Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Лессиг Л. Свободная культура

ОГЛАВЛЕНИЕ

Информационная контрреволюция

От редактора русского издания

Копирайт и интеллектуальная собственность обсуждаются во всем мире все более жарко. В России – по крайней мере, вне сетевого сообщества – накал страстей пока не столь высок, и тому есть объяснения. Еще недавно полемисты сходились в том, что частная собственность вообще и на результаты интеллектуального труда в частности чужда нашим традициям, так что соблюдать мировые стандарты копирайта в России все равно не будут. Правда, результаты социологических опросов свидетельствуют об ином: население в массе своей проявляет сознательность и относится к нарушителям авторских прав негативно . Чем это больше объясняется: нищетой, почтением к частной собственности или привычкой верить официальной пропаганде – гадать не будем. Депутатам вполне достаточно такого фона, чтобы единогласно принимать все более жестокие меры по соблюдению авторских прав, а первым лицам государства – рапортовать о новых победах «либерального» курса. Насаждение рынка в науке, образовании, культуре практически не встречает сопротивления, поэтому и во внешнеполитической партии свободный информационный обмен выглядит гамбитной пешкой. Ею можно смело пожертвовать, чтобы пустили в ВТО или вернули Статус наибольшего благоприятствования в торговле с Америкой. И при этом выглядеть красиво и либерально. Мы разочаруем проводников этого курса: они выглядят совсем не красиво и совсем не либерально. Те, кто упорствуют в убеждении о всесилии рыночных механизмов, в западной университетской среде уже выглядят пещерными монстрами. Редкость их появления на людях объяснил еще в XVII веке А. Кирхер: к нам они попадают, только заблудившись. Эти монстры ультраконсерватизма заблудились во времени. А тотальный контроль, наступающий вместе с «интеллектуальной собственностью», выглядит в глазах американского либерала всего лишь продолжением советских порядков. Авторитаризм просто поменял кожу, но сохранил свою суть и даже окраску. В своем блоге Лоренс Лессиг разместил любопытную карту мира. Разными цветами там обозначено распространение либеральных лицензий Творческих общин (Creative Commons). Густым красным залита только Африка и Россия с СНГ. Здесь привыкли довольствоваться малым.
Как сказал русский классик, беда наша в том, что мы ленивы и нелюбопытны. Не задумывались ли вы, почему привычная функция стала вдруг недоступной через Internet Explorer от Майкрософта? Ленивый просто смирится и откажется от нее. Не совсем ленивый откажется от Internet Explorer и использует браузер Mozilla. А совсем неленивый полюбопытствует еще и новостями американского законодательства. Например, тем, что три года назад сенатор Оррин Хэтч предлагал уничтожать дистанционной вирусной атакой компьютеры с защищенным копирайтами контентом , но американцы этого не допустили. В России так называемые патчи, заплатки в программное обеспечение от Microsoft, уже выводят из строя нелицензионное ПО . Нарушители, естественно, не протестуют. Однако даже самым деятельным и любознательным остается лишь наблюдать за тем, как интернет регулируется американским законодательством. В худшем случае, мы будем участвовать в гонке за лидером, куда втянуто едва ли не все цивилизованное человечество. В лучшем – инсталлировать свободный софт на базе GNU/Linux, пока его не объявят вне закона или не сживут со света введением цифрового управления правами. Америка сполна расплатилась со Старым Светом за свое открытие. Она открыла новый мир информационных технологий и первой начала обживать киберпространство. Американские пионеры несли туда свои ценности, свято веруя, что именно они позволили осуществить исторический прорыв. Что ж, первооткрыватель заслужил право ими гордиться. И постоянные апелляции Лоуренса Лессига к «отцам-основателям» американской конституции (будто и нет других авторитетов) придется принять с почтением. США создали интернет, США регулируют интернет. Его не отдали и не отдадут ни в руки ООН, ни ЮНЕСКО, ни даже ВОИС. США будут управлять им так, как подскажут истолкования «отцов-основателей». И России, «споткнувшейся на пороге третьего тысячелетия» (как оценил перестроечно-реформаторскую катастрофу академик И. Коптюг) остается слушать. Очень внимательно. Быть может, тогда со временем услышат и ее. То, что новое тысячелетие станет эпохой информационной революции, сравнимой по масштабу с промышленной и научно-технической, было ясно уже с 70-х годов прошлого века. Теории постиндустриального общества – от фундаментальных построений Д. Белла и М. Кастельса до оптимистических футурологий Э. Тоффлера – сходились в одном: информационные технологии открывают невиданные горизонты для человеческого общения, структура общества претерпевает серьезнейшие изменения. Поскольку разрыв между капиталистической и социалистической системами все разрастался, о конвергенции вспоминать перестали. Если исторический прорыв опирался на фундамент свободной экономики, значит будущее за нею. Человечество нашло безошибочную парадигму, борьба идей закончена. Это конец истории (Френсис Фукуяма). Зримым воплощением предполагаемого конца стали революции 1989 года в Восточной Европе. Лоуренс Лессиг, учившийся тогда в кембриджской магистратуре, был их очевидцем. Капитуляцию больших и малых Левиафанов перед вечными ценностями либерализма он воспринял с восторгом. Хотя из консерватора крайнего, либертарианского толка  добрая старая Англия уже выковала самостоятельно и широко мыслящего либерала, падение стен и оград не могло оставить равнодушным. «Блажен кто посетил сей мир в его минуты роковые…» Открытые общества, уже связанные Всемирной сетью, одержали верх над закрытыми, где еще вчера опечатывались ксероксы. Самое ценное завоевание – это возможность беспрепятственного обмена идеями. Интернет – модель будущего. В тот романтический период открытости, когда интеллектуалам мерещились дивно-прозрачные новые миры, главной задачей они считали оградить грядущее Царство свободы от государственного вмешательства. На волне либеральной эйфории вряд ли кто предполагал, что опасность подстерегает совсем не там, где разбросаны обломки тоталитаризма. Тревожные голоса раздались совсем скоро, уже в начале 90-х годов. Первым громким предостережением стала работа Джона Пери Барлоу «Продажа вина без бутылок: Экономика сознания в Глобальной сети», опубликованная в популярном журнале «Wired» и собравшая широчайшую сетевую аудиторию . Поэт по призванию (автор многих текстов Grateful Dead), либертарианец по убеждению, один из основателей Фонда электронного рубежа (Electronic Frontier Foundation), он обратил всеобщее внимание на лихорадочную возню, поднятую вокруг законодательства об интеллектуальной собственности. Его вывод звучал так: «Величайшее ограничение ваших будущих свобод может прийти не со стороны правительства, а от юридических отделов корпораций».
Предупреждения сбылись скорее, чем можно было ожидать. Серия актов, принятых в США, – Закон о Копирайте (1976), Нет Электронным Кражам (NET Act, 1997), Закон Сонни Боно (CTEA, 1998) и, наконец, Закон о Копирайте Цифрового Тысячелетия (DMCA, 1998) – привели американское законодательство о копирайте в соответствие с Бернской конвенцией, продлили срок его защиты на двадцать лет и распространили общие правила на цифровые носители. Кажется, ничего сверхъестественного.
Лессиг оказался в числе тех, кто увидел за этим наступлением копирайта настоящий переворот. Западный мир – «в критической точке истории. На наших глазах терпит поражение то, что строилось две тысячи лет, – открытое общество, и торжествует закрытое, разрушаются интеллектуальные сообщества», причем враг «взял на вооружение риторику нашего прошлого – риторику свободы» .
Архитектура киберпространства оказалась слишком хороша для нашего грешного мира, чтобы остаться в первозданной непорочности. Наступил момент, когда правообладатели обнаружили, что позиции их подорваны. Реакция была естественна, быстра и безжалостна. Романтики, мечтавшие отсидеться в «виртуальном мире» или оградить его несокрушимой стеной собственных сетевых правил, обычаев и установлений, оглашали воззвания и манифесты один выразительнее другого. Обращение Дж. Барлоу к правительствам индустриального мира звучало вызовом: «Вы, бессильные гиганты из плоти и стали, я пришел к вам из Киберпространства, нового дома Разума. От имени будущего я обращаюсь к вам, уходящим в прошлое, – оставьте нас. Мы вас не звали. Вы не властны там, где собираемся мы».
Однако виртуальный мир – всего лишь наивная выдумка или выдумка для наивных. Продукция индустрии развлечений, в которой философствующие умы находят основополагающие для «виртуального мира» свойства интерактивности, диктует свои, вполне реальные законы. Пока на экране понарошку стреляют, жертвой игрушечных сражений становится не только Homo Ludens. Бог бы с ним. Поражение терпит весь род Homo Sapiens.
Лессиг, чуткий наблюдатель и серьезный аналитик, вполне предвидел следующий ход корпораций. «Наготове у них имеется подручное средство, а именно разработка кода, который обеспечивает куда более эффективный контроль над их данными, чем нынешний» . И он не ошибся. Хуже того. Ограничения, наложенные на киберпространство, перекочевали в самую что ни на есть обыденную реальность. Этому и посвящена «Свободная культура» Лессига. В дополнение к его серьезнейшим аргументам можно привести и вовсе анекдотические. Агенты Джоан Роулингс до смерти запугали канадский супермаркет, который осмелился начать продажи очередного гаррипоттера за день до официальной презентации. Тот слезно молил покупателей вернуть книжки назад за приличное вознаграждение. Логика, впрочем, безукоризненна: если в Сети нельзя открывать публичный доступ к произведению прежде, чем позволит правообладатель, то этого нельзя допускать вообще. Право развивается на прецедентах и аналогиях.
Контроль оказался не только более эффективным, но и более обширным. Прежде копирайт де-факто распространялся только на коммерческие проекты, мирно соседствуя с общественным достоянием (public domain) и правилами добросовестного использования (fair use). Простота цифрового копирования вывела размножение информации из-под контроля «собственника». Последний свято убежден, что никаких новых прав не требует, а добивается лишь защиты того, чем обладал прежде. Поэтому там, где действовали обычные нормы, сегодня нужны законы, подкрепленные кодом. Чтоб не воровали. А вор должен сидеть в тюрьме. Закон о Домашних Развлечениях и Копирайте (2005) предусматривает от трех до пяти лет тюрьмы за незаконное размещение в Сети коммерческого контента и от шести до десяти – за повторное преступление . Поскольку преступником является едва ли не каждый пользователь интернета, наступление «воителей копирайта» сопровождается оглушительным пропагандистским шумом и устрашающими маневрами. Насколько отвратительны средства запугивания, легко судить из книги Лессига. Однако до какой степени ожесточения способны дойти корпорации в борьбе за свои «права», остается только гадать. Накал страстей достиг того, что многолетний оппонент Лессига и бывший глава RIAA  Джек Валенти заявил: борьба с нарушителями прав интеллектуальной собственности – это его личный фронт войны с терроризмом. Сказано было это уже после 11 сентября, так что шутки в сторону. Террористов сажают на электрический стул, их пособникам дают пожизненное заключение. Снежный ком судебных постановлений несется, набирая скорость и массу в кубической прогрессии. Законодательство регулирует любую передачу информации вплоть до – замечает Лессиг – обычного устного выражения . Каждый новый закон строже предыдущего, а международные акты ориентируются на самые драконовские нормы и санкции. Культурный слой общественного достояния накручивается вместе с буйной коммерческой порослью, чтобы низвергнуться в царство Аида, запечатанное замками копирайта.
Картинка из «Ледникового периода», где мелкая тварь вызывает сход ледников, повторяется в нынешнем голоцене. Закон Сонни Боно (он же Акт защиты Микки Мауса) понадобился, чтобы подарить Диснею еще двадцать лет монополии на мерзкую мышь. Спущенная лавина увлекла за собой и заморозила сотни и сотни тысяч произведений, на которых никто и никогда уже не заработает ни цента. Public domain, общественное достояние, сокращается подобно шагреневой коже. Британский исследователь Фрэнк Уэбстер с сожалением констатирует, что «для общественного вещания и основных составляющих публичной сферы дни существования сочтены» . Это касается также библиотек и многих других публичных институтов. Другой известный эксперт, Джеймс Бойл, в связи с наступлением на общественное достояние припоминает эпоху огораживаний XVI века. Лессиг озабочен тем же. Защита и восстановление общего культурного достояния – главная тема его книги.
Припомним: в 1996 году Джон Барлоу называл киберпространство «новым домом Разума». Сегодня это прозвучало бы издевкой. Кажется, за прошедшие десять лет сменилась эпоха. Едва поднявшееся солнце, обещавшее вечную зарю свободы, уже сошло за горизонт. Померкли блестящие футурологические прогнозы, озаренные светом надежд и младенческого оптимизма. Наступает ночь, которую многие сравнивают с долгим мраком Средневековья. Когда заходит солнце, появляются звезды. Лоуренс Лессиг, несомненно, звезда первой величины на этом темнеющем небосклоне. Ибо верность главной ценности либералов – свободе – он сохранил вопреки жесточайшим потрясениям вековых либеральных конструкций.
Один из «проклятых вопросов» для либералов – отношение к монополиям. Одни продолжают считать, что государству не следует вмешиваться в естественный ход экономического развития, приводящий к концентрации капитала и росту монополий. Этот крайний либерализм, видящий в любом государственном вмешательстве абсолютное зло, кажется, не осознает своей изнанки. Ибо самым горячим поклонником монополий был не кто иной, как Ленин, увидевший в государственно-монополистическом капитализме «полнейшую материальную подготовку социализма». Как показал опыт XX века, в чьих бы руках монополия ни находилась, ей сопутствует концентрация власти, рост бюрократии, удушение экономической и гражданской инициативы и прочие прелести. Западный мир победил потому, что сохранил конкурентную среду. Антимонополистический пафос «Свободной культуры» временами напоминает самые горячие памфлеты антиглобалистов. Лессиг замечает это сам: «Повествование… оказалось вопиюще левацким – творчество задавлено, художникам затыкают рты и так далее, и тому подобное», – и прерывается, чтобы дать волю размышлениям, но вновь и вновь возвращается к обличениям. Действительность такова, что иначе не скажешь. Лессиг описывает ее великолепно, вызывая неописуемую ярость противников. Его обвиняют во всех грехах: в антипатриотизме (ибо продукция Голливуда и лейблов – лицо Америки и важнейшая часть национального дохода); в коммунизме (ибо он угрожает собственности производителей); в анархизме (ибо подрывается действующий закон) и даже – в онтологической энтропии (ибо без монополий наступит конец света). О том, как монополии душат инновации, скупая и замораживая патенты, написаны горы книг. Лессиг пополняет этот черный список выразительнейшими примерами из истории вещательной и контент-индустрий. Монополизация средств массовой информации в США превосходит любую другую сферу: «Теперь СМИ, по большей части, принадлежат горстке корпораций… Следует ждать, что через несколько лет мы будем жить в мире, в котором всего три компании будут контролировать свыше 85 процентов средств массовой информации». Развитие сетевых технологий придало этому процессу ускорение почище горбачевского. В рассказе о конфликте Video Pipeline с компанией Disney Лессиг приводит типичный пример того, как производитель удушает своих же дистрибьюторов, пользуясь исключительным правом «интеллектуальной собственности» в единой информационной среде. Причем новая монополия несет на рынок (или то, что от него остается) не эрзац-продукты, а эрзац-идеи, превращающие в такой же эрзац всю общественную жизнь. Самое удивительное здесь то, что монополии, теоретически, непопулярны, а мерой преданности либерализму служит антитрестовское законодательство. Стоит им, однако, украсить свои бренды лейблом «интеллектуальной собственности», как законодательные принципы разворачиваются на 180 градусов. Причем здесь-то речь идет не о железках, а ни много ни мало о культурном достоянии. Такие вот salto mortale. Лессиг отмечает совершенно новую черту современных олигополий. Вырастая из конкурентной среды, они берут на вооружение феодальные, по сути, права. И если поначалу ими пользовались представители контент-индустрии, то теперь «перевооружение» приобретает тотальный характер. Собственники – они же правообладатели – способны «закрыть, остановить, получить идею в обладание, сделать так, что любое использование этой идеи без разрешения владельца станет преступным или, по крайней мере, труднодоступным» . Теперь у них надо испрашивать разрешения на то, чтобы использовать, критиковать, разворачивать, читать и даже просматривать любой материал. Все то, что само собою разумеется в обществе, которым не правят никакие корпорации или «Советы», оказалось под запретом. Когда двое студентов-программистов обнаружили «дыры» в программном обеспечении избирательных машин Diebold, поставщик подал на них в суд на за то, что те «взломали» его код и нарушили авторское право. Online Policy Group выиграла дело, однако это один из немногих, к сожалению, примеров победы Лессига и его сторонников.
В целом же, законодательство движется в прямо противоположном направлении. Долгое время защита новых технологий, включая сетевые, держалась на прецеденте, созданном в 1984 году решением Верховного суда в пользу Sony. Видеомагнитофоны были признаны законным устройством, хотя позволяли несанкционированно копировать телепередачи. Вердикт формулировался таким образом, что технология, позволяющая осуществлять законные действия, не может быть запрещена из-за того, что ею воспользовались и в незаконных целях. Лессиг постоянно обращается к данному принципу, приводя в пример то продажу огнестрельного оружия, то распространение таксофонов. Однако относительно недавнее решение по делу Грокстера смело и этот защитный барьер. Зайдя на сайт Grokster, сегодня вы увидите там уведомление: «Верховный суд США единогласно установил, что использование этого сервиса для распространения защищенных копирайтом материалов незаконно. Копирование защищенных копирайтом кинофильмов и музыкальных файлов, используя неавторизованные пиринговые сервисы, незаконно и преследуется правообладателями. Существуют легальные сервисы для скачивания музыки и кинофильмов. Этот сервис к их числу не относится.

Ваш IP адрес: … и он зарегистрирован.

Не думайте, что вас нельзя поймать. Вы не анонимны. А пока, пожалуйста, посетите www respectcopyrights com и www musicunited org, чтобы побольше узнать о копирайте». В сентябре 2006 года та же история повторилась с пиринговым сервисом eDonkey. Чтобы попасть в список рецидивистов, можно повторить тот же эксперимент и с адресом http://www edonkey com/. Это как раз то, чего опасался Лессиг. И он находит сильнейшие аргументы против «нового феодализма». В первую очередь, они касаются происхождения нынешней системы авторских прав. Священная корова (она же Золотой телец) информационного века проникла в правовой пантеон Европы в позднефеодальные времена. Лессиг прекрасно показывает первые шаги законодательства: они были направлены на ограничение прав, прежде даруемых издателям короной. Издательское дело изначально существовало под бдительным оком государства, а монополия на печать была прежде всего средством цензуры. Так что исторически издатель получил право контролировать публикации не от автора, а от монарха милостью Божьей. Автор, таким образом, унаследовал монополию почти что божественного происхождения. И до сих пор он уверен почти что в божественном происхождении своих прав и, соответственно, самого творческого акта. Этой святой убежденности весьма способствовала континентальная концепция, построенная на теории «естественного права»: все, что ни создано человеком, является его собственностью, идеи в том числе.
Англо-саксонская традиция противостояла ей довольно долго и твердо. Вот выразительнейший фрагмент из хрестоматийной речи Томаса Макколея в Палате Общин 5-го февраля 1841 года: «Авторское право – это монополия, и вызывает все те последствия, которые общее мнение человечества приписывает монополиям «…» обычный эффект монополии – это оскудение предложения товаров, их дороговизна и низкое качество… «попробуйте» отыскать хоть какое-нибудь отличие между авторским правом и другими привилегиями того же рода; любую причину, по которой монополия на книги должна произвести эффект, прямо противоположный тому, который она произвела в случае монополии Ост-Индской компании на торговлю чаем или монополии лорда Эссекса на торговлю сладкими винами… Желательно, чтобы авторы были вознаграждены; вызывающий наименьшие возражения способ такого вознаграждения – это монополия. С другой стороны, монополия – это зло. В интересах общего блага мы должны прибегнуть ко злу; но зло не должно длиться ни на один день дольше, нежели это необходимо для обеспечения блага» .
Итак, монополии встраивались в рыночные отношения как неизбежное зло. Иного способа обеспечить автору вознаграждение просто не было: поскольку продукт творческого труда нематериален , право собственности перед этой задачей пасовало. Свободный обмен требует единой основы человеческих отношений, то есть равноправия. Буржуазное право универсально и абстрактно по отношению к особым видам деятельности. Оно их не касается, а распространяется только на их продукты. Это значит, что любой род деятельности доступен каждому. Право становится вещным, абсолютным и объективным, им никто не владеет исключительно, оно едино для всех. Человек правоспособен вне зависимости от того, обладает он той или иной вещью или нет. Акт купли-продажи возможен в этом едином правовом поле потому, что каждый действует как полноправный субъект. Приобретение вещи не порождает права, но лишь обеспечивает его реализацию. Абсолютное право не передается и не продается. (Это его отличие от монополии Лессиг, кстати, вуалирует). Конечно, приобретение особых прав на определенные виды деятельности, будь то медицина или строительство, может стоить каких-то денег, но ни за какие деньги общество не должно наделять медика строительной лицензией или строителя – врачебной. Если это не больное общество.
В эпоху абсолютизма и позднего, «развитого» социализма исключительные права стали предметом коммерческих сделок и тем самым подготовили победу товарно-денежных отношений. Буржуазные революции провозгласили всеобщее равенство перед законом и, стало быть, отмену особых прав. Единственной сферой, где они выжили, было авторское право. Поначалу исключительные права были, да простит читатель этот каламбур, действительно исключением из правил. И пока это было так, рыночные механизмы действовали. Нереализованные патенты тормозили прогресс, но не останавливали его. Все изменилось с наступлением «информационной революции» – или, точнее, фазы ее 9 термидора. Наиболее близкий всем пример переворота связан с программным обеспечением, одним из самых распространенных ныне инструментов человеческой деятельности. Покупая у «Майкрософт» «лицензионную» программу, вы по определению не являетесь ее собственником: «Продукт предоставляется в пользование («лицензируется»), а не продается» . Казалось бы, велика ли беда, если вместо товара нам предлагают только лицензию, право использовать тот или иной продукт? Оказывается, велика. Во-первых, покупатель лишается безусловных прав собственности: владения, распоряжения и пользования . Держатель исключительных прав может диктовать свои условия пользователю практически бесконтрольно, последний бесправен. В лицензии Microsoft Windows все ограничения подробно описаны. Во-вторых, отказ от прозрачных отношений товарообмена порождает нужду в тотальном надзоре: если власть производителя над его продуктом заканчивается на акте купли-продажи, то лицензиар устанавливает над лицензиатом постоянный контроль. Вы приобретаете не товар, а только право совершать определенный набор действий с ним, и эти действия кто-то будет контролировать. Сделан и следующий, вполне логичный шаг к вытеснению классических прав собственности. Поскольку без программного обеспечения потребительские свойства компьютера нереализуемы, его обладатель, по устоявшейся терминологии, тоже считается пользователем . Высокопоставленные российские чиновники уже сетуют на то, что с собственника пока что нельзя взыскать по всей строгости и наложить на него те же санкции, что и на пользователя .
Система регулирования интеллектуальной деятельности зашла в тупик. Пытаясь приспособить возрастающий объем объектов авторского права к рыночному обороту, она все более подрывает принципы товарно-денежного обмена и возможности технологического прогресса. Как убежденный либерал, Лессиг противопоставляет этой тенденции единственную проверенную временем альтернативу – частную собственность, которая верно служила рынку на протяжении столетий. Новое время – новые песни. Теперь монополистическому контролю и обществу глобальной слежки должна противостоять собственность интеллектуальная. Этот популярнейший оксюморон, который можно перевести на русский язык как «умственная собственность», замечателен тем, что резюмирует стремительный процесс феодализации современной частной собственности. Объектом собственности становится здесь право. В переводе с юридической терминологии на общедоступный язык это означает буквально следующее: если я имею право что-то делать, то являюсь собственником этого права. Теперь я не субъект отношений, а их собственник. Если продолжить эту плодотворную мысль, каждый может считать себя собственником права на достойное вознаграждение за труд, собственником права выбирать и быть избранным и т. п. С принятием этой ходульной конструкции, предполагающей «право на право» , рушится вся классическая концепция правообладания. Однако эта же конструкция вполне отражает кризис частной собственности в постэкономическую эпоху.
Российские юристы склонны рассматривать понятие интеллектуальной собственности как некое «зонтичное определение» для всей совокупности прав на творческий результат: авторских, патентных, производных, прав на наименование. Возможно, при отсутствии западного пиетета к собственности, включение «интеллектуальной собственности» в правовой арсенал и не способствует в России установлению столь жестких норм регулирования, как это произошло в США и странах ЕС . Здесь расширению интеллектуальной собственности будут потворствовать другие особенности национального менталитета: апатия, благодушие и надежда на «авось».
Частная собственность и частная жизнь в русском лексиконе увязаны едва ли не омонимически. Напротив, в англо-саксонской традиции private property и privacy – единая основа мироустройства. Все, что не является общим, является частной собственностью и личным достоянием. На этом зиждутся неприкосновенность жизни и имущества, гарантии от вторжения в личную жизнь и даже «право хранить молчание» (ибо privacy – еще и тайна). Неприкосновенность всего частного – первая гарантия свободы. Коммунистический опыт укрепил убежденность либералов, что личная свобода невозможна без частной собственности и только на ней может основываться. «Наша битва с коммунизмом имела в союзниках коммерцию… Открытые рынки подразумевали открытые общества. Свободная торговля собственностью требует уважения к правам человека. Собственность была двигателем свободы; это та сила, которая будет сопротивляться тирании государства» . О том разочаровании, которое постигло Лессига, мы уже говорили и еще скажем. Лучшие страницы его книги посвящены критике частной собственности в сфере интеллектуальной деятельности, однако отрешиться от нее вовсе Лессиг не соглашается. Апелляции к ней выглядят как барьер, который он воздвигает между собою и левыми радикалами. Его позиции не колеблет даже цитируемое им высказывание Джефферсона о том, что «изобретения не могут находиться в частной собственности». Все, что имеет ценность, должно иметь собственника, «свободные культуры, как и свободные рынки, строятся на собственности». Другой защиты от произвола государства или монополий Лессиг просто не находит и потому призывает, «насколько возможно, полагаться на рынок в деле распространения и развития культуры». При этом Лессиг, кажется, не замечает, что принимая идеологему интеллектуальной собственности, он дает в руки противника не просто козырь. Правила немудреной игры, затеянной медиа– и контентмонополиями, позволяют выиграть с одним козырным тузом против целой колоды. Интеллектуальная собственность и есть тот самый козырной туз. «Как бы убедительно ни звучала фраза „это моя собственность, и я должен владеть ей вечно“, попытайтесь поубедительнее произнести: „Это моя монополия, и я должен обладать ей вечно“ – очень тонко подмечает Лессиг. Все дело в том, что отныне правообладателям не нужно ссылаться на монополию. Они ссылаются на собственность. Согласившись с тем, что творческий труд порождает собственность на его результат, Лессиг отдает в руки своим оппонентам самое главное – силу общественного мнения. Стоит лишь применить глубоко укоренившееся понятие в новой сфере, как для ее регулирования тут же будут использованы все предрассудки вечного, святого и неотчуждаемого права собственности – какие бы извращения за ним ни скрывались. Быть может, карточная партия – слишком слабая метафора для описания схваток вокруг интеллектуальной собственности. Нешуточные баталии ведутся в парламентах, в судах и на площадях по обе стороны океана . Признав интеллектуальную собственность, Лессиг может демонстрировать (и демонстрирует) потрясающее искусство фехтования, но на ристалище, огороженном ее флажками, любые его выпады разбиваются о броню интересов «собственника».
Возможна ли вообще честная конкуренция на рынке прав? По верному замечанию А. И. Колганова, продукты интеллектуальной деятельности «обладают свойством уникальности, а следовательно цены на них формируются как монопольные цены, а отнюдь не как равновесные цены конкурентного рынка» . Лессиг, как юрист, вынужден согласиться с тем, что правообладатель «может назначить любую цену – десять или десять тысяч долларов. Это его право, установленное законом». Однако из этого же следует, что никаких разумных критериев для оценки этой «собственности» не существует. Отсюда же и астрономические суммы исков к правонарушителям, которые справедливо возмущают Лессига. Проблема возникает повсеместно. Французский законопроект «Об авторском и смежных правах в информационном обществе» (Loi sur le droit d’auteur et les droits voisins dans la societe de l’information, DADVSI) предусматривал штраф за несанкционированное копирование от 38 до 750 евро. Влиятельный комментатор Жан-Батист Суффрон изящно издевался над законодательными потугами, вопрошая, что будет с нарушителем, под завязку загрузившим свой iPod нелегальным контентом: заплатит ли он 38 евро или 15 000 x 750, то есть 112 миллионов 500 тысяч евро ? Квази-рынок современных прав ответа на подобные вопросы не дает. И в итоге Лессиг приходит к очень «скептическим выводам относительно роли, которую будет играть торговля в защите традиционных свобод в киберпространстве» . Это, однако, не дело принципа, а вопрос тактики. Когда рынок не справляется, будут действовать другие механизмы, но двери ему надо держать всегда открытыми.

Позиция не теоретика, но практика…

Первый крупный процесс, в котором участвовал Лессиг, чуть было не развалил «на полтеи» империю Microsoft. Он ассистировал судье Джексону, который доказывал, что производитель программного обеспечения не должен встраивать туда интернет-браузер, дабы не монополизировать доступ к Сети. Microsoft победила, однако каждое следующее приложение давалось ему со все большим трудом. Так, в Европе на тех же основаниях сочли незаконным встроенный в Windows медиа-плеер, запретив предложенную конфигурацию и наложив на Microsoft огромный штраф.
Первое самостоятельное дело Лессига – Элдред против Эшкрофта. Дело считалось заведомо проигрышным, поскольку составителю электронной библиотеки противостоял не просто представитель законодательной власти . Речь шла о полномочиях Конгресса, об интересах мощнейшей индустрии и о многолетней законодательной тенденции. Лессиг намеревался переломить ее своим толкованием двусмысленной формулировки в Конституции. Это ему не удалось. В следующем процессе, Кэйл против Эшкрофта, Лессиг посягнул на то, что можно назвать «копирайтом по умолчанию». Два архива обратились в Окружной суд Северной Калифорнии с требованием отменить положение о безусловном установлении копирайта на любую работу. Это правило, заимствованное законами 1976 и 1998 года из Бернской конвенции, было для США сравнительно новым, поскольку прежде копирайт требовалось обозначать, регистрировать и продлевать. На этот раз Лессиг апеллировал к Первой поправке, гарантировавшей свободу слова. Действительно, все, что выпало из коммерческого оборота, становится практически недоступным. Разыскать правообладателя бывает неимоверно сложно, и легче просто отказаться от работы, чем согласовать ее использование. Заботясь о Голливуде, мы обделяем творческих людей: тех, кто уже сказал свое слово, и тех, кто собирается сказать. И эти аргументы не сработали. Впоследствии Лессиг горько заметил: Первая поправка действует, когда детей пытаются оградить от порнографии в интернете, но когда люди добиваются свободного доступа к открытым публикациям, Первая поправка бездействует. Ларри Флинт победил. Ларри Лессиг проиграл. Однако он доказал, что умеет превращать поражения в победы. Герой Тома Вулфа из великолепного романа «Костры тщеславия» проходит путь от взращенного в оранжереях истеблишмента «хозяина Вселенной» до затравленного судами, но окрепшего духом среднего американца. Хэппи-энд в экранизации Брайана де Пальмы с Томом Хэнксом в бледненькой главной роли вконец опошлил литературный шедевр. Почему-то в Голливуде не любят шуток над самым справедливым судом в мире и самой совершенной в мире судебной системой. И сама она шуток не любит.
Окончательный и не подлежащий обжалованию приговор мог остановить кого угодно, но не Лоренса Лессига. Никто не смел обвинить его в неудаче, кроме него самого. Скрупулезный анализ каждого шага, каждого слова в деле Элдреда – сильнейшие страницы его «Свободной культуры». Он доказывал себе и всем, что мог выиграть. Должен был выиграть. И это был путь к моральной победе – и к сердцам людей. Если вспомнить другого классического персонажа американской литературы, харизматика Вилли Старка из уорреновской «Всей королевской рати» (он тоже начинал нудными выступлениями с цифрами и аргументами в руках), – дальнейшая биография Лессига не вызовет удивления. Оставив судейское крючкотворство, Лессиг обратился к широкой публике. Даже для суда, где делается американская политика, общественное мнение значит не меньше, а может, и больше, чем конституционные аргументы. В конце концов, и судья Дуглас, который отменил древнее установление о собственности на землю «до небес», действовал только исходя из здравого смысла. И его решением Лессиг восхищался. Профессор права, потерпевший не одно поражение в суде, превратился в политическую фигуру, когда оппозиция наступлению копирайта уже перерастала в широкое общественное движение. По иронии, составили его именно те, чьи права законодательство собиралось защищать: программисты, ученые. Еще в 1994 году Стивен Харнард (ныне профессор университетов Квебека в Монреале и Саутгемптона в Великобритании) провозгласил идею открытого доступа к научной информации. Многие отнеслись к ней как к подрывной. Ныне четверо из пяти исследователей с готовностью займутся самоархивацией материалов, если такое условие будет поставлено работодателями или фондами. В 2001 году более 34 тысяч исследователей из более чем ста стран подписали обращение к научным (медицинским, главным образом) журналам с угрозой бойкотировать их в том случае, если статьи не будут размещаться в свободном онлайновом доступе. Предупреждение подействовало. Общественное достояние – совсем не то, что наполняет эфирные или бумажные потоки. Речь идет об информации общественно значимой, той, что способна преобразовываться и развиваться. Главная проблема сегодня – ее существование вне масс-медиа. Над ее решением работают десятки национальных и международных научных организаций и сообществ, создающих открытые архивы. Электронные библиотеки становятся средством накопления информации и общения. Центрально– и Восточноевропейская Онлайновая Библиотека (CEEOL) – один из проектов, нацеленных на превращение интернета в «сетевую область для науки, экономики и всемирного обмена ценной информацией» .
В стороне от движения не остались и деятели культуры. Свежий пример – Канадская коалиция создателей музыки (CCMC), которая представляет альтернативу монополистам звукозаписи. Она объединила признанных авторов и исполнителей, в том числе обладателей Грэмми. Лессиг играет в этом движении одну из ключевых ролей. Он активно сотрудничает и входит в руководящие органы таких организаций, как Фонд свободного ПО (Free Software Foundation, FSF); Фонд электронного рубежа (Electronic Frontier Foundation, EFF), Гарвардский Беркман-центр изучения интернета и общества (Berkman Center for Internet and Society at the Harvard Law School), Копифайт (Copyfight). Расставшись с Гарвардом, Лессиг и в Стенфордской Школе права создает Центр изучения интернета и общества (Center for Internet and Society). В поддержку FSF Ричарда Столлмена он организует Юридический центр свободного ПО (Software Freedom Law Center). Он же стал идейным вдохновителем нескольких международных студенческих движений, одно из которых названо в честь его книги, Free Culture. В марте 2006 года Лессиг вошел в консультативный совет грандиозного научно-образовательного проекта «Цифровая Вселенная» – системы некоммерческих вебсайтов, порталов, развивающей общественную службу сетевого вещания.
Главным детищем Лессига стали, несомненно, Творческие общины, Creative Commons (СС), основанные в 2001 году. Идею такой организации, по собственному признанию Лессига, подал ему четырьмя годами ранее коллега Чарльз Нессон из Гарварда. Чересчур привлекательной поначалу она не показалась. Отдавало позабытым детским духом шестидесятых или же полусумасшедшими проектами, которые постоянно витали и умирали в Сети. Киберпространство не знает границ, каждый волен черпать оттуда и вливать обратно сколько угодно. Какие общины, зачем и кому могут там понадобиться?
Однако, как оказалось, именно в мини-сообществах по профессиональным или культурным интересам складываются альтернативные отношения и формируется общественное мнение. Первым примером стало сообщество свободных программистов, основанное Ричардом Столлменом в 1984 году. Он поставил задачу освободить программное обеспечение от оков авторского и патентного права, «дать всем пользователям свободу распространять и модифицировать» разработанные им GNU-программы. От мысли объявить свою операционную систему общественной собственностью Столлмен отказался, дабы не давать искушения приватизировать любые дериваты. Так родилась идея «Copy-left» , особого права, не позволяющего использовать разработки «свободных программистов» для создания закрытого ПО: «Чтобы поместить программу под действие copyleft, сперва мы объявляем свои авторские права на нее (copyright), далее добавляем условия распространения, являющиеся правовым базисом, согласно которому каждый получает права использования, модификации и распространения программного кода, а также любых производных программ на условии, что правила распространения неизменны» . Эти условия сформулированы в «Генеральной общественной лицензии» (General Public License, GPL). Столлмен, таким образом, обращает право против самого права. Исключительно