Большаков В., Новицкая Л. Особенности культуры в ее историческом развитии

(от зарождения до эпохи Возрождения)

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ. СТАНОВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ КУЛЬТУРЫ КАК ПРОБЛЕМА

Когда, как и почему возникает культура, т. е. образуется то, что И. Ильин называл духовным содержанием? Что означает “совершенность и верность формы”, которую это духовное содержание себе ищет? И почему только при условии такого поиска начинается культура, если начинается?

Попытки ответов на эти вопросы требуют обращения к самым основам происхождения человечества. Не разбирая специально концепций его происхождения, повторим то, что не вызывает никакого сомнения, а именно – то, что человек, в отличие от всех остальных живых существ рождается без врожденной программы жизнедеятельности. Тогда как животное от рождения определено к особому роду деятельности, ему на генетическом уровне заданы и способы встраивания в пищевые ряды и формы общения с себе подобными, и способы продолжения рода, и т. д. То есть, вся жизнь от ее начала и до конца задана. Потому животное едино со средой своего обитания, оно есть продолжение этой среды, естественно слито с нею, находится с ней в гармонии, а, следовательно, гармонично и с самим собой. Иначе говоря, животное в норме находится в состоянии счастья, ибо, что такое счастье как не гармония с самим собой и окружающим миром?

Человеку же в счастье отказано от века. Отсутствие врожденной программы жизнедеятельности ставит человека в принципиально иное положение – положение естественной дисгармонии. То есть, всегда присутствует разрыв между человеком и средой его обитания. Разрыв сущего и должного в самом человеке. И как в плане удовлетворения витальных потребностей, так и в отношении к более высоким духовным запросам, человек должен сам задавать себе программу деятельности. Он открытая система, а потому, он вечно себе не тождествен. Стремление к гармонии (читай – к счастью) движет человеком и в его материальной, и, тем более, в духовной деятельности. Вот этот разрыв, отрыв человека от естественной связи с миром, неопределимость его значимости и ценности естественным порядком вещей, порождает и остро актуализирует потребность самоопределения. Последняя, и может быть удовлетворена путем создания собственного духовного мира, мира собственных ценностей и значимостей. Духовные конструкты и рождаются как ответ на потребность самообретения человека – в мире, никоим образом в человеке не заинтересованном. Иначе говоря, происходит реализация нужды в создании собственной программы жизнедеятельности, которая позволяет, как бы завершить себя, и хотя бы на какое-то время, в результате этой завершенности, испытать чувство гармонии.

Таким образом, мир культуры есть адекватное воплощение реализации потребности человека в самообретении. В этом мире он находит и воплощает свое

стремление к завершенности и может ощущать себя существом гармоничным и счастливым, при воплощении своего сущностного содержания в факт действительности. Восторженное высказывание А. С. Пушкина, после того как он закончил “Бориса Годунова”: “ай-да Пушкин, ай-да сукин сын !” [2] – одно из подтверждений этого. Сам факт отчуждения в действительность духовного конструкта – утверждает ценность человека, создает мир человеческого заинтересованного проявления. Человек создает собственный мир, мир культуры, где он может реализоваться.

Поскольку человеку естественно не дана сфера самореализации, постольку он сам, своими силами, создает культуру – поле своего самораскрытия, своего самопорождения, в котором он может состояться в качестве человека, обрести смысл своего присутствия в мире.

Правда, возникает еще один весьма сложный вопрос, связанный с пониманием порождения культуры и роли человека в этом процессе.

Порой представляется, что человек создает мир культуры, своей значимости, и затем черпает из него ценности для самоутверждения. Культура тогда оказывается неким складом общедоступных ценностей, тем более богатым и способным к удовлетворению потребностей в восстановлении значимости человека, чем дольше человечество обретается на земле.

Может такое представление и не заслуживало бы внимания, не будь оно столь широко распространено. Сплошь и рядом сталкиваешься с пониманием духовности как суммы потребленных культурных ценностей. И вовсе не в том дело, что созданные гением человечества ценности не должны становиться предметом потребления. Но само по себе потребление духовных ценностей, по типу потребления материальных, то есть функционально, – ничего не дает человеку.

Фридрих Ницше писал в XIX веке о том, что внешне усвоенная культура, именно в вышеуказанном ракурсе, ничего, по сути, не меняя в человеке, порождает самодовольство и беззаботность, чреватые страшными бедами для всего человечества. В общем, его прогноз оказался верен. ХХ век, гордящийся своими культурными достижениями, ознаменовался двумя невиданными по варварству мировыми войнами.

Очевидно, освоение культурного наследия должно было идти несколько иным путем. Видимо, мир культурных ценностей действительно осваивается и становится достоянием духовного и душевного мира человека, становится его кровью, плотью, только тогда, когда освоение идет аналогично пути создания ценности. Создания ценности, которое не имеет предшествующего намерения и целеполагания в сознании самого человека.

Человек сравнительно с животным беден, ему ничего не дано. И вместе с тем он богат и даже избыточен для жизни, ибо он не ограничен никакой данностью, а, следовательно, он может создать из себя все. Понять и описать процесс такого самосозидания довольно сложно, ибо сам этот процесс возникает

как бы на пустом месте, он не имеет никаких заранее данных ориентиров. Более того, все создаваемое человеком, носит характер принципиальной новизны, созданное не имеет аналогов в природной сфере. Как и сам он не имеет своего природного аналога, а потому обречен искать свой собственный образ всю свою жизнь.

Ситуация такова: богатый потенциями и возможностями, но бедный реальными достижениями, человек – в контексте полной своей невостребованности окружающей действительностью. Единственный стимул, – выживание, – не восполняет действительной потребности в обретении гармонии с собой и миром. И происходит то, о чем написал М. К. Мамардашвили: “Должно родиться движение души, которое есть поиск человеком ее же” [3]. Иначе говоря, созидание культуры идет вместе с самосознанием человека. Более того, следует отметить, что это вообще-то единый процесс, один процесс. В нем идет рождение человека как человека в процессе им же самим создаваемых духовных конструктов. “...Человек есть искусственное существо, рожденное не природой, а саморожденное через культурно изобретенные устройства, такие как ритуалы, мифы, магия и т.д., которые не есть представления о мире..., а есть способ конструирования человека из природного, биологического материала” [4].

То, что мифы древности не просто сказки, отмечено давно. Но древняя мифология была и не просто одним из способов осмысления мира, а особым способом, особой формой его освоения, культурной формой, посредством которой (хотя не только через нее) человек в большей мере становился человеком. Поэтому мифология была тогда настолько важна, что, например, по свидетельству А. П. Элкина, у австралийских аборигенов создавались специальные культовые сообщества и группы, несшие ответственность за ее сохранение, передачу, интерпретацию и применение.

Кем именно создавались мифы, ритуалы – было абсолютно неважно. Они, как и почти все в зарождающейся культуре, были и сверхтрадиционными (вроде бы точно повторяемые), и, в то же время, каждый раз как бы рождались заново, действительно проживались людьми, которые были если не авторами, то соавторами мифов, ритуалов, а не просто слушателями, исполнителями, функционально потребляющими кем-то созданное [5].

В отличие от функционального потребления (когда даже ценность культуры выступает в лучшем случае в качестве символа притязания человека на какой-то уровень культуры), ценности культуры при действительной их реализации – внутренне проживаются, являясь для человека его собственным духовным опытом, со всеми его издержками, муками, восторгами. Это происходит вообще в культуре, но особенно выразительно в искусстве, когда оно:

“...не читки требует с актера,

а полной гибели всерьез.

Когда строку диктует чувство,

Оно на сцену шлет раба,

И тут кончается искусство,

И дышит почва и судьба”.

Б. Пастернак

Вот в этом моменте “проживания”, реализации ценностей культуры, заключена возможность для человека быть культурным, быть человеком в полном смысле слова, осуществлять свою очеловеченность. Но это именно возможность, которая бывает нереализуемой (внешне “культурное” действие), реализуемой в разной мере, ибо встреча человека с собственным духовным опытом, самообретение, встреча с собой иным, познание самого себя (в сократовском смысле), – это не просто дается, не “сваливается” на человека откуда-то.

Не обладая ничем заданным от природы, человек, на пути воплощения, и тем самым утверждения, собственных сущностных, сил всякий раз должен выходить за пределы своего “Я”. То есть совершать нечто такое, на что в каждый данный момент он не готов. Актуальная готовность и способность сделать нечто внутренне необходимое, а потому и свободное, рождается именно в момент самого этого “невозможного” действия. Этот процесс называется трансцендированием. Трансцендирование – это “выход человека за данную ему стихийно и натурально ситуацию, за его природные качества. Причем такой выход, чтобы, обретя эту трансцендирующую позицию, можно было бы овладеть чем-то в себе” [6].

В самом этом процессе трансцендирования слиты воедино два движения. Первое – созидание человеческого мира (читай – мира культуры) через воплощение в нем своего сущностно значимого содержания, опредмечивание человеком себя в мире. И второе: само опредмечивание актуализирует уникальность воплощенного индивидуального существования. Или иначе: преобразовывая мир, создавая свой собственный мир, человек созидает себя, и наоборот. Взаимодействуя с миром, человек вступает во взаимодействие с самим собой.

Пытаясь понять неслучайность своего пребывания на земле, стремясь обнаружить свою нужность, необходимость для мира, человек создает свою неслучайность, нужность и необходимость. В. Муравьев писал: “Путем внутренней работы мы не только открываем себя и мир, но еще в большей степени делаем себя и окружение, реально и действительно приобретаем вселенную” [7].

То есть человек своей деятельностью задает параметры не только формируемого им мира культуры, но и собственной социальной значимости в контексте созданного им пространства действительно человеческой жизни, что далеко не сразу осознается.

Следует обратить внимание еще на одну вещь – на путь освоения человеком собственных духовных конструктов. Он довольно специфичен.

Человеку не все дано знать о себе. Духовные, культурные по сути, “наработки”, созданные человеком, ему не просто принадлежат. Для того чтобы

созданное им стало его достоянием, оно должно пройти путь отчуждения – воплощения в объективное, независимое и временами даже враждебное ему существование.

Самопознание происходит путем отчуждения “своего-иного” во внешний мир, утверждения его там, в качестве чуждого, а временами даже подавляющего человека феномена.

Все структурные элементы культуры создаются человеком для организации своего духовного бытия. Посредством этих “конструктов” человек, их созидающий, – осваивает мир, структурирует его, придает ему человеческую форму, тем самым, осваивая, структурируя и очеловечивая себя самого. Но вот это освоение и мира и себя возможно для человека только путем отчуждения – обретения. Это значит, что первоначально произведенные на свет организующие конструкты выступают чуждыми человеку. Они выглядят порой даже подавляющими человека господствующими над ним. И только взаимодействуя с ними, человек “узнает” себя, и у него появляется возможность присвоить это “чужое” как свое. Таким путем и происходит снятие человеком своей для себя чуждости и обретение мира культуры как своего. Внешние формы, до сей поры выступавшие в качестве чужеродных, превращаются в “органы” человеческого действия. И помимо данных от природы человеческих органов, появляются “органы” сугубо человеческого воздействия на мир, в котором человек живет, и воздействия его на себя. Тем самым реализуется возможность культивации “мира” и гармонизации человеческого бытия в нем.

Таким образом, культура в ее исходно сущностном смысле является воплощением самой очеловеченности человека в формах, создаваемых им, формах разнообразных, и с самого начала истории дающих возможность его культурной реализации. Начинается это в период, который называется по-разному: антропосоциогенез, эпоха первобытности, первобытная формация и т. д. В качестве культурных и окультуривающих жизнь форм при этом выделяют и хозяйство, и половые отношения, и ритуал и магию. Но особое внимание обычно уделяют верованиям и мифологии. И это понятно, ибо: “...само отношение человека к сверхъестественному есть тигль его формирования в качестве человека; с этого открытия можно датировать появление человечества. Человек создает себя в качестве человека через отношение к чему-то сверхчеловеческому, сверхъестественному и освящаемому (то есть священному), в чем хранится память поколений – там закодирован весь опыт” [8]. Еще более четко сформулирована эта позиция следующим образом: “...одновременно мы “рождаемся” в том, что больше нас самих” [9]. Этим, помимо всего прочего, во многом определяется специфичность исторического становления культуры.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология