Пропп В. Проблемы комизма и смеха

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 17. Ложь

Изучение условий, при которых комическое впечатление могут произвести алогизм и глупость, поможет нам в разрешении другого вопроса, а именно — вопроса о том, почему и при каких условиях бывает смешной человеческая ложь. Чтобы ответить на этот вопрос, надо иметь в виду, что есть как бы два разных вида комической лжи. В одних случаях лжец пытается обмануть собеседника, выдавал ложь за истину. Это мы имеем, например, в сцене вранья Хлестакова в «Ревизоре», В других случаях лжец не стремится обмануть слушателя, не в этом состоит его цель: цель — развеселить, Таковы, например, рассказы Мюнхгаузена и вообще всякого рода веселые небылицы.
Рассмотрим первый случай. Обманная ложь комична далеко не всегда, Чтобы быть комичной, она, как и другие человеческие пороки, должна быть мелкой и не приводить к трагическим последствиям. Она, далее, должна быть разоблачена. Неразоблаченная ложь не может быть комичной,
Когда произносится ложь, один говорит, другие слушают. В одних случаях разоблачение, осознание лжи дано только

110

для слушателя, но его нет для лжеца, который остается в полной уверенности, что его обман удался. В этом случае окружающие с удовольствием слушают лжеца и радуются тому, что лжец думает, будто все ему верят, а на самом деле слушатель видит его насквозь, Комизм такой ситуации не разражается внезапно, он может длиться несколько минут, но не вызывает взрыва хохота. Лжец остается в дураках, но сам этого не понимает, он остается безнаказанным. Во втором случае ситуация имеет некоторое продолжение, Кто-нибудь из слушателей бросает реплику, сразу изобличающую лжеца, и это вызывает (или может вызвать) взрыв хохота у всех присутствующих. В этом случае лжец остается в дураках и его ложь наказана, Смех наступает в момент разоблачения, когда скрытое вдруг становится явным, как зто имеет место и в других случаях комизма, Мы приведем только очень небольшое количество примеров.
В сцене хвастливой лжи Хлестакова слушатели двоякие, Одни находятся на сцене, Это городничий и его пособники. Они готовы верить, и потому ложь Хлестакова для них не смешна. Бели он говорит правду, эта истина для них опасна. Другие слушатели — это публика, сидящая в театре. Для них ложь Хлестакова очевидна и потому смешна, Ложь Хлестакова сама себя разоблачает в их глазах своей нелепостью, а вместе с тем она разоблачает и лжеца, Арбуз в семьсот рублей, суп, приезжающий прямо из Парижа, тридцать пять тысяч курьеров и т. д, смешны не только в силу своей нелепости, но и потому, что этим Хлестаков показывает, кто он, раскрывает свое истинное нутро. К такому же типу лжеца относится Ноздрев со своими рассказами о лошадях розовой и голубой шерсти, которые у него будто бы стояли на конюшне. Кроме того, оба лгут автоматически, потому что, раз начав, не могут уже остановиться, Таков же один из женихов Агафьи Тихоновны в «Женитьбе», которому отказали, потому, что, как говорит о нем сваха Фекла: «Что ни скажет, то и соврет, а такой на взгляд видный»,
Гоголь был не только мастером lкомизма, но и великолеп-
ным теоретиком, хотя свои мысли высказывал редко. Говоря

111
о Хлестакове, Гоголь пишет, что Хлестаков, «говоря ложь, высказывает именно в ней себя таким, как есть». Эти слова более точны, чем многие длинные рассуждения эстетиков, Лжец, высказывая себя, раскрывает свое нутро, делая очевидным для всех свой обман, причем сам этого не замечает и думает, что и другие этого не замечают. Все это можно
'-понимать как частный случай общей закономерности комического. Но этим дело не ограничивается. Комизм лжи Хлестакова состоит не только в непроизвольном саморазоблачении. Гоголь продолжает: «Лгать — значит говорить ложь тоном так близким к истине, так естественно, так наивно, как можно только говорить одну истину, — и здесь-то заключается именно все комическое лжи» («Отрывок из письма, писанного автором после первого представления
Ревизора '»). Этим Гоголь определяет специфическую сущность комизма лжи, Ложь корыстная, по Гоголю, не была бы смешной. Чем корыстнее ложь, тем менее она смешна. Поэтому высшая ступень комизма лжи есть вместе с тем ложь совершенно бескорыстная, при которой, однако, лжец себя изобличает («высказывает себя таким, как есть).
При соблюдении последнего условия (если опять-таки не :предвидится серьезных последствий) может быть комична и корыстная ложь. Так, Собакевич, не моргнув, лжет, что проданные им мертвые крестьяне — живые. Городничий расписывает мнимому ревизору, как он, заботится о порядках в городе. Кочкарев врет женихам про Агафью Тихоновну, а Агафье Тихоновне про женихов и, таким образом, всех их выживает и завоевывает поле сражения.
Во всех этих случаях лжец остается в глазах участников действия неразоблаченным. Это специфично для художественных произведений. Рассказчик или драматург изобличает лжеца перед зрителем в театре или читателем рассказа.
В жизни чаще бывает другое: лжеца изобличают и над ним смеются в его же присутствии. Смех наступает в момент разоблачения. Такие случаи могут изображаться и в художественных произведениях. Примером может служить рассказ Льва Толстого о мальчике, который потихоньку съел

112

сливу. На вопрос отца, кто съел сливу, он молчит и тем отрицает свою вину. Отец говорит, что тот, кто съел сливу с косточкой, умрет. Тогда мальчик сказал: «А косточку я выплюнул». Все засмеялись, а мальчик заплакал. Подобные случаи вряд ли требуют подробных теоретических объяснений. Труднее объяснить комизм рассказов типа повествований Мюнхгаузена. Шопенгауэр подводит их под свою теорию «очевидного несоответствия видимого и мыслимого (Шопенгауэр, П, 186); видимое — это рассказы барона, то, что происходит. Мыслимое — это сознание их невозможности. Это несоответствие, по Шопенгауэру, и возбуждает смех. Но мы уже знаем, что не всякое такое несоответствие комично, и в чем, собственно, комизм, Шопенгауэр не oбъясняет. Смех, возбуждаемый рассказами барона Мюнхгаузена, не относится к области насмешливого смеха. Ложь Хлестакова изобличает лжеца с, отрицательной стороны, ложь же Мюнхгаузена возбуждает в нас, наоборот, симпатию к герою повествования своей находчивостью. Комизм Мюнхгаузена относится к комизму характеров, о чем речь еще впереди. Но дело здесь не только в этом, Смешон не только тип Мюнхгаузена, смешны его рассказы. Большинство небылиц, рассказываемых Мюнхгаузеном, имеет фольклорное происхождение. В них герой поражает слушателей своей способностью находить выход из самого, казалось.бы, безвыходного положения, Мюнхгаузен, например, будто бы сам себя за волосы вытащил из болота и говорит это с полной серьезностью., (Здесь вновь подтверждается теория Гоголя). Нечто сходное имеется в русской сказке. Человек увяз в болотной трясине по самое горло. далее рассказывается, что на его голове утка свила себе гнездо и снесла яйца. Волк прибегает и съедает яйца. Рассказчик наматывает хвост волка себе на руку и пугает его криком. Волк с испугу бросается вперед и вытаскивает его из трясины.
Но есть небылицы и иного. порядка; в них нет удачи и находчивости: рассказывают, например, о кисельных берегах и молочных реках, об огромных выросших на огороде овощах, о перепрыгивании через море на тот свет и т. д. Ложь в

113

этих случаях не преследует ни сатирических, ни разоблачительных целей. Лжец здесь вовсе не интересует рассказчика или слушателя. Интересует фабула. Фабула построена на совершенно очевидном и явном алогизме, и этого вместе с другими причинами совершенно достаточно, чтобы вызвать в слушателе веселую улыбку и довольный смех.

Глава 18. Языковае средства комизма

Располагая материал по причинам, вызывающим смех, что в конечном итоге соответствует изучению средств комизма, мы должны теперь расширить круг наблюдений и заняться теми средствами, которые даны в языке.
Совершенно очевидно, что область эта огромна и требовала бы,специальных исследований. Как и в других случаях, мы огрананичимся выборочными, особенно показательными материалами.
Язьк комичен не сам по себе, а потому, что он отражает некоторые черты духовной жизни говорящего, несовершенство его мышления. Уже выше мы видели, как алогизм проявляет себя в способах выражения.
Язьк представляет собой богатейший арсенал средств ко-
мизма и осмеяния. Мы кратко рассмотрим главнейшие из них. К ним относятся каламбуры, парадоксы и всяческие связанные с ними остроты. Сюда можно отнести также некоторые формы иронии. Кроме того, пристального, специального изучения требуют все вопросы языкового стиля.

114

О каламбурах писалось много В немецких эстетиках они рассматриваются под словом «Witz», Но немецкое слово «Witz» шире, чем русское слово французского происхождения «каламбур» (calembour). Под «Witz» понимается острота вообще. Каламбур же представляет собой частный, особый случай остроты.
Несмотря на наличие значительной литературы, нельзя сказать, чтобы понятие каламбура было уже объяснено до конца.
Ибергорст в своей книге о комическом приводит восемь разнзных определений каламбуров. С тех пор появились специальные труды об остротах и каламбурах (Куно Фишера,Фрейда, Иоллеса), появились общие труды, в которых также даются определения этого понятия. Мы не будем перечислять эти определения, а остановимся только на новейших, имеющихся в советской науке. Вот такое определение дает Борев: «Каламбур — игра слов. Калам6yp — один из типов острот. Это острота, возникающая на основе использования собственно языковых средств» (Борев, 1964, 22 ). Такое определение — результат неразработанности алроса в науке. Легко заметить, что здесь дается скорее характеристика, чем определение. Понятие каламбура возводится к более широкому понятию остроты; это правильно, но понятие остроты само остается необъясненным, как и понятие каламбура. Каламбур возникает на основе использования собственно языковых средств, но каких именно — это не сказано.
Щербина считает основным признаком каламбура естественность и целеустремленность. «Наиболее общие признаки каламбурной остроты» таковы: «Принцип контраста, естественность и целеустремленность, остроумие и истинность самой мысли» (Щербина, 25). Это определение слишком расплывчато, чтобы его можно было принять.
Все это заставляет нас, раньше чем перейти к рассмотрению материалов, определить, что будет нами пониматься под каламбуром.

115

Кроме теоретических трудов существуют еще толковые
словари, в которых понятие каламбура определяется бес-
хитростно и просто. В «Словаре русского языка» С. И, Оже-
гова дается следующее определение: «Каламбур - шутка,
основанная на комическом использовании сходно звучащих,
но разных по значению слов». В «Словаре иностранных
слов» под редакцией И. В. Лехина и профессора Ф. Н. Пет-
рова читаем: «Каламбур - игра слов, основанная на их зву-
ковом сходстве при различном смысле». Здесь сказано не
все, но основная мысль ясна. По существу, такое определе-
ние сводится к пониманию каламбура как употребления
прямого смысла вместо переносного, Такое понимание не-
которыми теоретиками отвергается. «Граница между пря-
мыми и переносными значениями слова условна и подвиж-
на» (Щербина, 28), - говорит Щербина. «Вряд ли спра-
ведливо, - говорит он, - считать "сопоставление прямого
и переносного значений" слов основой каламбура»
(Щербина, 29). Он возражает В. В. Виноградову, который в
своей статье о Гоголе пользуется именно таким сопоставле-
нием.

Что граница между прямым и переносным значением
слов не всегда устойчива, это верно, но это не аргумент
против обычного определения каламбура. По нашим дан-
ным, обычное определение каламбура оказывается правиль-
ным. Оно выдерживает проверку материалами. С точки
зрения той теории комического, которая нами высказывает-
ся, такое определение каламбура дает возможность объяс-
нить его. Есть слова, которые имеют два и болыпс значений.
Значения эти неравноценны. Одни значения имеют некий
широкий, как бы обобщенный или отвлеченный смысл, дру-
гие - более узкий, конкретный, прикладной, Последнее
значение принято не очень удачно называть «буквальным»
смыслом слова. Каламбур, или игра слов, получается тогда,
когда один собеседник понимает слово в его широком или
общем смысле, а другой под это общее значение подставля-
ет более узкое или буквальное; этим он вызывает смех, так
как уничтожает суждение собеседника, показывает его не-

116

состоятельность. С точки зрения той теории комического,
которая здесь представлена, комизм игры слов принципи-
ально не отличается от всех других видов комизма, пред-
ставляя собой частный случай его. Подобно тому как коми-
ческое впечатление в других случаях получается при перене-
сении внимания с духовной стороны человеческой деятель-
ности на внешние формы ее проявления, так и при калам-
буре смех возникает в том случае, если в нашем сознании
более общее значение слова заменяется его внешним,
«буквальным» значением,

Каламбур может получиться совершенно непроизвольно,
но он может создаваться нарочито, и тогда он требует осо-
бого таланта.

Мы приведем два-три примера, не вдаваясь в их теорети-
ческий разбор и не пытаясь классифицировать их. Виды ка-
ламбуров многочисленны и разнообразны.

Подслушанный разговор:
- Это что|'
- Кабачковая икра
- Гм. Любопытно, где же это кабачки мечут икру3
Сын журналиста говорит о своем отце:
- Про моего папу говорят, что у него бойкое перо. Когда папа
заводит себе пишущую машинку, он спрашивает:

- Теперь про папу скажут, что у него бойкая пишущая ма-
шинками

В книге Сретенского показано, как дети воспроизводят и
толкуют разговор взрослых: «Папа гоняется за каждой юб-
кой» и «мама теперь пилит папу целый день»
(Сретенский) .
В поговорке «вы смотрите на мир через розовые очки»
слово «очки» употреблено в переносном смысле и не возбу-
ждает смеха. Но если сказать: «Вы смотрите на мир через
розовое пенсне», - это будет восприниматься комически
по причинам, изложенным выше.
117

Умение быстро находить и применять узкий, конкретный
буквальный смысл слова и заменять им то более общее и
широкое значение, которое имеет в виду собеседник, пред-
ставляет собой один из видов остроумия. Остроумие требует
известного таланта. Чернышевский определяет остроту как
неожиданное и быстрое сближение двух предметов. Такое
умение требует сообразительности, Известно, что большим
остроумцем был Байрон, В письме к Томасу Муру от 28 an
реля 1821 r, он пишет: «Леди Ноэль действительно была
опасно больна; но утешьтесь, сейчас она вновь опасно здо-
рова» (Байрон, 203).

Маленький ученик обращается в Бюро добрых услуг с та-
кой просьбой: «Тетя, сделайте мне домашнее задание»
(«Крокодил», 30/V 1965 г.).

Во всех подобных случаях каламбур не преследует цели
вскрыть какие-нибудь недостатки. Он применяется как без-
обидная шутка. Однако если вдуматься в каждый случай в
отдельности, эти недостатки, хотя на первый взгляд и мало
заметные, все же есть. Так, в каламбуре Байрона «Леди Но-
эль опасно здорово> содержится намек на агрессивный ха-
рактер этой леди. Речь идет о теще Байрона. Впрочем, ко-
мизм и скрытая сатирическая направленность этого калам-
бура ясны и без такого комментария.

Однако каламбур может иметь характер не только без-
обидной и добродушной шутки, он может стать резким и
чрезвычайно действенным орудием. Как и другие виды на-
смешливого смеха, он убивает. Если каламбур направлен на
что-либо, не заслуживающее смеяние, он неуместен, имея
оскорбительный характер. По этой причине некоторые
мыслители и теоретики относятся к каламбуру как таково-
му отрицательно и даже презрительно, Так, философ Куно
Фишер говорит, что каламбуру «не хватает органа благого-
вения». Геккер полагает, что каламбур осуществляется без
участия нравственного чувства. И даже Гете утверждает в
своих афоризмах: «Быть остроумным вовсе не искусство, ес-
ли ни к чему не чувствуешь уважения».
118

Однако, как показывают материалы, каламбур сам по себе
не может быть ни нравственным, ни безнравственным: все
зависит от способа его употребления, от того, на что он на-
правлен. Каламбур, направленный против отрицательных
явлений жизни, становится острым и метким оружием са-
тиры.

Неоднократно приводится случай, происшедший с Мая-
ковским, и он действительно очень показателен.

Однажды, еще до революции, когда Маяковский выступал
публично, один из слушателей в знак протеста поднялся и
вышел. Маяковский прервал чтение и сказал:

- Это что за из ряда вон выходящая личность? Выраже-
ние «из ряда вон выходящий» означает «необычный»,
«лучший, чем другие». Но в каламбуре Маяковского слово
«ряд» понимается в узком, предметном смысле этого слова:
ряд стульев в концертном зале. Каламбур обычно уничтожа-
ет, сводит на нет суждение собеседника. Человек, выходя-
щий во время исполнения, ничего не сказал, Но его посту-
пок означал непризнание Маяковского, Обращая внимание
на внешние формы проявления суждения, Маяковский тем
самым уничтожил внутренний смысл их, Противник пред-
стал в своей внутренней пустоте и незначительности. Этому
способствует заключающаяся в суждении Маяковского иро-
ния. Похвалив его на словах («из ряда вон выходящий»),
Маяковский придал своим словам обратный смысл, Подож-
дав две-три секунды, Маяковский прибавил: «Бриться по-
шел». Этим он довершил удар, указав на некоторый внеш-
ний недостаток своего противника, который вдруг становит-
ся видимым для всех и подчеркивает отрицательную оценку.
«Не всякий генерал от природы полный» (Козьма Прут-
ков).
Этот каламбур Козьмы Пруткова основан на том, что
«полный генерал» по градации военных званий в царской
армии обозначал высший генеральский чин. Но «полный»
означает также «толстый», и подмена одного понятия дру-
гим приобретает и комический, и сатирический смысл; чи-
119

татель представляет себе сразу же толстого, важного и чван-
ного царского генерала.
Использование игры слов или буквального понимания зна-
чения слов в сатирических целях часто встречается в фольк-
лоре. На этом почти целиком основаны анекдоты немецкой
народной книги о Тиле Эйленшпигеле. Сюжеты их одно-
временно содержат одурачивание хозяина. Так, приказание
«смажь карету» работник выполняет совершенно буквально.
Тиль покрывает колесной мазью не только оси, но и шелко-
вое сиденье, на которое должен сесть барин. В русском
фольклоре такие сюжеты также встречаются, хотя они и не
соединились в. цикл, как это произошло в Германии.
К каламбурам близко стоят парадоксы, т. е. такие сужде-
ния, в которых сказуемое противоречит подлежащему или
определение определяемому. Пример: «Все умники дураки,
и только дураки умны». На первый взгляд такие суждения
лишены смысла, но какой-то смысл в них может быть оты-
скан, Может даже казаться, что путем парадокса зашифро-
ваны какие-то особо тонкие мысли. Мастером таких пара-
доксов был, например, Оскар Уайльд. Его статья «Об упадке
лжи» пронизана парадоксом, что всякая правда лжива,
правдива же только ложь. Насколько близки парадоксы
иной раз бывают к каламбурам, видно по следующему при-
меру.

« - Все говорят, что Чарльз - ужасный ипохондрик. А что это,
собственно говоря, значит?

- Ипохондрик - это такой человек, который чувствует себя
хорошо только тогда, когда чувствует себя плохо».

В форме парадокса могут быть выражены и едко насмеш-
ливые мысли, Известно изречение Талейрана: «Язык дан для
того, чтобы скрывать свои мысли».
Есть непроизвольные парадоксы, комизм которых основан
на скрытом в них алогизме,
У Чехова в рассказе-сценке «Дура, или Капитан в отстав-
ке» отставной капитан зовет сваху. Невеста ему требуется
не богатая и не красивая и не умная, а хотя бы дура. «Дура

120

и любить тебя будет, и почитать, и чувствовать, какого зва-
ния человек», - на что сваха говорит: «Дур-то много, да
всё умные дуры.„У кажинной дуры свой ум, Тебе совсем
дуру?»
Сходный парадокс имеется в рассказе Чехова «Дочь ком-
мерции советника». Пьют генерал и коммерции советник.
Советник начинает безобразничать, на что генерал ему го-
ворит: «Перестань! Всякому безобразию есть свое прили-
чие». Парадоксы в этих случаях непроизвольные. Нарочитые
парадоксы смешны, если сопоставление неожиданное. Такие
парадоксы представляют собой один из видов острот: «Он
имеет великую будущность позади себя», Такой парадокс
выражает насмешку. Этот тип парадокса может применять-
ся сатирически. Пример такого сатирического парадока на-
ходим у Салтыкова-Щедрина в «Истории одного города» в
главе «Война за просвещение»: «В это же время, словно на
смех, вспыхнула во Франции революция, и стало всем ясно,
что просвещение полезно только тогда, когда оно имеет
характер непросвещенный».
К парадоксу очень близка ирония. Определение ее не со-
ставляет больших трудностей. Если при парадоксе исклю-
чающие друг друга понятия объединяются вопреки их несо-
вместимости, то при иронии словами высказывается одно
понятие, .-.подразумевается же (но не высказывается на сло-
вах) другое, противоположное ему. На словах высказывает-
ся положительное, а понимается противоположное ему от-
рицательное, Этим ирония иносказательно раскрывает не-
достатки того, о ком (или о чем) говорят. Она представляет
собой один из видов насмешки, и этим же определяется ее
комизм.
Тем, что недостаток обозначается через противоположное
ему достоинство, этот недостаток выделяется и подчеркива-
ется. Ирония бывает особенно выразительна в устной речи,
когда средством ее служит особая насмешливая интонация.
Формы иронии и в жизни, и в художественной литературе
очень многообразны, Мы ограничимся приведением выбо-
рочных примеров. Классические случаи можно найти у Го-

121

голя. В повести о ссоре Ивана Ивановича с Иваном Ники-
форовичем описывается площадь в Миргороде, и на ней лу-
жа: «Удивительная лужа! Единственная, которую только вам
удавалось когда видеть! Она занимает почти всю площадь.
Прекрасная лужа» Типична здесь характерная для иронии
восклицательная интонация. Впрочем, ирония бывает доста-
точно ясна и без такой интонации. В «Невском проспекте»
Гоголя имеется такая фраза: «Иногда переходят ее (улицу
- В. П) русские мужики, спешащие на работу, в сапогах,
запачканных известью, которых и Екатерининский канал,
известный своей чистотою, не в состоянии бы был смыть».
Насмешливую иронию часто можно встретить в письмах
Чехова. Вот пример: «Дела наши с голодающими идут пре-
красно: в Воронеже мы у губернатора обедали и каждый ве-
чер в театре сидели».
Сатирическое использование иронии имеется в фольклоре.
В сцене «Барин и Афонька» барин выспрашивает мужика о
своей деревне.

«Барин. Что, богаты мои мужички?

Афонька, Богаты, сударь! У семи дворов один топор, да и тот
без топорища».

В этом духе выдержан весь диалог. Афонька издевается
над своим барином и делает из него посмешище, Таких
сцен в русском фольклоре имеется несколько. Под видом,
что «все хорошо», слуга сообщает барину, что он полностью
разорен (Аф., 414) в,
Во всех приведенных случаях каламбуров, парадоксов и
иронии комизм в такой же степени обусловлен собственно
языковыми средствами, как и тем, что этими средствами
выражено.
Но в комических целях может быть использован язык как
таковой, т. е. в основном его звуковой состав.
Комизм достигается тем, что внимание отвлекается от со-
держания речи к внешним формам ее выражения, чем язык

8 См. также комментарии П. Н. Беркова в его кн. «Русская народная
драма XVIII - XX вв.» М., 1953, с.317 - 318.
122

обессмысливается. В этой связи надо коснуться явления, ко-
торое можно бы назвать приемом физиологизации речи; он
состоит в том, что речь говорящего изображается как ли-
шенная смысла и состоящая из одних только нечленораз-
дельных звуков, частиц или слов. Само по себе это явление
крайней бедности речи не комично, но в соединении с дру-
гими приемами усиливает комизм в обрисовке отдельных
персонажей. Обессмысливание речи происходит через уси-
ление внимания к процессу речи за счет ее содержания.

В «Ревизоре» уездный лекарь Христиан Иванович Гибнер
на все обращенные к нему слова отвечает неопределенным
мычанием («Издает звук, отчасти похожий на букву "и" и
отчасти на "ё"»), так как не знает по-русски. Об Акакии
Акакиевиче Гоголь сообщает: «Нужно знать, что Акакий
Акакиевич изъяснялся большей частью предлогами, наре-
чиями и, наконец, такими частицами, которые решительно
не имеют никакого значения». Убогая речь характеризует
говорящего. Можно назвать старуху Анфису Тихоновну в
комедии Островского «Волки и овцы», которая никогда ни-
чего не может объяснить и выражается только такими сло-
вами, как «хорошо уж... я уж...» или «ну уж, довольно уж»
и т. д. Этому соответствуют убожество и бедность речи, ха-
рактеризующие говорящих. Речь в этих случаях вполне чле-
нораздельна и связна, но полностью бессодержательна.

«Летом очень много мух, сударыня», - говорит Шпонька, ко-
торого тетушка оставила наедине с барышней, чтобы потом же-
нить на ней.

«Чрезвычайно много», - отвечает барышня, и больше они ска-
зать уже ничего не могут.

Сходная сцена разыгрывается в «Женитьбе» между Агафь-
ей Тихоновной и Подколесиным, которого непременно хо-
чет женить Кочкарев, Оба не знают, что сказать. Разговор
ограничивается такими фразами, как: «Вы, сударыня, какой
цветок больше любите?» «Какое-то лето будет - неизвест-
но» и пр, Но Агафья Тихоновна очень довольна этим свида-

123

нием: «Как приятно с ним говорить»; «Я бы еще хотела его
послушать»,
В советской литературе этот прием характеризации очень
умело использован Ильфом и Петровым в романе «Двенад-
цать стульев» (гл, ХП). Здесь выведена девушка, которая
считает себя неотразимой и названа Эллочкой-людоедкой,
Ее лексикон состоит всегда из тридцати слов и выражений,
которые применяются в самых разнообразных случаях жиз-
ни.
В числе этих всюду кстати и некстати применяемых слов
и выражений такие, как «хамите», «хо-хо», «знаменито»,
«мрачно», «не учите меня жить», «подумаешься, «у вас вся
спина белая» и др.
Обратное этому явлению представляет собой пустое крас-
норечие, где убогость содержания скрывается не за недос-
татком слов, а наоборот - за обилием их, в котором мысль
тонет. Вот как описывается красноречие гоголевского Ивана
Ивановича: «Господи, как он говорит! Это ощущение мож-
но сравнить только с тем, когда у вас ищут в голове или по-
тихоньку проводят пальцем по вашей пятке». Здесь процесс
речи доставляет физиологическое удовольствие говорящему
и слушателю, смысла же не требуется.
Красноречие шулера Утешительного в «Игроках» служит
дымовой завесой, за которой скрывается его плутовство.
К области комизма, создаваемого языковыми средствами,
относится применение разного рода профессиональных или
кастовых жаргонов. Комизм в этих случаях не только язы-
ковый. Он часто сопутствует тому виду комизма, который
рассмотрен выше в главе о комизме отличий. Странная или
необычная речь выделяет человека из числа других, отличает
его так же, как отличает странная одежда или непривычные
манеры и т. д. Язык или жаргон касты, с точки зрения лю-
дей, не принадлежащих к этой касте, представляет собой
набор непонятных слов, лишенных смысла, а иногда (в ко-
медиях) и действительно представляющий собой такой на-
бор, Подобный прием часто имеет сатирическую окраску.
Он встречается уже у ранних европейских классиков драма-

124

тургии. «Виндзорские кумушки» Шекспира начинаются со
сцены, в которой мировой судья и священник жалуются
друг другу на фальстафа, причем судья говорит на канцеляр-
ско-юридическом языке, пересыпая речь латинскими юри-
дическими Терминами, которые он притом не понимает и
употребляет невпопад, а священник все события переводит
на богословские понятия и говорит на соответствующем
жаргоне.
Мольер иногда изображает врачей, заставляя их нести
всякую медицинскую тарабарщину с применением латин-
ских слов, Это делает и мнимый врач, крестьянин, переоде-
тый врачом, который в медицине не понимает ровно ничего
(«Лекарь поневоле»). За его «медицинской» латынью скры-
вается пустота - незнание медицины,
Одна из самых блестящих в русской литературе пародий
на язык канцелярий - это донос («позов»), который у Го-
голя Иван Иванович подает в миргородский поветовый суд
на Ивана Никифоровича: канцелярский синтаксис и стиль
перемежаются здесь с бранными словами от себя, обнару-
живающими весь низменный и кляузный склад характера
Ивана Ивановича'.
Иной характер имеет фельетон Чехова «Много бумаги
(Архивное изыскание)». Здесь нет отдельного лица, которое
осмеивалось бы. В этом фельетоне приводится переписка
между сельским старостой, председателем уездной земской
управы, приставом, земским врачом, учителем и инспекто-
ром народных училищ по поводу закрытия школы из-за
скарлатины. Этот очерк - сатира на волокиту. Так как Че-
хов сам был врачом и занимался сельскими училищами,
можно не сомневаться, что здесь все верно и правдиво.
Пародироваться может и язык ученого. В «Плодах про-
свещения» Толстой пародирует речь профессора, который
вычурным ученым языком оправдывает спиритизм. В рас-
сказе Чехова «Иван Матвеич» некий известный русский
ученый диктует своему секретарю статью: «Суть в том... за-
пятая... что некоторые, так сказать, основные формы... на-
9 В издании 1976 г. вместо последнего слова - Никифоровича. - Ред.

125

писали? - формы единственно обусловливаются самой
сущностью тех начал... запятая... которые находят в них
свое выражение и могут воплотиться только в них». Секре-
тарь этого ученого - простой и бедный парень, который,
однако, так интересно рассказывает о том, как ловят таран-
тулов и о всяких событиях своей жизни, что ученый забыва-
ет диктовать: жизнь интереснее и важнее той науки, кото-
рую представляет этот ученый.
В чеховском рассказе «Свадьба с генералом» (переделан-
ном потом в сценическую шутку под названием «Свадьба»)
генерал, приглашенный на свадьбу, оказывается вовсе не ге-
нералом, а отставным моряком по фамилии Ревунов-
Караулов, Он глушит гостей воспоминаниями о тех време-
нах, когда он еще командовал. Рассказ пересыпан непонят-
ными для гостей специальными терминами, вроде «бом-
брам шкоты», «фалы» и «брасы», «бейфуты» и «тюлетанты»
и т, д. Заглавие «Свадьба с генералом» было дано издателем,
Чехов же назвал свой рассказ «Маленький шантаж».
Комизму профессиональной терминологии соответствует в
иных случаях непроизвольный комизм терминологии науч-
ной. Ученые, обращая внимание только на смысл слов, не
замечают их звучания. Все остальные, не понимая смысла,
слышат одно только звучание, и тем слова сразу становятся
смешными.
Комическими могут быть также языковые ошибки, если
они изобличают недостаток мысли. В таком случае они
близки к алогизмам. «Кто я, ежели взглянуть на меня с точ-
ки зрения? Бобыль... Синоним какой-то, и больше ниче-
го», - говорит о себе отставной капитан в сценке Чехова
«Дура, или Капитан в отставке».
Другие ошибки смешны тем, что изобличают необразо-
ванность и некультурность говорящего. В юмореске Рыклина
«Знакомые все лица» читаем: «Если бы вы видели, какой у
меня на стене ноктюрнморт: выжатый лимон, диетические
яйца и сухофрукты».

Область комизма, достигаемая языковыми средствами,

очень богата и разнообразна. Затронув вопрос о комизме

отдельных слов, необходимо коснуться имен, которыми ав-

торы комедий и юморесок наделяют своих героев.

Q комических именах можно было бы написать целое ис-

следование, Мы здесь ограничимся самыми краткими на-

блюдениями. Можно наметить несколько разных видов ко-

мических имен. При помощи одних из них автор намекает

на свойства изображаемых им героев.

Мастером таких имен был Шекспир, но пользуется он

этим приемом редко и осторожно. Так, в комедии

«Укрощение строптивой» есть пьяный лудильщик, который

зовется Кристофор Слай. «Sly> означает «хитрый»,

«хитрец». В других комедиях имеются такие имена, как

«Shallow» (плоский), «Simple» (простак, глупый),

«Starveling> (голодающий, тощий) и пр.

В русской комедии XVIII в. этот принцип последовательно

применялся Фонвизиным в его комедии «Недоросль». Тако-

вы Тарас Скотинин, госпожа Простакова, Кутейкин, Цы-

фиркин, Вральман. Смешны имена только отрицательных

типов, так как их имена подчеркивают недостатки. Имена

положительных героев (Правдин, Стародум, Милон в

«Недоросле», в «Бригадире» - Добролюбов) не смешны.

Гоголь пользуется подобными именами очень умеренно и

осторожно, В «Шпоньке» учитель грамматики зовется Ни-

кифор Тимофеевич Деепричастие. У Гоголя характер иногда

зашифрован в именах и не высказывается так буквально,

как у Фонвизина. Такие имена, как Хлестаков, Сквозник-

Дмухановский, Держиморда, Собакевич, Манилов и другие,

несомненно чем-то выражают характер тех, кто этими

именами обозначен. Такова и фамилия Растаковский, если

слог «Рас» воспринят как префикс, усиливающий значение

(Таковский - Растаковский), Таким же еле уловимым ко-

мизмом обладает имя штаб-офицерши Пелагеи Григорьевны

Подточиной («Ноо>).

Комизм контраста мы имеем в тех случаях, когда отрица-

тельный персонаж носит имя, говорящее о каких-то поло-

жительных качествах, В «Игроках» один из шулеров носит

фамилию Утешительный.

127
Другой вид комических имен состоит в уподоблении име-

нуемых животным и особенно вещам - здесь действует

причина, указанная нами в соответствующих главах. Можно

встретить самые неожиданные наименования. У Шекспира

есть персонажи, названные Флейта, Локоть, Зад, Пена на

вине и т. д. Гоголь пользуется этим приемом широко. На-

помним хотя бы такие имена, как Коробочка или Петр

Петрович Петух, Иван Колесо и др. У Гоголя персонажи

даже могут быть названы по блюдам, как Иван Павлович

Яичница или Артемий Филиппович Земляника. Иногда

имена только напоминают о вещах, и комизм от этого уси-

ливается. Таковы имена поручика Кувшинникова или такие

имена крепостных, как Коровий Кирпич, Неуважай-Корыто

и др.

Наконец, комизм некоторых имен основан на скоплении

одинаковых звуков, особенно согласных. Набор звуков ко-

мичен сам по себе, независимо от значения, он делает

смешными имена. Таков, например, Тартарен из Тараскона

у Доде или мистер Пиквик у Диккенса. У Гоголя подобные

имена встречаются часто. Акакий Акакиевич Башмачкин,

Павел Иванович Чичиков, Федор Андреевич Люлюков и т. д.

Дублируемые персонажи нарекаются почти одинаковыми

именами: Бобчинский и Добчинский, Иван Иванович и

Иван Никифорович, Кифа Мокиевич и Мокий Кифович. У

Гоголя имена часто повторяют отчества. Городничего зовут

Антон Антонович, его дочь Марья Антоновна. Звуки имен-

отчеств могут повторяться еще и в фамилиях Петр Пет-

рович Петух.

Звуковая сторона имен подчеркивается применением

имен иностранных или очень редких в русском обиходе.

Таков Балтазар Балтазарович Жевакин в «Женитьбе», В

«Мертвых душах» «показался еще какой-то Сысой Пафнуть-

евич и Макдональд Карлович» («Мертвые души», гл. VIII}.

Комическое впечатление иностранные фамилии производят

особенно тогда, когда они труднопроизносимы для русских,

как, например, фамилии польские, грузинские, английские.

Среди танцующих на балу у губернатора названы

128

«грузинский князь Чипхайхилидзев, француз Куку, Перху-

новский, Беребендовский»(гл. VIII). У Салтыкова-Щедрина

в «Современной идиллии» есть фамилия Кшепшицюльский

у Чехова в рассказе «Дочь Альбиона» описывается невозму-

тимая англичанка, которая спокойно удит рыбу и не обра-

щает внимания на хозяина, который голый лезет в воду,

чтобы отцепить крючок. «А знаешь как ее зовут? Филька

Чарльзовна Тфайс! Тфу!., И не выговоришь!»

Комические имена - вспомогательный стилистический

прием, который применяется для усиления комизма ситуа-

ции, характера или интриги.

У Гоголя нередко фигурируют целые реестры имен, в ко-

торых одновременно использованы все возможные случаи

создания комических имен и которые только ради этого

включены в повествование. В повести о ссоре Ивана Ивано-

вича с Иваном Никифоровичем по именам перечисляются

все гости городничего и среди них Тарас Тарасович, Евпл

Акинфович, Евтихий Евтихиевич, Елевферий Елевфериевич и другие. В «Шинели» имя новорожденному выбирается по

святцам. На один день открываются Мокий, Сосий и Хозда-

зат, на другой - Трифилий, Дула и Варахасий. Родильница

предпочитает назвать новорожденного по его отцу, и он по-

лучает имя Акакий. В «Мертвых душах» названы имена

приятелей Ноздрева, и в их числе штаб-ротмистр Поцелуев

и поручик Кувшинников. Особое значение Гоголь придает

реестрам купленных Чичиковым душ, В городе перед со-

вершением купчей Чичиков еще раз просматривает эти

списки и дивится именам. В перечислении этих диковинных

имен можно даже услышать некоторый ритм.

У Чехова имена связаны со свойствами и социальным по-

ложением тех, кого они обозначают, например: жених

Эпаминонд Максимович Апломбов, капитан 2-ro ранга Ре-

вунов-Караулов, акушерка Змеюкина, купец Плевков, трак-

тирщик Самоплюев, помещики Гадюкин и Шилохвостов,

антрепренер Индюков, незваные гости с прекрасным аппе-

титом Дробискулов и Прекрасновкусов и другие.

129

У каждого писателя и в этом отношении - свой стиль:

Комизм имен неоднороден, но в основном сводим к тем ка-

тегориям комического, которые определены выше. Обычно,,

имена - только сопровождающий, но не основной прием

создания комизма. Основной прием состоит в обрисовке .

характеров, интриги, коллизии и т. д, Совокупность изло-,

женных здесь приемов относится к области языкового стиля.,

писателя. Изучение стиля писателя, и в том числе писателя-

юмориста, не может входить в наши задачи. Язык такого

писателя есть существеннейшая часть его комизма, Степень

его таланта определяется не только «приемами», но и язы-.

ком. Так, гениальность Гоголя состоит не только в том, что

он мастер комизма, но и в том, что он владеет таким язы-

ком, вернее - таким языковым стилем, что читатель испы-

тывает беспрерывное восхищение, Гоголевскую фразу всегда

безошибочно можно узнать. Его речь, кроме всего прочего,

отличается полной естественностью, непринужденностью и

простотой. Он никогда не спешит рассмешить читателя. Та-

кова его авторская речь. Но в комедиях авторской речи нет.

Говорят действующие лица. Если они будут говорить блед-

ным, бесцветным языком, комедия потеряет силу воздейст-

вия. Персонажи должны говорить характерным для них,

притом ярким языком. Если попытаться вкратце опреде-

лить, к чему сводится яркость языка, то важнейшие из тре-

бований будут состоять в колоритности и экспрессивности,

Известно, что интеллигенция выражается в обыденной жиз-

ни, как правило, довольно бесцветно, Бесцветность эта оп-

ределяется тем, что интеллигент мыслит отвлеченными ка-

тегориями и соответственно и выражается, Наоборот, сред-

нее сословие недавнего прошлого, а также простые люди

физического труда часто говорят образно и выразительно,

Их речь определяется зрительными образами, Такую речь

можно условно назвать народной речью, и юморист только

тогда достигнет цели, если он овладеет всеми особенностями

и тонкостями этой речи, В комедиях XIX - XX вв. преиму-

щественно выводятся именно простые люди, речь которых

авторы сумели подслушать.

130

Кроме Гоголя мастером сочной, колоритной речи выводи-

мых им простолюдинов был Островский. Вот два примера.

Там, где бесцветно говорящий человек скажет: «Он тебе не

пара», - старуха у Островского выражается иначе: «Он те-

бе совсем не под кадрель», Когда муж хочет удалить из

комнаты жену, он говорит не «уходи за дверь», а «марш за

шлагбаум», Всматриваясь в эти два случая, легко можно

увидеть, что бесцветная речь оперирует понятиями, а коло-

ритная - зрительными образами.

Мы ограничимся этими краткими замечаниями, Нам

важно было указать на выразительность языка как на один

из важных факторов комизма.

Глава 19. Комические характеры

Мы переходим к другой большой области комизма, а

именно к комическим характерам. Здесь сразу следует заме-

тить, что, строго говоря, комических характеров как тако-

вых, собственно, не бывает. Любая отрицательная черта ха-

рактера может быть представлена в смешном виде такими

же способами, какими вообще создается комический эф-

фект.

Какие же способы являются основными для обрисовки

комических характеров?

Еще Аристотель сказал, что комедия изображает людей

«худших, нежели ныне существующие», Иначе говоря, для

создания комического характера требуется некоторое пре-

увеличение. Изучая комические характеры в русской лите-

ратуре XIX в., легко можно заметить, что они создаются по

131

принципу карикатуры. Карикатура, как мы уже знаем, со-

стоит в том, что берется одна какая-нибудь частность, эта

частность увеличивается и тем становится видимой для всех.

В обрисовке комических характеров берется одно какое-

нибудь отрицательное свойство характера, преувеличивается,

и тем на него обращается основное внимание читателя или

зрителя. Гегель определяет карикатуру на характер так: «В

карикатуре определенный характер необычайно преувели-

чен и представляет собой как бы характерное, доведенное

до излишества».

Именно таким путем созданы гоголевские комические

персонажи. Манилов представляет собой воплощение сла-

щавости, Собакевич - грубости, Ноздрев - распущенно-

сти, Плюшкин - скупости и т, д.

Но преувеличение - не единственное условие комизма

характера. Аристотель указал не только на то, что в коме-

дии отрицательные свойства преувеличиваются, но и на то,

что это преувеличение требует известных границ, известной

меры. Отрицательные качества не должны доходить до по-

рочности; они не должны вызывать в зрителе страданий, го-

ворит он, и мы бы еще прибавили - не должны вызвать

отвращения или омерзения. Комичны мелкие недостатки.

Комичными могут оказаться трусы в быту (но не на войне),

хвастуны, подхалимы, карьеристы, мелкие плуты, педанты и

формалисты всех видов, скопидомы и стяжатели, люди тще-

славные и самонадеянные, молодящиеся старики и старухи,

деспотические жены и мужья под башмаком и т. д.

Если идти этим путем, то придется составить полный ка-

талог человеческих недостатков и иллюстрировать их при-

мерами из литературы. Такие попытки, как уже указыва-

лось, действительно были. Пороки, недостатки, доведенные

до размеров гибельных страстей, составляют предмет не ко-

медий, а трагедий. Впрочем, граница здесь не всегда соблю-

дается точно. Дон-Жуан, изображенный Мольером как ко-

мический характер, гибнет трагически. Где граница между

порочностью, составляющей узел трагедии, и недостатками,

которые возможны в комедии, - это логически установить

132

невозможно, это устанавливается талантом и тактом писа-

теля. Одно и то же свойство, если оно преувеличено уме-

ренно, может оказаться комическим, если же оно доведено

до степени порока - трагическим. Это хорошо видно на

сравнении, например, двух скупцов - Плюшкина в

«Мертвых душах» Гоголя и барона в «Скупом рыцаре»

Пушкина. Скупость барона достигает грандиозных разме-

ров.

Что не подвластно мне? как некий демон

Отселе править миром я могу,

У барона, кроме скупости, есть мрачная философия власти

золота, есть сознание своей собственной потенциальной вла-

сти над миром. у" него есть своеобразное честолюбие. Кроме

того, он - злодей. Его скупость - порок, связанный с

ужаснейшими преступлениями. Он ростовщик, доводящий

людей до отчаяния и гибели, Перебирая особо ценные золо-

тые монеты, барон вспоминает, какими средствами они ему

достались.

Да! если бы все слезы, кровь и пот,

Пролитые за все, что здесь хранится,

Из недр земных все выступили вдруг,

То был бы вновь потоп - я захлебнулся б

В моих подвалах верных.

В противоположность барону Плюшкин мелочен. Гоголь

не наделяет его никакими другими свойствами, кроме ску-

пости. Это дань комическому преувеличению в изображе-

нии характера. У него нет никакой философии, нет ни вла-

столюбия, ни честолюбия, он накапливает не золото, а про-

дукты земледелия, и собирает он не драгоценности, а не-

нужные вещи; под мостками он подбирает старые подмет-

ки, собирает ржавые гвозди и глиняные черепки, Соответст-

венно этому описана и его наружность. Чичиков сперва

принимает его за ключницу, а потом обнаруживает, что

ключница эта бреется, и притом довольно редко, «потому

что весь подбородок с нижней частью щеки походил у него

133

на скребницу из железной проволоки, какою чистят на ко-

нюшне лошадей». Все это вызывает смех, но фигура Плюш-

кина все же не полностью комична. Всматриваясь в его фи-

гуру ближе, мы видим, что он, правда, не совершает крова-

вых преступлений, но крестьяне его находятся в ужасаю-

щем, бедственном положении, На избах нет крыш, на до-

мах торчат только коньки и жерди, окна заткнуты тряпка-

ми, люди от голода разбежались и не возвращаются.

Из всех гоголевских персонажей фигура Плюшкина, мо-

жет быть, наименее комическая и наиболее жалкая. Но Го-

голь всегда знает чувство меры. Еще немного - и эта фигу-

ра была бы уже не смешна.

Интересно отметить, что Гоголь иногда смягчает нарисо-

ванную им карикатурную картину человеческих образов.

Так, Петр Петрович Петух изображен как чревоугодник.

Это его основное качество. Но он еще гостеприимен, что не

отменяет его отрицательных качеств, а создает для них

правдивый и правдоподобный жизненный фон, Это н<е ка-

сается и некоторых других героев «Мертвых душ». Вот что

Гоголь пишет о чиновных обитателях губернского города,

которых он так жестоко и справедливо высмеял: «Впрочем,

если. сказать правду, они все были народ добрый, жили ме-

жду собой в ладу, обращались совершенно по-приятельски,

и беседы их носили печать какого-то особенного простоду-

шия и короткости», Несколько ниже Гоголь продолжает;

«Но, вообще, они были народ добрый, полный гостеприим-

ства, и человек, вкусивший с ними хлеба-соли или проси-

девший вечер за вистом, уже становился чем-то близким».

То же пишет Хлестаков в своем письме Тряпичкину об оби-

тателях города. Описав всех действующих лиц в смешном

виде, он прибавляет: «А впрочем, народ гостеприимный и

добродушный».

Историки литературы никогда (насколы<о мне известно)

не цитируют этих слов. Почему? Может быть, Гоголь, толь-

ко что показавший нам всю неприглядную картину соци-

ального быта старого губернского города, здесь противоре-

чит сам себе, уничтожает свои собственные утверждения?

134

Конечно, нет. Здесь не ошибка Гоголя, а принцип: несмотря

на все свои отрицательные качества, гоголевские типы

живые люди. «Эти лица дурны по воспитанию, по невеже-

ственности, а не по натуре», - говорит о гоголевских геро-

ях Белинский (Белинский, Ч1> 359). Смягченный образ

снижает карикатурность и делает изображаемые типы

правдоподобными. Это смягчение также требует чувства

меры, как и комическое преувеличение. 0 положительных

качествах комических персонажей Гоголь упоминает далеко

не всегда и если упоминает, то только вскользь, мимоходом.

Собакевич - прекрасный хозяин, и его мужики благоден-

ствуют; обхождение Манилова не лишено приятности,

Плюшкин когда-то был совсем другой. Коробочка представ-

ляет собой смесь различных черт характера, объединенных

преимущественно, но не исключительно бестолковостью и

скопидомством, Техника ее изображения несколько отлича-

ется от техники изображения других помещиков в

«Мертвых душах».

Положительные качества отрицательных персонажей Го-

голем не разрабатываются, так как это лишило бы их ха-

рактеры комизма. Впрочем, есть одно произведение, в ко-

тором эта разработка все же дана. Это «Старосветские по-

мещики».

Если Плюшкин представляет собой как бы нижнюю гра-

ницу комизма, за пределами которой идет уже отвратитель-

ное, то Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна пред-

ставляют как бы верхнюю границу, за пределами которой

начинается уже идиллия.

Такое несколько смягченное изображение отрицательных

персонажей характерно не только для Гоголя. Фамусов, на-

пример, это тип московского русского барина начала XIX в.,

но сам по себе он, может быть, вовсе не изверг; и потому

художественно он вполне убедителен, и образ его воспри-

нимается как образ жизненный и правдивый. В тех же слу-

чаях, когда потенциальных положительных качеств в изо-

бражении комических героев нет совсем, художественность

и убедительность этих образов значительно ниже, чем у тех,

135

которые обрисованы мягче. Таков, например, Скалозуб,

представляющий собой, так сказать, химически чистый об-

разец карикатуры. Таковы же многие из героев Салтыкова-

Щедрина. Это очень яркие, но все же односторонние кари-

катуры.

Но есть и еще одно условие, еще одна возможность уси-

лить комизм характера. В комедии все действующие лица

всегда втянуты в некоторую интригу, и у больших художни-

ков интрига может служить средством обрисовки характе-

ра. у Гоголя Хлестаков не только герой комедии интриги,

но и ярко выраженный, очень определенный характер или

психологический тип, так же, как городничий и другие дей-

ствующие лица. Совершенно очевидно это и для

«Женитьбы», где действие держится на противоположности

двух характеров: вялого, рыхлого, нерешительного Подколе-

сина и предприимчивого и энергичного Кочкарева. Интрига

и характер в этих случаях составляют одно целое.

Но это - не обязательное свойство комизма, это - свой-

ство великого таланта. Можно наблюдать, что, например, у

Мольера такого единства часто нет. Бергсон вскользь заме-

тил о Мольере, что у него в центре всего стоит комический

характер и что заглавия его комедий обычно определяют

характер героя. Действительно, такие заглавия, как

«Скупой», «Мизантроп», выражают это прямо. Другие ко-

медии озаглавлены по именам главных действующих лиц, но

эти имена стали нарицательными как воплощение каких-то

дурных качеств. «Тартюф» - лицемер и ханжа, «Дон-

Жуан» - развратник, «Мещанин во дворянстве» - често-

любец, «Мнимый больной» - воплощение мнительности и

т, д. С этой точки зрения комедии Мольера - типичные

комедии характеров, а не комедии интриги. Однако деление

комедий на комедии интриги и комедии характеров все же

неправильно, ибо во всякой комедии есть и характеры, и

интрига, если подразумевать под интригой такое действие,

которое основано на некоторой борьбе. Весь вопрос в том, в

каком соотношении интрига находится с характером дейст-

вующих лиц. У Гоголя связь здесь совершенно органическая

136

и исконная. У Мольера это не всегда так. Белинский пра-

вильно заметил, что интриги у Мольера довольно однооб-

разны. Интрига обычно состоит в том, что главному персо-

нажу противопоставляется влюбленная пара, соединению

которой препятствует отрицательный титульный герой. Они

его одурачивают и достигают своей цели. Провести своего

антагониста сами они не могут, не умеют или не хотят. Это

делают за них слуги, хитрые пройдохи и плуты, на действи-

ях которых держится вся интрига. Одурачивание как один

из способов достижения комических эффектов рассмотрено

выше. Отрицательные персонажи терпят поражение в ин-

триге и одновременно выпукло и зримо обнаруживают все

отрицательные свойства своих характеров.

Мы не будем давать галереи комических характеров в рус-

ской или западноевропейской литературе. Нам нужна об-

щая типология и ее принципы.

Проблема комических характеров решена, однако, еще

далеко не до конца. Все до сих пор рассмотренные типы

представляли собой характеры отрицательные. Легкая, не-

значительная примесь положительных качеств делала эти

характеры жизненно вероятными, но суть от этого не меня-

лась.

Однако, всматриваясь в жизнь, а также вчитываясь в та-

лантливые литературные произведения, легко обнаружить,

что есть комические персонажи, которые как будто не об-

ладают отрицательными свойствами, но которые тем не ме-

нее комичны. Мы смеемся над ними, но вместе с тем чувст-

вуем к ним несомненную симпатию, Короче говоря, есть

комические персонажи не только отрицательные, но и по-

ложительные.

В чем здесь дело? Не противоречит ли это выдвигаемой

теории, что смех вызывается раскрытием отрицательных ка-

честв? Или, может быть, здесь другой вид смеха - не на-

смешливый? На первый взгляд может казаться, что поло-

жительные типы не могут быть отрицательными ни с точки

зрения теоретической, ни в художественной практике. У

Фонвизина все действующие персонажи резко делятся на

137

положительных и отрицательных. В «Ревизоре» ни одного .

положительного лица нет. У Островского большинство геро

ев отрицательные. Есть, правда, купцы, которые к концу

комедии вдруг образумливаются, и комедия приходит к та-

кой благополучной развязке, к которой стремятся обижае-

мые герои, а с ними и зрители. Но развязка в этих случаях

бывает несколько неожиданна и внутренне не вытекает из

характера таких отрицательных героев. В комедии

«Бедность не порок» семейный деспот Гордей Торцов в,

конце комедии говорит: «Теперь я стал другой человек», - :

и отдает свою дочь за приказчика, чему он раньше проти- .

вился, но о чем мечтали молодые влюбленные. В тот мо-,

мент, когда отрицательный тип превратился в положитель-,

ный, комедия должна кончиться.

И тем не менее положительный комический герой или:

комический характер все же возможны.

Чтобы решить этот вопрос, надо иметь в виду, что в жиз-

ни не бывает ни абсолютно отрицательных, ни абсолютно

положительных людей. Даже в закоренелых преступниках

где-то глубоко могут таиться зародыши человечности, и на-

оборот: полностью добродетельные люди часто вызывают в

нас инстинктивную антипатию, особенно если они склонны

к нравоучениям, Каждый человек смешан из самых разно-

образных как положительных, так и отрицательных качеств

в разных пропорциях.

Галерея комических типов довольно разнообразна, Есть,

например, люди, появление которых сразу же вызывает ве-

селое настроение. Одно из положительных качеств, вызы-

вающих у нас улыбку и расположение, это некоторый. оп-

тимизм, смешанный со всегдашней, неунывающей весело-

стью, которая заражает других. Такие люди никогда не

унывают, всегда в прекрасном расположении духа, добро-

душны, довольствуются малым, ни к чему особенно не

стремятся, но умеют наслаждаться моментом. Этот. тип лю-

дей может быть комичным как будто независимо от нали-

чия в нем каких-то нравственных недостатков. Гегель счи-

тал, что «несокрушимое доверие к самому себе» (Гегель, II ,

138

303) есть главнейшее свойство комического персонажа*.

Смех, возбуждаемый такими персонажами, не до конца

представляет собой смех насмешливый. Чаще это просто ве-

селый смех, изучение которого еще предстоит. Но этим

смех, вызванный некими персонажами, объяснен еще не до

конца В таких персонажах нас радует оптимизм, но этот

же оптимизм вызывает и смех. Как и в других случаях ко-

мизма, оптимизм сам по себе не смешон. Достаточно про-

честь «Этюды оптимизма» Мечникова, чтобы это увидеть.

Зрелый оптимизм представляет собой жизненную филосо-

фию, иногда вырабатывающуюся несмотря на тяжелые

жизненные невзгоды. Такой оптимизм есть следствие неко-

торой силы характера и не смешит. Легко заметить, что оп-

тимизм, который смешит, основан на совершенно иных на-

чалах. Вернее, он не основан ни на чем. Это такой опти-

мизм, при котором очень легко живется. Он, так сказать,

замкнут в самом себе, имеет сугубо субъективно-

индивидуальный характер. Его стихия - мелочи будничной

жизни. Тем не менее такой оптимизм в повседневной жиз-

ни весьма приятен и полезен. Он вызывает у нас невольную

улыбку, Но вместе с тем такое добродушное самодовольство

и такая наивная радость жизни есть качество весьма по-

верхностное и непрочное. Оно одновременно есть слабость.

Взрыв смеха наступает тогда, когда эта слабость внезапно

обнаруживается и наказуется. Такая добродушная и всем на

свете (и в том числе самим собой) довольная веселость

предрасполагает к смеху, но еще не вызывает его. Это ино-

гда очень хорошо понимают талантливые клоуны. Такие

клоуны выходили на арену сияющими от удовольствия, Ка-

ран д'Аш, например, выходил на арену с шайкой и вени-

ком, очень довольный собой, будто бы идя в баню. Борис

Вяткин появлялся с жизнерадостным свистом или громкими

выкриками, ведя впереди себя свою собачку, Это благополу-

чие и благодушие служит контрастным фоном для после-

дующих неожиданных бед, которые обрушиваются на голо-

ву этих простаков и вызывают уже не улыбку, а громкий

смех. Но этот тип несомненно комичен и сам по себе, неза-

139

висимо от того, что с ним происходит, Происходящие с

ним несчастья усиливают комизм, уже данный в самом ти-

пе. Чаще всего это терпящий посрамление алогизм, но это

отнюдь не обязательно.

Таким образом, мы приходим к заключению, что комизм

подобных характеров основан не на наличии положитель-

ных качеств как таковых, а на слабости, недостаточности

этих качеств, Эта недостаточность проявляется в том, как.

эти характеры себя держат, обнаруживая мелочность и за-

нятость самими собой, и вызывает взрыв смеха, когда эта

недостаточность внезапно ярко обнаруживается.

Говоря о типе комических оптимистов, мы должны упо-

мянуть о Фальстафе. Он значительно сложнее тех просто-

душных клоунов, которые у нас удачно смешат и веселят

зрителей. В отличие от тех комических персонажей, кото-

рые воплощают одно какое-нибудь качество (Собакевич),

тип Фальстафа соединяет в себе множество самых разнооб-

разных качеств, и этим определяется его жизненность и

правдивость. Одно из главных качеств его - несокрушимая

вера в себя и невозмутимость по отношению к тем невзго-

дам, которые с ним происходят. Несмотря ни на что, он

всегда жизнерадостен и весел. Шекспир очень дорожил

этим образом и воспроизвел его дважды: в «Генрихе IV» (в

первой и во второй частях) и в «Виндзорских кумушках».

Фальстаф есть отрицательный характер, но отрицательные

свойства в данном случае приписываются тому типу жизне-

радостного и никогда не унывающего человека, который

уже и сам по себе вызывает смех. Этим тип Фальстафа дос-

тигает единственной в своем роде выразительности и коло-

ритности. В литературе о Шекспире характеристика Фаль-

стафа давалась неоднократно. Лучшая дана Пушкиным, ко-

торый этим образом восхищался. В «Застольных беседах»

(«Table-talk») он говорит: «Нигде, может быть, многосто-

ронний гений Шекспира не отразился с таким многообра-

зием, как в Фальстафе, коего пороки, один с другим связан-

ные, составляют забавную, уродливую цепь, подобную древ-

ней вакханалии. Разбирая характер Фальстафа, мы видим,

140

что главная черта его есть сластолюбие; смолоду, вероятно,

грубое, дешевое волокитство было первою для него заботою,

но ему уже за пятьдесят, он растолстел, одрях; обжорство и

вино приметно взяли верх над Венерою. Во-вторых, он трус,

но, проведя свою жизнь с молодыми повесами, поминутно

подверженный их насмешкам и проказам, он прикрывает

свою скудость дерзостью уклончивой и насмешливой, Он

хвастлив по привычке и по расчету. Фальстаф совсем не

глуп, напротив, он имеет и некоторые привычки человека,

изредка видавшего хорошее общество. Правил нет у него

никаких. Он слаб как баба. Ему нужно крепкое испанское

вино (the sack), жирный обед и деньги для своих любов-

ниц: чтоб достать их, он готов на все, только б не на явную

опасность» (Пушкин, VIII, 66).

К этому можно прибавить, что Фальстаф иногда повергает

своих противников остроумными репликами, но иногда

терпит поражение и посрамление, как это и полагается ко-

мическому персонажу. Из него грозят вытопить жир. В

«Виндзорских кумушках» он пишет любовные письма двум

замужним женщинам одновременно, но тут он терпит не-

удачу: женщины остаются верными своим мужьям. В пер-

вый раз он прячется в корзине с грязным, вонючим бельем,

которое вместе с ним бросают в воду, во второй раз он

пробует бежать, переодевшись в толстую бабу, но его ловят

и избивают. Сюжет этот фольклорный, но тип Фальстафа

чисто шекспировский. Этот тип одновременно и комичен, и

сатиричен. Он приближается к образам Рабле.

Пушкин пишет о Фальстафе, противопоставляя Шекспира

Мольеру. У Мольера характеры односторонни, «У Мольера

лицемер волочится за женой своего благодетеля, лицемеря;

принимает имение под сохранение, лицемеря; спрашивает

стакан воды, лицемеря» (Пушкин, VIII 65 - 66). Это соот-

ветствует тому, что выше говорилось об односторонности

карикатур. Шекспир всегда многосторонен, представляя со-

бой некоторую вершину в создании как жизненных коми-

ческих образов, так и ярко комических интриг.

141

Жизненный оптимизм - не единственное положительное

качество, которое может быть трактовано комически. Дру

roe такое качество - находчивость и хитрость, приспособ-

ленность к жизни, умение ориентироваться в любом труд-

ном положении и найти из него выход. Такими качествами

наделяются некоторые герои комедии, которые приводят к

посрамлению своих неуклюжих антагонистов. Антагонисты

- всегда типы отрицательные, и этим ловкий герой, приво-,

дящий их к поражению, приобретает характер героя одно-

временно и положительного, и комического. Одна из разно-

видностей этого типа - разбитные слуги в старинных

итальянских и французских комедиях. Сюда относится, на-

пример, Труффальдино в комедии Гольдони «Слуга двух гос-

под», Фигаро в «Севильском цирюльнике» Бомарше. В тра-

гедии мы сочувствуем побежденному, в комедии - победи-

телю. В комедии победа доставляет зрителю удовольствие

даже тогда, когда она вызывается не совсем безупречными

приемами борьбы, если только эти средства остроумны,

хитры и свидетельствуют о неунывающем характере носите-

ля интриги. Такие разбитные слуги имеются в большинстве

комедий Мольера. У Мольера обычно есть персонажи двух

поколений: старшего и младшего. Старшее поколение пред-

ставлено отрицательными типами (Скупой, Тартюф, Ми-

зантроп), младшее - положительными. Младшие хотят

любить и жениться, а старшие им этого не позволяют, Весе-

лые и плутоватые слуги молодых приводят их к торжеству и

к посрамлению старших со всеми их пороками,

Входить в детали нет необходимости. 'Достаточно указать

на то, что в классическом комедийном искусстве есть опре-

деленный тип разбитных и веселых слуг, которые одновре-

менно являются типами и комическими, и положительны-

ми.

В несколько иной форме этот тип имеется не только в

комедиях, но и в старинных плутовских романах. Герой

этих романов - слуга или бродяга, или солдат - обманы-

вает своего хозяина и всегда выходит победителем из труд-

ных положений, В отличие от слуг в комедиях Мольера, ге-

142

рой борется за самого себя против своих хозяев и против

сильных мира. Эта борьба приобретает характер борьбы со-

иальной и этим плутовские романы сближаются со сказ-

ками о шутах. Характеры в этих случаях тесно спаяны с ин-

тригой, которая в основном сводится к одурачиванию.

Страна, где создался в XVI в, комический плутовской ро-

ман («Ласарильо из Тормеса», 1554) и где он получил свое

развитие, - Испания. В Испании же были созданы образы

Дон-Кихота и Санчо Пансы, 0 Дон-Кихоте во множестве

эстетик и историй литературы писалось очень много, и по-

этому мы можем быть краткими, не повторяя того, что уже

было сказано. Нас интересует проблема комизма положи-

тельных героев. Типы таких героев столь жe разнообразны,

как разнообразны человеческие характеры. По благородству

своих стремлений и возвышенности образа мышления Дон-

Кихот - фигура ярко положительная. Но по своей пол-

нейшей неприспособленности к жизни он смешон. В этом

отношении он диаметрально противоположен тем плутам и

ловкачам, которые преуспевают в жизни и ведут успешную

борьбу за свое благополучие или благополучие тех, кому они

преданы. Комичен Дон-Кихот не своими положительными

качествами, а отрицательными. Те же качества, а не его бла-

городство, сделали этот образ всемирно популярным. Все

основные приключения Дон-Кихота есть приключения ко-

мического порядка. Комизму романа способствует и фигура

Санчо Пансы, Благородство придает всем приключениям

Дон-Кихота характер не только комизма, но значительности

и глубины. Такое сочетание - единственное в своем роде

во всей мировой литературе. Комизм здесь в конечном ито-

ге приобретает трагический характер.

Этими немногими наблюдениями мы ограничимся. Мож-

но было бы еще говорить о мистере Пиквике и других ге-

роях Диккенса, о Чарли Чаплине и созданных им трогатель-

ных комических героях, об образе бравого солдата Швейка,

созданного Чапеком', и o6 очень многих других, но это заве-

ло бы нас слишком далеко. Нам важно было установить,

143

чем и в каких случаях комичны положительные герои, и в

общих чертах это на приведенных примерах выяснилось.

Глава 20. Один в роли другого. Много шума из ничего

У Канта есть мысль, которая сформулирована им следую-

щим образом: «Смех есть аффект, [проистекающий] из

внезапного превращения напряженного ожидания в ничто»

(Кант, V, 352). Эта фраза часто цитируется, причем всегда

критически. Жан Поль выразил свою критику мягко и де-

ликатно: «Новое кантовское определение комического, что

комическое состоит во внезапном разрешении ожидания в

ничто, многое имеет против себя» (Жан Поль, 128). Более

решителен Шопенгауэр, который отрицает и Канта, и Жана

Поля и пишет так: «Теория комического Канта и Жана По-

ля известна. Доказывать их ошибочность я считаю излиш-

ним» (Шопенгауэр, II, 181), Он думает, что каждый, кто

попытается применить эту теорию к фактам, сразу сам

сможет убедиться в ее несостоятельности. В том же духе

выражаются и некоторые другие авторы.

Тем не менее сопоставительное изучение фактов показы-

вает, что теория Канта верна, но она требует некоторых до-

полнении и поправок, Неверно, что смех наступает после

«напряженного ожидания». Смех может наступить совер-

шенно неожиданно. Самое важное, однако, не это. Не-

сбывшееся ожидание, о котором говорит Кант, может быть

комическим, но может и не быть им. Кант не определил

специфику комического.

144

В каких же условиях несбывшееся ожидание вызывает

смех и в каких нет? Если, например, девушка вышла замуж,

принимая жениха за идеального или, во всяком случае, по-

рядочного, честного человека, он же совершает поступок

нечестный, подлый, некрасивый, то ничего смешного в этом

нет. Несбывшееся ожидание не привело к смеху.

Теория Канта требует оговорки, что смех наступит только

тогда, когда несбывшееся ожидание не приведет к послед-

ствиям серьезным или трагическим. Кантовская теория от-

нюдь не противоречит тому, что говорилось в предыдущих

главах. Если вдуматься в эту теорию, то сущность ее сводит-

ся некоторому разоблачению. Мысль Канта допускает рас-

ширение и может быть выражена так: мы смеемся, когда

думаем, что что-то есть, а на самом деле за этим ничего нет.

«Что-то» - это человек, которого принимают за нечто

важное, значительное, положительное. «Ничто» - это то,

во что он оборачивается на самом деле. На этом основана

интрига «Ревизора». «Удивительное дело, господа! Чинов-

ник, которого мы принимали за ревизора, был не ревизор»

Чиновники во главе с городничим думают, что Хлестаков-

важная персона, генерал, который запанибрата разговарива-

ет с министрами и посланниками, «уполномоченная особа»;

но вдруг обнаруживается, что он «не уполномоченный и не

особа», а «сосулька», «тряпка». Собственно говоря, на этом

же принципе основан сюжет «Мертвых душ». Чичикова

принимают за богача, миллионщика, все им очарованы, на

самом же деле он - пройдоха, плут, который «всех обма-

нул». Слова жены Коробкина в «Ревизоре»: «Вот уж точно,

вот уж беспримерная конфузия», - в равной степени при-

менимы как к «Ревизору», так и к «Мертвым душам».

Прав Д. П. Николаев, когда он пишет: «Именно стремле-

ние чего-либо выдать себя не за то, что оно есть на самом

деле, и создает возможность для возникновения смеха»

(Николаев, 56). Еще яснее выражается Вулис «""То и не

то" - пожалуй, наиболее общая схема всякого комического

явления» (Вулис, 11). Эту же мысль высказывает Юренев: 

145

«События происходят не так, как ожидали, и герой оказы-

вается не тем, кем его считали» (Юренев, 1964а, 97),

Принцип этот давно осознан и получил название «qui pro

quo», что в смысловом переводе означает «один вместо дру-

гого», На этом основан широко распространенный в ста-

ринных комедиях мотив переодеваний, выступления в чу-

жом обличье, когда одних принимают за других. Обычно

такие действия сопровождаются некоторым обманом. В

«Ревизоре» Хлестаков становится обманщиком поневоле, но

это не меняет сути дела.

В классической старинной комедии обманщик нарочито

вводит в заблуждение своего антагониста. Такая форма об-

мана может рассматриваться как частный случай одурачива-

ния.

Мы приведем лишь два-три примера. В «Амфитрионе»

Мольера бог Юпитер влюбляется в жену фиванского на-

чальника Амфитриона Алкмену. Пока Амфитрион на войне.

Юпитер навещает ее, приняв личину ее супруга. Когда муж

возвращается с войны, обман открывается. Юпитер утешает

Амфитриона тем, что соперником его был бог и что у него

родится сын - Геркулес. Ситуация сама по себе могла бы

не быть смешной: узурпация супружеских прав может вы-

глядеть различно. Но все действие происходит не в действи-

тельности, а в фантазии. Богу приходится ретироваться, он

посрамлен, торжествует правда, торжествует муж, все кон-

чается благополучно.

В «Двенадцатой ночи» Шекспира действующие лица-

неразличимые по сходству близнецы, брат и сестра. Сестра

переодевается мужчиной. На этом основано множество не-

доразумений, вызывающих в зрительном зале дружный

смех.

Принцип «qui pro qua> осуществляется преимущественно

в старинной западноевропейской классической комедии, но

он встречается и в русской литературе. Его мы имеем, на-

пример, в «Барышне-крестьянке» Пушкина, где уездная ба-

рышня переодевается крестьянкой и тем вводит в заблуж-

146

дение соседского помещичьего сына. Недоразумение благо-

получно разъясняется, и дело кончается свадьбой.

Сюжеты, в которых один выдает себя за другого, что вы-

зывает смех, широко распространены во всех литературах, и

в том числе в советской, чему можно было бы привести

множество примеров, На целом клубке подобных недоразу-

мений основано действие комедии Зощенко «Парусиновый

портфель». На этом же принципе основан комизм само-

званства. В «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова Остап

Бендер выдает себя за великого шахматиста, хотя он шах-

матной игры не знает, В «Золотом теленке» автомашину

Остапа Бендера и его компании принимают за головную

машину автопробега, всюду встречают с почетом и подар-

ками. Остап ловко этим пользуется, выдавая себя за чем-

пиона, пока обман не разъясняется, и машине приходится

спешно исчезнуть со сцены.

В приведенных случаях обманщик выдает себя за нечто

высшее и более значительное, чем он есть на самом деле.

Возможен, однако, и обратный случай: человек более или

менее значительный выдает себя за нечто низшее, чем он

есть на самом деле. Такие мистификации любили разыгры-

вать некоторые из великих русских юмористов. Вот что рас-

сказывает Мария Павловна Чехова о своем брате: «Никогда

не забуду, как изводил меня Антон Павлович в поезде, когда

мы возвращались в Москву. Дело в том, что с нами в одном

поезде ехал профессор Стороженко, который читал лекции

и экзаменовал меня, когда я была слушательницей на Выс-

ших курсах В. И. Герье, Я сказала об этом брату и попроси-

ла его поменьше дурить. Но он нарочно стал придумывать

всякие шуточные импровизации, чем приводил меня в ужас.

Вдруг он ни с того, ни с сего стал громко рассказывать, что

служил поваром у какой-то графини, как готовил на кухне

различные блюда, как его хвалили господа и какие они были

к нему добрые. Ехавший с нами виолончелист М. Р. Семаш-

ко подыгрывал брату и изображал камердинера, якобы тоже

служившего у каких-то господ. Они рассказывали друг другу

147

какие-то необыкновенные случаи из своей деятельности»

(Чехова, 87).

Подобные же случаи известны из жизни Гоголя.

Принцип «один вместо другого» может быть выражен и

более широко, как «одно вместо другого». Этому очень

близко явление, которое может быть кратко сформулирова-

но как «пустота вместо предполагавшегося содержания».

Принцип этот очень близок тому, который выразил Шек-

спир, назвав одну из своих комедий «Много шума из ниче-

го».

Мы не будем входить здесь в анализ интриги этой слож-

ной комедии, так как это завело бы нас слишком далеко.

Принцип «Много шума из ничего» из современной комедии

исчезает, ибо в жизни это явление встречается редко. Этот

случай мы имеем, когда наступает необыкновенный перепо-

лох, вызванный ничтожными причинами. Примером может

служить «Лошадиная фамилия» Чехова. Этот принцип ле-

жит в основе некоторых кинокомедий. В комедии

«Тридцать три» дантист обнаруживает, что у пациента не

тридцать два зуба, как у всех, а тридцать три.

Этот случай раздувают, человек становится знаменитым, о

нем пишутся диссертации, ero череп закупает музей, его

всюду встречают с почестями, угощают и т. д. Комедия

страдает некоторыми преувеличениями, но основная ситуа-

ция комична. Дело кончается тем, что у него заболевает зуб,

зуб удаляют, и оказывается, что на одном корне было две

головки, что бывает на самом деле и что, следовательно, у

него было только тридцать два зуба, как у всех, а не три-

дцать три.

Такие сюжеты более уместны как фантастические, а не

как реалистические, Они часто встречаются в сказках. В

наиболее чистом виде принцип «много шума из ничего»

выражен, пожалуй, в некоторых кумулятивных сказках.

Упомянем еще раз об одной такой сказке - «Жалостливая

девка». Девушка идет на реку выполаскивать швабру, На

другом берегу видна деревня, где живет ее жених, Это на-

водит девушку на такие мысли: «Выйду в эту деревеньку за-

148

муж, рожу паренька. Паренек будет на двадцатом годку,

пойдет по молоденькому ледку да и потонет». Она начинает

плакать. Приходит бабка и тоже начинает плакать. Потом

приходит дед, и все вместе они начинают выть. Жених (или

другое лицо), узнав в чем дело, уходит искать по свету, есть

ли кто-либо глупее его невесты. И обычно находит.

Здесь контраст между ничтожеством причины и вызван-

ным ею переполохом служит для разоблачения глупости не-

весты, Этот контраст комичен и сам по себе, дурость не

обязательно подчеркивается. В сказке «Разбитое яичко» раз-

бивается яйцо, дед говорит об этом бабке, та плачет. Весть о

разбитом яичке распространяется по всей деревне, и насту-

пает необычайная суматоха. Дед плачет, бабка воет, курочка

кудахчет, ворота скрипят, гуси кричат, дьяк звонит в коло-

кола, поп рвет книги. Дело кончается тем, что деревня сго-

рает, Иногда, правда, суматоха мотивируется тем, что яичко

было не простое, а золотое. Но это не меняет сути дела.

Некоторые теоретики сравнивают подобные случаи с пу-

зырем, который все больше и больше непомерно надувается

и потом с треском лопается. Такое сравнение очень удачно

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология