Большаков В., Новицкая Л. Особенности культуры в ее историческом развитии

(от зарождения до эпохи Возрождения)

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. АНТИЧНАЯ КУЛЬТУРА В ЕЕ СВОЕОБРАЗИИ

ЦЕННОСТИ ЖИЗНИ И КУЛЬТУРЫ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ

Житейские ценности

Если одной из главных ценностей древних цивилизаций было богатство прежде всего как имущество, то для древних греков – это не так. То же самое и с семьей. Богатство в Древней Греции ценилось, но не само по себе, не в качестве накопления сокровищ, обладания вещами, или землей (очень высоко ценившейся у земельных собственников, у крестьянства). Богатство было важно и ценно в качестве условия общеполисной устойчивости, как необходимое для наличия и роста возможностей цивилизованно-комфортной и культурной жизни свободных греков.

Семья в общеполисном целом тоже не являлась доминирующей ценностью, как и количество детей (если не брать архаический период развития), хотя домашнее хозяйство велось и требовало участия женщин. Но семья, как ценность, была все же второстепенной в отношении к социальному слою, тем более к полису. Положение женщин тоже отличалось от их положения в древневосточных цивилизациях; оно подчиненное, но не столь зависимое. Положение женщины в древнегреческом обществе зависело от ее статуса. В речи, приписываемой афинскому оратору Демосфену, говорилось: у нас есть куртизанки для развлечения, любовницы, чтобы о нас заботиться и жены, чтобы рожать законных детей. Участие жен в обыденной жизни было ограничено кругом домашних обязанностей и задачами воспитания детей до 7-ми летнего возраста. Из политической жизни женщины были практически исключены. В остальных сферах социального бытия проявляли себя отдельные женщины, не состоявшие в обычных брачно-семейных отношениях. Но характерно, что именно в Древней Греции ее культуру представляли несколько выдающихся женщин, занимавшихся поэзией (как поэтесса Сафо) или философией, прославившихся своей красотой. Отношения между полами в греческой античности были своеобразными в том плане, что физическая и душевная близость могла реализоваться и между мужчинами (и в дружбе и в любви), и между женщинами (лесбийская любовь), и между мужчинами и женщинами. Предосудительным не было ни то, ни другое, ни третье. Причем, телесная красота ценилась равно: и в женщине и в мужчине. Впрочем, и душевная тоже.

Цивилизованность в этом смысле касалась и элементарной гигиены и телесного здоровья, которое ценилось во всех древних сообществах. Но у древних греков само телесное здоровье, наряду с физической крепостью, предполагало и красоту, гармонию частей тела, свободу владения им. Фактически (в нашем понимании) в Древней Греции получила развитие физическая культура, ибо дело

было не только в заботе о своем здоровье, а в том, что нездоровое, хилое, некрасивое тело и его неуклюжие движения оскорбляли эстетический вкус многих людей. Физические упражнения (гимнастика в специальных местах – гимнасиях), спортивные состязания были ценны поэтому не только в плане подготовки воинов и обеспечении здорового потомства, а именно в плане культурного развития в стремлении к достижению гармонии, единства прекрасного тела и прекрасной души. По мнению древних греков человек хороший должен был быть и красивым, а красивый – хорошим. Надо было заботиться и о теле и об этосе (настрое души) о, говоря современным языком, психическом и нравственном здоровье, о своем земном совершенстве в целом. И не потому, что это обеспечит хорошее послеземное существование. Жизнь на земле для древних греков была ценна сама по себе, и в отношении к загробному существованию она была предпочтительнее. Ахилл, герой Илиады Гомера, говорил о том, что лучше быть на земле простым погонщиком мулов, чем царем в царстве мертвых. И хотя погребальный культ и уважение к умершим предкам в Древней Греции существовали, но они не имели такого значения, как в традиционных древних обществах (например, в египетском).

