Маньковская Н.Б. "Париж со змеями" (Введение в эстетику постмодернизма)

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЭСТЕТИКA ПОСТНЕКЛAССИЧЕСКОЙ НAУКИ

ЗAКЛЮЧЕНИЕ

Постмодернистскую культуру нередко
сравнивают с культурой поздней
античности. Настроения "конца
истории", когда все уже высказано до
конца, исчезла почва для новых,
оригинальных идей, кристаллизовались
в эстетической сфере в самооправдание
компилятивной "эстетики арьергарда".
Вместе с тем подобное сравнение
должно было бы скорее навести на
мысли о тех новых эстетических
парадигмах, которые подспудно
возникают в недрах устоявшихся
художественных моделей. В этом плане
заслуживает внимания принадлежащая
Д.Барту концепция постмодернизма как
культуры нового художественного
наполнения, а отнюдь не истощения.
Специфика постмодернистской
эстетики во многом связана с
неклассической трактовкой
классических традиций. Дистанцируясь
от классической эстетики, по-
стмодернизм не вступает с ней в
конфликт, но стремится вовлечь ее в
свою орбиту на новой теоретической
основе. Эстетикой постмодернизма
выдвинут ряд принципиальных

355

положений, позволяющих сделать вывод
о ее существенном отличии от
классической антично-винкельмановской
западноевропейской эстетики. Это
относится, прежде всего, к
утверждению плюралистической
эстетической парадигмы, ведущей к
расшатыванию и внутренней
трансформации категориальной системы
и понятийного аппарата классической
эстетики, растворению ориентиров
уверенности.
Выходящая за рамки классического
логоса постмодернистская эстетика
принципиально антисистематична,
адогматична, чужда жесткости и
замкнутости концептуальных
построений. Ее символы - лабиринт,
ризома. Теория деконструкции
отвергает классическую
гносеологическую парадигму
репрезентации полноты смысла,
"метафизики присутствия" в искусстве,
перенося внимание на проблему
дисконтинуальности, отсутствия
первосмысла, трансцендентального
означаемого. Концепция
несамотождественности текста,
предполагающая его деструкцию и
реконструкцию, разборку и сборку
одновременно, намечает выход из
лингвоцентризма в телесность,
принимающую различные эстетические

356

ракурсы - желания (Ж. Делез,
Ф. Гаттари), либидозных пульсаций
(Ж. Лакан, Ж.-Ф. Лиотар), соблазна
(Ж. Бодрийяр), отвращения
(Ю. Кристева)1.
Подобный сдвиг привел к модификации
основных эстетических категорий. Так,
новый взгляд на прекрасное как сплав
чувственного, концептуального и нрав-
ственного, обусловлен как его
интеллектуализацией, вытекающей из
концепций экологической и алгоритми-
ческой красоты, ориентации на красоту
ассонансов и асимметрии,
дисгармоничную целостность второго
порядка как эстетическую норму
постмодерна, так и неогедонистической
доминантой, сопряженной с идеями тек-
стового удовольствия, телесности,
новой фигуративности в искусстве.
Пристальный интерес к безобразному
выливается в его постепенное
"приручение" посредством эстетизации,
ведущей к размыванию его
отличительных признаков. Возвышенное
замещается удивительным, трагическое
- парадоксальным. Центральное место
занимает комическое в своей
____________________
1 См.: Малахов В.С.
Постмодернизм // Современная
западная философия. Словарь.
М., 1991. С. 239.

357

иронической ипостаси: иронизм
становится смыслообразующим принципом
мозаичного постмодернистского
искусства.
Другой особенностью
постмодернистской эстетики является
онтологическая трактовка искусства,
отличающаяся от классической своей
открытостью, нацеленностью на
непознаваемое, неопределенное.
Неклассическая онтология разрушает
систему символических противо-
положностей, дистанцируется от
бинарных оппозиций реальное -
воображаемое, оригинальное -
вторичное, старое - новое,
естественное - искусственное, внешнее
- внутреннее. Субъект как центр
системы представлений и источник
творчества рассеивается, его место
занимают бессознательные языковые
структуры, анонимные потоки либидо,
машинность желающего производства.
Утверждается экуменически-безличное
понимание искусства как единого
бесконечного текста, созданного сово-
купным творцом. Вместе с тем проблема
субъективности не снимается, все
отчетливее заявляя о себе в 90-
е годы, когда набирает силу тенденция
персонализации стилей, противостоящая
классическому пониманию стилевого
единства. Сознательный эклектизм

358

питает гипертрофированную
избыточность художественных средств и
приемов постмодернистского искусства.
Многообразные комбинации старого и
нового как бы зондируют устойчивость
классических художественных систем и
одновременно дают запас прочности для
отступления от них в принципиально
иные инновационные сферы.
Избыточность, "переполненность"
постмодернистской эстетики являются,
возможно, теми признаками адаптации
эстетического к изменившимся условиям
бытования культуры, которые дают
дополнительные возможности ее
выживания.
С таким поворотом связано
интенсивное развитие эстетических
исследований вглубь, путем
микроанализа, нетрадиционных мягких
методов исследования, локализации
проблематики. Их важной чертой
выступает сверхрационализм как сплав
чувственного и рационального,
эмоционального и интеллектуального
уровней эстетического восприятия.
Постмодернистские принципы
философского маргинализма,
открытости, описательности,
безоценочности ведут к дестабилизации
классической системы эстетических
ценностей. Постмодернизм отказывается
от классических дидактически-

359

профетических оценок искусства.
Аксиологический сдвиг в сторону
большей толерантности во многом
связан с новым отношением к массовой
культуре, а также тем эстетическим
феноменам, которые ранее считались
периферийными, "теневыми": после
солнечной эпохи классики эстетика как
бы смещается в тень. Рождение
постмодернизма из духа авангарда,
сблизившего искусство и жизнь, отли-
чает его от модернистского
элитаризма. Внимание к проблемам
эстетики повседневности и
потребительской эстетики, вопросам
эстетизации жизни, окружающей среды
трансформировали критерии
эстетических оценок ряда феноменов
культуры и искусства (в частности,
кича, кэмпа и т.д.). Антитезы высокое
- массовое искусство, научное -
обыденное сознание не воспринимаются
эстетикой постмодернизма как
актуальные.
Постмодернистские эксперименты
стимулировали также стирание граней
между традиционными видами и жанрами
искусства, развитие тенденций
синестезии. Усовершенствование и
доступность технических средств
воспроизводства, развитие
компьютерной техники и информатики
подвергли сомнению оригинальность

360

творчества, "чистоту" искусства как
индивидуального акта созидания,
привели к его "дизайнизации". Пере-
смотр классических представлений о
созидании и разрушении, порядке и
хаосе, серьезном и игровом в искус-
стве свидетельствовали о сознательной
переориентации с классического
понимания художественного творчества
на конструирование артефактов методом
аппликации. На первый план
выдвинулись проблемы симулакра, ме-
таязыка, интертекстуальности,
контекста - художественного,
культурного, исторического, научного,
религиозного. Симулакр занял в
эстетике постмодернизма место,
принадлежавшее художественному образу
в классической эстетике, и
ознаменовал собой разрыв с
репрезентацией, референциальностью
как основами классического
западноевропейского искусства.
Тенденции эстетизации истории и
науки, отход от политологических
концепций искусства - еще одна осо-
бенность постмодернистской эстетики.
Синхроническая, некумулятивная
трактовка истории как калейдоскопи-
ческого прошлонастоящего, лишенного
направления; постнеклассического
знания как новой научно-художе-
ственной целостности; нетрадиционный

361

взгляд на эстетический потенциал
искусства и науки свидетельствуют об
эвристической ценности ряда
постмодернистских методологических
подходов, расширяющих границы твор-
ческих занятий.
Быть может, наиболее существенным
философским отличием постмодернизма
является переход с позиций
классического антропоцентрического
гуманизма на платформу современного
универсального гуманизма, чье
экологическое измерение обнимает все
живое - человечество, природу,
космос, Вселенную. В сочетании с
отказом от европоцентризма и
этноцентризма, переносом интереса на
проблематику, специфичную для эсте-
тики стран Востока, Полинезии и
Океании, отчасти Африки и Латинской
Америки, такой подход свидетельствует
о плодотворности антииерархических
идей культурного релятивизма,
утверждающих многообразие, са-
мобытность и равноценность всех
граней творческого потенциала
человечества. Тема религиозного,
культурного, экологического
экуменизма сопряжена с неклассической
постановкой проблем гуманизма,
нравственности, свободы. Признаки
становления новой философской
антропологии сопряжены с поисками

362

выхода из кризиса ценностей и
легитимности.
Онтологические, эпистемологические,
аксиологические инновации эстетики
постмодернизма приводят к заключению
о ее неклассичности. Свидетельствуя о
внутреннем состоянии современной
культуры как саморазвивающейся
системы, ориентированной на органич-
ный синтез жизнеспособных
эстетических ценностей прошлого и
художественных инноваций, постмодер-
нистская метисная "софт" - эстетика,
иноэстетика отличается
антидогматическим духом сомнения,
творческой свободы. Плюралистичность
позволяет ей выполнять роль
посредника не только между культурами
разных эпох и народов, но и между
художественной, гуманитарной и
научно-технической сферами.
Лирическое отношение к природе и
человеку как ее части, концептуальное
сближение между эстетикой и экологией
позволяют нащупать те точки роста,
которые открывают новые перспективы
междисциплинарных исследований.
Децентрализация эстетических поисков,
внимание к явлениям художественной
жизни, традиционно считавшимся пе-
риферийными, стимулируют расширение
понятийного аппарата, адаптирующегося

363

к современному пониманию эстетики как
философии культуры и искусства.
Вместе с тем вторичность,
эклектизм, внутренняя
противоречивость и
непоследовательность, спорность, а
порой и неприемлемость ряда положений
постмодернистской эстетики затрудняют
прогноз о дальнейших путях ее
развития. Проблематичны и суждения о
новой, пост-постмодернистской
перспективе художественной культуры.
Дискуссионные концепции М.Эпштейна о
постмодернизме как закономерной
эстетической фазе развития русской
литературы, завершающей очередной
цикл движения от социального к
моральному, религиозному,
эстетическому и сулящей новый взрыв
социальности в начале приближающегося
нового цикла, или В.Курицына об
энергетической культуре будущего,
рождающейся из контекстуальной
духовной энергии постмодерна как
художественной формы материализации
энергии природы и космоса, не
исчерпывают собой возможных путей
эстетических исканий. Во всяком слу-
чае та ситуация ожидания, которая
стала эмблематичной для теории и
практики современного искусства, таит
в самой своей постмодернистской
неопределенности серьезный

364

эстетический потенциал, расширяющий
культурное измерение человеческой
жизни.