авторское право парадоксальным образом начинает действовать здесь как универсальное право общественной собственности. Так что вряд ли стоит удивляться, что описанные Лессигом попытки примирить GPL с действующим режимом копирайта оказались безуспешны. Лессиг, в отличие от Столлмена, не пророк. Он прагматик, пытающийся объединить самый широкий спектр интересов, имеющих хотя бы малейшую точку соприкосновения. Он действует как политик, считающийся с законодательством, общественными интересами и мнениями. Он акцентирует внимание на тех чертах современного авторского права, которые сделали его главным препятствием к развитию культуры. Несомненно, сроки копирайта чересчур длинны. Несомненно, разные авторы могут претендовать на разный набор прав. Несомненно, многим копирайт просто не нужен. Несомненно, регистрация копирайта в современных условиях послужила бы на пользу всем. Однако так же несомненно и то, что иного способа вознаграждения творческой деятельности еще не придумали, и поэтому с копирайтом расставаться рано. Следует восстановить нарушенное равновесие между интересами автора и общества, избегая крайностей. Между полной анархией и тотальным контролем необходимо заложить «прослойку разумного авторского права». Баланс, компромисс и взвешенность – таковы три кита, на которых основаны Творческие общины. Они предлагают компромисс, дабы остановить экспансию интеллектуальной собственности и гарантировать желающим если не свободный доступ, то хотя бы ограниченные права пользоваться ограниченными ресурсами. Вместо безусловного копирайта, который замораживает новый контент, в среднем, на столетие, они предоставляют выбор из нескольких лицензий. Успех Творческих общин превзошел самые смелые ожидания. Под знаком СС начали выпускать свои материалы не только кампусы, но профессиональные сообщества. С лицензиями СС развивается самый мощный энциклопедический ресурс интернета – Википедия – и распространяются программы BBC. В 2005 году по образу и подобию Творческих общин были образованы Научные общины (Science Commons) со штаб-квартирой в Мичиганском технологическом институте. В середине 2006 года СС действовали уже в семидесяти странах . Лессиг, как искусный политик, продолжает искать компромисс, не расставаясь с двумя основополагающими принципами: законами свободной конкуренции и свободного доступа к информации. Оба они порядком подорваны натиском исключительных прав на любое творческое достижение или новацию, но и оба они идеологически безупречны для американской традиции. Спонсорами Творческих общин стали Центр за общественное достояние (Center for the Public Domain), с одной стороны, и структуры, ориентированные на поддержку предпринимательства (в т. ч. Фонд МакАртуров, Фонд Хьюлетт), – с другой. Будь Творческие общины коммерческим предприятием, – заметил Лессиг в интервью для BusinessWeek Online, – их акции выстрелили бы после запрета Грокстера. «Имеется очень эффективный способ поставить ваш продукт под контроль, легально ли он используется или нет, – а именно, добавить к нему лицензии Творческих общин. Да, и вот мы здесь, открытые для бизнеса, выдаем бесплатные инструменты для того, чтобы избежать ответственности» .
Готовность сотрудничать с бизнесом естественна, хотя и вызывает негодование левых радикалов. Там, где они хотели бы создать «пространство для политики», Творческие общины «замутняют политическую борьбу, ее цели и возможности». Лессига упрекают в «соглашательстве с медиа– и контентиндустриями». Разнообразие лицензий СС приводит к тому, что сложность их комбинаций «возросла экспоненциально». Особенно критикуют одну из предоставляемых СС лицензий – запрет на производные работы. Он может означать запрет и на пересказ, и на цитирование, что подтачивает и без того неопределенные права добросовестного использования .
Не откажешь в логике и умным консерваторам. Я не говорю об апологетах RIAA и MPAA , которые преданно служат своим корпорациям. Джон К. Дворак из PC Mag’а верно замечает, что «всегда мог использовать выдержки в коммерческих или некоммерческих целях. Это называется добросовестным использованием. Я все еще вправе делать это, но Творческие общины со своими лицензионными средствами, кажется, намекают, что нет. По крайней мере, если у меня коммерческий сайт, а я пользуюсь некоммерческим условием» .
Если посмотреть на проблему шире, такая лицензия может ограничить любое цитирование. Как правило, книга, подобная той, которую вы держите в руках, не является коммерческим проектом. Это всего лишь средство донесения информации, и издатель в таких случаях редко ставит целью «извлечение прибыли». Однако если книга все же продается, издание автоматически попадает в разряд «коммерческих». И лицензия СС так же автоматически начинает работать вместе с действующим законодательством против распространения знаний. Электронные описания CC могут оказаться тем же «кодом», который позволяет осуществлять тотальный контроль за творческим продуктом. Лессиг отвечает на критику как последовательный либерал. Он исходит из презумпции собственности на любой продукт творчества и потому убежден в праве автора распоряжаться им по своему усмотрению. Он стремится расширить свободу выбора для каждого творца. И если это не сужало бы свободы выбора для других, спорить было бы не с чем. Но, как оказывается, сужает. Непредсказуемые последствия – непременные спутники намерений, исходящих из частного интереса. Даже самых умных и самых добрых намерений. Лессиг переносит их разрешение в будущее. Прогнозы его довольно интересны и кажутся убедительными. Однако они основаны на экстраполяции технологических тенденций сегодняшнего дня. До сих пор бурное развитие свободного контента стимулировало совершенствование компьютеров и само подстегивалось им. Какие другие стимулы придут на смену и придут ли вообще, если контент окажется полностью зажат тисками авторского права? Снова интересы ВПК? Культура гораздо шире, нежели сфера изящных искусств. В конечном счете, коммерческая продукция масскульта не столь важна, чтобы мерить ею общественное достояние. Допустим, в сфере обмена музыкальными файлами искомый компромисс найти удастся. Но как быть со всеми прочими «ноу-хау», патентами, секретами и другими составляющими «интеллектуальной собственности»? Ее наступление рано или поздно заморозит инновации, так что расчеты на прогресс технологий по той же экспоненциальной кривой (вроде Закона Мура) придется сильно корректировать.
Путь, который выбрал Лессиг, – это постоянная и неустанная борьба с ограничениями свободы. Актуальные угрозы ее существованию – предоставление особых прав вещателям в эфире и в широкополосном диапазоне Сети, наступление на пиринговые и локальные сети, введение Цифрового Управления Правами (DRM) как законодательного требования или технического стандарта.
Лессиг прекрасно осознает, что противостоять этому наступлению может только гражданское общество. Но если едва ли не каждый его член является латентным преступником, что станет с ним? Наверное, даже «великая криминальная революция» в России не породила того гражданского абстинентного синдрома, какой поразил ныне Америку. Хозяйственные отношения в Римской империи были куда более эффективны, нежели порядки варварских королевств, поднявшихся на ее развалинах. Рим пал потому, что свободное слово звучало уже не на форумах, от которых остались только площади, а на германских тингах. Лессиг ясно обозначает болевые точки общества: упадок свободной конкуренции, наступление информационных монополий, сужение доступа к знаниям, угрозы гражданскому самосознанию. Предлагаемые им средства противоречивы в своей основе и потому амбивалентны. Лицензии СС в равной степени размывают общественное достояние и копирайт. Но это всего лишь юридическая форма, инструмент. Если главная интенция либерализма, стремление к свободе, победит пристрастие к порядком уже размытой собственности (что, на самом деле, очень вероятно), достижение главной цели станет значительно легче. Путеводная звезда Лессига указывает одно из возможных направлений в наступающей тьме. Надо выживать в условиях обскурантизма, надо сохранять культуру и в том концлагере, куда загоняет ее современное законодательство об интеллектуальной собственности. Люди, вступающие в Творческие общины, вдохновлены идеей свободного общения и свободного преобразования культурных достижений. Так что когда взойдет вновь «звезда по имени Солнце», они смогут убедиться, что не сбились с пути.

Виктор Ильин mailto:victor illin@gmail com

 Результаты социологического опроса ВЦИОМ, апрель 2005 г. Отмечено, правда, что 58,6% опрошенных не имели музыкального центра с CD или DVD проигрывателем; 73,4% – компьютера с CD или DVD проигрывателем; 78,8% – автомагнитолы с CD или DVD проигрывателем; 82,7% – МР3?плеера; 67,3% – телевизора с DVD проигрывателем (http://www regnum ru/news/445299.html).

 http://freeculture org/blog/2005/03/19/senator?orrin?hatch?heads?new?committee?on?copyright/.

 Компьютер от этого не страдает, однако если в отведенный срок вы не перенесете свой контент на другие носители, он погибнет вместе с операционной системой.

 Либертарианство, оставаясь по преимуществу этически?правовой теорией, отметает любое государственное вмешательство в экономическую жизнь.

 Русский перевод на сайте http://www aquarun ru/community/virtual html

 http://cyber law harvard edu/events/lessigkeynote pdf. p.3 Declaration of the Independence of Cyberspace (http://www eff org/~barlow/Declara?tion?Final html). Джон Перри Барлоу. Декларация Независимости Киберпространства. J. P. Barlow. A Declaration of the Independence of Cyberspace (http://www eff org/~barlow/Declara?tion?Final html).

 Подробно об этом Лессиг рассказал в книге «Код и другие законы Киберпространства» (Lawrence Lessig, Code and Other Laws of Cyberspace, Basic Books, 2000).

 В сентябре 2006 года Уголовный Кодекс РФ установил шестилетний срок за пиратство в особо крупных размерах.

 Американская ассоциация звукозаписывающих компаний.

 http://www openp2p com/pub/a/p2p/2001/01/30/lessig html

 Ф. Уэбстер. Теории информационного общества. М.: Аспект Пресс, 2004, с. 238.

 http://cyber law harvard edu/events/lessigkeynote pdf, р. 6.

 http://www libertarium ru/libertarium/macaulay?ru?002

 Подробнее об этом см.: Ильин В. Виртуальное. Идеальное. Информация//Свободная мысль – XXI. 2004, №9.

 http://www microsoft com/Rus/Licensing/General/examples/winxppro_box mspx

 Подробнее об этом см.: Ильин В. Копирайт и копилефт//Свободная мысль – XXI. 2005, №№ 5?6.

 См.: Павел Кармышев. О терминологическом хаосе в области ИТ и некоторых его следствиях. http://consumer nm ru/term htm.

 Заместитель министра экономического развития и торговли Андрей Шаронов заявил, что «владельцы оборудования сейчас счастливо избегают ответственности, поскольку функции пользователя и собственника разделены. Собственник находится в счастливом неведении, что происходит с его оборудованием». http://www vz ru/society/2006/11/7/56116.html. Вывод: если ситуацию не контролирует собственник, значит, придется контролировать его самого.

 А. Трофименко. К вопросу об определении субъективного права на результаты интеллектуальной деятельности". http://www russianlaw net/law/netlaw/articles/paper08.htm.

 Одно из немногих достоинств IV Части Гражданского кодекса РФ, закрутившего гайки свободного обмена иенформацией, в том, что понятие ИС практически там не употребляется.

 Лоуренс Лессиг. Востребование Общин (Lawrence Lessig, Reclaiming a Commons, 1999), http://cyber law harvard edu/events/lessigkeynote pdf.

 О некоторых важных эпизодах этой войны см.: http://potrebnosti globalrus ru/prag?matics/780883/

 А. И. Колганов. Собственность на знания как тормоз экономического и социального развития. http://www alternativy ru/magazine/htm/02_1/propriet htm.

 http://soufron typhon net/article php3?id_article=132

 http://www openp2p com/pub/a/p2p/2001/01/30/lessig html

 Любопытна аналогия между судьбой электронных библиотек в США и в России. После принятия новой редакции Закона об авторском праве первым делом судебному преследованию подверглась популярнейшая в Рунете библиотека Максима Мошкова. См.: Марианна Дейнеко. Онлайновые библиотеки потерпели первое поражение в суде. Компьюлента, 29 сентября 2004 г., http://net compulenta ru/50486/.

 Заходить на этот сайт (http://www ceeol com/aspx/editors_intro aspx) весьма грустно: на одну публикацию на русском языке здесь приходится несколько десятков эстонских или болгарских. Да и представлены российские авторы исключительно в зарубежных (японских в том числе) публикациях. Отечественным издателям туда нельзя, так как в цифровую эпоху библиотека у нас законодательно лишена всяких перспектив развития.

 Обычно этот термин переводят на русский язык как «авторское лево». В оригинальной игре слов важнее, однако, другой смысл: left – оставленное (на усмотрение). Вместо «права копирования» возникает «разрешение на копирование». Лучше и в русском оставить Копилефт – смысл понятен.

 Обзор проекта GNU: http://www gnu org.

 Интервью Лоренса Лессига Фонду «Прагматика культуры»: http://potrebnosti global?rus ru/pragmatics/780872/.

 http://www businessweek com/technology/content/jun2005/tc20050629_2928_tc057.htm.

 http://www freesoftwaremagazine com/free_issues/issue_05/commons_without_commonality/

 Ассоциация кинопроизводителей Америки.

 http://www pcmag com/author_bio/0,1908,a=123,00.asp.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология












 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.