Поликарпов В. Лекции по культурологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Лекция 16. КУЛЬТУРА ДРЕВНЕГО РИМА

Самобытность древнеримской культуры.
От гражданина к подданному.
От религии общения к мировой религии.
Римское право.
Место науки в системе мировоззрения.
Римское искусство.
Художественное конструирование и внутренняя форма римской культуры.
Характер культуры и консервативная мораль.
Наследие древнеримской культуры

До сих пор широко распространено представление о том, что древне-римская культура не является самобытной, ибо римляне пытались подражать недосягаемым образцам классической греческой культуры, все перенимая и практически не создавая ничего своего. Однако новейшие исследования показывают самобытный характер культуры Древнего Рима, ведь она представляет собой определенное единство, возникшее в результате сочетания оригинального с заимствованными культурными инновациями. Не следует забывать того существенного момента, что древнеримская и древнегреческая культуры формировались и развивались на базе античной гражданской общины. Весь ее строй предопределял шкалу основных ценностей, которыми так или иначе руководствовались все сограждане. К таким ценностям принадлежали: идея значимости и изначального единства гражданской общины при неразрывной связи блага индивида с благом всего коллектива; идея верховной власти народа; идея теснейшей связи гражданской общины с богами и героями, которые заботятся о ее благе. Такое восприятие божества и в Греции, и в Риме открывало простор свободному поиску в области философии, науки, искусства и самой религии, не связанному догмами и канонами. Имеет значение и отсутствие жреческой касты. Необходимо отметить и то, что политическая жизнь как греческих полисов, так и
Рима, борьба лидеров различных направлений, стремившихся заручиться поддержкой народного собрания, открытые судебные процессы, игравшие немалую роль в политике и привлекавшие массу слушателей, стимулировали развитие ораторского искусства, умения убеждать, способствовали отточенности логической аргументации, определяли методы философии и науки. Сходство многих черт базиса создавало благоприятные условия для взаимовлияния культур, и прежде всего, для воздействия греческой культуры на римскую.
Но сходство отнюдь не означает тождества — Рим во многом отличался от греческого, в первую очередь афинского, полиса. С самого начала своего существования Рим вел постоянные войны со своими соседями, что в значительной мере определило и его организацию, весь строй жизни и историю. Если греки создавали мифы о богах и полубогах, то для римлян в центре их мифологии был сам Рим, его героический победоносный народ, те, кто боролся и погиб за его величие. Боги, по убеждению римлян, лишь помогали им победить, выказывая тем самым свое особое расположение к римскому народу. Железная воинская дисциплина требовала воинских добродетелей — мужества, верности, стойкости, суровой непреклонности, гордого достоинства. Такие добродетели требовались не только для войны, но и для мирной жизни, для исполнения долга хорошего гражданина. Свои особенности были и в отношениях патрициев и плебеев — первостепенное значение приобрела борьба за различные законы, вырывавшиеся плебеями у их противников, что обусловило особую роль права в жизни общества. Обе стороны использовали в своих интересах религию, первоначально очень близкую к праву. Тесная связь религии с правом, с политической борьбой, с одной стороны, повышала ее значение в жизни общества, с другой — способствовала ее формализации, детализации различных способов общения с богами, узнавания их воли. Это исключало полет фантазии и собственную инициативу в религиозной сфере, не ставшей источником поэтического творчества. Упомянутые различия во многом определили путь освоения римлянами греческой культуры.
Не удивительно, что здесь мы сталкиваемся с интересным феноменом — если греческое искусство и литература благополучно были «пересажены» на римскую почву, то греческая математика и логика на ней не прижились. Логика перестала быть моментом научного поиска, логические знания античности как бы «засыхали» в силу интеллектуального уровня «потребителей» римской культуры, их практичности и трезвости. В результате произошло обеднение развитых логических традиций, для ранних латинских переводов характерны поверхностность и путаница в терминологии. Все это объясняется спецификой римской культуры: сила, а не утонченность, мощь, а не быстрота, массивность, а не красота, утилитарность, а не гармония в обыденной
жизни, факт, а не воображение доминируют в искусстве; беспощадно реалистичный портят в живописи, величественная скульптура характерны для нее. «Сила, облеченная в величие», — вот римский идеал, который блокировал развитие логики и математики. Ясно, что постепенно формировавшаяся греко-римская, античная культура по мере увеличения римской державы, превратившейся в Римскую империю, не только распространилась в римских провинциях, но и сама вобрала в себя достижения культур этрусков, западных и восточных народов. Однако, впитывая инокультурные ценности и образцы, римская культура эволюционирует в своей социальной логике, сохраняя на разных этапах эволюции свою целостность и заимствуя лишь то, что этой целостности не противоречит.
На протяжении нескольких веков Древний Рим совершил эволюцию от полиса к империи, а римлянин — от гражданина к подданному с его сильным чувством порядка. Для гражданина характерны были непосредственные связи в системе община — гражданин, т.е. связи соучастия. Весьма большое значение имело то обстоятельство, что в Риме имело место равенство граждан в смысле юридической ответственности перед законом, но не было равенства в политической и социальной сфере. Определяющую роль здесь играл ценз — размер имущества и происхождение, что и определяло место гражданина в социальной иерархии, его права и обязанности. Так, народное собрание было высшим избирательным и законодательным органом, но простые люди не могли рассчитывать занять высокие должности, это было доступно только лицам с высоким цензом. Римский гражданин ориентировался на следующую систему ценностей: мужество, храбрость, выносливость, трудолюбие, суровое достоинство, непреклонная честность, справедливость, свобода. Характерной и специфически римской была неразрывная связь свободы и экономической независимости: «жалованье делает человека рабом». Человек экономически зависимый не смел высказывать мнение, не угодное тому, кому он был чем-то обязан.
Представляет интерес римский идеал республики, к которому был близок Рим в эпоху от окончательной победы плебса до середины 1 в. до н.э. Наиболее полную, хотя и приукрашенную, его характеристику дал историк Полибий. Он подчеркивает совершенство политического строя Рима, его «смешанное устройство», соединяющее элементы монархии (власть консулов), аристократии (авторитет сената) и демократии (право народного собрания принимать законы, решать вопросы войны и мира, выбирать магистраты, карать или даровать почести в награду за доблесть). Взаимный контроль всех этих институтов, согласованность их действий, их зависимость друг от друга придают всему строю исключительную прочность и способность завоевывать другие народы и ими править. В итоге возникла мировая Римская империя.
Эта мировая держава впитала в себя многие культурные и технические достижения покоренных народов, ассимилировала, сохранила их и придала им статус универсальности. Хотя Рим требовал от индивида в духе древних традиций абсолютной социальной дисциплины, он не старался уничтожить индивидуальную оригинальность, а наоборот, стимулировал и одобрял любую инициативу в интересах империи. Все подданные империи зависели только от императора, ставшего верховным собственником земли, источником права и верховной апелляционной инстанцией, и заменившем в этом смысле римский народ. Благодаря службе в армии и бюрократическом аппарате имелись некоторые возможности продвижения по социальной лестнице, но они ограничивались сохранением сословного принципа и во многом зависели не только и не столько от реальных заслуг и способностей, сколько от покровительства императора и влиятельных людей, т.е. от умения льстить, интриговать, приспосабливаться. Таким образом, в отличие от гражданина для подданного определяющими стали связи в системе империя — подданный, т.е. связи подчинения. Этот переход от гражданина к подданному обусловил и соответствующую эволюцию системы ценностей, в которой произошло своеобразное смешение исконно римских ценностей с новыми ценностями, ориентированными на психологию подданного.
Вместе с социальной историей Древнего Рима происходила эволюция его религии от древнейшей общинной религии, в которой не было антропоморфных богов (их представляли в виде неопределенных сил), до христианства. Все исследователи римской религии отмечают, что введение культа Капитолийской троицы (Юпитера, Марса и Квирина, уже обладавших индивидуальностью и присущими им функциями) и сооружение Капитолийского храма были обусловлены консолидацией Рима как города и политикой царей этрусской династии, так же как сооружение храма Дианы на Авентине и Юпитера Латиариса было продиктовано переходом к Риму гегемонии в Латинском союзе; что триада Либора, Либоры и Цереры была плебейской, а культ Диоскуров всадническим; что в эпоху Республики и при Империи, несмотря на реформы Августа и императорский культ, римская религия чем далее, тем более перестает действовать на умы и души людей, и они в поисках новых форм общения с божеством, бессмертия души обращаются к восточным культам, мистериям, откровениям, астрологии, магии, к философии, сблизившейся с религией; что императоры, стараясь воздействовать на своих подданных, стремились сделать свою власть теократической. Таким образом, имеется зависимость между развитием социальных структур Древнего Рима и изменениями в религиозной сфере, статус которой был весьма высоким. Повышению социального статуса религии способствовали и поиски средств обретения духовной свободы, которые вели древнеримские философы, противопоставляя тело душе, материю — духу, мир — богу.
Существенно то, что с частичным разложением сельских общин и постепенным растворением городских гражданских общин в империи, с установлением обязательного императорского культа и углублением социального неравенства различные общественные слои в поисках ответов на стоявшие перед ними вопросы различными путями приходят к поискам единого, верховного, общего для всего человечества бога. И этот бог, а не санкция какого-либо более или менее узкого коллектива становится источником моральных норм, гарантом правильной и, значит, счастливой жизни на земле и блаженства за гробом. Это не было еще монотеизмом, так как между верховным богом и человеком выстраивалась целая иерархия посредников, отождествлявшихся с традиционными богами. Не отрицались последние и теми, кто чтил более близких к человеку богов (Сильвана, Геракла, Диониса). Не было в этих религиях какой-нибудь обязательной догмы и соответственно понятия ереси. Но все же они подготовили победу мировой религии — христианства, наиболее полно ответившего на запросы различных общественных слоев того времени.
Велико в древнеримской культуре значение права, изучение, комментирование и разработка которого считалась делом, достойным всяческого уважения. Хорошее юридическое образование, получаемое в специальных школах, могло открыть путь в высшие сословия людям, по происхождению к ним не принадлежавшим; наиболее известным примером может служить Цицерон. В течение многих столетий римские юристы разрабатывали и совершенствовали право, приспосабливая его к реальным потребностям жизни; римское право стало образцом для последующих законотворцев, легло в основу Кодекса Наполеона и ряда других нормативных документов Нового и Новейшего времени.
О древнейшем римском праве практически нам ничего не известно. От «царских законов» до нас дошли лишь скудные отрывки, трактующие сакральное право. Основой всего дальнейшего развития права признавались Законы XII таблиц, составленных в 451—450 гг. до н.э. Уважение римлян к этим законам отчасти обусловливалось их общим консерватизмом, культом «нравов предков», отчасти тем обстоятельством, что некие основы римской гражданской общины, на базе которых они сложились, при всех модификациях продолжали жить до полного разложения античного мира и его культуры. Законы XII таблиц содержали и ряд элементов обычного права, присущих другим стадиально близким народам.
Вместе с тем Законы XII таблиц уже отличались рядом специфических для римской гражданской общины черт, сохранявших свое значение на всех стадиях эволюции римского права. Прежде всего это положения, касающиеся аграрных отношений, согласно которым гражданская община продолжала оставаться верховным собственником земли и контролировала распоряжение ею. Показательно также право приобретения земли в результате двухлетнего пользования ею; оно продолжало действовать на всем протяжении римской истории. Владеть землей на территории Рима мог только римский гражданин, отсюда и формула «мое по квиритскому праву», и неразрывная связь гражданства и землевладения.
Забота общины о хорошей обработке земли сказывалась и на особом строе римской фамилии, по словам самих римлян, не имевшей аналогии ни у каких других народов. Ее особенность, как известно, состояла в исключительном праве отца на все принадлежавшие фамилии ресурсы: недвижимое и движимое имущество и находящихся под его властью людей — жену, сыновей с их женами и детьми, рабов. Он произвольно мог распоряжаться их рабочей силой, мог их сдать в наем, продать, покарать вплоть до предания смерти, хотя обычай требовал в таких случаях семейного суда. Обычно полагают, что такая власть отца над всеми ресурсами фамилии обеспечивала наиболее эффективную обработку земли в трудных для земледелия условиях Древнего Рима.
Ряд положений Законов XII таблиц касается прав римских граждан. В первую очередь это статья, согласно которой последнее постановление народа является обязательным законом; затем закон, запрещавший казнить римского гражданина без санкций высшей законодательной и судебной инстанции. Сюда же относится запрещение наделять какими-либо привилегиями отдельных лиц. Таким образом, утверждалось равенство граждан перед законом и исключалась столь распространенная в других ранних обществах возможность предоставлять не принадлежавшему к числу избранных магистров лицу управление какой-либо территорией, сбор налогов с населения и т.п. Контроль над всей территорией Рима и его населением принадлежал только коллективу граждан. Возможно, с этим связан и закон, каравший смертной казнью за сочинение и опубликование позорившей кого-либо песни.
По Законам XII таблиц карались смертной казнью и другие преступления: ночная кража чужого урожая, за что виновный распинался на дереве и обрекался Церере, поджог здания или сжатого и лежащего возле дома зерна, за что виновный заковывался, избивался и сжигался. Сюда же относится дозволение безнаказанно убить вора, пойманного ночью на месте преступления, а днем — вора, защищавшегося оружием. С Тарпейской скалы сбрасывали лжесвидетелей; казни предавался судья или арбитр, уличенный в подкупе, человек, поднявший против Рима врагов или предавший врагам гражданина. По свидетельству Августина, Законы XII таблиц предусматривали, кроме казни и штрафов, также оковы, порку, бесчестие, изгнание и рабство.
По мере углубления классовых противоречий все более суровыми становились наказания для римских граждан, причем их равенство перед законом исчезало в связи с социальной дифференциацией, о чем свидетельствуют жестокие наказания по изданным Августом и его преемниками законам. Суд перестал быть публичным зрелищем, процессы при единовластии утратили политическую значимость, соответственно уменьшилась роль эмоций и возросло в цене тонкое и всестороннее знание права, умение его истолковать и приложить к конкретному случаю. Между тем право все более усложнялось, что привело к его систематизации, которую и представляют Институции Гая. Следует отметить и известную двойственность юристов времени Империи в отношении к древнему праву: с одной стороны, оно признавалось незыблемой основой, с другой — пролагали себе пути новые течения. В этот же период окончательно складывается и знаменитый принцип «презумпции невиновности», по которому, если по той или иной причине вопрос о статусе человека или о праве раба на свободу доходил до суда и дело оказывалось сомнительным, его следовало решать в пользу свободы. В результате длительной эволюции римское право стало гибким, что позволило ему быть адекватным изменяющейся социальной действительности.
Своеобразна и римская наука, исходящая из представлений о вечном, одушевленном, неделимом и совершенном космосе, — в ней ре было антиномии природа — человек. Насильственные методы овладения природой, стремление во что бы то ни стало исправить или усовершенствовать изначально сложившиеся взаимоотношения часть — целое (что характерно для современной технической цивилизации) исключались самой структурой римского миропорядка. Римская наука не являлась господствующей силой в обществе в силу особенностей существовавшей культуры, не было и социального института ученых и групп узких специалистов, наподобие современных.
В Римской империи различались умозрительные (теоретические) и эмпирические (практические) науки; сюда же относили и искусства (науки), удовлетворяющие потребности роскоши. Практические науки ближе к действительности и диктуются необходимостью: это медицина, земледелие, строительное и военное дело, искусство мореплавания, право и прочие жизненно важные области знания. Занятия этими науками традиционно считались достойными «благородного» человека и включали знание грамматики, риторики, диалектики, арифметики, аст-

ТаНо (лат.) — возмездие. Принцип уголовной ответственности, когда наказание идентично причиненному вреду («око за око, зуб за зуб»).

рономии, геометрии и музыки. Предметы эти входили в круг греческого образования и воспитания, а также были основой всякого практического знания на протяжении всей античной истории.
Умозрительные (теоретические) науки непосредственно с практикой не связаны (еще Аристотель ставил их выше всех остальных). Главнейшая из них — философия, которая делится на физику, этику и логику, составляющую метод философского изложения. Физика занимается вопросами строения универсума и законами природы; этика рассматривает связи человека с обществом и его место в космическом целом, его положение в мировом и социальном устройстве. В римской философии имелись все философские школы античности — платонизм, стоицизм, пифагореизм, скептицизм, эпикуреизм и др., позволявшие древним римлянам осмыслить свое положение в мире.
Своеобразие римской науки обусловлено характером мировоззрения, в котором переплетались греческая, эллинистическая и чисто римская культурные традиции. Уже в эпоху Республики римская культура становится двуязычной — высшие римские фамилии говорят и читают по-гречески, что считается признаком образованности и хорошим тоном; в то же время благодаря деятельности ученых-филологов латинский язык вырабатывает категориальный аппарат, способный передать все тонкости и сложности эллинистической культурной и научной традиции. Поэтому и наука в Римской империи становится разноязычной (Апулей писал по латыни, а Марк Аврелий и Элиан — по гречески). К тому же римская наука была разнонаправленной: теоретическое наследие являлось привилегией иноземцев, тогда как люди практических знаний вроде Витрувия, Цельса, Фронтина стремились использовать достижения греков во славу Рима. А накопленный запас практических знаний и опыта — римское гражданское строительство, римская санитария и гигиена и пр. — составлял гордость Рима. Если учитывать, что никакая культура с многовековыми традициями не может просуществовать на заимствованном извне знании, не приспособив его к собственной системе ценностей, то становится понятным своеобразие римской науки.
Свой облик имеет и римское искусство, которое возникло из смешения местных (в основном этрусских) традиций искусства с греческим влиянием. На римское искусство оказывают влияние и различные народы — германцы, галлы, кельты и др., входившие в состав многонациональной Римской империи, но эти влияния не изменили существенно основных особенностей римского искусства. Его художественная форма является результатом специфических для Рима идеологических предпосылок. Римское искусство — продолжение греческого, поэтому благодаря преклонению римлян перед греческим искусством в римских копиях сохранилась большая часть творений греческой классики. От этрусков римское искусство получило свое основное наследство.
Римская архитектура взяла многое у этрусской — круглую форму плана и арки, которая была характерной для городских ворот этрусских городов. Арку римляне превратили в триумфальный портал, через который проходил победитель. Такая форма, как конструкция свода, сохранилась и в новой европейской архитектуре.
Римляне создали огромные архитектурные сооружения и постройки. Строились форумы, бани, амфитеатры, дворцы, храмы, крепостные стены и т.д., которые и сегодня восхищают своей монументальностью, продуманностью и красотой архитектурных форм.
В области скульптуры римляне — также последователи этрусков. Они заимствуют обычай создавать надгробные маски и портреты на саркофагах умерших, и из этих надгробных масок широко развился римский портрет на основе реалистического отражения действительности. Римский скульптор не создавал идеализированное изображение в портрете, а изображал конкретные личности с подчеркиванием портретного сходства. Римская скульптура не создавала обобщенных образов атлетов, как было принято у греков. Вообще обнаженное тело редко встречается у римлян, а если и встречается, то всегда словно с какими-то «оправданиями». Римская монументальная скульптура создает статуи, облаченные в тогу, занятые серьезно своей работой.
В живописи римское искусство тоже имеет значительные успехи. Создается оригинальная живопись, отличная от греческой. Римский живописец прежде всего стремится отразить окружающую природу и расположить фигуры в пространстве. Он не достигает реалистического отражения действительности, но создает определенные иллюзии ее, подчеркивает внутреннее пространство линеарно, хотя и без достижения перспективы (которая появляется гораздо позже). Все это дает римской живописи определенное преимущество перед греческой.
Прекрасна и римская поэзия, золотой век которой наступил в эпоху Августа. Одним из знаменитых поэтов является Вергилий Марон, создавший поэмы «Георгики», «Энеида» и «Пастушеские песни». В творчестве Горация Флакка латинская поэзия достигла своего высшего по форме развития. Взяв за образец греческих лирических поэтов, особенно Алкея, он создал несколько од. В них он прославлял личность и деятельность Августа, римское оружие, а также радости любви и дружбы и созерцательную тихую жизнь поэта-философа. Выдающимся поэтом «золотого века» был Овидий Назон, написавший множество стихов о любви. Своеобразной инструкцией влюбленным о том, как добиться любви, явилась его поэма «Искусство любви», которая вызвала гнев Августа, увидевшего в стихах Овидия пародию на его законодательство об укреплении семейной жизни римской знати и выславшего поэта за пределы империи. И в последующем римская поэзия и проза Ювенала, Апулея, Сенеки и др. получают широкое распространение.
Следует подчеркнуть прагматический характер всего римского искусства, задачей которого было укрепление существующего порядка. В Древнем Риме осуществлялись, если употребить современную терминологию, программы массового воздействия на население, они обходились дорого, однако эффект был огромным. К ним относились гладиаторские бои и «боевые программы»: «Иногда арену наполняли водой, превращая ее, таким образом, в навмахию: в воду напускали рыб и разных морских чудовищ; здесь же устраивали морские битвы, например, Саламинскую между афинянами и персами или сражение коринфян с корцирянами. В 46 г. до н.э. устроена была битва между сирийским и египетским флотами на озере, которое Цезарь нарочно велел выкопать на Марсовом поле; в битве участвовали 2000 гребцов и 1000 матросов.
Подобное же сражение было устроено Августом во 2 г. н.э. на искусственном озере по ту сторону Тибра. Число участвовавших доходило до 3000. Но все эти игры затмило большое морское сражение, которое было устроено в царствование Клавдия на Фуцинском озере. Здесь друг против друга выступало два флота — сицилийский и родосский, причем с обеих сторон сражалось 19 000 человек» (П. Гиро).
Принцип «хлеба и зрелищ», характерный для образа жизни Древнего Рима, имел мировоззренческое значение и нес в аудиторию морально-политическую информацию. Зрелища служили весьма эффективным средством укрепления власти, будь это в республиканском или императорском Риме. Сохранился рассказ о том, что однажды Август упрекал пантомима Пилада за его соперничество с партнером, на что Пилад ответил: «Это тебе выгодно, Цезарь, что народ занят нами». Зрелища преследовали вполне определенную цель — дать мыслям толпы определенную направленность в пользу существующего режима. Это достигалось великолепием и роскошью празднеств, зрелищ и построек, воздействовавших на воображение и фантазию народных масс.
Исследования различных сторон римского образа жизни обнаруживают в нем некую универсальную тенденцию. Оказывается, принципы дизайна в области художественного конструирования, категории теоретической мысли и отложившийся в народном сознании образ социальной действительности обнаруживают в Древнем Риме определенную изоморфность. Их объединяет общее представление об изменчивой поверхности бытия, облекающей его постоянную основу — полупонятие—полуобраз, который, однако, имел бесспорные основания в объективной действительности и реализовался в ней. Это то, что можно назвать внутренней формой культуры.
Диалектика внешне-преходящего и внутренне-пребывающего вытекала из самого объективного характера римской жизни. Вспомним:
античный мир «состоял из, в сущности, бедных наций», и его основная форма, а именно, город-государство, или полис, соответствовала весьма ограниченному уровню общественного богатства. Значительное историческое развитие не могло вместиться в такую общественную форму, разлагало ее, ввергало периодически в жесточайшие кризисы, порождало войны, вызывало к жизни чудеса патриотизма или злодейства, самоотверженность и алчность, подвиги и преступления. Но ограниченность производительных сил общества и соответствовавший им характер полиса определялись самой природой античного мира, его местом в истории человечества, и потому полис вечно погибал и вечно возрождался с теми же неизменными свойствами. Легионер, отшагавший тысячи миль, повидавший десятки городов и стран, награбивший кучу золота, добивался от полководца одного и того же — демобилизоваться пока жив, получить надел, осесть на землю, влиться в местную общину, зажить так, как жили прадеды. И какие бы разные страны ни покоряла армия императоров, демобилизованные ветераны основывали свои города всегда те же, в Африке или в Бретани, с теми же магистралями — север-юг и восток-запад, с тем же форумом, храмом и базиликой у их скрещения, с той же системой управления, копировавшей единый для всех, неподвластный временам эталон — систему управления города Рима. За мельканием жизненных перемен действительно ощущались глубинные и неподвижные пласты бытия.
Понятно, что, хотя Рим превратился из небольшого города-государства в гигантскую империю, его народ сохранил старые церемонии и обычаи почти неизменными. В свете этого не вызывает удивления то массовое раздражение, которое вызвала эпатирующая демонстрация богатства, заключенная в использовании некоторыми римлянами лек-тик (носилок). Оно коренится не столько в политике или идеологии, сколько в тех сокровенных, но непререкаемо живых слоях общественного сознания, где вековой и на поверхности изжитый исторический опыт народа отлился в формы повседневного поведения, в безотчетные вкусы и антипатии, в традиции быта. В конце республики и в 1 в. н.э. в Риме обращались фантастические суммы денег. Император Вителлий за год «проел» 900 млн. сестерциев, временщик Нерона и Клавдиев Вибий Крисп был богаче императора Августа. Деньги были главной жизненной ценностью. Но общее представление о нравственном и должном по-прежнему коренилось в натурально-общинных формах жизни, и денежное богатство было желанным, но в то же время и каким-то нечистым, постыдным. Жена Августа Ливия сама пряла шерсть в атрии императорского дворца, принцессы проводили законы против роскоши, Веспасиан экономил по грошу, Плиний славил древнюю бе-
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. 2. С. 587.