Религиозные верования и ценности

Вообще верования древних греков развивались весьма своеобразно. Для Древней Греции характерно прогрессирующее очеловечивание божественного, нарастание антропоморфности религии. И именно поэтому из всех древних религий – греческая в наибольшей мере оказалась феноменом культуры, выражением окультуривания жизни, отношений людей и природы, людей с людьми. Религия эта была языческой, многобожием. Божественное проявлялось везде и всюду. Согласно греческим представлениям, в лесах, в горах, в земле, под землей, в реках, морях жили разнообразные существа: кентавры, циклопы, нимфы, мелкие божки и великие боги. Их роли и значение менялись со временем. Очевидно, происхождение веры в них от первобытных природных охотничьих верований и новых земледельческих культов. Но постепенно появились и боги-покровители ремесла, торговли.

При этом сформировались как бы две линии верований. Одна, которую связывают с культом Диониса, Деметры и других божеств природы, загробного мира, – сохраняющая многое от первобытности, от представлений о грозных, слепых и таинственных силах, с которыми возможны только эмоционально-мистические контакты. Эти верования дополнялись проникновением различных варварских культов, отовсюду, но особенно с Востока. Это была религия неистовая, экстатическая, чувственная, бежавшая от ясности, связанная с духовным и физическим опьянением. В ней сохранилось то, что было первоначально в мифическом мышлении греческих племен.

Древнегреческие мифы были поначалу натуралистичны, грубоваты (по нашим понятиям). В них отражались беспорядочность, хаотичность, несоразмерность мира, доходившие до уродства. Боги при этом представали (как и обычно в древности) в растительных и животных образах. Бог Дионис недаром остался связанным с виноградной лозой, Афина – со змеей. Весь мир смотрелся как некое живое, животно-растительное и, одновременно, человекообразное целое. В нем были сторукие великаны, кровожадные гидры, полулюди-полурыбы и т. д.

Но постепенно началось осмысление мира как упорядоченности, гармоничности. Это происходило, видимо, в процессе упорядочивания, гармонизации людьми окружающей среды и своей жизни. Знаменитый миф о смене поколений богов, когда старшие боги во главе с Кроном уступили в борьбе младшим (во главе с Зевсом, сыном Крона) – свидетельствует об этом.

Младшие боги, победив старых богов и разнообразных чудовищ, обосновались на горе Олимп, в связи с чем их и назвали олимпийскими божествами. Родилась вторая, наряду с дионисийской (хотя сам Дионис был тоже олимпийцем), линия верований, менее мистическая, более государственная, более гражданская (чем групповая). Это было поколение богов, в котором установилась довольно четкая иерархия и специализация. Кроме Зевса – громовержца и верховного владыки (с его женой – Герой), в мире воцарились: бог моря, брат Зевса, Посейдон; бог подземного царства – Аид со своей супругой Персефоной; бог Гефест, кузнец, основатель и покровитель ремесел; Афина – богиня мудрости и организованной войны; Аполлон – бог света и солнца; Афродита – богиня любви и красоты; Гермес – бог торговли и путешествий. И множество других богов, связанных между собой разнообразными родственными и иными отношениями. Очевидно изменились внешний облик богов и их функции. Они стали представляться в виде людей, только более совершенных. Появились и герои-полубоги (Геракл, Тезей и др.). Фемида, которая раньше была предвестницей бедствий, превратилась в богиню правопорядка.

Как и везде в древности, в Древней Греции было представление о силе более мощной даже чем боги. Для Древней Греции – это Рок, Судьба, которая олицетворялась вначале в образах трех страшных старух, Мойр, прядущих пряжу. Одна из них в какой-то момент могла перерезать любую из нитей, нитей жизни любого смертного. И боги не могли помешать этому. Однако, в более поздних вариантах представлений о Мойрах они, не теряя своих функций реализации судьбы, стали изображаться в виде послушных молодых и веселых дочерей Зевса.

Гармонизация и облика и функций богов была выражением развития цивилизованности жизни, ее разумности. Греческая олимпийская религия (да и дионисийская) не была догматичной. Греки не создавали особых священных книг, катехизисов, проповедей. Жреческое сословие, в той мере в какой оно было, не стало единым, многочисленным и влиятельным в общественно-политическом плане. Хотя ритуальные обряды греками выполнялись, жертвы богам

приносились, боги почитались, с ними (через оракулов) советовались. Но боги эти были уж очень похожи на людей, как бы даже из плоти и крови. Один из героев Илиады Гомера ранил богиню Афродиту, так что она закричала от боли. Эти боги ссорились между собой, мирились, обманывали друг друга, прелюбодействовали. Но они были бессмертны, порой грозны, величественны. Греки воздвигали им храмы, ставили их статуи, испытывали трепет перед ними. Но не только трепет, а и радостные чувства. Боги не только карали, но и защищали, помогали. Древние греки были людьми верующими. Но веровали они непринужденно. В древнегреческих мифах, традициях человек зачастую бросал вызов богам, и не только богам, но и судьбе.

Как отмечает В. Л. Круглов: “…рок, судьба не есть нечто довлеющее в жизни эллина, а суть “пред-назначение”, в русле которого проявляется и раскрывается человек” [3]. Религиозные представления греков очеловечивались все более. Но, очеловечиваясь, религия становилась мирской, светской. Религиозное чувство постепенно стало сливаться с полисным, патриотическим, гражданским чувством. В каждом полисе чтили по предпочтению своих богов. А в позднегреческой истории появился и явный скептицизм в отношении к богам в человеческом облике, да и к богам вообще. От богов начали требовать справедливости. Это и многое другое привело к сомнению в их существовании. В Древней Греции очевидно проявилась тенденция к преодолению многобожия, к вере в одну высшую, в известной мере абстрактную, силу. Тяготение к этому не в последнюю очередь продуцировалось характером развития античной науки, древнегреческой философии.

Древнегреческая наука и философия

Наука сама по себе не является феноменом культуры. Но она связана и с цивилизацией и с культурой теснейшим образом. Во-первых, цивилизация немыслима без познания, а прогресс ее без научного познания. Во-вторых, культура: ее уровень, характер, функционирование, – зависит от степени и характера развития познания. Тем более в условиях, в которых это знание еще во многом целостно, когда еще нет развитой специализации наук и ученых, когда ученый, философ, естествоиспытатель, гуманитарий – это одно лицо. В античности это именно так. Наука в это время философична, а философия практична, хотя бы в намерении. И философия существует в качестве любви к мудрости (филео – люблю; софия – мудрость).

Для античной науки и философии характерны, с одной стороны, утилитарность (практичность), тяготение к рационализованности знания. Недаром выше всего ценилась математика, а в пределах математики – геометрия. Но, с другой стороны, античная наука – еще мифологична, ей свойственны образность

мышления и выражения мысли, проблемность в рассмотрении мира и человека, целостность постановок проблем. Древнегреческие мудрецы, познавая окружающий мир, размышляя о нем и о жизни человека, уже задают философские вопросы: что значит знать? Что есть истина? Что есть благо? И, в конечном счете, так или иначе ставят проблему: как жить человеку в этом мире? Античной философии свойствен широкий и глубокий подход к миру с попытками объять все мироздание в целом и систематизировать все знание.

Древние греки очень высоко ценили разум, знание, мудрость и презирали невежество. В греческий период античность породила колоссальное количество ученых, мыслителей, развивавших разнообразные направления в познании и применении знаний (Фалес, Гераклит, Пифагор, Архимед, Эвклид, Сократ, Платон и т. д. и т. п.). В Древней Греции возникло множество философских школ. Свобода размышления была почти ничем не стеснена. Гениальные догадки, правда, соседствовали с нелепыми представлениями. Скажем, разрабатывавший учение об атомах, философ Демокрит, считал, что магнит притягивает потому, что имеет душу.

Древнегреческая наука была и “инструментом” цивилизации, и ее следствием. И в гораздо большей мере, чем где-либо, в Древней Греции наука, философия, мудрость были в то же время явлениями развивающейся культуры. Применительно к древневосточным цивилизациям то же самое можно сказать о религиозно-философских учениях, таких как буддизм. Но в древнегреческой мудрости религиозно-мистическое содержание вытеснялось разумно-логическим. Обожествленным оказался именно разум. Человечность человека связывалась с ним. При этом разумность еще не могла быть и не была сухой рациональностью, а практичность – узкой функциональностью. Разум древних греков поэтичен. Но это разум, поэтичность его не безмерна. Стремление к мере, вообще во всем, – пронизывает мировоззрение древнегреческих мыслителей. Разумный мир – это мир меры, гармонии частей, частей и целого. Разумная жизнь – гармонизированная по высшей мере, устроенная, упорядоченная. Важно, чтобы жизнь строилась не в соответствии с, как угодно увиденной, природой вещей, а исходя из того, как человеческий разум (человеческая природа), человеческий дух постигли действенную природу сущего. В. Л. Круглов недаром замечает, что для греков: “Логос – размеренность, упорядоченность, гармоничность течения жизни, – выше, совершеннее стихии проявления алогического, случайного, спонтанного” [4]. Античная рациональность, разумность не только объясняла мир и жизнь, но поддерживала стабильность жизни не на основе соблюдения ритуалов, традиций, “естественного” порядка вещей и отношений, а на основе признания разумности и нравственности порядка, гармонии, и неразумности, безнравственности хаоса, анархии, дисгармонии.

Именно исходя из так трактуемой разумности древнегреческая философия в качестве одной из высших ценностей выдвигает добродетель, нравственность в отношениях людей друг к другу, в поведении человека разумного.

Нравственная культура

Развитие древнегреческой обыденной морали вроде бы типично для всех древних цивилизаций. Сначала развиваются и осознаются добродетели воина: мужество, стойкость, и добродетели земледельца-труженика: трудолюбие, умеренность. И в раннегреческой философии, например у Демокрита, в качестве идеала жизни выдвигается умеренное удовлетворение людьми своих жизненных потребностей. Меру же дает и позволяет соблюсти мудрость, которая ведет к полезным действиям и отвращает от бесполезных: отказывайся от всякого удовольствия, которое не полезно (Демокрит). То есть, самое главное – это жить спокойно, занимаясь своими делами, и не лезть в чужие. Хотя в случае общей нужды – предполагалась взаимопомощь. И кроме того, оказывать некоторые благодеяния другим считалось полезным, ибо это помогает преодолевать одиночество, может вести к чувству дружбы.

Однако древние греки были не только земледельцами и воинами, но и мореплавателями, и торговцами, и горожанами-ремесленниками. Их кругозор, в том числе и моральный, – довольно широк. И дело не столько в том, что ценятся ловкость, хитрость, даже умение обмануть противника, иногда подшутить над человеком. Важно то, что, во-первых, в Древней Греции (при не очень сильно развитом культе предков) появляется полисная мораль с ее полисным (гражданским) патриотизмом. Грекам были свойственны гордость за свой полис, способность к переживанию его бед и радостей. Позже это чувство стало более широким – гордостью свободного эллина, представителя цивилизованной Эллады, ее культуры.

Во-вторых, постепенно, с усложнением внутриполисных и внешних связей и отношений, усложняются и нравственные проблемы. Это отражено в древнегреческой литературе, в трагедиях Эсхила, Софокла, Эврипида. Так в трагедии “Антигона” Софокла разворачивается проблема противоречия между фанатизмом порядка, традиции и силой любви, милосердия, сострадания. По сути речь шла о борьбе нового духовного богатства со старыми моральными нормами.

Как и везде, нравственная культура проявлялась на низшем уровне в требованиях обыденной морали, довольно утилитарной. Мерилом этой морали являлась польза. Но у древних греков появились и другие нравственные ценности. На первый план выдвинулась не практическая польза, а долг гражданина, долг человека. На этой основе стало происходить утверждение норм человеческих взаимоотношений. Древнегреческая философия и искусство много сделали в этом направлении и помогли людям достаточно определенно в возможностях их развития выходить на специализированный уровень нравственной культуры, на котором именно нравственность, сама по себе, добродетель оказывалась высшей ценностью жизни. Некоторые из философов и художников Древней Греции видели уже необходимость и возможность выхода и с этого уровня на высший уровень нравственной культуры, на котором основой нравственности становится не долг как таковой (тем более не традиция), а доминантная потребность человека в жизни другого человека, практическое признание Другого высшей жизненной ценностью.

