Липатов В. Краски времени

ОГЛАВЛЕНИЕ

ДЕРЖА НОГУ В СТРЕМЕНИ

Неувядаемое имя Рубенса будет вечно зеленеть, и заботливая слава
вострубит хвалу его достоинствам на все четыре конца света.
Зандрарт

Питер Пауль Рубенс (1577 - 1640) жил в Антверпене, во Фландрии. Писал
картины на мифологические, аллегорические, церковные темы. Его кисти
принадлежит около ста портретов. Прекрасная коллекция его работ хранится в
Государственном Эрмитаже и Государственном музее изобразительных искусств
имени А. С. Пушкина.

На последнем "Автопортрете" Рубенс - кормчий, которого словно и не
интересует, к какому берегу причалит его корабль. Всей своей позой внушает
нам, что он вельможа, а мы замечаем: поза показная, художник не волен в
себе - напряжение усталости сковало тело, и глаза глядят на мир слишком
привычно.
Рубенс - гордящийся и уходящий. Напрочь отбросивший шелуху суеты и не
оставляющий поле сражения. Его часто и охотно представляют захлебывающимся
от преизбытка счастья. Но однажды спросили: почему у него такие грустные
глаза? "Они видели слишком много людей", - ответил художник.
На этом портрете Рубенс - в строгом, изящном одеянии: темное крыло
плаща, овал большой шляпы. Рыцарь и кавалер. Он словно отправился в дорогу и
лишь на мгновение спустился с кареты жизни, чтобы оглядеться и подумать. Он
собирается ехать дальше, но хватит ли сил и насколько? - мысль эта привычно
беспокоит его. Он кажется одновременно и летящим, и падающим. Еще
сохраняется в позе лихость, еще теплится вызов, но уже преобладает мудрое
спокойствие, в котором проскальзывает искорка сожаления.
Перед нами вечер жизни. Фон сероватый, тающий, фон - тень, сумерки.
Лицо в морщинах, в красноватых пятнах, усы и бородка жидковаты. Великий
реалист Рубенс не приукрасил себя, взглянул внимательно и трезво, как на
очень уважаемого двойника. И двойник взглянул на него живым зорким глазом.
Пристально-усталое думающее лицо.
Поживший; с сердцем, кровоточащим от потерь и разочарований; угасающий
человек. Он уже очень болен. Рука повинуется неохотно, она каторжно
трудилась долгие годы, вскоре та же участь постигнет и вторую. Ничто не
засияет перед художником и ничто не огорчит...
А как славно все начиналось! Ветер удачи наполнял паруса, когда молодой
Рубенс в начале XVII века вернулся из Италии. И хотя его любимая Фландрия
оставалась под испанским протекторатом, а все ж еще ощутим был дух ее
героической национальной борьбы за независимость.
"Пишу Вам, держа ногу в стремени..." - отмечает Рубенс в одном из своих
писем. Он не гонится за ускользающим временем, жаждет надеть на него узду -
дерзок и отважен Рубенс. Делакруа называл главным его качеством смелость:
"Рубенс сразу стал Рубенсом". Послушная колесница времени мчит художника от
картины к картине.
"...Как бы огромна ни была работа по количеству и разнообразию сюжетов,
она еще ни разу не превзошла моих сил", - признается художник. Он
пунктуален, расчетлив, страстен в работе. Говорили, что к мольберту
становился в пять часов утра. Даже если это из легенды, то не столь уж
необоснованной. Полторы тысячи картин - невероятная, удивительная цифра для
человека, прожившего лишь шестьдесят три года. А всего из его мастерской
вышло более трех тысяч (!) полотен. Убедительный комментарий к словам того
же Делакруа: "...Рубенс - бог".
Легкий, покоряющий, повелитель времени и таланта, Рубенс взлетает в
седло, едва касаясь стремени. Таков он на "Автопортрете с Изабеллой Брант".
Картина восхода. Только-только рождающегося счастья. Светлые и безмятежные
люди, осененные кустом жимолости. Рука Изабеллы Брант лежит на руке жениха -
доверие ему и благословение. А Рубенс светлокудрый, бравый, сознающий свою
силу и обаяние, удовлетворенный положением придворного живописца, бесконечно
добр: бесконечно добрый триумфатор... Спустя годы жена уйдет из жизни, и он
напишет о ней слова любви, утешения, прощания: "...Она не обладала никакими
недостатками своего пола; она не была ни суровой, ни слабой, но такой доброй
и такой честной... что все любили ее... Эта утрата поражает меня до самих
глубин моего существа..." И еще Рубенс потеряет дочь. Полотно "Камеристка"
из нашего "Эрмитажа" - портрет-воспоминание. Тоска о Кларе Серене. В ясном
кротком лице, нежном и теплом, нет боли, нет плача - блаженная печаль
огорченного сердца. Лицо-греза, вечно возрождаемое памятью и вечно уходящее.
У девушки на устах теплится улыбка понимания и расставания. Большие серые
глаза Клары Серены смотрят из далекого далека, из глубины ее души...
...К чему же стремился молодой и гордый собой Рубенс? Наблюдая мнимое
возрождение Фландрии, не хотел ли все же верить в торжество разума и добрых
чувств?! Жаждал запечатлеть в полотнах страсть к жизни, дабы убедить
правителей в пользе спокойного процветания, единения с природой, любви к
женщине и детям, к жизни естественной. Художник выступает яростным
пропагандистом мира. Пикассо не зря объявлял его журналистом. Рубенс
признавался, что стремился победить "подозрительность и злобу, делающую
опасным наш век".
Великолепный придворный и дипломат, чьи миссии в Испанию, Англию,
Францию неизменно кончались успехом, Рубенс тем не менее ненавидит "дворы" и
задыхается там. Знает истинную цену властителям: "Легче им творить зло, чем
добро". Знает и все же надеется, пытается проповедовать - прямо и
иносказательно. Выбегает вперед с фонарем и освещает дорогу, не замечая, что
она уже иллюминирована совсем иными огнями. Рубенс, "человек мира", рисует
королеву, попирающую войны. Полководца - в обрамлении аллегорий, знаменующих
благоденствие и единство страны. Английскому королю он преподносит картину
"Война и мир". Когда приезжает во Фландрию новый наместник испанского
короля, то в панно, украшающих триумфальные арки, "журналист" Рубенс
рассказывает о бедах родного города Антверпена, об упадке торговли и
ремесел. Изображает наместника Гераклом, намекая на будущие подвиги. Но
подвиги не свершаются... Художник, который "хотел бы, чтобы весь мир был в
мире...", видит грозные тени поднимающихся войн и раздоров. Он не победил их
искусной дипломатией и необычайным талантом. И потому так невесел он на
последнем автопортрете.
Войны сеяли смерть, Рубенс отстаивал жизнь.
Картина "Следствия войны" - настоящая "Герника" того времени.
Бессмысленно-одержимо озирается бог войны Марс. Его рука насильника и
грабителя сжимает меч. Уверенно спешащая нога растаптывает книги. Напрасно
Европа в траурных одеждах простирает руки к небу. Остервенелая фурия влечет
Марса - и вдали разгорается сражение. Голод, чума, разрушения возникают на
картине. Рыдает ребенок, которого не защитит растерянная мать. У Гармонии
разбита лютня: войне гармония не нужна. Сражен и зодчий - устроитель мира...
Художник предупреждает. Обличает. Правда, с известной долей неверия.
Слишком ярко сверкают доспехи Марса, слишком опьянен бог истребления.
Жизнерадостный Рубенс в этой картине пессимистичен. Все повергается вихрем
войны в ужас и пепел.
"Судьба и я, мы испытали друг друга", - сказал Рубенс за несколько лет
до последнего автопортрета. В этих словах печаль завершенности и сознание
огромного собственного достоинства: он равен судьбе, не подвластен ей.
Мужественного воина-ветерана, готового к сражению, мы видим на последнем
автопортрете. Все лишнее отмел художник, все оценил, все продумал - ни тени
волнения и азарта. Миролюбивый и спокойный, Рубенс иногда изображал себя и
военным, вооруженным человеком. В "Поклонении волхвов" - римским
центурионом. В "семейном" портрете ("Св. Георгий"), где изображены его жена,
отец, дочь, сын, племянница - он в доспехах, высоко вздымающий знамя.
Глашатай победы. Почему был все же уверен в грядущем торжестве? Знал
благородную силу своего таланта.
Огромные полотна на темы мифологии и истории, монументальные
религиозные композиции, портреты, пейзажи, бытовые сцены... Прекрасное
человеческое тело торжествует на его картинах. Рубенс восторгается красотой
человеческого тела, безудержной "вакханалией" жизни, воспевает героических
людей. Персей, поражающий дракона и освобождающий Андромеду. Муций Сцевола,
сжигающий свою руку на огне... В работах Рубенса, крупнейшего мастера
барокко, блестящего импровизатора, его современники - поэты и художники -
слышат гул, "чудовищную музыку". Гнев его неразрывен с усмешкой, страдание с
радостью. Мы видим и ощущаем душевные бури, смятения и восхищения Рубенса -
внешне такого сдержанного и предстающего в своих творениях человеком
невиданной мощи, огненного темперамента, пылких чувств. Он постоянно искал -
в композиции, в позах фигур, в тональности красок; добивался такой
прозрачности теней, что ее называли горячей. Творил кистью быстрой, нежной,
вдохновенной. Говорили, что он "ласкает холст".
Движение! Ему поклоняется Рубенс. Картина - сколок материи, образующей
мир, а материя всегда движется. Уже рисунки-эскизы - это клубки штрихов,
вертящихся, мелькающих, искрящихся. Художник представляется неистощимым
источником энергии, посылающим импульсы на холст. Исследователи пишут, что
он чудом удерживает равновесие в своих картинах.
Рубенс нарушает все "законы жанра": его боги и герои - жители Фландрии,
могучие, чувственные, лукавые, очень любящие жизнь. Он относится к своим
соотечественникам с уважением, особенно к крестьянам. Пишет "Кермессы" -
крестьянские праздники, где торжество всеобщего веселья безудержно, как река
в половодье. Мы видим пляску-любовь, пляску-свободу на фоне пейзажа...
В пору последнего автопортрета мастер редко создает огромные
декоративные полотна. Всего ближе и роднее - пейзажи: подробные повести о
нелегкой, но исполненной добра жизни человека и природы. Природа вечно
возрождается. На полотнах все клубится, возникает, исторгается: облака,
деревья, дали полей... Мир будто только что создан, еще горяч и нехотя
остывает.
Пейзажи Рубенса называли фантастическими. Скалы чрезмерно остры, угрюмы
и огромны; воды - водопады; стволы деревьев словно у вас на глазах морщатся
и искривляются. В иных картинах мирно соседствуют солнце и луна. Все
соединяется хороводом сказочной силы. Все едино в природе: люди, звери,
скалы, деревья, времена года. Не фантастика - реальное видение, художник
понял естество природы, ее космогоническое начало. Он почти не продает этих
работ - в пейзажах он передает глубоко личное чувство, философское отношение
к жизни. Художника считают создателем национального фламандского пейзажа.
Имя Рубенса ставят рядом с именами Шекспира и Галилея. Он принадлежал к
плеяде самых выдающихся образованных людей своего времени. Знал семь языков.
Изучал античную литературу и философию. В своей тайной мастерской, укрытой
от любопытных взоров, интересовался новейшими техническими изобретениями. О
его познаниях в науке прекрасно рассказывают иллюстрации к сочинениям его
современника - ученого Агвилониуса об оптике. Художник занимательно, но и с
пониманием объясняет рисунками суть его опытов. Талант и тяга к архитектуре
проявляются в том, что он издает двухтомную книгу "Дворцы Генуи".
Коллекционирует картины, мраморы, гравюры. По существу, мастер выступает
руководителем "художественной академии" - в его мастерской воспитывается
много учеников. Самые знаменитые из них: Ван-Дейк и Йордане.
Рубенс разделяет тезис послеренессансного гуманизма: человек не
всесилен, но совершеннее его природа не создала ничего.
Рубенс - философ. Он декларирует свою любовь к мысли, изучению, попытке
понять и объяснить мир. На картине "Четыре философа" художник изображает
себя рядом с известными учеными Фландрии. Рубенс разговаривает с мудрецами.
Повернул к нам свое лицо и словно восклицает: вот я каков! Над кружком
философов горделивый бюст Сенеки. Подобный же бюст ежедневно встречал
мастера, когда он входил в мастерскую. Дом был украшен также скульптурными
портретами Платона, Сократа, Марка Аврелия... Во время работы Рубенсу читали
их сочинения.
Друзей привлекали не только эрудиция и культура Рубенса, но и "прелесть
его беседы и обращения".
Три больших любви у художника: работа, семья, кружок постоянных друзей.
Пламенна любовь ко второй жене - Елене Фаурмент, вдохновившей его на многие
прекрасные полотна. В картине "Шубка" и в портрете Елены с детьми мы видим,
как пылко любит Рубенс, как старается не допустить ни одного грубого,
нетерпеливого мазка. Он пишет нежность...
Из роскошного дома уносили Рубенса навсегда - на черной бархатной
подушечке гордо покоилась маленькая золотая корона. Тем самым подтверждался
титул, которым наградили художника современники: "Король живописцев".
Проникновеннее сказал Крамской: глядя на картины Рубенса, "чувствуешь
как будто гордость какую, что и ты тоже человек".
Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология