Щепанская Т. Антиматеринство: к народной эсхатологии XX в.

Щепанская Т.Б. Антиматеринство: к народной эсхатологии XX в. //Христианство в регионах мира. СПб., 2002. С.219 – 230.

В этом сообщении я хочу представить некоторые результаты полевых наблюдений, сделанных в 80-90-х гг. ХХ в. Речь идет о записях устных эсхатологических текстов: видений и пророчеств, как в сельской, так и в городской среде. Мы записывали эсхатологические пророчества и видения в деревнях Архангельской, Псковской, Новгородской и Курской областей, а также в Санкт-Петербурге, фиксируя как пророчества, бытующие в наши дни, так и относимые к “довоенному” и даже “дореволюционному” времени, но живущие в актуальной памяти старшего поколения (на них ссылаются, ими обосновывают свое отношение к жизни). Мы хотели бы обратить внимание на один из сквозных мотивов народной эсхатологии - мотив "антиматеринства".

Наш интерес к народной эсхатологии не столько фольклористический или религиоведческий, сколько социо-прагматический. Он возник в связи с изучением проблем власти и, конкретно, дезинтеграции систем социального управления, распада властных иерархий, ставшего в России почти периодическим[i]. Рассуждения о фатальном разрыве народа и власти, об "уходе" народа от власти стали едва ли не общим местом[ii]. Нас интересовали культурные коды этого разрыва и ухода. Один из самых заметных таких кодов - народная эсхатология. Роль эсхатологических настроений как базы идеологии отторжения власти, стимула и организующей силы разрушительных для власти движений очевидна и не раз обсуждалась в литературе[iii]; нам тоже приходилось уже более подробно излагать взгляд на эту проблему[iv]. Спасаясь от власти, которую они идентифицировали как власть антихриста, люди жгли паспорта, отрицали деньги, отказывались молится за государя, отдавать сыновей в рекруты. Скрывались от ревизий и бежали - в одиночку, семьями, целыми группами - в места, до которых не дотянулся еще государственный контроль. Иными словами, порывались любые коммуникации, связывавшие их с властью - т.е. речь идет о дезинтеграции систем управления. Эсхатологические тексты действовали как программа и одновременно стимул дезинтеграции.

Это то, из чего мы исходили как из "условия задачи". Мы задались вопросом: когда и при каких обстоятельствах эсхатологическая мифологема активизировалась и начинал разворачиваться заключенный в ней сценарий отторжения власти. Эту задачу можно переформулировать: что воспринималось в народе как знак наступления "конца света" и, следовательно, становилось сигналом к активизации всего сценария? Особенно интересно тогда, что служит таким сигналом сегодня, когда наблюдается очередной всплеск эсхатологических настроений.

Знаки конца.

Итак, целью полевых исследований было выявление событий, которые современное фольклорное сознание фиксирует как знаки наступления конца времен и - власти тьмы, т.е. становятся обоснованием отрицательной стигматизации существующей власти.

Сразу отметим существование нескольких групп или даже типов таких знаков: отметим как наиболее важные космо-природные[v] (от падения метеорита, аномальных погодных явлений до необъяснимых миграций мышей и т.п.) и социально-поведенческие. Ясно, что первые не были реально сигналом, а только объяснением, мотивировкой - подкреплением общественных движений. Поэтому наше внимание сосредоточено на вторых - социальных - процессах. Задача, таким образом, сужается и формулируется следующим образом: какие социальные процессы общественное (фольклорное) сознание воспринимает как знаки конца времен? Или: какие социальные процессы инициируют развитие сценария дезинтеграции власти?

Среди социально-поведенческих явлений, наиболее часто упоминаемых к эсхатологических текстах, наше внимание привлекли различные проявления антиматеринства (подавления или свертывания сферы воспроизводства жизни, отрицание и снижение ее символов).

В Новгородской и прилегающих областях широкой известностью пользуется Старорусская икона Божьей Матери, которая почитается чудотворной. Местные жители замечают и передают друг другу:

“А Младенец-то от Ей отвернулся. Вот она, эта, природа - отвернулась от Господа...” - и истолковывают это как знамение наступающих последних времен: “Вот, мои родные, да. Веруйте в Господа, веруйте, и всё есть: ведь испытания все впереди.”(Новгородская обл., Старорусский р-н, с.Засово. 1997 г.).

Знаком конца света служит здесь нарушение связи “мать-дитя”, как базовой связи и основы общественного единства. Среди подобных знаков систематически упоминаются также и другие симптомы нарушений в области материнства. Назовем упоминаемые систематически.

Демографическое неблагополучие.

В большей части записанных нами эсхатологических текстов знаки “конца времен” – события демографического ряда, точнее – кризисные явления в демографической сфере.

Вымирание, истребление населения. “(Бог) народ этот истребит грешный. А земля останется.”(Новгородская обл., Старорусский р-н, с.Засово. 1997 г.).

Запустение деревень: “В прежние годы хорошо справляли праздники, - вспоминает Анна Ивановна В. (1905 г.р., с.Засово). – Гармони-то ревут, молодежь-то – поют!.. А теперь не то, доченька: даже птицы не поют. Веселое время было – а теперь-то печальное: молодежи-то нету, ни девки, ни мальца, как будто проваливши всё… Священник и то говорил: Много веков ушодци, надо и нам готовиться”.

Ухудшение здоровья людей, распространение ранее не известных заболеваний. Вспоминают старые пророчества: “А то, - говорилось, - болезней напустит. Раньше ведь не было болезней. Раньше какие были мушшины – здоровенные, крепкие! Босиком, помню, бегаем – босиком, весной, как только затает, - и не болели!” (Архангельская обл., Верхнетоемский р-н, с.Цсть-Выя, 1989 г.). “Поколение из поколения слабже становится, - заключают в с.Пинаевы Горки (Старорусского р-на Новгородской обл.). – Это так положено по-Божьи…” (1997 г.)

Катаклизмы и катастрофы: война, голод и мор, падение гигантского метеорита, как одна из форм "истребления" человечества. Ожидания падения на Землю некоей планеты отмечены, напр., в 1898 г. в Орловской губ.[vi] В 1990-92 гг. о скором столкновении с астероидом много говорили в Санкт-Петербурге, а в самом конце ХХ века подобные слухи обрели характер общепланетного беспокойства и международной программы предотвращения астероидной опасности.

С демографической сферой непосредственно связана область женского репродуктивного поведения, изменения в которой тоже связывают с настплением последних времен.

Женские грехи.

Пророчества, поучения, видения и слухи последовательно фиксируют изменения в репродуктивном поведении, прежде всего женском - отказ от материнства: распространение грехов (т.е. отклонений от традиционных норм репродуктивного поведения). Из видений Р.П. (жительницы д.Путилово Порховского р-на Псковской обл., запись 1996 г.) о наступлении “власти тьмы”: “А Христос-то – потом я увидела: Он уже там в таких страшных мучениях… Он схвачен там, истерзан. Его страшно мучают”, причем явленный тут же голос возвестил, что страдает Сын Божий за женские грехи: “Тогда, впервые, распятие было – когда распяли Его на кресте – это было, значит, Он пострадал за весь народ. Сейчас, я думаю, только за грешниц. За грешниц – блудниц… Ну вот. Он, значит, пострадал за этих грешниц”. Знаком наступления “власти тьмы” служит разрушение моральных норм, относящихся к репродуктивному поведению, в первую очередь - женскому. Это также нашло отражение в видениях Раисы Петровны: “Я как-то хотела, - рассказывает Р.П., - одно время хотела очень умереть. Пришла мама моя (к тому времени уже покойная. - Т.Щ.) и сказала: не старайся, дескать, умирать скорей, потому что здесь (на том свете. - Т.Щ.) хорошо живется только проституткам и постаскушкам... А... старых дев называют “тухлятиной”, а етих вот, проституток, этих грешниц - называють “пречистыми девами”, - ага, - “пречистые девы”, - в том смысле, что они, значить, они “прочищаются” без конца.”

О женских грехах - в первую очередь, преступлениях против материнства (абортах) говорила мне профессиональная нищенка Марина[1], живущая в моем доме, в соседней парадной: “Сейчас уже скоро миру конец, говорит мне Марина. - Последние годы живем. Вот я всем и говорю: надо Богу молиться. Молитесь!.. Ко мне тоже Христос приходил (во сне. – Т.Щ.). Говорит – ты тоже великая грешница, семь детей загубила (сделала семь абортов. – Т.Щ.). Да я отмолила уж… И за дочерей своих молюсь: одну отмолила – она хорошая, добрая, не пьёт. А другую никак не отмолю: много грехов на ней, она много абортов сделала.” Скорый конец света Марина считает наказанием за грехи, причем главный грех – аборт. Марина рассказывала о том, как во время долгого – мертвого – сна странствовала на том свете (жанр “обмирания”): “Я видела – меня провели на том свете, всё показали: как абортники-то в смоле (кипят. –Т.Щ.). Ох, страшно!..” (СПб, 1996).