Ярче всего это выражено в судьбе и учении легендарного Сократа (469–399 г.г. до н. э), человека, полюбившего истину более всего на свете. Истина, которую полюбил Сократ не была безличной, безразличной к человеку. Речь шла об истине жизненно значимой. Сократ, который ничего не писал (все что мы знаем, известно в передаче его учеников и комментаторов), почти 30 лет вел беседы с учениками на афинском рынке, на улицах Афин. Содержание этих бесед было необычным, занимательным, острым. Сократ сбивал спесь с записных мудрецов, с правителей тогдашних Афин, показывая, что им не дается истина, что они не знают того, что должно знать человеку. А нужно знать прежде всего, что такое добродетель, о которой они якобы так пекутся. Сократ при этом демонстрировал оригинальный путь размышлений над этим и другими вопросами, не давая готовых ответов. Он возмущал народ, заставляя даже афинских зевак смеяться над общепринятыми определениями высшего Блага или гражданского долга, над некоторыми устоявшимися ритуалами и верованиями. Он издевался над афинской демократией, которая привела к власти демагогов. Сам вечно сомневающийся, и, в то же время, уверенный, парадоксальный, он жалил всех и вся, “соблазнял” юношество, уча его сомнению, свободному размышлению и добродетели.

И его осудили, приговорив к смертной казни за неверие в богов (в которых он нестандартно, но верил), за развращение юношества. Но метод и суть его размышлений (сомнение, ирония) были направлены к одному, к утверждению высшей истины – той, что счастье и добродетель – это одно и то же. Даже лучшие афинские умы, исключая некоторых учеников Сократа, не могли подняться до такой нравственной высоты. Защищая себя в суде, Сократ говорил, что он только и делал, что ходил и убеждал каждого, молодого и старого, заботиться раньше и сильнее не о телах или деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше. И жить и умирать, как показал Сократ, человеку необходимо в согласии с высшей добродетелью, с Благом. Но конкретно Сократ не обозначал, в чем же это высшее Благо состоит. Его ученики, такие как Платон, киники, киренаики пытались по-разному развить далее мысли Сократа о совершенном бытии человека.

И в общем для Древней Греции характерно создание идеала развития человека к совершенству; человека в единстве его телесности и духовности, чувственности и разумности. Недаром в Древней Греции идеальный человек – это человек калокагатийный (от “калон” – прекрасный и “агатон” – добрый, благородный), прекрасный во всем: и телом и делами, и мыслями и их выражением, и чувствами и поведением.

Причем, в плане его внешнего обнаружения, выражения в жизни, в реальных отношениях между людьми идеал этот должен был быть вполне очевиден. Эллин в реализуемом идеале бытия и поведения, с точки зрения древнегреческой философии, должен был стремиться к культуре (хотя самого слова “культура” еще не было). И двигаться, и говорить, и мыслить, и чувствовать следовало свободно, с ориентацией на других людей, в границах меры, выявляя таким образом свою человеческую сущность. Так, в древности, во время погребалных обрядов женщины в скорби рвали волосы на голове, царапали ногтями лица, громко рыдали. В классический период Древней Греции такое поведение считалось недостойным и безобразным. Любые аффекты требовали человеческого оформления. Скорбь ведь может проявиться и как дикая и как облагороженная. К последнему, к облагораживанию жизни во всех ее проявлениях тяготело античное общество, хотя бы в устремленности. Далеко не во всем и не всегда это тяготение выявилось в реальной жизни древнегреческих полисов. Изображение древнегреческой культуры есть некая ее идеализация. Но, во-первых, кое-что видимо проявлялось все-таки в этой жизни как высокая культура. А во-вторых, наличие самой вот такой возвышенной, хотя бы теоретической, мировоззренческой устремленности к культуре – это уже завоевание человеческого духа.

В связи со всем этим, столь мощно и своеобразно, наряду с культурой нравственной, в единстве с ней, в Древней Греции развилась культура эстетическая и художественная.

Эстетическая и художественная культура Древней Греции

В отличие от других древних культур, в Древней Греции эстетическая и художественная культура оказалась столь развитой (во всяком случае в классический период), что, во-первых, вся жизнь древнегреческих полисов была, так или иначе, пронизана ею, и, во-вторых, ее воздействие на культуру человечества продолжается до сих пор. Пытаться описать особенности античной эстетической и художественной культуры подробно в нашем случае невозможно, да и нецелесообразно. Но вполне возможно указать на некоторые общие черты, в которых выявилось эстетическое и художественное своеобразие культуры Древней Греции.

Прежде всего это усиленное стремление к упорядоченности, завершенности, цельности, гармоничности. Именно в связи с этим, мировоззрение древних греков эстетично по сути. Космос виделся ими как завершенное целое: гармоничное, прекрасное, звучащее. И не безмерное (как скажем в Древней Индии). Это была Человеческая Вселенная. В древнегреческих мифах создание мира представляется его гармонизацией. Греческие боги (олимпийские!) – прекрасны и гармоничны. Даже Судьба (Рок) при всей своей грозности, эстетична. Древнегреческий эпос естественно складывался в завершенные целостные поэмы (Илиада, Одиссея) и циклы сказаний. Древнегреческие трагедии и комедии стремились к совершенству

своего построения. То же касалось и архитектуры, стремившейся к завершенности форм в человеческих масштабах. И скульптуры, в которой складывались каноны, более гибкие, чем древнеегипетские, а главное – антропометрические, математически и зрительно выверенные, основанные на пропорциях правильно сложенного человеческого тела. Это был “канон природы”, но обработанной, ставший “каноном культуры”. Ведь и живое человеческое тело обрабатывалось, оформлялось в занятиях гимнастикой. Человек оказался действительно “мерой всех вещей” (Протагор) во многих отношениях, и всегда – мерой совершенства. В этом плане древнегреческое искусство действительно классично. Но эта классичность его не была столь узкой, формальной, как позже в европейском классицизме, выросшем на основе греческих и римских образцов.

Второе, что характерно, – это впервые так глубоко осознаваемая и ощущаемая древними греками ценность красоты. В Благе, к которому, по мнению многих греческих мыслителей, должна была стремиться жизнь человека, красота занимала одну из ведущих позиций. Платон считал, что эллина прежде всего отличает именно любовь к прекрасному. И в этом утверждении была-таки доля истины. В. Татаркевич, рассматривая античную эстетику, отметил, что позднейшие архитекторы (Виолле-де-Дюк) предполагали наличие “абсолютного зрения” у древних греков. Если не все они, то очень многие могли оценить красоту архитектурных сооружений и скульптуры, которая не была музейной. Скульптурные изображения (богов, героев, победителей разных игр и конкурсов) ставились повсеместно. Украшенность жизненной среды, жизни вообще, – была поразительной. Это касалось не только архитектуры и скульптуры, но и одежды, вещей, обстановки, театральных представлений, празднеств, искусства слова.

Жизнь древнегреческого полиса была реально эстетичной во многих отношениях. Огромное множество произведений искусства изобразительного, предметов для эстетического созерцания. Гимнастика, спортивные состязания, которые были вполне обычными, частыми. Обнаженные, атлетически развитые, прекрасные тела постоянно созерцались и служили основой для ваяния. Поэзия участвовала в самых разных сторонах жизни, в том числе и в политической. Музыка понималась и применялась как средство врачевания, создания душевного настроя. Древнегреческий театр волновал зрителей, поднимая самые животрепещущие проблемы, порождая состояние “катарсиса” (очищения души), давая выход чувствам.

И все это было связано с ценностью свободы, не только собственно гражданской, но и свободы во владении телом, в одеяниях, в мысли и слове. Необычайно развилась риторика, ораторское искусство, логика. Свобода духа проявлялась в поиске красоты мысли, выражаемой образно, почти ничем не стесняемой, и гармонично, изящно оформленной.

Разумеется, это далеко не все из особенностей древнегреческой эстетической и художественной культуры. Но и этого достаточно, чтобы ее воздействие на мировую культуру было заметным через тысячелетия. Античная художественная классика выросла из убеждения в том, что высшая красота содержится в формах, пропорциях, масштабах живых существ и, прежде всего, – человека. Искусство, как считали греки, черпает красоту из природного источника. И целью художника было познание и выявление объективного совершенства через подражание (мимесис). Ибо природа, космос, – заключает в себе гармонию. При этом выше всего оказывалась красота в состоянии устойчивости и равновесия: и в природе, и в человеке, когда красота – это единство духовного и телесного, это – мера. Фукидид передавал слова вождя афинского общества Перикла, который говорил: мы любим красоту, соблюдая умеренность, любим мудрость, не впадая в слабость.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология