Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Фуко М. Рождение клиники

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава VI. Знаки и случаи

1. Симптомы образуют первичный неделимый слой означающего и
означаемого.

По ту сторону симптомов более не существует патологической сущности,
все в болезни есть явление ее самой. Здесь симптомы играют наивную роль
первоначальной природы: "Их набор образует то, что называется болезнью"1.
Они есть не что иное, как истина, полностью данная взгляду; их связь и их
статус не отсылают к сущности, но отмечают природную общность, которая
единственно имеет свои принципы сложения и более или менее регулярные формы
длительности: "Болезнь есть единое целое, поскольку можно определить ее
элементы; у нее есть цель, поскольку можно высчитать результат, так как она
целиком лежит в границах возникновения и окончания"2. Симптом, таким
образом, выполняет свою роль независимого указателя, будучи лишь феноменом
закона появления; он находится на одном уровне с природой.
Тем не менее, не полностью. Кое-что в непосредственности симптома
означает патологию, благодаря чему он и противостоит феномену, просто и ясно
зависящему от органической жизни: "Мы подразумеваем под феноменом любое
заметное отличие здорового тела от больного; отсюда деление на то, что
принадлежит здоровью и на то, что указывает на болезнь:
последнее легко смешивается с симптомами и чувственными проявлениями
болезни"3. С помощью этой простой оппозиции формам здоровья, симптом
оставляет свою пассивность природного феномена и становится означающим
болезни, то есть
______________
1 J.-L.-V. Brussonnet, Tableau elmentaire de la semiotique
(Montpellier, an VI), p. 60.
2 Audibert-Caille, Memoire sur l 'utilit de I 'analogie en
medecine (Montpellier, 1814), p. 60.
3 J.-L.-V. Brussonnet, toe. cit., p. 59.
144

ею самой, взятой в своей полноте, ибо болезнь есть не что иное как
коллекция симптомов. Странная двусмысленность, так как в своей означивающей
функции симптом отсылает одновременно к связи феноменов между собой, к тому,
что составляет их полноту и форму их сосуществования, и к абсолютному
различию, отделяющему здоровье от болезни. Таким образом, он означает с
помощью тавтологии полноту того, что есть, и своим возникновением --
исключение того, чего нет. Неразложимый, он является в своем существовании
чистым феноменом, единственной природой болезни, и болезнь устанавливает
единственную природу специфического феномена. Когда он является означающим
по отношению к самому себе, то таким образом дважды означивается: самим
собой и болезнью, которая, характеризуя его, противопоставляет
непатологическим феноменам. Но взятый как означаемое (самим собой или
болезнью), он не может получить смысла иначе, как в более древнем акте, не
принадлежащем его сфере, в акте, который его обобщает и изолирует. Иначе
говоря, в акте, который его заранее трансформировал в знак.
Эта сложность структуры симптома обнаруживается в любой философии
натуральных знаков; клиническая мысль лишь перемещает в более лаконичный и
зачастую более смутный словарь практики концептуальную конфигурацию,
дискурсивной формой которой Кондильяк владел совершенно свободно. Симптом в
общем равновесии клинической мысли почти играет роль языка действия: он
понимается как таковой в общем движении природы; и ее сила проявления столь
же примитивна и столь же естественно дается как "инстинкт", порождающий эту
инициальную форму языка1; он является
_____________
1 Condillac, Essai sur 1'origine des connaissances humaines (CEuvres
completes, an VI), t.I, p. 262.
145

болезнью в манифестном состоянии так же, как язык действия есть само по
себе впечатление в движении, которое его (впечатление) длит, поддерживает и
обращает во внешнюю форму того же рода, что и его внутренняя истина. Но
концептуально невозможно, чтобы этот непосредственный язык приобретал смысл
для взгляда другого без вмешательства акта, пришедшего из иного места: акта
сознания, который Кондильяк заранее приписывает двум субъектам, лишенным
речи и помысленным в их непосредственной моторике1; акта, особую и
суверенную природу которого он скрывает, помещая его в коммуникативные и
симультанные движения инстинкта2. Помещая язык действия в основу
происхождения речи, Кондильяк таинственно проскальзывает туда, отделяя от
всех конкретных фигур (синтаксис, слова и сами звуки) лингвистическую
структуру языка, свойственную каждому речевому акту субъекта. Отныне для
него возможно выявить краткость языка, поскольку он заранее вводит ее
возможность. То же самое происходит в клинике для установления связи между
этим языком действия, который и есть симптом, и недвусмысленной
лингвистической структурой знака.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология











 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.