режливость, и восемь сирийцев-лектикариев, из которых каждый должен был стоить не меньше полумиллиона сестерциев, оскорбляли заложенные в незапамятные времена, но понятные каждому представления о приличном и допустимом.
Дело не только в богатстве. Свободнорожденный римский гражданин проводил большую часть своего времени в толпе, заполнившей Форум, базилики, термы, собравшейся в амфитеатре или цирке, сбежавшейся на религиозную церемонию, разместившейся за столами во время коллективной трапезы. Такое пребывание в толпе не было внешним и вынужденным неудобством, напротив, оно ощущалось как ценность, как источник острой коллективной положительной эмоции, ибо гальванизировало чувство общинной солидарности и равенства, почти уже исчезнувшие из реальных общественных отношений, оскорбляемое ежедневно и ежечасно, но гнездившееся в самом корне римской жизни, упорно не исчезавшее и тем более властно требовавшее компен-саторного удовлетворения. Сухой и злобный Катан Старший таял душой во время коллективных трапез религиозной коллегии; Август, дабы повысить свою популярность, возродил собрания, церемонии и совместные трапезы жителей городских кварталов; сельский культ «доброй межи», объединявший на несколько дней января, в перерыве между полевыми трудами, соседей, рабов и хозяев, выстоял и сохранился на протяжении всей ранней империи; цирковые игры и массовые зрелища рассматривались как часть гез риЬПса (народного дела) и регулировались должностными лицами. Попытки выделиться из толпы и встать над ней оскорбляли это архаическое и непреходящее чувство римского, полисного, гражданского равенства, ассоциировалось с нравами восточных деспотий. Ненависть Ювенала, Марциала, их соотечественников и современников к выскочкам, богачам, гордецам, плывущим в открытых лектиках над головами сограждан, взирая на них «с высоты своих мягких подушек», росла отсюда.
Повседневная жизненная необходимость ощущалась как предосудительная, как противоречащая смутной, нарушаемой, но вездесущей и внятной норме — «нравам предков», и это постоянное сопоставление данного непосредственно зримого, повседневного бытия с отдаленной, но непреложной парадигмой древних санкций и ограничений, добродетелей и запретов составляет одну из самых ярких и специфических черт римской культуры. Жизнь и развитие, соотнесенные с архаической нормой, предлагали либо постоянное ее нарушение и потому несли в себе нечто кризисное и аморальное, либо требовали внешнего соответствия ей вопреки естественному ходу событий самой действительности и потому содержали нечто хитрое и лицемерное. Это была лишь универсальная тенденция, объясняющая многое и в римской истории, и в римской культуре.
В конце V в. Древний Рим как мировая империя перестал существовать, однако его культурное наследие не погибло. Сегодня оно является существенным ингредиентом Западной культуры. Римское культурное наследие придало форму и было воплощено в мышлении, языках и учреждениях Западного мира. Определенное влияние древнеримской культуры просматривается как в классической архитектуре общественных зданий, так и в научной номенклатуре, сконструированной из корней латинского языка; многие ее элементы трудно вычленить, настолько прочно они вошли в плоть и кровь повседневной культуры, искусства и литературы. Мы уже не говорим о принципах классического римского права, которое лежит в основании правовых систем многих западных государств и католической церкви, построенной на основе римской административной системы.

ЛИТЕРАТУРА

Быт и история в античности / Под ред. Г.С. Кнабе. М., 1988.
История Древнего Рима / Под ред. В.И. Кузицин. М., 1982.
Кебе Г.С. Древний Рим — история и современность. М., 1986.
Культура Древнего Рима / Под ред. Е.С. Голубцова. М., 1986. Т. 1 и 2.
Трухит И.11. Политика и политики «золотого века» Римской республики. М., 1986.
Штаерман ЕМ. Социальные основы религии Древнего Рима. М., 1987.