Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Асмус В. Платон

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Платон - чрезвычайно крупное явление в развитии философской мысли древности, да и не только древности. Широта умственного кругозора соединяется в нем с глубиной исследования и с великим мастерством литературного воплощения идей. Соединение этих качеств в необычайно одаренной личности обеспечило учению Платона влияние, далеко выходящее . за пределы исторического существования Афин и древнегреческого общества. Уже в античном мире Платон надолго пережил свой век, а его учение распространило свое воздействие на огромный период с IV столетия до н. э. вплоть до падения античного общества в VI в. нашего летосчисления.

Влияние учения Платона нельзя представлять как сплошную и непрерывную традицию, или “филиацию идей”, переходящую от одного философа к другому, позднейшему по времени. Учение Платона не только очень богато содержанием, очень сложно, но и очень противоречиво. Но именно поэтому оно оказывало влияние различными своими тенденциями. Умы, обращавшиеся к изучению

218

Платона и подчинявшиеся обаянию его философского гения, черпали из него и заимствовали разные стороны его идейного содержания -стороны, соответствовавшие их собственным интересам, поискам и склонностям.

Так как основу учения Платона составлял философский идеализм, то совершенно естественно, что наибольшее впечатление Платон всегда производил на мыслителей, склонных к идеализму, т. е. тех, для которых идеализм соответствовал их преобладающему интересу или влечению. В учении Платона они видели исходную точку или образец для собственных идеалистических построений и гипотез. Как и Платон, в основе чувственного они искали сверхчувственное, (“умопостигаемое”), в основе относительного-безотносительное (“абсолютное”), в основе преходящего -вечное, в основе становящегося, бывающего-истинно сущее. Воззрение это у различных последующих философов могло принимать самые различные формы, обосновываться самыми различными доводами, но сквозь эти различия проступала единая для всех них сущность, восходящая к идеализму автора теории “эйдосов”, или “идей”.

Эту единую - восходящую к Платону - сущность можно обнаружить не только у * прямых последователей в школе самого Платона, но и у философов, не входивших формально в его Академию, или входивших, но вышедших из нее. Больше того. Платонизм, 9“

219

как основное воззрение, может быть установлен даже у тех философов, в том числе вполне оригинальных и самобытных, которые полемизировали с Платоном, критиковали его учение, его теорию идей. Так было с Аристотелем. Ученик Платона, слава и гордость его Академии, признанный и отмеченный самим основателем и главою школы, Аристотель, достигнув научной зрелости и самостоятельности, выступил с критикой платоновского учения об идеях. Критика эта получила всемирную известность. С нескольких точек зрения - с точки зрения онтологии, теории познания, логики-Аристотель критикует центральное учение Платона. Как показал В. И. Ленин, он развивает наиболее общую критику платоновского идеализма как идеализма вообще.

И что же? Критику Платона Аристотель не доводит до полного преодоления платоновской теории идей. Аристотель критикует в сущности лишь учение Платона об отделенности идей от вещей. Он правомерно противопоставляет Платону его учителя Сократа, у которого -в теории понятия -еще не было этого отделения и у которого царство понятий не выделялось в область, витающую над областью реальных эмпирических вещей, противопоставленную им.

Но, развивая свою критику, Аристотель не замечает, что сам он, невзирая на все остроумие и остроту своих возражений, продолжает оставаться на почве учения Платона. Высшей идее Платона -идее “блага”

220

в философии Аристотеля соответствует запредельный миру бог, неподвижный перводвигатель вселенной; по своей природе этот бог -мышление мыслящее самого себя, свою собственную деятельность мысли. В своей сути учение это -тот же объективный идеализм, что и теория “идей”Платона1. То обстоятельство, что у Аристотеля над миром природных вещей высится один-единственный вполне идеальный бог, а у Платона -целая “пирамида”также вполне идеальных “идей”, не может устранить или умалить то общее, в чем Аристотель совпадает с Платоном и что позволяет утверждать, что воззрение Аристотеля, так же как и воззрение Платона, есть объективный идеализм. Но этот объективный идеализм есть изобретение именно Платона.

С другой стороны, то “отделение”“идей”от вещей, за которые Аристотель справедливо критиковал Платона, не было у Платона полным и безусловным. Между миром “идей”и миром вещей сам Платон намечает посредствующие звенья. Таким звеном оказывается прежде всего “душа мира”, или “мировая душа”, облекающая собою весь мир природы, весь мир вещей.

“Запредельность” (“трансцендентность”) “идей”смягчается у Платона и той ролью, которая принадлежит гипотезе “идей”в учении

1 Ленин отметил, что идеализм Аристотеля чаще равняется материализму не в общих основах философского учения о бытии, а в натурфилософии, в космологии, в физике, в учении о природе.

221

Платона о знании. Будучи онтологическими “потусторонними”сущностями, “идеи”Платона одновременно являются и гипотезами философского познания. Как такие, они-предел той объективности и всеобщности, которая может быть достигнута познанием, поднимающимся от единичного, частного, множественного, изменчивого ко всеобщему и единому, неизменно тождественному бытию. Но это-отношение не только отделенности, но и связи.

Отношение между областью “идей”и областью вещей сам Платон изображает как такое отношение связи, как двойной путь -“вверх” и “вниз”: от множественного, раздельного, дробного бывания (в царстве вещей)-к единому, общему, объемлющему (в царстве “идей”).

Спустя больше чем полтысячи лет после Платона в школе неоплатонизма (Плотин, Прокл) учение о двойном пути -от светозарного первоединого ко множеству предметов чувственного мира, вплоть до полного мрака небытия и обратный путь восхождения, или подъема, от низин дробности и множества к исходному единому -будет развито во всем множестве диалектических переходов и опосредствований. Но эта детальная диалектика, развитая в “Эннеадах”Плотина и других неоплатоников, имеет свой источник и образец в идеализме и в диалектике Платона.

Однако использование и развитие учения Платона в неоплатонизме отнюдь не было

222

простым повторением, или воспроизведением. Неоплатонизм -философия совершенно другой исторической эпохи, чем эпоха афинской и вообще греческой истории первой половины IV в. до н. э. Неоплатонизм-философия эпохи Римской империи последних веков ее существования (IIIвв. н. э.). В это время в римском образованном обществе усиливается тяга к религии и к мистике, ведется все нарастающая пропаганда христианства. В соответствии с этим неоплатонизм подчеркивает религиозную и мистическую стороны учения Платона, но одновременно усиливает и разработку диалектических сторон этого учения. В дальнейшем влияние Платона на последующую западноевропейскую философию: на средневековую схоластику, на философию Возрождения, на учения XVII в., на немецкий идеализм конца XVIII-начала XIX в.-иногда трудно отделить от влияния неоплатонизма-Платон и Плотин проникают в философскую мысль совместно, порой одновременно.

В общем идеалистические течения новейшего времени склонны были к такому прочтению и к такому пониманию Платона, при котором идеализм Платона приближался к абстракциям их собственных идеалистических построений. Это был идеализм Платона, увиденный сквозь очки идеализма Гегеля, Канта, кантианцев. Задача воссоздания образа Платона, более близкого к его исторической действительности, представляла большие трудности. Для решения и преодоления

223

этих трудностей требовались не только огромные по объему знания, превосходная научная ориентировка в текстах Платона, но и свобода от гипноза позднейших интерпретаций, навеянных учениями послеплатоновского идеализма, в особенности идеализма нового времени. Свобода эта труднодостижима для зарубежных буржуазных интерпретаторов учения Платона, в том числе для самых выдающихся и глубоких.

Советская историко-философская наука располагает трудами ученого, чрезвычайно одаренного, исключительно много знающего и вместе с тем свободного от указанного выше недостатка и ограниченности зарубежных знатоков Платона. Ученый этот -профессор Алексей Федорович Лосев. Глубокий исследователь Платона и неоплатонизма А. Ф. Лосев в своих многочисленных, тщательно и обстоятельно разработанных трудах стремится воссоздать учение Платона во всем его историческом своеобразии. Характеризуя, как это делали и его предшественники, учение Платона в качестве учения объективного идеализма, А. Ф. Лосев одновременно разъясняет, чем платоновская форма, или платоновский тип объективного идеализма, существенно отличается от объективно-идеалистических систем, явившихся в феодальную эпоху и в буржуазно-капиталистическом обществе нового времени. У Платона идеи образуют особый мир: весь чувственный мир с обнимаемой им природой и обществом рассматривается Платоном как отражение и как воплощение

224

этого вознесенного над чувственной действительностью особого мира идей. Это идеальная действительность, а идеи существуют объективно, вне и независимо от человека.

Но сказать только это -не значит характеризовать своеобразное содержание и своеобразный характер платоновского объективного идеализма. Особенность Платона, не легкая для понимания современного человека, который обычно знает идеализм лишь в гораздо более абстрактных и логизированных его формах, состоит в том, что, развивая свое учение объективного идеализма, Платон, как показывает проф. А. Ф. Лосев, оставался греком, человеком античного культурного мира. Платон одновременно и противопоставляет идеальный мир, царство “идей”чувственному миру, и не может остаться при их дуализме и противопоставленности. Космос Платона -и не только его одного, но и весь космос античных мыслителей со всем, что есть в нем, в том числе и с самой душой, -есть космос телесный, огромное шаровидное тело. Основная интуиция Платона эстетическая, оптическая, зрительная: мир мыслится у Платона наподобие прекрасного скульптурного изваяния или скульптурной фигуры.

Таким образом, философия Платона, будучи объективным идеализмом, есть особый вид этого идеализма, это античный объективный идеализм.

225

В связи с этим для Платона высшая действительность есть “единое”. Это не абстрактное арифметическое или математическое единство всего сущего, а “тождество всего идеального и материального... тот первопринцип, из которого только путем его дробления возникает идеальное и материальное”(А. Ф. Лосев. Платон.-Философская энциклопедия, т. 4. М„ 1967,стр. 268).

Особенность объективного идеализма Платона в том, что он одновременно стремится и к самому крайнему, идеалистическому пониманию космоса и идеального мира и - в своей глубоко античной, свойственной древнему греку интуиции космоса-стремится “понимать идеальный мир максимально реально”(там же, стр. 268), Следуя этому стремлению, Платон вводит для идеального мира двойное ограничение: “сверху”и “снизу”. “Сверху”идеальный мир ограничен “единым”(to hen). “Снизу”он ограничен “душой мира”.

Ограничение это тесно связано с диалектикой Платона. Идеальный мир не только противопоставлен у Платона миру материальному -как вечно неподвижный вечно движущемуся. И здесь Платон не остается при воззрении дуализма. Само противопоставление вечно неподвижного вечно движущемуся возможно в глазах Платона только потому, что существует и постулируется Платоном некое начало, одновременно и неподвижное, и вечно движущее. Начало это -душа мира”и душа всего, что входит в мир.

226

Мировая душа”есть, по Платону, то идеальное, которое сообщает способность жизни и движения всему сущему: живому и неживому.

Прекраснейшее и возвышеннейшее порождение идеального мира Платона - это воспринимаемый нашими чувствами космос, а также гармонические круговые движения небесных светил.

Воззрение это -характернейшая особенность платоновского объективного идеализма. Именно оно есть историческая форма, отличающая, как показал А. Ф. Лосев, учение Платона от большинства идеалистических учений нового времени: это учение о “едином”и о “мировой душе”, которые идеально осуществляют, или воплощают, себя в материальном мире.

Идеалистическая онтология Платона неотделима от его космологии, а сама эта космология глубоко отлична от космологических учений новой науки и философии. Космос западноевропейской науки начиная с XVII в. и даже ранее мыслится как пребывающий в беспредельном пространстве. Напротив, космос Платона при всей своей огромности мыслится как космос конечный и доступный чувственному созерцанию. Идеальные сущности, о которых учит философия нового идеализма и овеянная этим идеализмом наука о природе, мыслятся как абстрактные метафизические сущности. Таковы монады Лейбница -метафизические духовные атомы, или единицы

227

бытия. Таковы категории Гегеля -предельно абстрактные онтологизированные понятия о бытии и его диалектических ступенях. Напротив, у Платона его идеи -“живые идеальные существа, близкие к богам, демонам и героям древней мифологии”(там же, стр. 268).

Совершенно отлично от новоевропейского и характерное для философии Платона отношение к телу. И в этом смысле платоновский идеализм -воззрение вполне античное. Для новейшего идеализма характерно презрение к человеческому телу. Презрение это возникло как результат длительного, многовекового воспитания на этических и религиозных идеалах средневековья. Только жизнерадостная, открытая чувственным впечатлениям и чувственным радостям антропология Возрождения отказалась -прежде всего в своем искусстве, а затем и в философии -от пренебрежения к телесному, от аскетического отношения к телу и к телесным радостям. Но в этом освобождении от средневекового отношения к телу большую роль сыграло влияние Платона.

