Нэш Р. Дикая природа и американский разум

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава XIV. Есть ли будущее у дикой природы?

Нет больше новых целинных земель,
мы должны их возродить здесь.
"Иглс", 1976

Цивилизация, приводимая в движение все более и более извращенными технологиями, несомненно, продолжает определять и контролировать землю. Природа понесет урон или может быть уничтожена вообще. В течение десяти веков застраивались территории от 60 градусов северной широты до 60 градусов южной широты, что позволило миллионам жить комфортно. Идея прогулки по Луне была фантастической для людей 982 г. и даже 1950 г. Бурение морского дна и интенсивное сельское хозяйство разрушают остатки дикой природы. Возможность провести время после обеда в Детройте и порыбачить на Аляске может считаться само собой разумеющимся для спортсменов 21-го века. Становится понятным, что природа земли не будет больше существовать волей случая или по недосмотру. Дикие земли останутся дикими только в результате заранее обдуманного решения. Времена, когда дикая природа была никому не нужным пережитком, проходят.
Имеется две схемы размышлений об исчезновении дикой природы на земле. Одну можно назвать сценарием истощения земель. Он предвещает опустошение земли; пустынная и отравленная (вероятно, после мировой ядерной войны) она умирает. Этот кошмар ползучей урбанизации традиционно вызывал протесты любителей природы. Это все-таки могло иметь место, особенно с возрастанием технологических возможностей, и оставалось наибольшей угрозой интересам людей, жаждущих видеть дикую природу. Второй вариант также предлагает конец дикой природы, но скорее благодетельный, чем деструктивный. Рене Дюбо считал, что обильная, стабильная, прекрасная земля полностью будет видоизменена. У земли-сада плодородие почвы не только сохранится, но и повысится. Фруктовые деревья будут служить прибежищем для певчих птиц. Тщательно регулируемые водные потоки безупречно чисты. В саженых лесах - неисчерпаемые запасы древесины. Большие города остались в прошлом, люди рассредоточились в глубинке. Многие живут на самодостаточных семейных фермах. Животные защищены и полезны. Мягкое разнообразие технологий позволяет людям жить изящно и благодарно, как части природного сообщества. Минимум мостовых, коровьего помета на лугах, процветание демократии, дети с розовыми щеками. Корни этой привлекательной картины выходят из обожествления мелких фермеров, способных превратить землю в Эдем. Но дикая природа просто мертва, как в саду, так и в опустошенных загрязнением землях.
Мы можем заметить перспективу такого будущего в разных частях света, где большое количество людей пытается жить сельской жизнью. Мексика насыщена людьми, переполнившими нескончаемым потоком столицу. Бедность процветает. В Восточной Африке разрастающееся население напирает на границы национальных парков, вследствие чего они могут утратить свой защитный статус. В Индии большое количество людей вынуждено днями скитаться по лесам в поисках древесины для отопления. В Непале лес отступает все дальше в Гималаи под натиском людей. В каждой из этих стран люди живут децентрализованно, без особого потребления энергии и ресурсов, но у них или нет, или очень мало дикой природы. Проблема не в способе жизни, а в количестве живущих там.
Размышляя в планетарном масштабе, Ательстан Шпильхаус составил сценарий, в котором 25 млрд. человек (немногим более трехкратного увеличения от современного количества людей) смогут существовать. Ключ к этому в "разбросанных городах заданных размеров". Шпильхаус предпочитает общины в 250 ты. человек и размещает их от полюса до тропиков равномерно. Новые источники энергии, неведомые в 20 веке, смогут, дословно, превратить пустынные и арктические цветы в легендарные розы. По подсчетам Шпильхауса 15 млрд. человек смогут разместиться в 60 тыс. городов. Между ними будет 63 кв. мили открытых земель. Конечно, эти земли будут использоваться для производства питания. Сценарий охватывает полностью всю поверхность земли. Опять за счет дикой природы. Этим подразумевается, что люди, желающие увидеть природу на земле в будущем, должны больше уделять внимания традиционному для них контролю населения.
Пол Шепард предлагает иную перспективу. Он соглашается с предположениями, что человечество, по крайней мере, удвоится в обозримом будущем. Шепард также соглашается с греческим архитектором-планировщиком Уонстантиносом А. Доксиадисом в том, "что 50 тысяч - оптимальный размер человеческой общины". Но вместо разбрасывания городов по всей земле, Шепард предлагает упаковать всех их в пятимильную полосу по контурам континентов. Обширные внутренние регионы смогут быть, по Шепарду, истинно природными. Это значило, что "все путешествия в трех четвертях земной поверхности будут... пешими". Молодые члены идеального общества, по Шепарду, смогут охотиться и собирать плоды на природе на протяжении нескольких лет перед возвращением в цивилизацию.
Шепард оспаривает глубокие корни американского пристрастия, которое Лео Маркс называет "средним пейзажем". Этот пасторальный идеал славился в американском искусстве и литературе на протяжении трех веков, и Дюбо, и Берри, приверженцы земли-сада, продолжают прославление сегодня. Сельская обстановка представляется наилучшим вариантом для природы и цивилизации. В противовес Торо и другим современным философам-природолюбам этот вариант приводился как оптимальный способ жизни для многих людей, не как пасторализм сам по себе, а как альтернативный между природой и городом, Аляской и Фриско, Бостоном и заливом Гудзона, или, как сказал Гарри Снайдер, между лосем и компьютером. Сельский выбор на самом деле может быть хуже для обоих миров, нуждающихся как в лосе, так и в компьтере. Пол Шепард в любом случае не сомневается в этом: он ненавидит фермерство и скотоводство, и заключает: "Крестьянское существование - самый невыносимо скучный тип жизни, переживаемый человеком". Как альтернатива - возвращение назад к охоте и аналогичному типу жизни предков, или вперед, к благодетельным формам городской сверхконцентрации.
Управление является другой проблемой для людей, которые отводят смысловое место природе в будущем. Как уже говорилось, руководство природой противоречиво в определениях, но недостаток управления ведет к ухудшению проблем и, в конечном счете, к гибели дикой природы. Вопрос в том, чтобы руководить ненавязчиво, чтобы свобода и опыт природы сохранился вместе с самой природой и ее ресурсами.
Одна из идей будущей управленческой политики состоит в том, чтобы классифицировать или распределить по зонам дикую природу. Она берет на себя ответственность утверждать, что природа и опыт природы не монолитны. Брукс Рейндж на Аляске и Белые Горы Нью Хемпшира сильно отличаются размерами, физическими характеристиками и особенно ожиданиями посетителей. Это дает возможность руководить этими местностями по-разному. С тех пор, как чувства к дикой природе стали состоянием ума, варьирующимся от человека к человеку, почему бы не согласиться с тем, что существует много видов опыта дикой природы. Как в бейсболе, пользование дикой природой должно происходить так: из низшего уровня поднимаясь в главные лиги. Игроки, болельщики и судьи признают эти особенности; любители природы могут придерживаться того же.
Смысл в том, что месторасположение одной местности, назовем ее классом 1, может иметь высокие посетительские возможности и интенсивное управление в форме организации троп и мостов, походных хижин, надворных построек, частоты указателей и патрулей. Предназначенные для этого оборудование и электронные наблюдения должны быть безопасны для людей и животных. Вильям С. Лич предвидел результат такого опыта. Как Лич и подразумевал, многие посетители не чувствовали себя полностью на природе. Не вся еще дикая природа нуждается в столь интенсивном управлении. Некоторые территории могут предназначаться для более низкого уровня посещения и характеризоваться отсутствием наглядных пособий и удобств. Назначение класса 3 и 4 предназначается для местностей удаленных, потенциально опасных, относительно неуправляемых. Коммерческие принципы и оборудование должны быть запрещены в интересах максимализации доверия. Посетители природных угодий высшего класса могут чувствовать себя по меньшей мере исследователями. Конечно, возможность путешествия, относительно требований будущего, будет однажды в жизни.
Пол Пейтцольд основал в 1965 г. Национальную школу руководства путешественниками и позднее Ассоциацию естественного образования, девизом которых стало: "Никому не позволено находиться среди дикой природы до тех пор, пока он не докажет, что экологически подготовлен".Действительно, Пейтцольд дошел в своей деятельности до предложения внести поправки в Закон о дикой природе от 1964 г. о том, что природа нуждается не только в защите от врагов, но и от друзей.
Идея природного лицензирования остается за Гарретом Хардином, выдвинувшем предложение, что доступ к дикой природе нужно заслужить. Ведь действительно, чтобы стать охотником или водить автомобиль, нужно сдать определенный экзамен. Для посещения дикой природы также необходимо сдать экзамен. Критики такого подхода заявляют, что это ограничивает свободу человека. На что защитники лицензирования походов на природу отвечают: "Если мы допускаем существование экосистемы в ее дикой, природной красе, как ее право, то мы должны ограничить некоторые из наших прав. В конце-концов, свобода предполагает ответственность".