В последние годы распространяются слухи о появлении нетрадиционных форм человеческого воспроизводства. И.Разумова, например, приводит циркулировавшие в Петрозаводске разговоры о том, что женщины скоро не будут рожать, а мужчинам будут делать какой-то укол, в результате чего у них будут рождаться дети. С чеченской войной 1994-96 гг. было связаны толки о том, что ученые могут делать двойника человека из любого кусочка его кожи, и т.п.[vii].

Особое внимание к нарушениям в области материнства, характерное для современных пророчеств, по-видимому, не противоречит традиции. Во всяком случае, Г.Федотов, анализируя систему грехов по духовным стихам (текстам преимущественно XIX - XX вв.), замечает, что непростимыми, главными, основою всей системы считаются грехи "против рода и материнства"[viii]. В начале XX в., по свидетельству современников, старики также предсказывали скоую гибель миру. Причину же видели в том, что "за последние годы народ до такой степени позабыл Бога, что не разбирает, в какие дни можно спать с женой, в какие нельзя, и поэтому Бог посылает детей непослушных, своевольных, ведущих жизнь к погибели"[ix]. В материалах Тенишевского бюро зафиксированы народные представления о том, что антихрист "народится от семи блудных дев" или, по замечанию комментатора, "от седьмой блудницы"[x].

Непосредственно с переменами в репродуктивном поведении, с "грехами" и отрицанием ценностей материнства фольклорное сознание связывает изменения в общественном положении женщин и их внешнем облике, которые также часто упоминаются в качестве знаков наступающего конца времен. В с.Конецгорье на Северной Двине старые люди до сих пор вспоминают, как их в детстве пугала некая книжница Татьяна, приехавшая из Питера и жившая с компаньонкою в первые послереволюционные годы: “Нехристи, ведь я-то не доживу, - пророчествовала Татьяна, - а вы доживете: придут последние времена – будут девицы – бесстыжие лица. Что мужчины, что женщины – не отличить” (запись 1988 г.). В с.Усть-Выя (в верховьях Пинеги) указывают те же знаки "последних времен": “Женщины будут у власти, волосы стриженные”, - ссылаясь на старые книги, в которых всё это было записано (Архангельская обл.,Верхнетоемский р-н, запись 1989 г.). В с.Пинаевы Горки ходят аналогичные слухи: "Говорили, как кто-то под мостом разговаривал. Будто говорили человечьим голосом: что войны больше не будет, а без войны еще больше людей умирать будет. Говорили, что будут ходить женщины в мужской одеже - волоса стриженные: это конец света". В подкрепление этих слухов приводят эпизод: Вот бабка на вокзале-то говорила: - Вот все к этому идет. Дак один раз стоят на вокзале - парень ли девка? - я говорю: - Посмотрю: ведь у девок-то груди!.." (Новгородская обл., Старорусский р-н, с.Пинаевы Горки, 1997 г.).

Изменения в одежде, облике, поведении женщин фольклорное сознание связывает с их "грехами", в первую очередь - отказом от материнских обязанностей в пользу общественной, публичной деятельности.

Разрушение связей родства. Преступления против матери.

Разрушение человеческих связей, в том числе кровных - родства, и даже базовой связи: материнства. “Будут летать птицы железные, железными клювами клевать, - предсказывал когда-то странник. – Вот, война была; “будет брат брата убивать, мать сына… и отец сына, и сын отца” (Псковская обл., Пустошкинский р-н, с.Забелье, 1995 г.). “Родителей не будут почитать” (Архангельская обл.. Верхнетоемский р-н, 1989 г.). Те же признаки конца света упоминались в пророчествах конца Х1Х в. В 1898 г. в орловской губ. распространился слух, будто около станции нашли письмо. “В этом письме сказано, что если народ не исправится, т.е. если будет так же непочтителен к родителям, как теперь… то будет два года голод, а потом полетят белые галки, затем появится птица-клевица, которая будет глотать живых людей”[xi]. Похожие мотивы и в современных пророчествах. Соседская нищенка Марина останавливает меня во дворе: “В угловой парадной сантехника убили… Сын связался с подростками – они, наверно, и убили… А вон в той парадной Галька: она женщина добрая… Пьет… Её дети бьют. Одну женщину тут дети били-били, а потом на даче и убили ее. Да… Теперь так будет: дети на родителей, родители на детей – скоро конец света, последние времена. Старец говорил – ему видение было: в 1998 году конец света. Или война. Или голод, а что-то будет” (СПб., 1996г.). Разрушение родственных отношений (в первую очередь речь идет здесь о материнстве) воспринимается ею как причина и знак грядущей катастрофы. О скором конце времен говорит и Вера Васильевна (1929 г.р.), жительница с.Кореньское (Рыльского р-на Курской обл.): “Говорят: последние годы живем. Все говорят, что до двухсотого[2] года (живем). Да оно ж все идет к этому: все хуже и хуже. А лучше нет. Все злые, один на одного ненависть... “ - и приводит следующий случай: “У меня брат двоюродный - Женька. Он же как на мать ругался, как сказал!.. А приходить мне - жалуется, что вот он плохо с женой живет. Я говорю: - И ты будешь кару несть до самой смерти! - я ему... Ну, на мать - матом: так сказал, что не выскажешь. Она же не могла даже выговорить слово, чтоб пожалиться другому сыну. Рассказала моей сестре - что “ты, Таня, вот расскажи. Я не могу ему рассказать, сыну”, - обидно так ей было. Дак куда это? А сейчас он: - Да я через жену и на мать” - “Ты не прав”. А щас плохо с женой живет. Я говорю: - Ты кару будешь несть до самой смерти теперь. Вот. До самой смерти кара будет”. Брань в адрес матери в народе почитается за смертный грех. Для женщины самый большой грех - аборт, для мужчины - брань в адрес матери: преступления против материнства. Примечательно появление этого случая в эсхатологическом контексте - как признака близкого скончания мира.

Таким образом, события в демографической сфере: малодетность семей и малолюдность деревень; расширение участия женщин в общественной жизни за счет материнства; ослабление уз родства (в том числе в первую очередь – материнства) и т.п. симптомы кризиса традиционной модели воспроизводства - последовательно признаются знаками наступления конца времен. В современных пророчествах речь идет по сути о явлениях демографического перехода (перехода от расширенной модели воспроизводства к стационарной)[xii]. При этом заметим: если другие знаки конца упоминаются в единичных текстах, то эти (демографические) - сквозной и массовый характер, повторяясь в большинстве зафиксированных нами нарративов.

2. “Антиматеринская” идентификация власти.

Примечательно, что эти антинатальные симптомы, вся картина демографического неблагополучия в народном сознании связываются с властью. Именно власть предстает виновником и организатором кризиса:

“Предсказывали… что весь этот люд вымрет, рассуждают, собравшись на скамейке возле автобусной остановки, пожилые жительницы новгородского села Пинаевы Горки. - А дальше-то с чего будет начинаться это житьё?.. До такой степени дойдет, что вся земля опустеет… Это придут такие властители: мёды будут амбарные есть, а люди будут смотреть, выглядывать – что вот я бьюсь, а есть нечего. Это только от властей всё…”(Новгородская обл.. Старорусский р-н, с.Пинаевы Горки, 1997 г.). Власть (как воплощение универсальной ответственности) полагается ответственной за кризисные явления в демографической сфере - идентифицируется как "антиматеринская", антинатальная и антивитальная сила (власть антихриста).

В 1996 году мы разговаривали с Раисой Петровной Х. (1923 г.р.), жительницей дер.Путилово Порховского р-на Псковской обл. Она живет одиноко, никогда не была замужем, известна как богомолка, к ней ходят отчитывать порченных. Раиса Петровна визионерка; ее видения в основном укладываются в рамки старообрядческой традиции обличений антихриста.[3] Эти видения убедили ее в том, что нынешняя власть - это "власть тьмы". Обратим внимание, что служит этому доказательством (свидетельством, признаком):

"Сейчас власть... Христос сказал: “Всё, что обо Мне, приходит к концу” И наступила власть тьмы. И вот сейчас наступила власть тьмы. Я так плакала! Думаю: что ж это творится-то? В чьих же мы руках?! И вот я их увидела. Увидела... А Матерь Божия - если на иконах - у Ней покрывало красное. И вот я смотрю: как склеп. В этом склепе - вот так, как во сне: как за столом вот так силит (показывает: сидит, согнувшись, под покрывалом. - Т.Щ.). Так подымает-подымает голову и смотрит на меня... выразительно... И вот так, значит, покрывало-то ето - чтобы сказать, кто Она - Она это красное покрывало-то натягивает. А над Ней вот такая хищная лапа-то! Если Она слово скажет, или что-то там, то она начнет Ее терзать. Такая большая лапа хищной птицы: ногти - белые, а когти - черные. Ногти кончаются когтями. И вот так они затряслись над Ее головой. Ей ни шевельнуться, ничего..."

"Матерь Божию, - продолжает Р.П. рассказ о своих видениях, - Её, значит, охраняют в склепе, над Ней вот эта лапа-то трясется, вот трясется, - если Она молиться будет или еще что-нибудь, а над Ней... Её голодом морят... Я так плакала! Думаю: что ж это творится-то? В чьих же мы руках?!."

Признак “власти тьмы” - ее враждебность материнству: покушение на Богоматерь как его идеальное воплощение. Власть маркируется знаками “антиматеринства”, т.е. идентифицируется как воплощение враждебной силы, противостоящей жизни. Отсюда следует вывод о необходимости "спасаться" от власти. Обратим внимание на прагматику рассуждений о наступлении “последних времен” и скором “конце света”.

В с.Засово (Старорусского р-на Новгородской обл.) в 1997 г. старушки говорят о сбывшихся пророчествах, слышанных ими еще в детстве: "“Странники ходили, предсказывали. Они всё знали, какие времена будут… Вот эта у нас бабка… рассказывала: “Старец к нам приставал[4] (это в те годы[5]). Он и говорил мне: - Агафья! Вот каку те-то волю даёт: и хлеб, говорит, не будешь печь сама!.. – Дедушка! Кто же на нас – и его печь? – А напекут на нас…” Вот странник и говорил – вот и дождались теперь: “Будете хлеб с одной квашни есть!” – “Да дедушка, кто ж нам напечет-то?!” – Напекут на всю вселенну!” Ух ты, дождалась. Оны предсказывали. Оны знали, что с одной квашни будем есть: возят хлеб тяперь! А раньше у крестьян своя ж земля была!.. Это говорили старики, и сама это я слышала: “Ишо хлеб, - говорили, - будем получать” – может, слышали эту историю? – “печать будет антихриста”. Вот видите: “Антихрист прельстит народы”. Вот, моя родная…"

Отрицательно – как печать антихриста – маркируется централизованное снабжение хлебом (подразумевается – вообще продуктами): важнейший канал коммуникации, контролируемый властью.

Аналогичным образом воспринимается и телевидение:

“И дождешь, Агафья, - пророчествовал тот же старец, - что святой угол не будет в домах. А сядет туды антихрист. И будет, - говорит, - премудрости давать.” – “Дедушка, да кто впустит-то его?!” – “Впустят, во всех домах будет, да он прельстит народы, что даже работать не будут, будут на яго…” – “А я, - говорит, - дождалась, Господи, вот мол, как он сказал: антихрист прельстил народы. Телевизер: понятно?.. Кто сидит в переду-то[6] теперь? Телевизер занял… Вот тебе.”

Отрицательно маркируются – а следовательно, отторгаются – коммуникативные сети (СМИ, снабжение), обеспечивающие власть: эсхатологическая мифологема продолжает действовать как код дезинтеграции систем управления.

Итак, эсхатологическая мифологема заключает в себе программу отторжения власти. А сигналом к активизации этой мифологемы служат события, связанные с подавлением материнства и всей сферы порождения жизни. Это позволяет вести разговор об определенной зависимости власти от событий демографического ряда.

Характерно, что антиматеринская идентификация власти (напр., “дева”, “грешница”) особенно заметна в периоды распада социальной системы (революций и бунтов), выражая опять-таки деструктивную установку. Известна Петербургская легенда о некоей “бледной деве”, взошедшей в октябрьскую ночь 1917 года на “Аврору” и приказавшая выстрелить из роковой пушки[xiii]. Сюда же относится и мотив “революций, пожирающих своих детей”, и демонстративный аскетизм и “бесполость” революционеров и революционерок. Исследователи символики русской революции указывают на Деву (вар.: Русскую Красавицу) как главный ее главный символ [xiv]. Ср.: Свобода (в облике девы- с обнаженной, как у мифических амазонок, грудью) - символ Французской революции.

Итак, из приведенных выше материалов вытекает зависимость отношения к власти и самого существования систем управления от ситуации в демографической сфере. Симптомы демографического неблагополучия воспринимаются как знаки наступления конца времен, идентфикации власти - как воплощения антихриста и ее отторжения. Возникает и развивается тот самый разрыв, который обусловил большинство российских исторических катастроф. Таким же сигналом может стать и антинатальные высказывания, а тем более действия власть имущих - т.е. все, что дает основание маркировать власть знаками "антиматеринства".

[1] Отмечу своеобразный профессионализм ее речи: значительная часть ее высказываний имеет жанровые формы видений, пророчеств, обмираний, проповедей, - характерные для людей этой профессии и в Х1Х веке, и в более ранние времена. Столь же традиционна и проповедуемая ею система ценностей, где во главу угла ставятся ценности материнства. Сама Марина, собирая подаяние, содержит большую семью из 17 человек (дети и внуки).

[2] Двухтысячного, как потом поправилась информантка.

[3] Отметим, что в тех местах много старообрядцев, а тема “конца света”- одна из актуальных в разговорах пожилых женщин.

[4] приставал – здесь: ночевал, останавливался на постой

[5] т.е. в 20-30-е гг., время ее молодости

[6] в переду – в переднем (святом, красном) углу, где располагались иконы

[i] О периодическом обрушении систем управления в России см., в частности: Бердяев Н.А. Русская идея: основные проблемы русской мысли Х1Х века и начала ХХ века.// О России и русской философской культуре : Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990. С.45; Вейдле В. Три России //Смена. М., 1991.№ 8. С.32.

[ii] Там же. См.также: Филатов В.П. Образы науки в русской культуре //Вопросы философии. 1990. №5. С.36-37.

[iii] Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды ХУП-Х1Х вв. М., 1967. С.241-242, 247, 276; Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. Новосибирск, 1988. С.116; Мальцев А.И. Странники-безденежники в первой половине Х1Х в. // Христианство и церковь в России феодального периода (мат-лы). Новосибирск, 1989. С.330-341. См.с.338.

[iv] Щепанская Т.Б. О материнстве и власти // Мифология и повседневность : Мат-лы Науч.конф. 18-20февраля 1998 г. СПб, 1998. С.177-195.

[v] Космо-природные: этот термин мы используем вслед за Т.А.бернштам. См.: Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX - начала XX вв. Л., 1988.

[vi] АРЭМ, ф.7, оп.1, д.1147, л.33. Орловская губ. и у.. 1898 г.

[vii] Разумова И. Слухи и толки (Петрозаводск, 1996-1997 гг.). Доклад на семинаре "Современная городская народная культура",СПб., 17.04.1997 г. (Европейский университет).

[viii] Федотов Г. П. Стихи духовные: Русская народная вера по духовным стихам. М., 1991. С.69, 75.

[ix] Степанов В. Сведения о родинных и крестильных обрядах в Клинском у. Московской губ. //Этнографическое обозрение. 1906. Вып.3-4. С.224.

[x] Быт великорусских крестьян-землепашцев. По материалам Этнографического бюро кн.В.Н.Тенишева. На примере Владимирской губ. СПб., 1993. С.147. Владимирская губ., Меленковский у.

[xi] АРЭМ, ф.7, оп.1, д.1147, л.33. Орловская губ.. 1898 г.

[xii] О демографическом переходе см., напр.: Захаров С.В. Демографический переход в России и эволюция региональных демографических различий. // Семья и семейная политика. М.. 1991. С.87-102; Вишневский А.Г. Демографическая революция. М.. 1976; Баркалов Н.Б. Моделирование демографического перехода. М., 1984.

[xiii] Равинский Д.К., Синдаловский Н.А. Современные городские легенды: Петербург. // ЖС. 1995. № 1. С.5-6.

[xiv] Корнаков П.К. Символика и ритуалы революции 1917 г. // Анатомия революции : 1917 год в России: Массы, партии, власть. СПб., 1994. С.356-365. См.с.359.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология