Нибур Р.X. Христос и культура

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава VII. «Заключительный ненаучный постскриптум»

1. По поводу окончательного решения

Наш обзор типичных ответов, даваемых христианами на их вечный вопрос, неполон и неокончателен. Его можно продолжать и продолжать. Исследование можно было бы приблизить к нашему времени, рассмотрев многочисленные попытки разработать данную тему, опубликованные в последние годы теологами, историками, поэтами и философами в целях просвещения, а иногда и для того, чтобы еще более запутать своих сограждан и собратьев-христиан264. Более глубокое и широкое проникновение в прошлое привело бы к тому, что перед нашим взором возник длинный ряд ведущих деятелей христианства, столь же значительных, как те, о которых мы говорили, также бившихся над этой проблемой и дававших свои ответы, как на словах, так и в решительных действиях. Мы могли бы закинуть более широкую сеть и выловить из моря истории примеры не только богословов, но и политиков, ученых, литераторов, военных, чья верность Христу утверждалась как в противоборстве с культурными обязанностями, так и в попытках к ним приспособиться. Константин, Карл Великий, Томас Мор, Оливер Кромвель, Гладстон, Паскаль, Кеплер, Ньютон, Данте, Мильтон, Блейк, Достоевский, Густав-Адольф44', Роберт Э. Ли45', «Китайский» Гордон46'— эти люди и множество других, работавших во всех сферах культуры, предоставляют заманчивую возможность изучения для тех, кто приходит в восторг от переплетения нитей, связующих веру людей в Христа с разумным исполнением общественного долга, или кто изумлен тем, насколько жестко контролирует Христос человека в его преходящих трудах. Можно было бы бесконечно и плодотворно продолжать наше изучение, умножая количество типов и подтипов, мотивов и контр-мотивов, для того, чтобы сблизить концептуальные схемы и историческую действительность, чтобы попытаться рассеять дымку неуверенности, которая окружает всякую попытку проанализировать явление в многостороннем богатстве исторического бытия, и наметить более четкие границы среди перетекающих друг в друга и взаимодействующих мыслей и деяний отдельных людей.
И, тем не менее, должно быть ясно, что, каким бы расширенным или утонченным ни было наше исследование, оно не

189

приведет нас к тому решающему заключению, когда можно будет сказать: «Вот подлинно христианский ответ». Несомненно, как писатель, так и читатель испытывает искушение подвергнуть такое заключение проверке, так как и тому, и другому ясно, что один тип отношения христиан к культуре не исключает другого и что для различных позиций существует много возможностей примирения. Но должно быть также очевидно, что в теологии, как и в других науках, сам по себе поиск всеобъемлющей теории имеет значительную практическую ценность, что большая созидательная работа в этой области дает возможность увидеть больше единства в том, что теперь разделено, и действовать в большей гармонии с теми течениями, чьи цели находятся в видимом противоречии. И все же, то одно, то другое не позволяет совершить попытку окончательного ответа не только по причине очевидной недостаточности наших исторических познаний в сравнении с познаниями других историков, и не по причине нашей слабости в области построения научных концепций в сравнении со способностями других мыслителей, но из-за убеждения и знания, что такой ответ со стороны всякого ограниченного разума, которому положен предел малой и ограниченной веры, был бы актом узурпации верховных прав Христа, совершающим в то же время насилие над свободой верующих христиан и над незавершенной историей церкви в культуре. Если бы мы сделали такую попытку, мы были бы вынуждены предположить, что лично наше место и в церкви, и в истории настолько окончательно, что мы в состоянии расслышать не только слово Бога, направленное к нам, но и все Его обращение целиком. Мы вынуждены будем принять, что, осуществляя нашу свободу в размышлении над интерпретацией этого слова и покоряясь ему, мы не реализуем свободу конечных разума и воли, но поступаем так, как если бы наш разум и воля были универсальны. Если мы попытаемся дать единственно христианский ответ, мы вынуждены будем принять, что являемся представителями главы церкви, а не членами ее тела, что мы представляем ее разум вместо того, чтобы быть ему подчиненными, как руки или ноги, глаза или уши, пораженные артритом пальцы или негнущиеся суставы. Наша неспособность дать единственно христианский ответ не только относительна; в самом деле, может оказаться, что один человек более, чем другой, способен сформулировать ответ большинства своих собратьев христиан или же продвинуться к более просвещенному и пронизанному верой ответу. Но каковы бы ни были наши способности формулировать относительно обобщающие и внят-

190

ные ответы на проблему Христа и культуры, им всем положен предел, выражаемый в моральном императиве: «Дойти ты можешь только досюда и не дальше».
Однако в каком-то смысле мы должны продвинуться дальше и прийти к заключению. Этот дальнейший шаг не может быть предпринят как шаг рациональный, и заключение не может быть получено в области теоретических интуиции и воззрений. Такие попытки скорее могут быть предприняты и осуществлены в ходе движения от рассмотрения к действию, от усмотрения к решению. Всякий верующий приходит к собственному «окончательному» заключению, и такое решение сопровождается прыжком из кресла, в котором он читает о древних баталиях, в гущу нынешних схваток. Никакой объем умозрительных проникновении в рассуждения и верования других людей, никакое продолжение рассмотрения императивов и ценностей, исходящих от Христа и культуры, не может освободить личность христианина или сознающую свою ответственность христианскую общину от тяжести и необходимости, от вины и славы принятия такого решения. Исследование типов представлений и действий других людей в другие времена не более помогает избегнуть этого тяжкого груза свободы, чем исследование чего угодно иного. После того как мы, в соответствии с нашим пониманием ситуации, объявили себя томистами, лютеранами, толстовцами либо последователями Августина, мы все равно должны будем решать данный вопрос в заданных нам условиях, и в этом решении выяснится, кстати, достаточно ли правильно мы оцениваем самих себя. Разумеется — и это в природе вещей — наши решения продемонстрируют, что мы всегда остаемся не более чем членами определенной социальной группы.
Если вывод из нашего исследования состоит в том, что проблема Христа и культуры может и должна быть решена лишь за пределами всяких исследований, через свободные решения отдельных верующих и сознающих ответственность общин, то из него не следует, что наш долг не в том, чтобы проследить пути, на которых приходили и приходят к ответу другие люди, и задаться вопросом, каков был ход размышлений, сопровождавший их свободный, небезусловный и индивидуальный выбор. Ибо верить означает пребывать в единении как с тем, в кого мы веруем, так и со всеми теми, кто в него верует. В вере, поскольку мы веруем, мы осознаем и нашу относительность, и нашу соотнесенность, в вере наша экзистенциальная свобода осуществляется в контексте нашей зависимости как в сознании, так и практически. Принимать решение в вере значит решать в

191

сознании этого контекста. Как можно лучше его понять - в такой же степени долг верующего, как и выполнять этот долг в
пределах указанного контекста.
Что именно имеется здесь в виду, можно прояснить, рассмотрев характер тех решений, которые мы принимаем, исходя из свободы веры. Как оказывается, они приняты на основе относительных усмотрений и относительной веры, однако они не являются относительными. Это решения индивидуальные, но не индивидуалистические. Они принимались не свободно, а в зависимости, они принимались в конкретный момент, но не
являются выпавшими из истории.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология