Майбурд Е.М. Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА 20. ИСТОРИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ

В науке никогда не следует делать того,

что все равно сделают немцы.

Неписаное правило,

как говорят, английских ученых

Другая реакция

Хотя Франция по праву делит с Великобританией почетный титул родины экономического либерализма, в XIX в. идея экономической свободы чаще всего ассоциировалась с классической школой британской экономической мысли. Даже француза Сэя часто причисляли к английской школе. Мы видели, как во Франции наряду с пропагандой либеральных взглядов возникла реакция на либерализм в виде социализма.

По-иному сложилось в Германии. Здесь британская классическая политэкономия пришлась совсем не ко двору общественной мысли XIX в. Но по другой причине. Немецких мыслителей не устраивали абстрактность британских теорий, их претензия на универсальность своих подходов и выводов, формальный (в известном смысле) характер их построений и то, что казалось немцам чрезмерной узостью взглядов. Общее настроение немецкой реакции можно выразить так: экономика каждой страны развивается по своим собственным законам, которые связаны с ее географическими условиями, историческим развитием, национально-культурными традициями и даже чертами национального характера. Общие экономические законы производства, экономического роста, обмена и распределения эти ученые считали выдумкой англичан, вредоносной для других народов.

Адам Мюллер

Провозвестником немецкой реакции на классическую теорию считается Адам Мюллер (1779—1829). Уже в 1809 г. в своей книге "Основы искусства управления государством" Мюллер выступил как противник идей своего тезки, Адама Смита. По иронии судьбы толчок к немецкой реакции дала работа англичанина Эдмунда Берка "Рассуждения о французской революции" (1790). Берк первым в эту эпоху заговорил об исторической преемственности и красоте национальной традиции, каковые придают коллективной жизни каждого народа нечто семейно-интимное. Непосредственной целью Берка 6ыло доказать, что пример французской революции неприемлем для Британии.

Существующий в Британии порядок Берк представлял в виде наследия отцов, полученного народом по их завещанию. Сама идея преемственности по завещанию была очень близка англичанам с их традиционным почтением к законности и воле предков. Берк писал о нации как о живом организме, который пребывает в гармоническом согласии с мировым порядком и в котором происходят непрерывные процессы отмирания и обновления. Так что все новое органично вызревает из старого, поэтому не может быть ничего совсем устаревшего, не содержащего ростков нового, и ничего совершенно нового, не связанного преемственно с чем-то старым. Понятно, что такой дух неизбежно заставлял воспевать славное прошлое своего народа — как выражался Берк, "свою портретную галерею, свои надписи на монументах, свои отличия и свои титулы". Многие мысли Берка, как видим, звучат неожиданно злободневно в нынешней России. Эти же общие его подходы оказались созвучными умонастроению Адама Мюллера. Позже Мюллера стали относить к направлению "романтизма'. Он действительно идеализировал средневековое прошлое немецкого народа.

Эдмунд Берк

Однако высказанные Мюллером претензии к английской политэкономии достойны внимания — всегда полезно взглянуть на знакомые вещи с неожиданной стороны. Мюллер так понимает подход Смита: общество есть совокупность индивидов, экономика — это производство благ для текущего потребления, - , капитал — это вещественный запас и т.п.

Все это Мюллера не устраивает. Такой взгляд на общество он считает механистичным и атомистичным, игнорирующим нравственные силы в обществе. Он считал чисто английской односторонностью акцент на частный интерес и частную собственность, при котором не учитываются национальная солидарность и историческая преемственность. Следовало бы, говорит Мюллер, учитывать необходимость общественного производства для будущего нации, а также интеллектуальный труд и его продукцию.

Каждая нация — это особый организм со своими жизненными принципами и своей индивидуальностью; на этой основе формируется ее историческое существование.

Нации присущи органичная целостность и преемственность от прошлого к настоящему, от настоящего к будущему. Она не может и не должна жить только текущим потреблением, не заботясь о благе будущих поколений. Материальное хозяйствование является лишь одной из многих сторон целостной народной жизни, его необходимо поддерживать в единстве с высокими целями общества.

Последнее есть задача государства, которое при таком подходе выглядит выразителем и воплощением народного единства, а не только хранителем правопорядка. Кроме вещественного капитала, представленного деньгами, существует также и "нравственный капитал", заключенный прежде всего в национальном языке — этом хранителе опыта, мудрости, нравственного чувства, здравого смысла.

Один лишь язык является тем средством, которое передает эти вещи от поколения к поколению. Мюллер не зашел так далеко, чтобы отрицать всякую истинность учения Смита. Для Англии оно, мол, годится. Почему? Потому что там сохранился тот самый "нравственный капитал", состоящий из законов, обычаев, добрых традиций и национальной солидарности. Все это, сохранившееся от средних веков, представляет прочный фундамент, на котором может спокойно, не заботясь о нем, развиваться материальная жизнь народа.

Адам Мюллер

Для континентальных стран, полагает Мюллер, нужно нечто иное — система, которая бы оберегала и развивала комплекс национальных сил: как материальный капитал, так и нравственный и интеллектуальный, как разделение труда, так и общенародное его соединение. В сегодняшнем мире такие идеи звучат вполне актуально. Чтобы соглашаться со многим из сказанного Мюллером, совсем не обязательно разделять его отношение к учению Адама Смита.

Хотя Мюллер и отталкивался от него, фактически все позитивное у него, Мюллера, лежит в иной плоскости знания. Сегодня нам виднее, что в природе вещей действуют определенные экономические закономерности, общие для всех народов. Но и сегодня мы не всегда понимаем, что в различных национально-исторических условиях они могут по-разному проявляться и приводить к несхожим результатам. Следует избегать поверхностных аналогий и механических заимствований. Знание общих законов экономической науки непременно должно дополняться пониманием конкретных условий каждой страны, ее "интеллектуального и нравственного капитала".

Поэтому хороший экономист — это еще и эрудит в области истории и культуры, который не просто хранит свою эрудицию, но постоянно ее расширяет. Кто ничего не знает, кроме современной экономической науки, тот и ее не знает как следует.

Фридрих Лист

...политическая экономия не есть наука, которая учит только, каким образом меновые ценности производятся индивидуумами, распределяются между ними и потребляются ими ...помимо этого, государственный деятель желает и должен знать, как возбуждаются производительные силы целой нации, как они увеличиваются, что им оказывает содействие, отчего они слабеют, замирают и совершенно исчезают, как при помощи национальных производительных сил лучше всего и целесообразнее разработать национальные естественные источники, чтобы создать национальное существование, национальное благосостояние, культуру и обеспечить нации будущее".

Так выражался Фридрих Лист (1798—1846) в самой известной и главной своей работе "Национальная система политической экономии" (1841). Адама Мюллера он в свое время лично знал, неоднократно с ним общался и много у него почерпнул. Доктрина Листа имеет в меньшей степени, чем у Мюллера, характер общекультурный, но в большей степени экономический. Цитированный выше пассаж выражает суть задачи, которую ставит Лист перед экономической наукой. С одной стороны, он не перечеркивает содержания английской классической политэкономии, но как будто считает ее подход недостаточно широким и глубоким. С другой стороны, — это видно уже из содержания книги, — Лист не столько расширяет область экономической науки, сколько смещает ее фокус на другую область экономических проблем. В центре внимания его теории — национальная экономика как целое, в ее взаимосвязях с внешним окружением.

Фридрих Лист

Проблематика английской школы (он так и называет ее одним словом "школа") его занимает мало. Поэтому, как и в случае Мюллера, мы сегодня можем говорить об английском и немецком подходах не в плане "или — или ', а в плане дополнительности одного к другому. Такая точка зрения, впрочем, не исключает полемики — книга Листа насквозь полемична.

Промышленное воспитание нации

Основной объект Листовой полемики — то, что Смит назвал "системой естественной свободы". В отличие от Мюллера, правда, Лист более всего нападает на принцип неограниченной свободы международной торговли. Вместо этого он выдвигает принцип промышленного воспитания нации.

"Как характерное отличие выдвигаемой мною системы я утверждаю национальность, — писал Лист. — Все мое здание основывается на природе нации как среднего члена между индивидуумом и человечеством". Нация рассматривается как нечто целостное с точки зрения языка, нравов, исторического развития и государственного устройства. Только в рамках этой целостности возможны благосостояние и развитие каждой личности. Поэтому личностные интересы, в том числе и экономические, являются второстепенными, когда речь идет о сохранении и развитии нации.

Жизнь нации продолжается бесконечно. Отсюда соответствующий взгляд на богатство народа. Оно заключается не в количестве меновых ценностей, как (якобы) утверждал Смит, а в полном и всестороннем развитии производительных сил нации. "Промышленное воспитание , следовательно, важнее, чем максимальное обеспечение нации товарами потребления. Отдельное поколение должно, если этого требуют национальные интересы, жертвовать своим благосостоянием, комфортом и удовольствием ради быстрейшего развития производительных сил страны.

Чтобы вовлечь в производство незадействованные ресурсы, можно и должно развивать такие отрасли, которые в настоящее время не выдержали бы конкуренции с заграницей: импорт был бы дешевле. "Эту потерю ценностей надо рассматривать как плату за промышленное воспитание нации", — говорит Лист. Для защиты подобных отечественных производств следует смело использовать протекционистскую политику, в том числе повышение цен импортируемых товаров путем соответствующего таможенного обложения.

Лист не отвергает свободу международной торговли в принципе и не считает ее вообще пригодной лишь для Англии. Он считает ее полезной для таких стран, торгующих между собой, которые находятся на одинаковой стадии промышленного развития.

Здоровая и развитая нация должна иметь одинаково гармонично развитые производительные силы во всех трех крупных секторах: в сельском хозяйстве, промышленности и внешней торговле. Но более всего два последних сектора важны для развития культуры нации и обеспечения ее независимости. Особый упор Лист делает на развитие морского и сухопутного транспорта (то было началом эры железных дорог), а также "высших родов" технического знания и умения.

Стадии экономического развития

В своем развитии нормальная нация, считает Лист, проходит ряд стадий, начиная с "состояния дикости". За ним следуют состояния "пастушеское" и "земледельческое". На смену последнему приходит стадия "земледельческо-промышленная", после которой наступает стадия равномерного развития всех трех секторов. Не исключено, что Лист самостоятельно разработал свою доктрину о стадиях. Хотя эти вопросы задолго до него были развиты шотландцами — Адамом Фергюссоном и Адамом Смитом, первого он вполне мог не знать, а у второго учения о стадиях, не изложенного компактно, он мог не заметить 1 .

На каждой из стадий развития государство должно проводить экономическую политику, наиболее отвечающую главной цели — развитию производительных сил. На чисто земледельческой стадии это политика полной свободы иностранной торговли. Ввозятся продукты промышленной обработки в обмен на вывоз сырья. Земледелие совершенствуется и укрепляется, постепенно налаживается собственная промышленность. Когда она достигает определенной степени развития, становится необходимой смена политики. Вводится покровительственная система для отечественной промышленности, защищающая ее от иностранной конкуренции на внутреннем рынке. И лишь после того как национальная промышленность достигнет полного развития и окончательно окрепнет, снова становится возможной свобода внешней торговли.

Несомненной научной заслугой Листа можно признать явно сформулированное положение о неравномерности развития различных стран в одну и ту же эпоху. Хотя Смит, несомненно, это понимал, он не уделил этому обстоятельству особенного внимания. Его мысль была занята поиском именно общих закономерностей — мысль же Листа двигалась с противоположного конца в поисках национальных различий. Он считал, что в те времена Испания, Португалия и Италия были странами чисто земледельческими, Германия и США находились на пути к земледельческо-промышленной стадии, Франция была близка к наивысшей, промышленной, каковой достигла вполне лишь одна Англия. Для последней только и годилась тогда, по мнению Листа, система свободы торговли. Книга Листа имела в Германии огромный успех. Как в свое время Смит и позже Маркс, Лист тоже сформулировал то, что должно было стать общественным мнением своего времени (и в своей стране). Его идеи, вероятно, сохранили немалое значение и сегодня — для развивающихся стран.

Известно, что Япония после второй мировой войны проводила политику, весьма напоминающую рекомендации Листа для "земледельческо-промышленной стадии". Вместе с тем и противники протекционизма (фритредеры) имеют достаточно оснований для возражений принципиального свойства. Они утверждают, что покровительство отечественной промышленности может "избаловать" своих производителей так, что в условиях иностранной конкуренции они окажутся беспомощными, как пловец, привыкший плавать с доской и потерявший ее. Следовательно, по их мнению, необходимо не только "промышленное воспитание", но и, так сказать, воспитание конкуренцией.

Можно сказать, что этот спор и сегодня не решен окончательно в общем виде. Так что каждая страна действительно должна делать свой выбор, сообразуясь со своими конкретными условиями. В этом отношении Мюллер и Лист оказались, пожалуй, правы. Еще одно достижение Трактат Листа состоит из четырех книг; "История", "Теория", "Системы" и "Политика".

В книге II Лист подробно развивает теоретические основы своей системы. В книге III он рассматривает несколько "систем политической экономии". Система "итальянских экономистов" — это в основном трактат знакомого нам Антонио Серра (см. главу 7). Полемизируя с современными ему историками экономической мысли, Лист справедливо замечает, что деньги для Серра были не "богатством", а средством развития национальной экономики. Меркантилистская система заслужила, как нетрудно догадаться, поток похвал со стороны Листа. Название это он считает ошибочным и настаивает на названии "промышленная система". Вслед за физиократией идет "система меновых ценностей", как он ее называет, "ошибочно называемая системою промышленною", т.е. учение А.Смита, Отдельно и весьма критически рассматривается теория Ж.Б.Сэя (где Лист вовсе не упоминает о его знаменитом Законе рынков).

Особого внимания заслуживает книга I. Здесь Лист одним из первых (а скорее всего, первым) рассматривает экономическую историю европейских наций, включая также главы "Русские" и "Североамериканцы". Заключительная глава "Уроки истории", понятное дело, содержит выводы, целиком и полностью подтверждающие основные тезисы Фридриха Листа. Занимающая почти 40% общего объема трактата, книга I примечательна в двух отношениях. Она содержит немало интересных сведений о хозяйственном развитии отдельных народов. Этой книге, однако, экономическая мысль обязана чем-то гораздо большим. Указанным материалом Лист, сам того не зная, провозвестил целое направление в экономической науке, которое известно под именем Исторической школы.

1 В "Богатстве народов" А.Смита можно обнаружить учение о таких стадиях экономического развития: первобытная ("раннее и примитивное состояние"), скотоводческая, земледельческая, торгово-промышленная. Соответствующие характеристики разбросаны по разным местам книг I, II, III и V. Не заметить этого Листу было немудрено — он не замечает даже, что принцип разделения труда Смит от отдельной мастерской распространяет на отрасли народного хозяйства, и делает Смиту упрек столь же едкий, сколь и напрасный.

Историческая школа

Дело не только в собственно историко-хозяйственном материале, представленном у Листа. Важны цель обращения к экономической истории народов и способ отбора и интерпретации исторических свидетельств. Лист рассматривал хозяйственное развитие — подъем, расцвет и (если это было) упадок. Он, скажем еще раз, не искал общих закономерностей в самом развитии.

Однако он искал и находил свидетельства того, как его (все-таки общая для всех) концепция подтверждается различным образом в зависимости от конкретных историко-географических, национальных и прочих условий.

В 30-е гг. XIX в. в Германии существовала так называемая Историческая школа права. Глава школы видный правовед Фридрих Карл Савиньи (1779—1861) настаивал на том, что право — это "органический продукт народного духа" (и потому возражал против кодификации законов). Он считал, что действовать должно то, что правоведы называют обычным правом, — право, основанное на неписаных обычаях, освященных их многовековым применением и применяемых в системе судопроизводства.

В 1843 г. в Германии вышла работа под названием "Очерк политической экономии с точки зрения исторического метода". Ее автором был Вильгельм Рошер (1817—1894). С этого момента принято отсчитывать начало Исторической школы.

В 1848 г. Бруно Гильдебранд (1812—1878) издал первый том своего труда "Политическая экономия настоящего и будущего". Других томов Гильдебранд так и не написал. Зато в 1853 г. вышла работа "Политическая экономия с точки зрения исторического метода", написанная Карлом Книсом (1821—1898). В обеих книгах Историческая школа заявила о себе как о полноценном направлении в экономической науке. И даже больше...

"Исторический метод в политической экономии"

Рошер так определяет существенные особенности "исторического метода в политической экономии":

1. Показывать, как и о чем думали народы по экономическим вопросам, чего они желали и чего (а также почему) добились в экономической сфере.
2. Не ограничиваться наблюдением лишь современных экономических отношений, ибо нация — это не только данная масса индивидов.
3. Исследовать и сравнивать экономические явления и процессы у всех народов, о которых только можно что-либо узнать; особенно полезно и удобно изучать древние народы, чья история уже закончилась и предстает нам в своей завершенности.
4. Не ругать и не хвалить экономические учреждения — из них лишь очень немногие полезны или вредны для всех народов одинаково.
5. Прежде всего стараться выяснить, каким образом и почему целесообразное часто превращалось в нелепое, а благодеяния оборачивались бедствиями.

За свою долгую жизнь Рошер написал множество книг. В их числе "Начала народного хозяйства' в четырех томах (1854, I860, 1881, 1886). В этих увесистых плодах учености и усидчивости читатель, если он проявит не меньшую усидчивость, найдет массу интересного материала — как значительного, так и второ-, и третьестепенного.

Однако Рошер не взлетел на ту высоту, какая ждала его, как могло показаться по его первому труду. В упомянутой книге Гильдебранда можно найти острую критику учений Смита, Мюллера, Листа и социалистов. Цель своего труда он характеризует так: обратить политическую экономию в учение о законах хозяйственного развития наций. Он возлагал большие надежды на сравнительный метод изучения экономической истории различных народов.

По мысли Книса, хозяйственный строй общества в данное время, так же как и теоретические представления, суть результаты определенного процесса исторического развития. Одно и другое тесно связаны с состоянием общественного организма в данное время. Они развиваются вместе с ним и вместе проходят через ряд стадий. Ни одна форма организации общества не является абсолютной и совершенной, все они закономерно сменяют друг друга. Точно так же следует глядеть и на экономические учения.

Пожалуй, можно сказать, что в одном отношении (по меньшей мере) основоположники Исторической школы перегнули палку. Делая акцент на эволюцию, развитие, череду последовательных стадий и т.п., они вообще отвергли понятие об экономическом законе. "Закон", по их мнению, есть нечто твердое и неизменное, проявляющее себя при любых обстоятельствах. Такое понятие было несовместимо с их упором на всеобщую и всестороннюю относительность в мире экономических явлений и отношений.

Новая Историческая школа в Германии "Исторический метод"

оказался весьма привлекательным. В следующем поколении он породил большую группу немецких исследователей, несхожих по темпераменту, устремлениям и таланту, объединенных приверженностью к изучению экономической истории народов и эпох. В их числе наиболее значительными достижениями прославились: Луйо Брентано (1844—1931), Карл Бюхер (1847— 193 0 ), Адольф Гельд (1844—1880), Адольф Вагнер (1835—1917), Альберт Шеффле (1831—1903), Густав Шмоллер (1838—1917). Каждый из них оставил после себя труды, ценность которых сохраняется до сих пор. Это стало возможным из-за огромного массива исторических фактов, которые они откапывали, роясь в архивах и библиотеках.

В качестве справочников и хроник их труды смогли остаться полезными и по сей день. В более узком смысле труды этих писателей интересны по-разному в зависимости от их общих установок в историческом исследовании.

Бюхер и Гельд остались в основном собирателями фактов. Шмоллер и Шеффле особое значение в своих исследованиях уделяли нравственному элементу. Вагнер и другие выделяли взаимосвязи между экономикой и правом. Шмоллер и ряд его коллег выделяли три сферы деятельности в экономической практике: частное хозяйство, государственное хозяйство и харитативное хозяйство. В первом типе господствует личный интерес, во втором — общественный интерес, основанный на принципе принудительности, в третьем — благотворительность. В сферах первого типа возможны злоупотребления и другие крайности, которые должны регулироваться как вмешательством государства, так и нравственными нормами. В третьем типе нравственные мотивы преобладают.

Общим для этого поколения Исторической школы был такой взгляд на роль государства, который сильно отличался от взгляда классиков политической экономии. Нужно сказать, что повышенная значимость государства вообще характерна для немецкой души и немецкого "менталитета" (по крайней мере, в XVI I I—XIX вв.). Возможно, это отчасти связано с отсутствием централизованного государства в Германии вплоть до времен Отто Бисмарка.

Густав Шмоллер

Слабость государственной власти в мелких германских княжествах и королевствах оборачивалась слабой защищенностью жизни и имущества людей и могла вызывать тоскливое чувство отсутствия прочной безопасности. А когда писал Мюллер, Германия еще была жертвой завоеваний Наполеона. Тогда немецкий национализм сильно вырос, питаемый духом борьбы за освобождение страны, и стал мощным элементом национальной немецкой культуры.

Для писателей второго поколения Исторической школы характерно было смотреть на государство как на гаранта не только поддержания порядка, но и достижения тех целей, которые не могут быть достигнуты свободными усилиями отдельных личностей. В числе функций государства они называли заботу об умственном и эстетическом воспитании подданных и их здоровье; развитие путей сообщения; покровительство старикам, женщинам, детям и другим слабым членам общества; помощь рабочим, получившим увечья; способствование стараниям рабочих организовать различные формы взаимопомощи (больничные кассы, потребительские кооперативы и т.д.).

Среди писателей этой волны социализм пользовался большим сочувствием и уважением, особенно характерно это для Шеффле и Вагнера. Последний был большим поклонником Карла Маркса, а первый и сам провозглашал, что капитализм будет заменен социализмом.

В 1882 г. был созван научный конгресс, на котором присутствовали все ведущие германские профессора политической экономии, а также некоторые крупные капиталисты, вожди рабочих и других политических партий. Столь представительный форум собрался для обсуждения "социального вопроса". На конгрессе были сформулированы положения о регулирующей роли государства в смягчении для рабочего класса отрицательных последствий промышленного развития и открытии более широкого доступа к благам цивилизации. Один из оппонентов в шутку назвал эту группу ученых катедерциалистами ("социалистами на профессорской кафедре"). Но они охотно приняли это название, которое осталось в истории.

Третье поколение. Вернер Зомбарт

Третья, так сказать, "немецкая волна" Исторической школы более всего известна такими именами, как Вернер Зомбарт (1863— 1941) и Макс Вебер (1864—1920). Менее известен сегодня Герхарт Шульце-Геверниц (1864—1943), собравший большой ценный материал по истории промышленного и банковского капитала. Его труды часто служили источниками для других писателей. Линия немецкого национализма, идущая от Мюллера и Листа, соединилась с социалистическими позывами новой Исторической школы, чтобы в третьем поколении сойтись в национал-социализме Зомбарта.

Прожив в науке долгую жизнь и написав неимоверное количество статей и книг, Зомбарт проделал эволюцию от марксизма к фашизму. В литературе по нашему предмету можно встретить очень много ссылок на Зомбарта. В подавляющем своем большинстве эти ссылки отрицательны. Его мнение упоминают для того, чтобы выразить несогласие и привести аргументы против. Странное дело: влиятельный ученый, взгляды которого отвергаются на каждом шагу.

"Лучшее, что можно сказать о Зомбарте, — это то, что его работы будят мысль", — сказал один современный историк экономической мысли. В начале нашего столетия Зомбарт написал научную работу "Евреи и хозяйственная жизнь". Основная мысль ее: капитализм создали евреи. Цитированный выше комментатор замечает, что евреи встретили эту книгу как антисемитскую, а ненавистники евреев — как недостаточно антисемитскую. Более националистический характер носит работа Зомбарта " Герои и торгаши", издание которой совпало с началом первой мировой войны. "Нации героев" (немцам) противопоставляется "нация лавочников" (англичане) 1 .

Наиболее известен монументальный многотомный труд Зомбарта "Современный капитализм". По идее, по всем статьям такой труд должен был бы стать классическим. Энциклопедическое исследование объемлет всю хозяйственную историю Европы от раннего средневековья ("докапиталистический период") по XIX в., а также включает сведения об экономических представлениях людей в каждую эпоху.

Все это связано нитями философских концепций о сущности материальной жизни и ее формах в различные эпохи. Труд содержит громадное количество конкретных сведений, выписок из первоисточников и собственных интересных идей автора. Но это исследование не снискало того научного авторитета, какой был бы соразмерен его масштабам и замыслу, оставшись одной из рядовых (по значимости) работ Исторической школы.

1 В свое время Адам Смит, критикуя меркантилизм, осудил политику правительства Великобритании, запрещающую американским колониям производить те товары, которые производились в метрополии. Это делалось для того, чтобы Британская Америка оставалась рынком сбыта для английских товаров. "Превращать целый народ в нацию покупателей — политика, достойная нации лавочников", — заметил Смит. Завистники Англии на континенте подхватили это выражение и часто его употребляли, не вспоминая о том, откуда оно взялось.

Макс Вебер

Макс Вебер был разносторонним мыслителем, универсальным ученым, соединившим в себе философа, историка, социолога и экономиста. В его творчестве немецкая Историческая школа достигла своей наивысшей точки. На долю Вебера пришлась задача осмысления всего, что было наработано трудами немецких мыслителей XVIII—XIX вв. в области развития человеческих сообществ.

Макс Вебер в наибольшей степени из всех свободен от предвзятостей национализма и односторонностей "исторического метода". В его творчестве без труда можно обнаружить мысль о том, что развитие экономической жизни народов и их культуры определяется некими общими законами, пробивающими себе дорогу сквозь все особенности национальных традиций, конкретных исторических обстоятельств и национального характера.

Макс Вебер

Круг замкнулся. Произошло возвращение к позициям того метода, с отвержения которого началась немецкая экономическая мысль XIX столетия. Но возвращение это состоялось, конечно, на ином уровне осмысления — на вершине гигантской пирамиды конкретных знаний, воздвигнутой трудами Исторической школы.

Вебер обладал силой, чтобы взлететь на должную высоту, и обрел крылья в лице немецкой классической философии. В конце XIX в. в Германии начался, если можно так сказать, кантовский ренессанс. Появилась яркая плеяда философов-неокантианцев (Виндельбанд, Риккерт и др.). В их числе был и Макс Вебер, приложивший метод обновленного кантианства к своим социально-историческим исследованиям. К наивысшим ценностям Вебер причислил свободу индивидуума, а расизм и национализм считал ложной идеологией. Уже в первых своих работах Макс Вебер настаивал на том, что одного лишь описания исторической науке недостаточно. Необходимы осмысление, интерпретация. С этим он выдвинул концепцию так называемых идеальных типов.

Идеальный тип — это, по существу, определенная схема, которую формирует ученый для объяснения конкретных фактов и процессов исторического развития того или иного народа. Это инструмент анализа прошлого, который позволяет разбираться в нагромождении фактов и свидетельств, выстраивать материал, находить закономерности и делать обобщения. Наибольший след в науке оставили исследования Макса Вебера в области влияния Реформации на хозяйственный перелом в Европе XV— XVI вв. В центре этих исследований находится его работа "Протестантская этика и дух капитализма", многие идеи и свидетельства из которой приведены в нашей главе 5.

К указанному циклу принадлежит и большая работа "Хозяйственная этика мировых религий", над которой он работал до конца своих дней. В 1919—1920 гг. Вебер прочитал в Мюнхенском университете курс лекций, которые были изданы посмертно его вдовой в виде книги "История хозяйства" 1 . Это очень сжатый и очень емкий обзор экономической истории Европы с доисторических времен и по XVIII в.

Остается глубоко сожалеть о том, что необъятная фактография, которой владел Вебер и которая составила основу его обобщений, почти целиком осталась, так сказать, за скобками. Книга написана, как говорят в подобных случаях, телеграфным слогом. Такую книгу невозможно конспектировать, потому что она сама похожа на конспект (она и составлена на основе студенческих конспектов). В ней каждая фраза несет новую информацию и потому каждая фраза — на вес золота. В небольшом объеме этой книги содержится непропорционально большое богатство идей и трактовок.

В определенном смысле Вебер сделал то, что не удалось Зомбарту, — создал фундаментальный историко-экономический труд. Но достигнуто это было ценой такого сильного сжатия, при котором исчезает все то, что часто составляет прелесть исторических трудов, — живые картины быта и характеры прошедших времен. Эта книга — не записки путешественника в прошлое, а взгляд из космоса. Возникает мысль, что в полном объеме решить задачу Зомбарта вообще не по плечу одному человеку. Как мы вскоре увидим, жизнь показала, что эта мысль слишком пессимистична.

Итак, три поколения немецкой Исторической школы прошли перед нами. Первое смогло только поставить задачу, потому что для ее решения оно не обладало достаточным материалом. Второе поколение оправдало себя именно собиранием этого колоссального материала, но оно еще не было в состоянии использовать его с максимальной отдачей. И лишь третье поколение смогло взяться за обобщение и интерпретацию. Когда же оно это сделало, выяснилось, что немецкий "исторический метод" не устраняет, а дополняет английскую школу политической экономии.

1 Под таким названием книга вышла в русском переводе в 1923 г. Иногда название книги переводят как "Всеобщая экономическая история", что точнее отражает ее замысел и содержание.

В других странах Европы

Пример немецкой Исторической школы оказался заразительным В XIX в. стали появляться историко-экономические исследования в других странах. В Италии это направление развивали феррарис, Рикки-Салерно, Скиатарелла, Сальвиоли и др.

Во Франции на поприще экономической истории трудились Лавернь, Лавеле, Шевалье, Бодрильяр, Курсель-Сенейль, Манту и др.

В лучших случаях ученые других стран не повторяли крайностей немецкой Исторической школы и свое направление не противопоставляли теоретической политэкономии. Просто в различных странах пробудился живой интерес к хозяйственной истории своих и соседних народов. Ученые обратились к архивам, старым рукописям, хроникам, мемуарам... Они добросовестно воспроизводили историю экономической жизни в пределах своей задачи и оставили нам работы, многие из которых сегодня читаются с не меньшим интересом, чем в пору их появления на свет. К лучшим образцам таких работ относятся книги П.Манту (1904) "Промышленная революция XVIII столетия в Англии" (блестяще написанная и основательная) и Г.Сальвиоли (1906) "Капитализм в античном мире" (уникальный очерк истории хозяйственной жизни в Древнем Риме).

Исторический метод , возникший, как мы помним, в виде реакции на английскую политическую экономию, превосходно проявил себя на английской почве и дал замечательные плоды. Это не было результатом простого подражания немцам. Еще в 1838 г. Томас Тук (1774—1858) начал выпускать свою многотомную "Историю цен и денежного обращения" (к 1857 г. вышло шесть томов). философское обоснование исторического метода предложил в 1876 г. Т.Клифф-Лесли, известный и своими теоретическими работами.

Серию замечательных исследований предпринял Джеймс Торолд Роджерс (1823—1890). Первая его книга, вышедшая в 1866 г., представляла собой историю сельского хозяйства и цен в Англии с 1259 по 1793 г., когда началась война с республиканской Францией. Затем последовали: "Промышленная и коммерческая история Англии" У (1880), "Пять столетий труда и зарплаты" 1 (1883) и "Экономическое к истолкование истории" (1888).

В 1884 г. вышла книга рано скончавшегося Арнольда Тойнби 2 л (1 852—1883) "Промышленная революция в Англии". Там впервые в науку был введен термин промышленная революция в значении того хозяйственного переворота, который произошел в этой стране в конце XVIII—начале XIX в. Это было первое в мире исследование того явления, которое с тех пор привлекало многих ученых из различных стран. Маленькая книжка охватывает изменения в народонаселении страны, сельском хозяйстве, использовании природных ресурсов, промышленном развитии и положении трудящихся классов. В ней много интересного числового материала. фундаментальностью и широтой охвата отличается книга УИЛЬяма Каннингэма (1849—1919) 'Развитие английской промышленности и торговли" (1882). Экономическое развитие страны прослеживается там со времен Юлия Цезаря и римского завоевания Британии.

Совсем в другом ключе, но не менее основательно, написана работа Уильяма Дж. Эшли (1860—1927) "Экономическая история Англии в связи с экономической теорией". Эшли охватывает период всего лишь с XI по XVI в., но глубоко копает и широко интерпретирует. Помимо собственно исторического материала, в работе имеются также обширные главы об экономических взглядах и хозяйственном законодательстве в указанный период. Эшли едва ли не первым в новое время обратил внимание на экономические учения Фомы Аквинского и канонистов.

Оба — Каннингэм и Эшли — были хорошо знакомы не только с трудами ученых немецкой Исторической школы, но и лично со многими из авторов. Однако оба они остались вполне самостоятельными в применении "исторического метода".

1 В русском переводе вышла под названием "История труда и заработной платы в Англии с XIII по XIX век".

2 Знаменитейший историк XX в. Арнольд Тойнби приходился экономисту племянником.

Историческая школа в России

Русская Историческая школа в экономической науке — это предмет, который еще ждет серьезного изучения. Известно, что в этой области работали замечательные ученые и было сделано много серьезных исследований. Интерес в России к экономической истории был велик. Книги немецких, французских, итальянских, английских авторов (в том числе многие, упомянутые выше) переводились на русский, издавались и расходились.

Так продолжалось вплоть до начала 30-х гг. нашего столетия. После того как марксизм узурпировал всю сферу экономической науки в СССР, ученые Исторической школы стали терять работу, их книги перестали выходить, имена их замалчивались. Историческая школа в целом была подвергнута шельмованию как "вульгарная буржуазная наука . Плоды такого просвещения российская культура пожинает до сих пор. На том месте, где должна быть широкая эрудиция в экономической истории стран и народов, даже у иных крупных экономистов наших дней зияет большая черная дыра.

Не требуется каких-то особых патриотических пристрастий для того, чтобы отметить две (по меньшей мере) особенности, которыми русская Историческая школа выгодно отличалась от немецкой. Во-первых, она была свободна от национально-шовинистических настроений. Во-вторых, среди русских ученых не было принято противопоставлять "исторический метод ' теоретической политической экономии. Даже беглый обзор, подобный нижеследующему, может показать справедливость сказанного.

Русские ученые не ограничивали свой предмет областью национальной истории. Главный труд проф. Ивана Ивановича Янжула (1846—1914) — это двухтомная "Английская свободная торговля" (1882), всестороннее исследование, охватывающее вопросы торговой политики, практики, законодательства и общественного сознания Англии за несколько веков.

Илларион Игнатьевич Кауфман (1848—1916) написал два капитальных труда: "История банкового дела в Великобритании" (1877) и "Государственный долг в Англии с 1688 по 1890 г." (1893). Александр Николаевич Савин (1873—1923), вообще скорее историк, чем экономист, оставил нам замечательный труд "Английская деревня в эпоху Тюдоров" (1903), которому предшествовала двухлетняя работа в британских архивах. Сохранила познавательное значение и книга "К вопросу об обезземеливании крестьянства в Англии" (1908), которую написал Игнатий Наумович Гранат (1863—1941) 1 .

В книге Михаила Ивановича Туган-Барановского (1865—1919) "Периодические промышленные кризисы" (1894 и еще три переработанных издания), посвященной теоретическому изучению указанного вопроса, обширный раздел отведен истории — описанию экономических явлений и процессов в Англии XIX в., с огромным числовым материалом. Русскую Историческую школу можно было бы упрекнуть скорее в недостаточном внимании к экономической истории России. Среди немногих работ в этой области выделяется "Русская фабрика" М-И.Туган-Барановского (1898) — грандиозное и всестороннее исследование развития промышленности в России XVIII—XIX столетий.

Многие из перечисленных ученых совмещали исторические исследования с теоретическими. Особенно выделяется этим Туган-Барановский, сумевший сохранить подлинное равновесие между двумя областями научной деятельности и в обеих оставивший замечательные работы.

Иосиф Михайлович Кулишер

Несколько условно можно сказать, что И.М.Кулишер 2 представляет второе поколение русской Исторической школы. Зато его, безусловно, можно назвать гордостью русской науки. Если кто из европейских ученых и сумел нарисовать и живописать обобщенное и грандиозное полотно экономической истории Западной Европы, то это И.М.Кулишер (1878—1934).

Он вступил на поприще науки в начале XX в., когда Историческая школа различных стран накопила громадный материал описательного и числового характера. Свободно владея немецким, французским, английским и, судя по всему, умея читать на итальянском и испанском, Кулишер не испытывал затруднений в доступе к любым интересовавшим его книгам и источникам.

Первой книгой Кулишера были "Очерки по истории таможенной политики" (1903). Затем последовал громадный двухтомник "Эволюция прибыли с капитала в связи с развитием промышленности и торговли в Западной Европе" (1906, 1908). Ряд исторических книг написан им по вопросам городских финансов (местного обложения) в Германии с XIV по XIX в., влияния хлебных пошлин на народное хозяйство, международной торговой политики, развития промышленности и положения рабочих на Западе в XVI—XVIII вв.

В 1919 и 1920 гг. выходят два тома его "Очерков финансовой науки". Это история налогов и теоретических представлений о налогообложении в Европе. В 1925 г. появляется его "Очерк экономической истории Древней Греции" — произведение, единственное в своем роде. В том же 1925 г. выходит I том (в 1926 г. — II том) его "Истории русского народного хозяйства с древнейших времен до XVII века". Книга сперва была написана по-немецки для задуманной в Германии многотомной всемирной хозяйственной истории.

Общеевропейское признание Кулишера упрочили два тома его "Лекций по истории экономического быта Западной Европы". Первое издание вышло в 1916—1917 гг., затем — с исправлениями и дополнениями — имели место еще восемь изданий. Книга была переведена на европейские языки. Крупнейший французский историк нашего времени Фернан Бродель называет наследие Кулишера "грандиозным памятником", а его "Лекции" — "еще и доныне лучшим руководством и самой надежной из обобщающих работ". Объем книги не громадный, как можно было ожидать, а вполне средний по меркам такого рода трудов.

Содержание книги изложено по разделам: от Юлия Цезаря до начала Крестовых походов, затем до открытия Америки, потом до Французской революции и, наконец, до 60-х гг. XIX в.

В каждом разделе отдельные части описывают: — состояние населения и характер потребления;

• сельское хозяйство и аграрный строй;
• формы промышленности и рабочий класс;
• торговлю;
• деньги, кредит, пути и средства сообщения.

Все это излагается отдельно для Англии, Франции, Германии (включая Австрию), Италии, Испании и отчасти других стран (например, Польши). Книга написана спокойным, но живым языком, насыщена свидетельствами современников и разнообразными бытовыми деталями. Вместе с автором читатель может побывать в конторе немецкого банкира XV в., на судне голландского купца, на улицах европейских городов в разные эпохи, в доме ремесленника, а то и за столом с Людовиком XIV. Многие страницы книги вводят нас в мир, где жили Ричард Львиное Сердце, Дон Кихот, три мушкетера, прекрасная Анжелика, герои Р.Сабатини, ГХаггарда, М.Дрюона, Р.Стивенсона и всяческих исторических романов, которые мы читали или не читали. Конечно, мы не видим здесь самих этих героев, их встреч или быта, не слышим их разговоров. Скорее мы оказываемся у них дома, проходим по улицам и дорогам, где только что прошли, проехали, пронеслись знакомые нам лица... Иосиф Кулишер по-своему сделал то, что не удалось Вернеру Зомбарту.

] Вместе со своим братом Александром (1861—1933) И. Гранат издавал знаменитый "Энциклопедический словарь".

2 Вклад И.М.Кулишера в экономическую науку настолько значителен, что его портрет должен был занять свое место на страницах этой книги. К сожалению, все наши попытки разыскать его фотографию, как, впрочем, и рукописи, не увенчались успехом. Тем не менее поиски продолжаются, и мы надеемся, что в этом нам помогут читатели. Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Экономика и менеджмент