Хоффер Э. Истинноверующий. Мысли о природе массовых движений

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть четвертая. Начало и конец

Глава XVII. Практичные "люди действия"

113.
Дорогу массовому движению прокладывают "люди слова", осуществляют движение фанатики, закрепляют "люди действия".
Для движения выгодно, да, пожалуй, и необходимо для его продолжения, чтобы эти роли выполняли разные люди - один за другим по порядку. Когда случается, что движение с его зачатия до зрелости возглавляется одним и тем же человеком или одними и теми же людьми (или людьми одного и того же типа), то движение обычно кончается крахом. Фашистское и нацистское движения не имели последовательного изменения в руководстве и оба окончились катастрофой. Фанатизм Гитлера, его неспособность остановиться, неспособность к роли практичного "человека действия" погубили движение. Умри Гитлер в середине 1930-х годов, - движение, без сомнения, возглавил бы "человек действия" типа Геринга и движение выжило бы.
Существует, конечно, возможность перемен в характере вождя: "человек слова" может превратиться в настоящего фанатика и практичного "человека действия". Но, как показал опыт, такие метаморфозы бывают обычно временными: рано или поздно он превращается в того, кем был с самого начала. Троцкий был типичным "человеком слова" - тщеславным, блестящим индивидуалистом до мозга костей. Катастрофическое крушение Российской империи и могучая воля Ленина привели Троцкого в лагерь фанатиков. Во время гражданской войны он проявил необыкновенные таланты организатора и военачальника. Но когда в конце гражданской войны (169:) напряжение спало, Троцкий снова стал "человеком слова" - без жестокости, без подозрительности, с расчетом на слово, а не на грубую силу и позволил хитрому фанатику Сталину устранить себя.
Сам Сталин - комбинация фанатика и "человека действия" с преобладанием черт фанатика. Его грубые, с тяжелыми последствиями ошибки - бессмысленная ликвидация "кулаков" и их потомства, террор "чисток", пакт с Гитлером, бестактное вмешательство в творчество писателей, художников и ученых, - все это грубые ошибки фанатика. Пока фанатик Сталин у власти, очень мало шансов на то, что русские вкусят прелести жизни.
Гитлер тоже был главным образом фанатиком, и этот фанатизм свел на нет его удивительные достижения как "человека действия".
Существуют, конечно, такие редкие вожди, как Линкольн, Ганди, даже как Ф. Д. Рузвельт, Черчилль, Неру: они, не колеблясь, запрягли в колесницу "священного дела" и голод, и страх людей, но, в отличие от Гитлера и Сталина или даже в отличие от Лютера и Кальвина1, они не поддались искушению использовать души недовольных для строительства нового мира. Уверенность в собственных силах этих редких вождей происходит от веры в человечество, - и она сливается с этой верой воедино, ибо они знали или знают, что никто не может быть достойным человеком, если сам не уважает человеческого достоинства.
114.
"Человек действия" спасает движение от убийственных противоречий и безрассудства фанатиков. Но его появление в роли руководителя движения обычно означает конец динамичной фазы движения. Война с настоящим закончена. Истинный "человек действия" стремится уже не к обновлению мира, а к обладанию им. Движущими (170:) силами движения в его активной фазе были протест и стремление к коренной перемене; в своей конечной фазе движение занято главным образом администрированием и сохранением достигнутой власти.
С появлением на сцене "человека действия" взрывчатая сила движения бальзамируется и скрепляется священными установлениями. Религиозное движение кристаллизуется и каменеет в церковной иерархии и ритуалах; революционное - в органах бдительности и администрации; националистическое - в правительственных и патриотических учреждениях. Основание церкви означает конец проповеднического духа; органы восторжествовавшей революции ликвидируют революционный дух и революционную методику; правительственные учреждения новой или возрожденной нации кладут конец шовинистической воинственности. Учреждения замораживают формы для объединенного действия. После оформления единого коллектива предполагается, что действовать он будет как один человек: до своего оформления, до своего узаконения коллектив состоял из людей, добровольно вошедших в него, но после оформления коллектив стал состоять из разных людей. Их объединяет уже только общая принадлежность к коллективу и общее нерассуждающее послушание - всякая личная непосредственность кажется подозрительной, и потому долг ценится выше преданности.
115.
Главная забота "человека действия" после того, как он взял в свои руки руководство восторжествовавшим движением, - закрепить единство и сохранить самопожертвование участников движения. Его идеал - автоматически работающее компактное могущественное целое. Для достижения этой цели полагаться на энтузиазм нельзя, ибо энтузиазм - это нечто эфемерное и (171:) непостоянное. Метод убеждения тоже ненадежен. Поэтому "человек действия" приходит к выводу, что полагаться надо главным образом на принуждение и муштровку. Он считает, что утверждение "все люди - трусы" более подходяще, чем "все люди - дураки". По словам сэра Джона Майнарда, "человек действия" предпочитает строить новый порядок скорее на шеях людей, чем в их сердцах2. Настоящий "человек действия" - это не человек веры, а человек закона. Тем не менее он благоговеет перед огромными достижениями непосредственной веры в ранний период движения, когда словно из ничего на свет появилось могучее орудие власти. И так как память обо всем этом очень жива, "человек действия" делает все, чтобы в новых учреждениях власти сохранить внушительный фасад веры, и поддерживает беспрерывный поток пламенной пропаганды, хотя на самом деле полагается больше на убедительность силы. Его приказы и постановления излагаются старыми словами веры, старые формулы и лозунги не сходят у него с языка, символы веры тщательнейшим образом сохраняются, и им положено поклоняться. "Люди слова" и фанатики - участники движения раннего периода - канонизируются. И хотя стальные руки принуждения дают о себе знать повсеместно и во всем: делается ударение на послушание в плане дисциплины, благочестивые фразы и горячая пропаганда придают принуждению видимость убеждения, а привычке - видимость добровольности.
Новый строй всячески представляется как великое завершение надежд и борьбы раннего периода движения. Чтобы придать новому порядку крепость и долговечность, "человек действия" широко пользуется заимствованными методами. Заимствует он отовсюду: и из близкого и далекого, и от друзей и врагов. Он даже обращается к прошлому и порядку, свергнутому его движением, и широко пользуется многими старыми (172:) методами для сохранения режима, тем самым невольно устанавливая связь с прошлым. Приемы абсолютной диктатуры очень характерны для этого этапа движения и являются не столько методом, сколько жаждой власти. Византизм в движении обычно встречается дважды: при подъеме и в период упадка. Он является выражением желания добиться устойчивых форм и может быть применим для того, чтобы придать форму бесформенному или чтобы удержать вместе то, что распадается на части. Непогрешимость папы римского была предложена Иринеем во II веке - в самом начале папства и потом папой Пием IX уже в 1870 году, когда папство, казалось, было на краю ликвидации.
Таким образом, порядок, создаваемый "человеком действия", - работа лоскутная, вроде лоскутного одеяла. Сталинская Россия состоит из лоскутов большевизма, царизма, национализма, панславизма, диктатуры, из заимствований у Гитлера и монополистического капитализма. Гитлеровский Третий рейх был конгломератом из национализма, расизма, пруссачества, диктатуры и заимствований у фашизма, большевизма, синтоизма, католицизма и древнего иудаизма. Христианство - то же самое: после конфликтов, распрей и раздоров первых пяти веков выкристаллизовалось в единую авторитарную церковь и стало лоскутной смесью из старого и нового, из заимствований у друзей и врагов. Христианство скопировало свою иерархию с бюрократического аппарата Римской империи, частично переняло античный ритуал, разработало положение об абсолютном вожде и делало все возможное, чтобы усвоить все существующие элементы жизни и власти3.
116.
Под руководством "человека действия" массовое движение перестает быть убежищем от агонии и тяжести (173:) индивидуального существования, а становится средством осуществления стремлений честолюбивых. Движение начинает сильно привлекать людей, захваченных своей личной карьерой, а это ясно указывает на крутую перемену в характере движения и на то, что оно примирилось с настоящим. Ясно, что наплыв "карьеристов" ускоряет превращение движения в предприятие. Гитлер, у которого было ясное представление о ходе движения в целом, когда он еще нянчил свое детище, национал-социализм, - предупреждал, что движение может сохранить свою силу лишь до поры, пока оно ничего не может предложить в настоящем, а только "честь и славу в глазах потомков", но когда оно наводнено людьми, которые хотят извлечь из настоящего как можно больше, то "миссия такого движения кончена"4.
Что касается неудовлетворенных, то движение в этой стадии заботится о них, но не затем, чтобы пользоваться их недовольством в смертельной борьбе с настоящим, а в целях примирить их с настоящим и сделать их терпеливыми и послушными. Движение предлагает неудовлетворенным надежду на далекое будущее, мечту-видение5. Таким образом, в конце своего активного периода движение превращается в орудие власти для преуспевающих людей - с одной стороны, и в опиум для народа - с другой. (174:) Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология