не мобильный телефон, но телефонную любовь, не джинсы, но джинсовую нежность, не бриллианты, но персидскую красавицу в бриллиантах. Подобно Шахерезаде, реклама ведет человека по дорогам любви, подобно Одиссею - по фанта-

69

стпческим землям, подобно кэрролловской Алисе по стране чудес, улыбаясь загадочной улыбкой чеширского кота. Она ведет человека по виртуальным лабиринтам его собственного мифического подсознания, обещая в конце пути чудо или прекрасную принцессу...

Вместе с тем мифологические конструкции, создаваемые рекламой, похожи на миф, но мифом не являются. Предлагаемые за деньги лабиринты любви нежности, света, силы оказываются не мифом, а миражом. Наподобие коммунизма, предлагаемого в СССР. Рекламный мираж похож на миф не более, чем компьютерная игра - на настоящую сказку. Асам человек, бродящий по псевдолабиринтам коммерческой любви, оказывается лишь механической фигуркой, а вожделенная принцесса...

Эту псевдосказку про рассказывает Виктор Пелевин:

Loading...

По коридору бежит маленькая фигурка. Нарисована она с большой любовью, даже несколько сентиментально. Если нажать клавишу «Up», она подпрыгнет вверх, прогнется, повиснет на секунду в воздухе и попытается что-то поймать над своей головой. Если нажать «Down», она присядет и постарается что-то поднять с земли под ногами. Если нажать «Right», она побежит вправо. Если нажать «Left» -влево. Вообще ею можно управлять с помощью разных клавиш, но эти четыре - основные.

Проход, по которому бежит фигурка, меняется. Большей частью это что-то вроде каменной штольни, но иногда он становится удивительной красоты галереей с полосой восточного орнамента па стене и высокими сводчатыми окнами. На стенах горят факелы, а в тупиках коридоров и на шатких мостках над глубокими каменными шахтами стоят враги с обнаженными мечами-с ними фигурка может сражаться, если нажимать клавишу «Shift». Если нажимать некоторые клавиши одновременно с другими, фигурка может подпрыгивать и подтягиваться, висеть, качаясь на краю, и даже может с разбега перепрыгивать каменные колодцы, из дна которых торчат острые шипы. У игры много уровней, с нижних можно переходить вверх, а с высших проваливаться вниз - при этом меняются коридоры, меняются ловушки, по-другому выглядят кувшины, из которых фигурка пьет, чтобы восстановить своп жизненные силы, по все остается по-прежнему - фигурка бежит среди каменных плит, факелов, черепов на полу и рисунков на стенах. Цель игры -подняться до последнего уровня, где ждет принцесса, по для этого нужно посвятить игре очень много вре-

70

мснп. Собственно говоря, чтобы добиться в игре успеха, надо забыть, что нажимаешь на кнопки, И стать этой фигуркой самому - только тогдау нее появится степень проворства, необходимая, чтобы фехтовать, проскакивать через щелкающие в узких каменных коридорах раз-|езалки пополам, перепрыгивать дыры в полу и бежать по срывающимся вниз плитам, каждая из которых способна выдержать вес тела только секунду, хотя никакого веса у фигурки нет, как нет его, если вдуматься, И у срывающихся плит, как бы убедителен ни казался издаваемый ими при падении стук.

Итак, игра началась.

Л куда, собственно, я иду? - думал он, глядя в черное зеркало двери вагона и поправляя на голове тюрбан. - До седьмого уровня я уже доходил, ну, может, не совсем доходил, но видел, что там. Все то же самое, только стражники толще. Ну, на восьмой выйду. Так этожсколь-ко времени займет... Правда, принцесса...

Последний раз Саша видел принцессу два дня назад, между третьим и четвертым уровнем. Коридор на экране на секунду исчез, и па его месте появилась застланная коврами комната с высоким сводчатым потолком. И тут же заиграла музыка - жалующаяся и заунывная, но только сначала и только для того, чтобы особенно прекрасной показалась одна нота в самом конце.

На ковре стояли огромные песочные часы, с каменных плит пола на Сашу, словно в монокль, смотрела изнеженная дворцовая кошка, а в самом центре ковра, на разбросанных подушках, сидела принцесса. Ее лица издали было не разобрать - кажется, у нее были длинные волосы, или это темный платок падал на ее плечи. Вряд ли она знала, что Саша на нее смотрит, и что вообще есть какой-то Саша, но зато Саша знал, что стоит ему только дойти до этой комнаты, и принцесса бросится ему на шею. Встав, принцесса сложила руки на груди, сделала несколько шагов по ковру, вернулась и села на россыпь маленьких подушек.

А потом все исчезло, за спиной с грохотом закрылась тяжелая дверь, и Саша оказался возле высокого каменного уступа, с которого начинался четвертый уровень.

Вот, собственно, и конец коммерческой сказки, которую реклама, впрочем, никогда не досказывает до конца:

Комната, которая была перед ним, больше всего напоминала большой пустой чулан. Пахло чем-то затхлым - так пахнет в местах, где

71