Далекий от чувственного гедонизма и от идеалов аскетизма, Платон в то же время рассматривает космос как вечно живое огромное тело. Бессмертна, вечна, по Платону, не только наша душа, но и наше тело. Связанное со своей бессмертной душой, тело включено вместе с ней в великий круговорот материи в природе: оно вовлечено в переход от более совершенных, тонких форм к формам

228

более грубым, менее совершенным, и наоборот.

Бесчисленные исследователи философии Платона неоднократно указывали на связь между идеализмом философии Платона и его религией, и эти указания, разумеется, вполне справедливы. Но есть в этой связи особенность, которая сообщает ей характер воззрения чисто античного, древнегреческого и тем существенно отличает ее от религиозной основы философского идеализма нового времени.

Религиозные источники платоновской философии неотделимы от мифологии, а сама мифология Платона несет на себе печать платоновской диалектики. В свете этой связи учение Платона об “идеях”открывается с новой стороны. “Идеи”Платона -не гипостазированные абстрактные понятия новейшей западной метафизики. В своих бесконечно разнообразных формах они воплощают “единое”и насыщены “душевно-жизненной подвижностью”(А. Ф. - Лосев. Указ. соч., стр. 268). По существу они те же древнегреческие боги, но их царство, или система, разработано Платоном в свете его диалектики. И хотя диалектика эта дана Платоном только в целом, не разработана в подробностях и систематически, она все же лежит в основе систематически разработанной диалектики древнегреческого мифа, развитой на исходе античной культуры неоплатонизм.

Распространенная интерпретация философии Платона как учения “чистого”, беспримесного

229

идеализма, хотя бы и объективного, игнорирующая в этой философии такие важные ее особенности, как учение о телесности космоса и о звеньях опосредствования, ведущих от запредельной области бестелесных идей -через “душу мира”-к вечно существующим телам космоса, не могла и не может объяснить, почему эта философия оказывала в известные периоды столь мощное влияние не только на христианство и на спиритуализм (идеализм) нового времени, но также и на философию природы, на космологию и частично на физико-математические науки эпохи Возрождения, XVII в. и последующих столетий.

Объяснить этот факт только огромным художественным обаянием Платона, мощью философского и поэтического воображения, эстетической силой выражения совершенно невозможно. Платон мог оказать то влияние, какое он оказал, не только потому, что он был пленительный художник, мастер формы диалога. В самом содержании его философии должна была существовать сторона, которая могла действовать и действовала, несмотря на яркий, никакому сомнению не подлежащий идеализм и мистицизм его системы.

Такая сторона, вернее, такие стороны в философии Платона действительно были. Из сочинений Платона и неоплатоников черпали идеи не только визионеры и схоласты, не только корифеи объективного идеализма и религиозного спиритуализма и мистики, не только Плотин, Августин,

230

Эриугена, но и мыслители и ученые Возрождения -Николай Кузанский, Кампанелла, Галилей, Декарт, в учении которых о природе пробивалась сильная струя натурализма и материализма или явно преобладала сторона материалистическая.

На всех них оказывала влияние обусловленная содержанием философии Платона возможность интерпретировать космологию Платона в духе либо пантеизма, либо натурализма. Особенно в эпоху Возрождения возникшая в это время критика официально принятой схоластами и обязательной системы Аристотеля с его геоцентрической космологией, с его трансцендентным миру, запредельным богом -неподвижным перводвигателем вселенной -опиралась на пантеистически истолкованное учение Платона, а в космологии -на почерпнутые у Платона парижскими последователями Уильяма Оккама догадки о вращении Земли. Отвергавшемуся Аристотелю должно было быть противопоставлено, как знамя, учение другого великого философа, у которого критики схоластической науки и философии могли бы найти более отвечавшие их запросам и исканиям представления. Таким философом с пантеистическим учением о живом космосе и пантеистической иерархией действующих в космосе живых сил стал в сознании многих именно Платон.

Другая сторона содержания философии Платона, ставшая источником длительного и интенсивного философского обаяния и влияния,

231

заключалась в его диалектике. Правда, как вдохновитель последующей диалектики, Платон разделяет свое влияние с влиянием неоплатонизма, особенно Плотина и Прокла. Как ни значительны, как ни интересны были запросы диалектики и прямые учения диалектики у Аристотеля, все же в сознании философов, исследовавших формы мышления, Аристотель оставался и остался основоположником главным образом формальной логики. У Платона в отличие от Аристотеля наряду с очень важными для истории науки зародышами формально-логических учений-о понятии, о суждении, об умозаключении, о законах мышления -через все диалоги проходит, как их яркая черта, диалектика. В некоторых из них (“Парменид”, “Софист”) она достигает удивительной логической концентрации и силы.

Антиномичность диалектического познания и мышления раскрыта в этих диалогах с силой, не уступающей силе гегелевской диалектики в “Науке логики”.

Идеалистическая диалектика Платона -предшественница идеалистической диалектики Гегеля, ее философский первообраз, ее отдаленное предвестие. Не будь диалектики Платона, не было бы той формы, в какой в начале XIX в. в Германии явилась диалектика Гегеля. Порой Гегель сам сознавал значение, какое для его собственной диалектики имела диалектика Платона. “Диалектика, -писал Гегель, -в... высшем ее определении

232

и есть, собственно, платоновская диалектика”(11, стр. 167).

В “Лекциях по истории философии”Гегель сам сформулировал свое понятие о том, чем его диалектика была обязана диалектике Платона. По мысли Гегеля, в диалектике Платона интересны “чистые мысли разума,. который он очень точно отличает от рассудка”(ratio). Подлинное “спекулятивное”величие Платона Гегель видит именно в диалектике. Это -“ближайшее определение идеи”(11, стр. 168). И тут же Гегель поясняет, что под “ближайшим определением идеи”Платон понимал именно ее диалектическую характеристику. Сначала Платон понимал абсолютное “как парменидовское бытие, но как всеобщее бытие, которое в качестве рода есть цель, то есть господствует над особенным и многообразным, проникает собою и производит его”(там же). Это понимание бытия Платон развил далее, довел до определенности и такого различия, какое содержалось в триаде пифагорейских определений чисел, и выразил эти определения в мыслях: он понял абсолютное как единство бытия и небытия в становлении или, выражаясь по-гераклитовски, как единство единого и многого. Далее он внес в объективную диалектику Гераклита элеатскую диалектику-дело субъекта, обнаруживающего противоречия. Таким образом, вместо внешней изменчивости вещей выступил их внутренний переход в их категориях. И наконец, мышление, которое Сократ требовал лишь для целей

233

моральной рефлексии субъекта, Платон признал объективным мышлением, то есть идеей, “которая есть как всеобщая мысль, так и сущее”(там же).

То, что Гегель взял у Платона, было лучшей, диалектической стороной философии Платона. Но Платон оказал на Гегеля влияние и другой -преходящей - стороной своего учения -учения абсолютного объективного идеализма. В Платоне, как и впоследствии в Гегеле, систематик идеализма боролся с великим диалектиком. Последующие философы брали у Платона то, к чему каждый из них тяготел: идеалисты-метафизику и мистику идеализма, идеалистические диалектики -диалектику, диалектический анализ и синтез противоречий бытия и познания. От Платона до немецкого классического идеализма может быть прослежена двойственная и противоречивая линия развития и преемства. К Платону восходят кантовская идея антиномичности (необходимой противоречивости) разума, диалектика Фихте, Шеллинга и Гегеля.

Но к Платону же восходят и многие учения новейшей идеалистической метафизики. Если в начале XIX в. платоновской диалектикой вдохновлялся Гегель, то в начале XX в. учение Платона внушило Эдмунду Гуссерлю некоторые идеи его метафизики явления и смысла и его учения о сущностном созерцании.

234

ПРИЛОЖЕНИЕ

ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ ДИАЛОГА “ПИР”

Публикуется по изданию Платон. Набранные диалоги, т., 1ЧЬ~}

-Ну, а если любовь -это всегда любовь к благу, -сказала она, -то скажи мне, каким образом должны поступать те, кто к нему стремится, чтобы их пыл и рвение можно было назвать любовью? Что они должны делать, можешь сказать?

-Если бы мог, -отвечал я, -я не восхищался бы твоей мудростью и не ходил к тебе, чтобы все это узнать.

-Ну, так я отвечу тебе, -сказала она. -Они должны родить в прекрасном как телесно, так духовно.

-Нужно быть гадателем, -сказал я, -чтобы понять, что ты имеешь в виду, а мне это непонятно.

-Ну, что, -отвечала она, -скажу яснее. Дело в том, Сократ, -продолжала она, -что все люди беременны как телесно, так и духовно, и, когда они достигают известного возраста, природа наша требует разрешенья от бремени. Разрешиться же она может только в прекрасном, но не в безобразном. Соитие мужчины и женщины есть такое разрешенье. А это дело божественное, ибо зачатие и рождение суть проявления бессмертного начала в существе смертном. Ни то, ни другое не может произойти в неподходящей среде, а неподходящая для всего божественного среда-это безобразие, тогда как прекрасное-среда подходящая. Таким образом, Мойрой и Илифией всякого рождения является Красота. Поэтому, приблизившись к прекрасному, беременное | проникается радостью и весельем, родит и производит на свет, а приблизившись к безобразному, мрачнеет, огорчается, съеживается, отворачивается, замыкается и, вместо того чтобы родить, тяготится задержанным в утробе плодом. Вот почему беременные и

237

те, кто уже на сносях, так жаждут прекрасного -оно избавляет их от великих родильных мук. Но любовь, -заключила она, -вовсе не есть стремленье к прекрасному, как то тебе, Сократ, кажется.

-А что же она такое?

-Стремление родить и произвести на свет в прекрасном.

-Может быть, -сказал я.

-Несомненно, -сказала она. -А почему именно родить? Да потому, что рожденье -это та доля бессмертия и вечности, которая отпущена смертному существу. Но если любовь, как мы согласились, есть стремление к вечному обладанию благом, то наряду с благом нельзя не желать и бессмертия. А значит любовь -это стремление и к бессмертию.

Всему этому она учила меня всякий раз, когда беседовала со мной о любви. А однажды она спросила меня: -В чем, по-твоему, Сократ, причина этой любви и этого вожделенья? Не замечал ли ты, в сколь необыкновенном состоянье бывают все животные, и наземные и пернатые, когда они охвачены страстью деторожденья? Они пребывают в любовной горячке сначала во время спаривания, а потом -когда кормят детенышей, ради которых они готовы и бороться с самыми сильными, как бы ни были слабы сами, и умереть, и голодать, чтобы только их выкормить, и вообще сносить все, что угодно. О людях еще можно подумать, -продолжала она, -что они делают это по велению разума, но в чем причина таких любовных порывов у животных -ты можешь сказать?

И я снова сказал, что не знаю.

-И ты рассчитываешь стать знатоком любви, -спросила она, -не поняв этого?

-Но ведь я же, как я только что сказал, потому и хожу к тебе, Диотима, что мне нужен учитель. Назови же мне причину и этого и всего другого, относящегося к любви!

-Так вот, -сказала она, -если ты убедился, что любовь по природе своей -это стремление к тому, насчет чего мы уже не раз соглашались, то и тут тебе нечему удивляться. Ведь у животных, так же

238

как и у людей, смертная природа старается стать по возможности бессмертной и вечной. А достичь этого она может только одним путем -деторождением, оставляя всякий раз новое вместо старого; ведь даже за то время, покуда о любом живом существе говорят, что оно живет и остается самим собой, -человек, например, от младенчества до старости считается одним и тем же лицом, -оно никогда не бывает одним и тем же, хоть и числится прежним, а всегда обновляется, что-то непременно теряя, будь то волосы, плоть, кости, кровь или вообще тело, да и не только тело, но и душа: ни у кого не остаются без перемен ни его привычки, ни нрав, ни мнения, ни желания, ни радости, ни горести, ни страхи, всегда что-то появляется, а что-то утрачивается. Еще удивительнее, однако, обстоит дело с нашими знаниями: мало того что какие-то знания у нас появляются, а какие-то мы утрачиваем и, следовательно, никогда не бываем прежними и в отношении знаний, -такова же участь каждого вида знаний в отдельности. То, что называется упражнением, обусловлено не чем иным, как убылью знания, ибо забвение - это убыль какого-то знания, а упражнение, заставляя нас вновь вспоминать забытое, сохраняет нам знание в такой мере, что оно кажется прежним. Так вот, таким же образом сохраняется и все смертное: в отличие от божественного оно не остается всегда одним и тем же, но, устаревая и уходя, оставляет новое свое подобие.

Вот каким способом, Сократ, -заключила она, -•приобщается к бессмертию смертное-и телесно, и во всем остальном. Другого способа нет. Не удивляйся же, что каждое живое существо по природе своей заботится о своем потомстве. Бессмертия ради сопутствует всему на свете рачительная эта любовь.

Выслушав ее речь, я пришел в изумление и сказал: -Прекрасно, премудрая Диотима. Но неужели

это действительно так?

И она отвечала, как истинный мудрец: - Можешь быть уверен в этом, Сократ. Возьми людское честолюбие -ты удивишься его бессмысленности, если не вспомнишь то, что я сказала, и

239

упустишь из виду, как одержимы люди желанием сделать громким свое имя, “чтобы на вечное время стяжать бессмертную славу”, ради которой они готовы подвергать себя еще большим опасностям, чем ради своих детей, тратить деньги, сносить любые тяготы, умереть, наконец. Ты думаешь, -продолжала она, -Алкестиде захотелось бы умереть за Адмета, Ахиллу -вслед за Патроклом, а вашему Кодру -ради будущего царства своих детей, если бы все они не надеялись оставить ту бессмертную память о своей доблести, которую мы и сейчас сохраняем? Я думаю, -сказала она, -что все делают всё ради такой бессмертной славы об их доблести, и чем люди доблестнее, тем больше и делают. Бессмертие -вот чего они жаждут.

Те, у кого разрешиться от бремени стремится тело, -продолжала она, -обращаются больше к женщинам и служат Эроту именно так, надеясь деторождением приобрести бессмертье и счастье и оставить о себе память на веки вечные. Беременные же духовно -ведь есть и такие, -пояснила она, -которые беременны духовно, и притом в большей даже мере, чем телесно, беременны тем, что как раз душе и подобает вынашивать. А что ей подобает вынашивать? Разум и прочие добродетели. Родителями их бывают все творцы и те из ремесленников, которых можно назвать изобретательными. Самое же важное и прекрасное-это разуметь, как управлять государством и домом, и называется это умение благоразумием и справедливостью. Так вот, кто, храня душевное целомудрие, вынашивает эти лучшие качества смолоду, а возмужав, испытывает страстное желание родить, тот, я думаю, тоже ищет везде прекрасного, в котором он мог бы разрешиться от бремени, ибо в безобразном он ни за что не родит. Беременный, он радуется прекрасному телу больше, чем безобразному, но особенно рад он, если такое тело встретится ему в сочетании с прекрасной, благородной и даровитой душой, для такого человека он сразу находит слова о доблести, о том, каким должен быть и чему должен посвятить себя достойный муж, и принимается за его воспитание. Проводя время с таким человеком, он соприкасается с прекрасным и родит на свет то, чем

240

давно беремен. Всегда помня о своем друге, где бы тот ни был -далеко или близко, он сообща с ним растит свое детище, благодаря чему они гораздо ближе друг другу, чем мать и отец, и дружба между ними прочнее, потому что связывающие их дети прекраснее и бессмертное. Да и каждый, пожалуй, предпочтет иметь таких детей, чем обычных, если подумает о Гомере, Гесиоде и других прекрасных поэтах, чье потомство достойно зависти, ибо оно приносит им бессмертную славу и сохраняет память о них, потому что и само незабываемо и бессмертно. Или возьми, если угодно, -продолжала она, -детей, оставленных Ликургом в Лакедемоне -спасителей Лакедемона и, можно сказать, всей Греции. В почете у вас и Солон, родитель ваших законов, а в разных других местах, будь то у греков или у варваров, почетом пользуется много других людей, совершивших множество прекрасных дел и породивших разнообразные добродетели. Не одно святилище воздвигнуто за таких детей этим людям, а за обычных детей никому еще не воздвигали святилищ (Платон, Пир, 206 В -209 Е).

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел философия

Список тегов:
идеализм платона 











 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.