Библиотека Гумер - культурология

Виктор Нидерхоффер. Университеты биржевого спекулянта

Заключение

Никогда не забывайте об экологии. Где живет ваш противник? Чем он питается? Хорошая ли у него реакция? Никогда не забывайте о жизненных ритмах. Старайтесь синхронизировать свою деятельность с внешним миром.

Все в мире взаимосвязано. Чтобы достичь успеха, уделяйте должное внимание языкам, науке, экономике, литературе, религии и искусству. Вспомните Гамлета: «Александр умер, Александра похоронили, Александр превращается в прах; прах есть земля; из земли делают глину; и почему этой глиной, в которую он обратился, не могут заткнуть пивную бочку?»

Если вы хотите понять, чего вы стоите, поучаствуйте в конкурсе или турнире. Но помните, что для победы на конкурсе нужны совсем другие качества и методы, чем для успехов в повседневной жизни. Участнику конкурса нечего терять, поэтому он рискует гораздо больше, чем осмелились бы мы рисковать в житейских делах.

Развивайте в себе чувство противоречия. Обнаружив в каком-то месте чемпиона, вы едва ли встретите там другого чемпиона. Лучшая рыба плавает на глубине, и разная рыба ловится на разных червей.

Все находится под влиянием погоды. В полнолуние легче всего делать выбор наживки. Ветер - твой друг; но смена направления ветра часто меняет и правила игры, и реакцию добычи.

Сохраняйте спокойствие. Держите свои эмоции под контролем. Иначе любой громкий выкрик отвлечет ваше внимание и пошатнет ваши позиции. Время торжествовать наступит тогда, когда вы вернетесь домой и обдумаете, что вы сделали правильно, а что - неправильно. Привыкайте к научным методам работы. Записывайте, какие приемы срабатывают, а какие - нет. Когда вы впоследствии проанализируете эти записи, вы поймете, как изменить свою стратегию, чтобы повысить вероятность успеха. Если ваши дела идут плохо, срочно измените свои методы работы. Но будьте скромны и учитывайте, что в мире существуют гораздо более сильные игроки, чем вы. Учитесь на легендах, которые рассказывают об этих великих людях. Многие из них ведут семинары и с радостью поделятся с вами своей мудростью.

Циклы всегда меняются. Прием, который принесет вам победу утром, в полдень окажется почти бесполезным, а вечером - вредным.

Когда мне на глаза попались эти советы и афоризмы, поначалу меня охватило отчаяние. Черт побери, меня опередили! Кто-то другой уже открыл за меня главные закономерности игры на бирже и успел опубликовать эти открытия.

Но затем я обнаружил, что эти открытия относились вовсе не к игре на бирже! Это были советы начинающему рыболову! Таким образом, приемы рыбной ловли и сама рыба представляют собой важный урок для биржевого спекулянта.

Стив Стиглер, мой консультант по статистике, принимал участие в правительственном исследовании под названием «Наследуемые черты уязвимости окуней к рыбной ловле». Результатами этого исследования Стиглер поделился со мной, и это помогло мне усовершенствоваться в спекуляции.

Окуни подразделялись на два класса. К первому классу принадлежали те, которые три или более раз ловились на искусственную наживку (и тем самым получали «титул» уязвимых); они представлены на графике серыми столбцами. Во второй класс входили те, которые не ловились вовсе (т.е. бдительные окуни); они изображены черными столбцами.

Потомство уязвимых родителей ловилось в два раза чаще, чем потомство бдительных родителей. Вывод исследования таков: «В случае, когда необходимо повысить до максимума уровень ловли, желательно увеличивать численность окуней с высокой степенью уязвимости».

Без всякой личной заинтересованности я намерен отправить в Конгресс письмо с просьбой о принятии закона о выплате компенсации потомкам высокоуязвимых родителей. Таким, как я.

Наказание за любовь к анализу графиков типа «свечи»

Каждый вечер в элегантном токийском баре миловидная дама лет сорока спускается в зал по покрытой ковром мраморной лестнице. Она улыбается и машет собравшимся внизу клиентам. Ее приветствуют взрывы хохота и выкрики: «Нет, это чудовищно! Перестаньте! Не надо!» Как только дама добирается до нижней ступеньки, мужчины в баре одной рукой хватаются за свои интимные части тела, а другой отмахиваются от женщины, внушающей им такой ужас.

Удивляться этому ритуалу не стоит. Это - всего лишь обычный ежевечерний выход Тосико-сан - в прошлом роскошной красавицы, вышедшей замуж за известного члена японского парламента. Обнаружив, что муж изменяет ей с какой-то гейшей, Тосико-сан отрезала ему половые органы и со свойственным японцам натурализмом засолила их в банке. Отсидев пять лет в тюрьме, эта дама стала знаменитостью и вскоре приобрела в Токио ночной клуб.

Приверженность к подобным стилизованным обрядам нашла отражение и в мире японского технического анализа биржи. Японцы разработали метод анализа по графикам типа «свечи». Такой график состоит из вертикальной черты («тень»), показывающей дневные гребни и донышки. На вертикальную черту накладывается прямоугольный столбец («тело»), показывающий цены при открытии и при закрытии. «Тело» изображается черным цветом, если при закрытии цены ниже, чем при открытии. Если при закрытии цены выше, чем при открытии, «тело» изображается белым цветом. Различные паттерны графика типа «свечи» носят пышные названия: «белый цветок», «вечерняя звезда», «висельник», «беременная». Ключевой паттерн под названием «Доджи» обозначает торговый день, в котором цены при открытии и при закрытии оказываются на одном уровне.

Среди массы разнообразных недостатков, которыми грешит метод анализа графиков типа «свечи», один порою совершенно очевиден. То, что похоже на таких графиках на тенденцию, очень часто оказывается всего лишь камуфляжем, призванным вышибить с рынка слабых игроков. Однако до сих пор никто еще не провел количественного анализа результатов этой техники, так что из формы того или иного графика типа «свечи» можно сделать практически любой вывод. В этой технике все объясняется, но ничего не доказано.

Кроме того, в таких графиках существует еще два дефекта. Многие паттерны основаны на совмещении трех или более событий. Если каждое событие может произойти с вероятностью один к четырем, то весь паттерн в данный конкретный день может сложиться с вероятностью 1:64. А это - слишком малая частота для сколько-нибудь адекватного научного анализа. Вторая же проблема состоит в том, что многие паттерны можно интерпретировать по-разному. То, что одному покажется паттерном «вечерняя звезда», другой может принять за «Доджи».

Вот потому-то, когда мистер Нормайл, наш ведущий боец, вошел в офис 22 октября 1993 года после того, как казначейские обязательства упали на пункт, и заявил, что это падение было совершенно предсказуемым, поскольку цены образовали паттерн «черная звезда Доджи», я понял, что нужно указать ему на ошибки. И в следующий раз, когда Нормайл вошел в офис, трейдеры были наготове: «О, нет! Это чудовищно! Перестаньте! Не надо!» И мистер Нормайл крепко подумал, прежде чем давать очередное объяснение крупному сдвигу цен.

Ло-Багола

Одна из самых обычных ситуаций в жизни биржевого спекулянта - разъяренный рынок, бешено скачущий то вверх, то вниз. Примеры настолько многочисленны, что их даже скучно перечислять: скачок цен на серебро с 5 до 50 долларов за унцию в 1980 году; падение курса доллара по отношению к иене от 105 до 80 иен за доллар в 1995 году; скачок цен на кофе с 80 центов до 2,65 долларов в 1994; на сою с 4 до 12 долларов за бушель в 1973 году. Все эти сдвиги происходили за срок от двух до четырех месяцев... и всегда - весной. Именно такие ситуации не дают рынку протухнуть. Они позволяют крупным игрокам сделать сотни миллионов долларов прибыли и пробуждают интерес к бирже в широких массах. Если бы только публике удалось в подобный момент урвать хотя бы крохи тех прибылей, что достаются настоящим акулам бизнеса! Но я понимаю, что все шансы - за то, что, вступив в игру, я окажусь не на той стороне и сам превращусь в источник прибыли. Более того, когда я потеряю столько, что буду вынужден выйти из игры, цены тут же развернутся и с той же скоростью рванут в обратную сторону.

В конце концов я понял, что пришла пора изучить свои ошибки и рассмотреть все подобные сдвиги цен систематично и в новой перспективе. Перерыв все серьезные математические учебники, книги по теории катастроф, генетическим алгоритмам, теории хаоса, анализу Фурье, нелинейным дифференциальным уравнениям и функционированию нервной системы, я дошел до ручки. Все эти методики в ретроспективе работали превосходно, но для прогнозов не годились. Но в конце концов мне повезло, и я обнаружил панацею. Этим открытием я обязан мудрости одного философа XIX века родом из Африки.

После того как в 70 году н.э. был разрушен храм в Иерусалиме, евреи были вынуждены уйти из Палестины. Часть из них долгое время скиталась по побережью Северной Африки. Затем они постепенно откочевали на юг и составили основное население некоторых оазисов в пустыне Сахара. Часть этих евреев в конце концов обосновалась в Дагомее (ныне Бенин), между Ганой и Нигерией.

Одна из деревень этого народа находилась посреди тропического дождевого леса. Территория Ондо Буш, окружающая эту деревню, поросла плотным подлеском высотой в пять футов. Летом температура там превышала 115 градусов по Фаренгейту, а в течение трех месяцев подряд ежегодно шли беспрерывные дожди. На деревню то и дело совершали набеги слоны, леопарды, львы, змеи и стаи огромных обезьян, крушивших хижины и убивавших всех на своем пути. Чтобы спастись от ядовитых змей и потопов, жители селения были вынуждены строить хижины на бамбуковых сваях высотой в 15 футов .

Один из самых предприимчивых членов этого племени, которому было лет десять, заинтересовался шотландским пароходом, стоявшим на якоре у побережья неподалеку от деревни. Он собрал своих приятелей, они сели в лодку и подплыли к пароходу. Моряки снисходительно позволили мальчишкам подняться на борт и осмотреть корабль. Но в тот момент, когда герой нашего рассказа находился в котельной и любовался кочегарами, шотландский капитан приказал сниматься с якоря. Остальные мальчишки попрыгали за борт, и их тотчас же слопали акулы. Мальчик, которого звали Ло-Багола, выбрался из котельной и увидел гибель своих товарищей. Ему ничего не оставалось, как покориться неумолимой судьбе. Пароход доставил его в Эдинбург, где со временем Ло-Багола получил образование. В конце концов он возвратился в. родную Дагомею, где его приняли с распростертыми объятиями, и написал мемуары о своих удивительных похождениях. Эти мемуары были опубликованы в 1930 году под названием: «Ло-Багола: Подлинная история африканского дикаря».

На первых страницах своей книги Ло-Багола в подробностях описывает, как жители деревни защищались от зловредных обезьян и слонов. О приближении обезьян людей еще за много часов предупреждал ужасный шум, который поднимали эти болтливые животные. Услышав этот шум, десяток мужчин и мальчиков, вооружившись отравленными копьями, забирались на деревья и дожидались появления обезьян. Главная их задача состояла в том, чтобы убить обезьяньего вожака. Опознать его было легко: вожак всегда шел позади «обезьяны-матери», самой крупной и внушительной в стае. С гибелью вожака стая неизменно поворачивала назад и бежала. Но если вожака убить не удавалось, то обезьяны обрушивались на деревню, разрушали дома и уничтожали почти всех жителей. Мало кому удавалось спастись от гибели или от тяжелых ран.

Что касается слонов, то большую часть времени их не приходилось опасаться. Как правило, слоны путешествовали по одним и тем же тропам группами в 50-100 животных. Зная эти слоновьи тропы, люди без труда избегали опасности. Более того, жители деревни Ло-Баголы даже отваживались ловить слонов в ямы-ловушки, замаскированные бамбуком и кустарником. Слоновье мясо они не ели, но слоновая кость ценилась в племени очень высоко. И все было бы хорошо, если б время от времени слоны не впадали в бешенство. Тогда они мчались, не разбирая дороги, и их уже ничем нельзя было остановить. Бешеные слоны топтали, давили и выкорчевывали все, что попадалось им на пути. Они не обращали внимания ни на людей, ни на то, что кто-то из стада угодил в яму. Но, пишет Ло-Багола, жители селения подметили, что какой бы дорогой ни промчались бешеные слоны, они обязательно возвращались назад тем же путем - через день, через неделю или через месяц. Поэтому люди знали, как расположить ямы-ловушки, чтобы добыть побольше слоновой кости.

В нашем мире величайший источник опасности - это ежегодные беспрецедентные взлеты или падения цен на те или иные товары. Такие скачки происходят совершенно неожиданно и сметают все на своем пути. Изучая эту проблему, я разработал некоторые приемы обращения с беспрецедентными сдвигами цен, которым дал название «анализ Ло-Баголы». Если биржевик решается принять участие в игре в один из таких моментов, как следует укрепив свои позиции, то он может сколотить фантастическое состояние.

Прежде чем вступить в игру, я прислушиваюсь к шуму на торговой площадке. Если я слышу болтовню обезьян, то на некоторое время я просто воздерживаюсь от заключения сделки. Если же до меня доносится трубный рев взбесившихся слонов на марше, то я точно знаю: надо потерпеть, пока не минует буря, против которой никому не устоять. Ключ к успешной торговле состоит в том, чтобы вступить в игру в нужный момент после того, как скачок цен произойдет, но до того, как начнется откат. И вот, когда слоны прошли, земля оттряслась и клубы пыли рассеялись, я осторожно взбираюсь на высокое дерево и озираюсь по сторонам в поисках счастливого шанса. Обычно в такие моменты на рынок стекаются мародеры-стервятники. После бешеных слонов им есть чем поживиться. Зная об этом, я с успехом применяю тактику Ло-Баголы не только на товарных биржах, но и на рынках валюты.

В 1994 году мой фонд входил в число самых преуспевающих. В двери моего кабинета ломились журналисты. Мои фотографии красовались в «Бизнес-Уик» и в «Нэйшнл Инквайер», в «Файнэншиал Трейдер» и в «Уолл-стрит Джорнал». Когда репортеры спрашивали меня о секрете моих успехов, я не скрывал от них, что пользуюсь анализом Ло-Баголы.

Но здесь есть одна проблема. Дело в том, что на каждый из полноценных сдвигов Ло-Баголы, после которого цены возвращаются на прежнее место той же тропой, приходится множество фальшивых сдвигов, которые поначалу кажутся откатом того, первого, но затем в какой-то момент снова разворачиваются в направлении, куда пробежали бешеные слоны. Иными словами, слоны морочат нам голову: они только делают вид, что решили вернуться. А кроме того, некоторые скачки цен происходят слишком стремительно: слоны пробегают вперед и возвращаются назад всего за несколько дней, и благоразумный игрок просто не успевает выкопать яму- ловушку.

Итог моего исследования метода Ло-Баголы на сегодняшний день таков: правило «бешеных слонов» действительно работает на товарных рынках, но нет ни малейшей возможности наживаться на нем систематически. Правда, Ло-Багола утверждает, что одно о слонах известно наверняка: уж если они промчались по какой-то тропе невесть куда, то рано или поздно наверняка вернутся назад. В один прекрасный день это все равно произойдет. Африканцы терпеливы. Они умеют дождаться этого прекрасного дня.

Последняя игра Арти

Мой отец обожал играть в шашки. Когда я уже был взрослым, мы регулярно возобновляли с ним старинную борьбу отцов и детей на самом миролюбивом из всех возможных полей сражения - за шашечной доской. Первые ходы всегда были стандартными, и в дебюте партии мы с Арти обычно болтали о том о сем. За те тридцать пять лет, что мы играли с ним в шашки, я ни разу не победил Арти. Но незадолго до конца нашей последней партии, 28 декабря 1980 года, отец заявил; «У тебя есть хороший ход». Подумав немного, я понял, на что он намекает. Я мог пожертвовать ему одну фигуру, и тогда он будет вынужден перепрыгнуть на другое поле. А после моего следующего хода ему будет уже некуда пойти: Арти блокирует себя собственными фигурами. В шашках выигрывает тот, кто ходит последним.

«Отлично! Наконец-то ты меня разгромил. Видишь: мои фигуры блокированы так же, как клетки в моем многострадальном организме. Теперь ты - мастер».

Так я впервые в жизни выиграл у отца партию в шашки. Но прошло всего несколько недель, и Арти скончался после семи лет неравной борьбы со смертельной лимфомой. Позже я понял, что финальную позицию в той партии он предвидел за много ходов, но намеренно вел к ней. Так что своей первой и последней победой я обязан не своему мастерству, а многолетнему опыту Арти. И в этой партии его великолепная тактика проявилась во всем своем совершенстве.

Через несколько недель я сидел у постели Арти в больнице. В 4 часа утра он проснулся, поглядел на меня и сказал: «Если ты здесь в такой час, значит, мои дела и впрямь плохи. Я-то знаю, что ты терпеть не можешь больницы».

«Папа, ты всегда подхватываешь в этих больницах какую-нибудь заразу. Но я все равно тебя люблю. Скажи, ты и вправду чувствуешь себя неважно?»

«Видишь ли, сынок, мне всегда было ради чего жить. И думаю, я был самым счастливым человеком на свете. У меня была отличная семья. Мне не о чем жалеть. Я всю свою жизнь делал добро. Но теперь, боюсь, настало время дать тебе какой-нибудь последний совет. Скажи, ты уверен, что во всех этих твоих технических расчетах учитываются такие серьезные дела, как войны, выборы или, скажем, извержения вулканов? Когда я работал в полиции, мне приходилось доставлять в морг тела бродяг, умерших в подворотнях. И, знаешь ли, у них в карманах мы находили столько статистических сведений из «Морнинг Телеграф», сколько не наберется во всех твоих базах данных».

С тем же сочетанием внешней бравады и внутреннего трепета, с каким я впоследствии заверял Джорджа Сороса, что все понимаю в приливах, я ответил:

«Не волнуйся, папа. У меня все под контролем».

«Ладно, сынок. Я тебе верю. Я знаю, что ты не стад бы зря трепать языком. Позаботься о маме и о малышах. И будь осторожен. - Помолчав с минуту, Арти обратился ко мне с последней просьбой в своей жизни: - Сынок, окажи мне услугу. Сходи, принеси немного льда».

Вот и все. Восемь часов спустя он был уже мертв...

Смерть Арти совершенно выбила почву у меня из-под ног. Меня больше не интересовали дом и богатство, деловые партнеры, цены на мясо и птицу, спортивные призы и теннис. Я сидел и оплакивал Арти день за днем, пять лет подряд.

Но в конце концов я понял, что всякому трауру рано или поздно приходит конец. Я начал постепенно возвращаться к жизни. Хорошую службу в этом сослужили мне мои друзья, естественное жизнелюбие и страсть к музыке. Я начал играть в шашки с Томом Уисуэллом. Я принялся ухаживать за будущей миссис Нидерхоффер. Я играл на пианино с Робертом Шрейдом - удивительным человеком, воплотившим в себе все то лучшее, что было в характере Арти. Я стал другом семьи Джорджа Сороса: нас связали с ним любовь к теннису, шахматам и бирже. Одним словом, я начал жизнь заново. Я воскрес из мертвых, и не в последнюю очередь - благодаря тому, чему успел научить меня Арти.

Я вспоминаю Арти всякий раз, когда даю наставления своим детям и объясняю им, что все нужно делать так, как считаешь правильным, и не думать о победе. Я вспоминаю Арти всегда, когда слышу о каком-нибудь благородном и самоотверженном поступке. Арти для меня стал символом всего самого прекрасного, что может быть в душе человека и, в первую очередь, в душе отца. Он - мой идеал, которого я надеюсь когда-нибудь достичь. Арти часто говорил мне: «Викки, когда я был тебе нужен, я всегда был рядом с тобой, верно?» И я надеюсь, что близкие мне люди смогут сказать так и обо мне.

После смерти Арти многие люди говорили мне, что для них он был как отец. Он был самым добрым человеком из всех, кого мне доводилось встречать. И если бы наш мир был добрее, возможно, Арти не умер бы таким молодым. Он научил меня мудрости и любви к жизни, и в конце концов я нашел утешение в том, что Арти оставил после себя в мире прекрасную память и стал примером для многих людей.

Сьюзен и трейдер

Я слежу за ценами едва ли не двадцать четыре часа в сутки. Я знаю, что если у меня открыты позиции, то, стоит оторваться от монитора хотя бы на несколько минут, цены тут же выпрыгнут за отметку, на которой я должен был выйти из игры. Кроме того, в движении цен есть свой определенный ритм. Если я выбьюсь из этого ритма - пиши пропало. Одним словом, как я уже не раз говорил, спекуляция чертовски похожа на покер. Стратегия на будущее в каждый момент определяется всеми событиями, которые произошли вплоть до этого момента.

И вот однажды я зашел слишком далеко. Я притащил портативный монитор в роддом, где моя жена рожала четвертого ребенка. Роды продолжались 40 часов. В перерывах между схватками я то и дело украдкой поглядывал на экран и время от времени даже пытался закрыть свои позиции по сотовому телефону. Когда сиделка похвалила меня за то, что я держу своих родных в курсе происходящего, я едва сдержал желание рассеять ее иллюзии. Но наконец Сьюзен (впервые за 18 лет) заорала на меня: «Убирайся отсюда со своей торговлей! Ступай торговать свининой куда-нибудь в другое место!»

Доктор Бо

После всего, что было сказано и сделано, приходит на ум старая поговорка: «Врачу, исцелися сам!» Ведь несмотря на то, что я обожаю развенчивать рыночных гуру и высмеивать тех, кто обращается к ним за советом, бывают времена, когда я и сам вынужден прибегать к помощи оракулов.

Успешная спекуляция - это не что иное, как научный, систематизированный и экономный способ ускорить неизбежное. Это - ни для кого не секрет. Потому-то я и не выдаю никому своих особых приемов: ведь как только вы попытались бы пустить их в ход, они тотчас бы устарели. Список ошибок, которые может допустить спекулянт, возглавляет слепая вера в примитивные торговые стратегии, которые предлагают гуру.

Но при этом я сам почти всецело доверяю словам своего «домашнего гуру». Домашнего в прямом смысле слова. Ибо сей оракул обитает не на вершине Парнаса. Он ютится в комнатушке, расположенной в полуподвале моего дома. Со Стивом Кили (доктором Бо), заядлым путешественник ком, ветеринаром и неоднократным чемпионом США по теннису, я встретился на теннисном турнире в Сан-Диего, Там нас связали деловое партнерство и дружба, которые длятся вот уже тридцать лет.

Те шесть месяцев в году, которые Бо не проводит в скитаниях по белу свету, он живет у меня. Он поддерживает связи с железнодорожниками и доставляет мне разнообразные слухи, которые приносят немалую пользу в спекуляциях. У Бо сохранилась привычка к борьбе за выживание, из которой я тоже извлекаю выгоду. По вечерам доктор Бо всегда начеку: он опасается, что в любую минуту может нагрянуть полиция и арестовать его за бродяжничество. Я пытаюсь успокоить его, объясняя, что всех полицейских связывает неписаный закон братства, поэтому никто не придет с обыском в дом сына полицейского. Но от привычек трудно избавляться, и Стив переносит свою страсть к борьбе с полицией в другие области жизни. Поэтому стоит мне крикнуть ему, что центральный банк разошелся не на шутку и пора уносить ноги, доктор Бо мчится мне на помощь и помогает обзвонить японских дилеров и отразить атаку.

Открою несколько ключевых индикаторов, которые мы разработали совместно с доктором Бо.

В начале XX века одним из основных источников сведений об обороте того или иного товара были железнодорожные перевозки. Биржевые спекулянты внимали статистическим данным с таким же доверием, с каким сейчас они выслушивают куда более эфемерные и далекие от жизни цифры (например, сведения о количестве рабочих мест). Но затем возросла популярность других транспортных средств - автомобилей, самолетов, фургонов, - и железнодорожная статистика перестала котироваться на рынке. Однако мы с доктором Бо нашли ей применение.

Во-первых, разница между бродягой, который постоянно меняет работу, переезжая с место на место в товарных поездах, и бродягой, который вообще нигде не работает, состоит в том, что бродяга номер один прочитывает «Уолл-стрит Джорнал», прежде чем пустить его на подтирку, а бродяга номер два пускает его на подтирку сразу. Количественное соотношение между этими двумя типами бродяг - хороший индикатор занятости населения: чем больше рабочих мест, тем больше читающих бродяг. Бродяги первого типа - едва ли не самые верные читатели «Уолл-стрит Джорнал», поскольку им всегда нужно как-нибудь убить время, дожидаясь товарного поезда на обочине. Таким образом, первый хороший индикатор занятости - это количество номеров «Уолл-стрит Джорнал», остающихся валяться под железнодорожными мостами, где обычно собираются бродяги. Количество же товарных поездов, проезжающих за определенный отрезок времени через ту или иную точку, - это непосредственный индикатор экономической активности. Вот, например, 15 февраля 1996 года биржевой спекулянт Вик Нидерхоффер получил от доктора Бо сводку, в которой утверждалось, что товарные поезда вдвое чаще проходят через ключевые пункты в Джэксонвилле, Денвере и Солт-Лейк-Сити. Количество вагонов в каждом составе тоже возросло. Я сделал вывод, что число рабочих мест явно возросло, и не стал закрывать свою короткую позицию по казначейским обязательствам. Разумеется, февральская статистика занятости населения показала беспрецедентный скачок числа рабочих мест (на 800 000), и казначейские обязательства упали на три пункта.

Сойдя с поезда, доктор Бо обычно отправляется в один из круглосуточных кинотеатров. Цена билета вполне оправдывает его цель - переночевать в тепле и относительном уюте. Количество проданного за вечер попкорна (которое можно оценить по количеству мусора на полу) и поведение зрителей в фойе служат показателями уровня жизни малообеспеченной публики, посещающей такие сеансы. Бо подсчитывает, сколько человек улыбается, а сколько - хмурится. Бедняки обычно становятся веселее в периоды, когда распределение доходов бывает более равномерным. А если слишком многие в фойе кинотеатра хмурятся и ворчат, это означает рост безработицы.

Затем доктор Бо заглядывает в ветеринарную клинику. Он сам - ветеринар по образованию, но когда-то он бросил практику, чтобы играть в теннис. Правда, он до сих пор любит пообщаться с бывшими коллегами. Ветеринары рассказывают доктору Бо, как у них идут дела, и это тоже - важный индикатор уровня экономики. Работу ветеринара принято оплачивать наличными (счета присылают только врачи, лечащие людей). Самый, пожалуй, чувствительный индикатор надежд и благосостояния потребителя - это количество клиентов у собачьего дантиста. Когда владельцы собак живут хорошо и рассчитывают на рост своих доходов, они кормят своего питомца жирной пищей, от которой у собаки появляется кариес и начинают болеть десны. В результате ветеринары загружены работой больше, чем в плохие времена. Весной 1996 года доктор Бо сообщил мне, что у ветеринаров дела идут как по маслу. Сообразив, что к чему, я сыграл на понижение с казначейскими обязательствами.

Посетив ветеринаров, доктор Бо в компании других бродяг отправляется полюбоваться на работников Армии Спасения. Подсчитав соотношение мяса и картошки в бесплатных обедах, а также количество благотворительных костюмов и рубашек, доктор Бо делает выводы об объеме товаропроизводства в рабочем секторе экономики. Еще один хороший индикатор - длина очередей за бесплатным супом. Чем длиннее очередь, тем хуже времена.

Пообедав за счет филантропов и как следует выспавшись, доктор Бо пускается в поход по дешевым кафе и забегаловкам. Здесь его интересует количество еды, остающейся на подносах. Правда, этот индикатор нельзя назвать однозначным. С одной стороны, чем хуже времена, тем старательнее люди доедают все до крошки. Но с другой стороны, если времена совсем плохи, то публика вовсе перестает ходить в кафе. Как отличить один случай от другого, я вам не открою. Это - страшная тайна, которую знаем только мы с доктором Бо. Намекну только, что здесь полезно заглядывать в стаканчики из-под кока-колы.

Возвращаясь к железной дороге, замечу, что особое внимание мы с доктором Бо уделяем тому, какие именно вагоны включены в состав товарных поездов. Если слишком много угольных вагонов, это предвещает наступление холодов, что отчетливо скажется на бирже. Если становится больше нефтяных цистерн, значит, возрос спрос на топливо.

Но главный индикатор - это платформы для перевозки автомобилей. Мало того, что они указывают, в какую сторону сдвинутся цены на акции автомобильных компаний, за неделю до того, как будут опубликованы данные о еженедельных продажах автомобилей. Изучая эти сведения, вдобавок можно еще выяснить кое-что насчет инфляции.

Правда, понять, что означают те или иные индикаторы, не всегда так легко. «Сойдя с поезда, я частенько заглядываю в квартал проституток, - рассказывал доктор Бо. - Оказывается, цены на услуги уличных принцесс напрямую зависят от экономической ситуации. Эти колебания просто бросаются в глаза! Но как я ни старался, мне так и не удалось определить, в какой именно момент меняются цены».

И вот наконец настала пора открыть главный индикатор бродяги Бо. Величина сигаретных окурков, валяющихся на мостовых, прямо пропорциональна здоровью экономики. Бродяга всегда ищет бычки. И если ему неизменно попадаются такие крошечные окурки, что он обжигает губы при первой же затяжке, то значит, наступили трудные времена. Курильщики экономят и стараются докурить каждую сигарету до конца, чтобы не потерять ни цента. Честь первооткрывателя в вопросе международных различий в длине выброшенных окурков, несомненно, принадлежит автору «Открытия свободы», Роуз Уайлдер Лэйн. Однако мы с доктором Бо», очевидно, первыми проследили систематические изменения длины окурков в пределах одной страны.

Не так давно я разбогател на несколько миллионов, применив эту теорию к бразильской экономике. Мои агенты в Бразилии отметили, что местные жители стали выбрасывать невероятно длинные окурки. И я бросился скупать бразильские акции.

Долгие две минуты

Нью-Йорк, 8.30 утра. Ночью была дикая гонка; грозовые тучи сгустились за те часы, когда американские биржи были закрыты. Бундесбанк назначил пресс-конференцию в своей штаб-квартире на время между 8.30 и 9.30 утра. На повестке дня - судьба Европы. Европа - это сочетание разрозненных государств и единого общего рынка, свободной экономики и жестких курсов обмена, замкнутости и стремления к мировой экспансии. Все эти проблемы внезапно стали очень актуальны. Почти все крупные воротилы заранее знают результаты пресс-конференции. Ходят слухи, что Бундесбанк повысит дисконтную ставку. За одну ночь рухнул доллар. Мировые рынки казначейских обязательств пошли ко дну. Гонконгская фондовая биржа, где цены упали на 4%, возглавила траурное шествие азиатских рынков, катящихся в пропасть. Если так будет продолжаться, то начнется паника, сопоставимая с теми, что творились в 1907, 1929 или 1987 годах. По крайней мере, так говорят числа на мониторе.

Мы, как обычно, движемся против тенденции, задыхаясь от встречного ветра.

И вот наконец через весь экран вспыхивает заголовок: «БУНДЕСБАНК ОСТАВИЛ СТАВКИ НА ПРЕЖНЕМ УРОВНЕ». Доллар тут же подскакивает вверх на 2%, казначейские обязательства - на 3%. На лондонских биржах индекс Доу поднимается на 50 пунктов. «Пущены в ход защитные приостановки». Звонит телефон. Брокер сообщает нам, что некий крупный фонд, всегда следующий в русле тенденций, изо всех сил покупает. «Давайте и мы начнем покупать! Опередим другие фонды! - говорю я. Но тут же хватаюсь за голову. - Стойте! Что это такое?»

На экране вспыхивает: «ПОПРАВКА». Выясняется, что Бундесбанк все-таки поднял ставки на 50 пунктов.

Доллар возвращается на прежнее место и вдобавок падает еще на 2%. Мы в ловушке. Крупные хеджевые фонды наращивают короткие позиции по доллару. Мировые рынки бьют хвостом, как разъяренный динозавр.

Прошел почти год после октябрьской паники 1987 года. Именно на этот момент Ганн и Эллиот, корифеи волновой теории, предрекали Армагеддон на фондовых биржах. Звонит мой первый клиент: «Надеюсь, вы не открывали для меня длинных позиций?»

Еще один звонок. На проводе - наш хронический «медведь» с берегов Средиземного моря. «Купите мне сотню контрактов «С&П 500».

«Они упадут за месяц на 15%! Только на покрытие спрэда и на комиссионные уйдет 30%!» - кричу я в ответ.

«Плевать! Надо покупать! Мы уйдем в свободное падение», - отвечает «медведь».

Но вот, наконец, забрезжил свет в конце туннеля. Индекс PPI упал на 0,1%. Это отлично. Может быть, мы еще спасемся: ведь все ожидали повышения. Казначейские обязательства тут же поднимаются на 1,5%. «Отдайте лимитированный заказ на покупку. Что? Очередь? Все равно покупайте», - кричу я. Все телефоны раскалились. Сегодня не хватает рук, и приходится созвать всех, кто только есть в офисе. Даже уборщице велели набирать телефон городского банка. «Эй, кто-нибудь! Вытащите Бо из его каморки! Пусть сядет на телефон!» Но тут начинаются помехи на линии, и мы даже не знаем, слышат ли брокеры, что мы отвечаем на их предложения.

«Может, подождать, пока объявят число рабочих мест? Всего пару секунд. Или вот что... запусти какую-нибудь компьютерную симуляцию. Посмотрим, что обычно бывает в таких ситуациях. Нет, уже не надо! Безработица уменьшилась. Опять будет понижение».

Что за чертова карусель! Из грязи в князи и наоборот, не успеешь и глазом моргнуть. Но именно в такие моменты и можно ухватить удачу за хвост.

«Сверься с компьютером. Как отреагировали казначейские обязательства, доллар и акции на четверговое объявление PPI? Так, сырая нефть упала. Значит, казначейские обязательства должны пойти вверх, а золото - вниз. А индекс Никкей - тоже вверх».

«Уиттер на линии. Мы вляпались. Нам только что подняли маржу с 5 до 20%. Если через тридцать минут вы не будете здесь с двадцатью миллионами долларов, вас вышибут с рынка и отрежут телефонную связь», - орет в трубку мой партнер.

«Сколько долларов вложено в длинную позицию Лопеса? Закрой ее. Мы выдержим эту маржу», - уверяю я в ответ.

В эту секунду мой помощник рявкает в другую трубку: «Поговорите об этом с Виктором! Он контролирует степень риска! Да, и сделки заключает тоже он!» На проводе - очередной наш клиент. Он заметил, что мы потеряли 25% его денег. «Виктор, на какой отметке вы собираетесь остановиться?» - интересуется он с деланной небрежностью, словно речь идет не о его деньгах.

«Пока не знаю».

«Тогда будьте так любезны, сократите наши позиции вдвое, - отзывается он. - Нас захеджировал другой трейдер. Он играет против вас. Вы, к сожалению, не укладываетесь в наши параметры допустимого риска».

«Если хотите, я с удовольствием закрою все ваши позиции. Но тогда больше не обращайтесь ко мне!» - отвечаю я.

«Этот чертов Нидерхоффер говорит, что больше не станет работать с нами, если мы будем вмешиваться! - слышу я, как он кричит кому-то, недостаточно крепко зажав рукой микрофон. Секунду спустя он снова мурлычет в трубку: - Прошу прощения, у нас сейчас по расписанию встреча с крупным клиентом из Японии. Мы свяжемся с вами и известим вас о его решении».

«Вообще-то не стоит звонить мне в торговые часы», - замечаю я.

Так, что у нас еще может испортиться? Ну вот, вырубились компьютеры. «Подсчитайте наши потери вручную!» Само собой, беда не приходит одна. Наш давний помощник и сторонник Рефко только что выпустил запрос на новую маржу. Сам Диттмер лично одобрил его. «Поскольку цены на сырую нефть упали ниже 18 долларов за баррель, ваша старая маржа, подкрепленная вложениями в нефть, уже неадекватна». Значит, что-то нужно срочно продать. Но что?.. На проводе наш казначей. Ему только что звонили из Харрис-Бэнк. Выплаты по казначейским обязательствам задерживаются, и эта отсрочка обойдется нам в 20 000 долларов в день.

Звонок из «Квантума». «Продайте 1000 казначейских обязательств по 23. Это на пять пунктов ниже рыночной цены». Этого еще не хватало! «Квантум» пытается подать рынкам сигнал, что мы идем на понижение, как раз в тот момент, когда это равносильно самоубийству! Еще секунда, и снова звонок: «Вы уже заполнили заказ? Вот и хорошо. Продайте еще 1000 по 18».

Опять звонок: «У меня заказ: продать 200 казначейских обязательств по текущей цене. Отличная сделка. Вы уже выиграли полпункта. Ох, прошу прощения, это - Рой?»

«Нет».

«Прошу прощения! Этот заказ был для фирмы Р. Дж. Нидерхоффера, а не для вас. Простите, я нажал не на ту кнопку».

«Виктор, ваш адвокат на пятой линии! Какой-то ваш сосед возбудил против вас дело! Адвокат спрашивает, сколько вы выручите, если продать ваш дом!» - шепчет мой ассистент.

Компьютер опять включается.

«Виктор, все кончено». Мой партнер ставит на CD «Похоронный марш». Эту музыку я уже слышал. И это ужасно.

«Лучше поставь «Регтайм Уолл-стрит»! Скоро нам улыбнется удача. И купи сто миллионов дойчмарок!» - отвечаю я.

Правда, есть кое-какие проблемы. Мы стоим в очереди, и наш заказ будет выполнен не сразу. Тьюдор Джонс уже скупает дойчмарки, потому что он успел отдать заказ раньше нас. А все наши брокеры заняты переговорами с другими крупными клиентами и нас не слышат.

«Тогда поставь защитную приостановку на 100 пунктов ниже рыночной цены. Тенденция наверняка изменится, как только нас попытаются вышибить с рынка».

Входит Сьюзен.

«Ты сможешь проследить, чтобы дети не играли на пианино, когда придет дезинсектор и я буду показывать ему, где завелись термиты? О Боже! Ты ужасно выглядишь! Ты уверен, что все в порядке?»

«Нет, конечно! Все как обычно. Бизнес».