Гура А. Символика животных в славянской народной традиции

ОГЛАВЛЕНИЕ

Заключение

Проделанный анализ дает представление лишь об одном
фрагменте общей картины мира. Главной нашей задачей
было установить набор семантических элементов, из которых
слагается комплекс представлений о животных, классифици-
ровать их и на конкретных примерах рассмотреть, как они
участвуют в формировании символики каждого отдельного жи-
вотного. Сравнительный анализ материала позволил выявить
содержательную структуру этого пласта народных верований,
совокупность разнородных признаков, характеризующих жи-
вотных в целом, и их дистрибуцию внутри данного круга пер-
сонажей, а также основные символические значения отдель-
ных персонажей.
Таким образом, обычный, описательный подход сочетается в исследовании с парадигматическим. Это не просто «портретная галерея» животных, а попытка выявить в ней систему. Другой отличительной особенностью данного исследования является то, что к анализу был привлечен весь славянский материал, во всем его охвате. Правда, нам не удалось избежать некоторой неравномерности в подаче материала. Южнославянский, чешский и словацкий материал представлен не в таком широком объеме, как, скажем, польский и особенно полесский. Это объясняется в значительной степени внешними обстоятельствами, в частности, возможностью доступа к богатым материалам многочисленных польских архивов и Польского этнографического атласа, а также многолетним сбором полевого материала в полесских экспедициях по программе Полесского этнолингвистического атласа.

760
Следует отметить основные особенности структурирования данного фрагмента картины мира. Весь комплекс представлений о животных представляет собой систему, которая пронизана общими, повторяющимися мотивами, переплетением ролей и функций. Так, мотивы брачных отношений, происхождения из человека в результате наказания, мотив добывания «разрыв-травы» и т. д. характеризуют самых разных животных. В поверьях и приметах находит отражение появление большинства животных возле человеческого жилья или встреча с ними в пути. Для многих животных, особенно для птиц, важным оказывается их первое появление или первый крик весной, которые порождают многочисленные приметы и поверья, магические и ритуальные действия (например, умывание при появлении первой ласточки, катание по земле при виде первого аиста, обычай звенеть монетами при первом куковании, ритуальная встреча аиста, обряды изгнания насекомых, проводов зимы и встречи весны с прилетом некоторых птиц и т. п.).
Особенностью системы является определенный набор ролей, которые заполняются разными животными. Например, место самой маленькой птички в этой системе могут занимать и ко ролек, и крапивник, и ястребиная славка. Роль домашнего покровителя отводится самым разным животным: ласке, змее, некоторым другим гадам и насекомым. Различные птицы выступают в роли вестниц весны. Роль вдовы приписывается сове и кукушке, роль инородца — удоду, куропатке, щеглу, воробью, волку, таракану, стрекозе, божьей коровке и т. д. В каждом конкретном случае образ животного занимает разные позиции между персонажем и предметом, как бы колеблясь между этими двумя полюсами.
Спецификой данного материала является его разветвленная жанровая структура, несравненно более богатая, чем, скажем, в сфере народных демонологических представлениях. При этом каждому конкретному образу соответствует свой жанровый диапазон, который в ряде случаев может быть и достаточно узким, как, например, для божьей коровки и стрекозы, символика которых раскрывается главным образом в их языковых наименованиях, или для некоторых птиц (зяблика, горихвостки, поползня, славки), характеристика которых сводится к фольклорным текстам, словесно имитирующим их пение.
761
Функционирование символики животных в различных жанрах характеризует глубинные механизмы культуры. Внутренним жанровым законам в значительной степени подчинены механизмы символизации. Мифологическая символика, как мы уже подробно говорили раньше, по-разному преломляется в разных жанрах или формах культуры и в языке.
В целом символика животных отражает существенное влияние демонологических представлений. Сам мифологический пласт народных верований, относящихся к животному миру, неоднороден в генетическом отношении. Внутренняя реконструкция позволяет выявить в нем архаические черты и инновации. Имеются более глубинные и более поверхностные мифологические уровни. К наиболее глубинному следует отнести, прежде всего, такие обобщающие классификационные признаки, вычленяющие большие группы животных, как модус передвижения, локус обычного пребывания, единичность или множественность, которые более связаны с психологией подсознательного восприятия, нежели осмысления. Именно поэтому такие признаки редко эксплицируются в виде конкретных поверий или фольклорных мотивов.
Персонажи в системе неравноценны по своей значимости: имеются персонажи ключевые, доминирующие и периферийные. Например, в образе змеи воплощаются все основные черты символики гадов в целом. К ключевым персонажам можно отнести волка, кукушку и аиста. Такую же роль выполняют и некоторые отдельные группы животных, в частности, семейство воронов и группа пушных зверей во главе с куньими.
Часто роль и значение одних и тех же персонажей различны в разных славянских традициях. Так, медведь более значим в народных представлениях восточных и южных славян, чем западных. Мифологические особенности зайца ярко представлены у западных и восточных славян и гораздо слабее — у южных. Для южнославянской традиции характерна, например, демонологизация бабочки, а для западнославянской — гуся и зайца. Символика, присущая у южных славян ласке, у восточных елавян переносится в значительной степени на других животных семейства куньих, а особенности славянской символики аиста отчасти характеризуют лебедя в севернорусских народных представлениях. Женская символика, присущая в юж-

762
нославянском фольклоре куропатке, прямо соответствует аналогичной символике перепелки и тетерки у других славян. Южнославянскую народную традицию отличает большая степень календарной регламентации представлений о животном мире, что особенно проявляется в наличии у южных славян специальных календарных дат, посвященных отдельным животным (« волчьи », «медвежьи », « мышиные дни», «заячий день », «змеиный праздник», дни, посвященные оберегам от гадов и насекомых).
Данная работа представляет собой лишь первый этап в процессе реконструкции праславянских представлений о животном мире. Имевшийся в нашем распоряжении материал при всем его обширном объеме не всегда позволял судить об ареальном распространении тех или иных явлений, а не имея такой картины, трудно говорить об их хронологии и решать проблему заимствований и инноваций. В недостаточной мере привлекался материал книжной традиции, столь же существенный для решения этих проблем. В свою очередь, для выявления книжных элементов важен анализ античных фактов. Кроме того, рамки нашего исследования были ограничены одной славянской традицией, а для задач реконструкции праславянского пласта верований (внешней, а не только внутренней реконструкции данного круга представлений), для надежного разграничения генетических и типологических черт сходства необходим учет данных других этнокультурных традиций, в частности балканских (особенно румынской), балтийской, германской и иранской. В решении всех этих научных задач мы и видим перспективу дальнейшего исследования этой темы.
.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология